О нежностях и печали.

      Ваню разозлить гораздо проще, чем кажется на первый взгляд. Он весь импульсивный, разгорячённый и будто наэлектризованный. Катя на это только пожимает плечами, когда в очередной раз после драки вначале успокаивает разбушевавшегося любимого, а затем обрабатывает ему раны в крохотной старой ванной. Она не такая, скорее наоборот чрезмерно спокойная и рассудительная, что иногда тоже выводит парня из себя, но это их и сближает — они точно дополняют друг друга. — Блять, аккуратнее! — В сердцах ругается Бессмертных, сидя на бортике ванны. Ему приходится складываться поперёк, чтобы Кузнецовой было удобно проходить ватой, смоченной в перекиси, по голове и лицу. — Рот закрой. — Тихо обращается девушка, не вынимая изо рта сигареты. Она в очередной раз касается чужой острой скулы ватой под задушенные маты и шипение. — Ты нахуя с Кисой связался, дурачьё? — Спрашивает скорее по привычке постоянно говорить. Катя не любит тишину, не смотря на вечно меланхоличное состояние, именно поэтому ей по душе больше разговаривать с Мелом. Пару раз она даже ловила себя на мысли, что если бы не одержимость этого парня Анжелкой, у них могло бы что-то и получиться… Но это о мыслях, на деле Кузнецова безмерно любила и любит только одного — Ваню Бессмертных. Ваню Бессмертных, который вечно после драк заваливается на её квартиру. Ваню Бессмертных, который нахуй её уже не раз слал. Ваню Бессмертных, который горло перегрызёт за неё любому. — Потому что кое-кто вовремя свой рот грязный прикрыть не может… — Шепчет, крепко жмурясь и за девичье бедро мягкое горячей ладонью хватаясь. Девушка мысленно радуется, что костяшки обработала ему раньше, чем лицо, иначе сейчас все ноги были бы в чужом ДНК. — Что на этот раз пизданул?..       Ваня ворчит ещё очень долго под Катины редкие и короткие затяжки. Когда она заканчивает, аккуратно проходя по его мягким, волнистым волосам ладонью, парня наконец отпускает агрессия. — Травку? — Глаза в глаза, им бы тонуть в омутах друг друга, а не в наслаждении после принятых запрещённых веществ, но девушка только кивает на вопрос. Всё снова возвращается в привычный круг: драка — скандал и залечивание ран — желание что-либо принять.       К сожалению или счастью ни травы, ни таблеток, ни какого-либо порошка Ваня по карманам не находит, хотя и был уверен, что кидал с собой пару-тройку интересных веществ перед выходом в школу. Катя ему, конечно же, не сознаётся, что вытащила всё сама по его приходу, пока он в ванной активно старался смыть уже чуть подсохшую кровь с лица. — Значит, пойдём просто покурим на балкон. — Бессмертных не видит логики в действиях возлюбленной. Вначале та закуривает в ванной, пока залечивает его душевные и физические раны, а затем взашей гонит его самого на балкон с фразой «ты охуел в квартире дымить?!» — Я вчера как раз мальборо урвала в ларьке.       На балконе хорошо, тепло, всё-таки весна уже даёт о себе знать. Снег почти растаял, а беспощадное солнце светит наравне с сияющей Кузнецовой. Ване остаётся только удивляться и радоваться, что тильт почти покинул его любимую.       Катя что-то долго и упорно объясняет ему про интегралы, спрашивает про домашку по литературе и, кажется, что бесконечно только и говорит про учёбу. Парень вскипает на второй минуте, резко выкидывая окурок в окно. Девушка морщится на его действия, бросает почти не докуренную сигарету в банку на подоконнике и заходит следом в квартиру. — Чё не так? — Задаёт вопрос, падая спиной на незаправленный диван. Руки вверх поднимает, вытягиваясь во весь свой небольшой рост, и принимается разглядывать белый потолок. — Да заебало про учёбу говорить, а ты только про неё можешь, похоже! — Становится прямо напротив лежащей девушки, пальцы зло заламывая. — Мне похуй куда поступать, на кого и на экзмены точно так же по-е-бать! — По слогам проговаривает, стараясь своими искрящимися глазами встретиться с чужими отстранёнными. Катя кивает, протягивая руки теперь уже вперёд. Ваня всё понимает, ложась сверху на хрупкое тело, заключая в объятия. — Хорошо, мы можем поговорить о нас. Как тебе такой разговор? — Парень замолкает, сопя в чужую шею, раскрашенную им же в алые, фиолетовые, синие и редко зелёные с жёлтым тона. — А что про нас говорить? Живём как живём… — Плечами пожимает, кусая острое плечо — кажется, его всё ещё изнутри ломит, а параллельно ещё и взрывается что-то. — встречаемся, курим, употребляем, иногда тебя в школу подвожу. Что ты услышать хочешь? — Катя шумно выдыхает, прижимая к себе покрепче тело напротив. — Я хотела, чтобы ты сказал, что любишь меня… — Делится тем, что на сердце и в голове. — А ты снова про рутину и жизнь… Чувства, эмоции, я — это всё просто шутка и обыденность? — Ване не нравятся все эти философские разговоры о химии между людьми и о том, что кто-то вообще чувствует. Он не такой. Если любит, если что-то есть на душе, он просто сделает, ему не нужны слова. — Я люблю тебя. — Всё-таки подавляет своего внутреннего грубого «мужика» и шепчет то, что желает услышать его возлюбленная. Однако та неожиданно заходится в звонком смехе, вынуждая парня поднять голову и вопросительно заглянуть в слезящиеся от веселья глаза. — Вань, чутка бы искренности тебе добавить. — Проговаривает, забавляясь. Целует в следующее мгновение в нос и ладонь влажную в чужие волосы запускает. — Я верю. И всё вижу. Тебе не обязательно про это говорить, я же чувствую тебя…       «Я же чувствую тебя…» — крутится потом ещё неделю в чужой безбашенной голове. И на удивление согревает получше куртки и алкоголя.