About nothing

      Их последний — и первый — поцелуй был отравлен. Теперь же он остывает холодной неисчезающей горечью несказанных признаний на губах. Теперь он напоминает о каждом мгновении, проведенном рядом — и за миллионы световых лет, каскады гиперпрыжков, и за судьбами неизвестных галактик, сотен планет… Лучше бы был настоящий яд или один меткий выстрел бластера, один четкий взмах светового меча, а не предсмертное прощание без страшных слов «прощай».       Так думает Рей. А еще она думает о том, что слишком часто ошибается для всесильной Героини. Сколько жертв оставила за собой юная джедай? Сколько побед она достигла, и то, какой ценой? Сколько истин и ужасов познала на недолгом пути к Свету? Сколько раз смело шла вперед, в самую темную беззвездную ночь? Сколько раз задерживала дыхание, сдерживала слезы? Скольких людей обрела, скольких потеряла? Сколько… Давится собственным вопросом. Прерывисто, рвано, судорожно дышит. И молчит. Молчит, давится въедливой тишиной. Рей снова вспоминает последнюю битву.       И не только. Принадлежащее им, ей и Кайло, беззвучное признание в неправильной любви. Всего лишь ее поцелуй — и больше ничего. Ничего-ничего-ничего, а ведь могло быть все. Все, если она хоть раз сказала: «Да», даже если бы желала обмануть его, чтобы выполнить свою миссию, поранить сильнее, чем в прошлом. Но она из раза в раз твердила: «Нет». Ведь раньше упертость характера, упрямство позволяло ей выжить. Не стать обломанным черепом средь песков, чьей-то жертвой. Нет. Отчаянно. Нет. Жестоко. Нет. Снисходительно-одиноко.       Одиноко-печально… Рей оглядывается. Вокруг ничего нет, кроме серых бликов от звезд, вокруг никого, хотя всего мгновение назад было так людно. Так шумно и беспокойно, но она об этом не волновалась. Однажды привыкнет к толпе и тому, что все стремятся звать ее Героиней. Или Спасительницей. Или неизвестно еще знает как, но только не по имени. И одиночество… Уже не то. Не такое трепетное и тоскливое. Ведь раньше Рей ждала. Надеялась. Цеплялась, сгребала костлявыми пальцами песок и царапала дни на ржавых стенах. Сейчас ей уже некого ждать. Некому оставлять тоскливые послания, не к кому тянуться…       Можно жить для себя. Но, кажется, она просто не умеет. Ей нужна цель. Дождаться. Выжить. Но никак не жить, даже когда в ее венах Сила, в ее сердце Сила, в ней — Свет. В остальном смысла больше не видит. Хотя прошло много-много времени — всего-то месяц. Слишком много в жаре, слишком много в тишине, прячась от чужого внимания… И все же, Рей ищет себя. Почти находит, хотя это непросто, но ведь жизнь должна продолжаться. Не его, так чья-то другая…       Возвращаясь по-настоящему домой, Рей устало ложится на кровать. Удивительно мягкую. Удивительно теплую. Удивительно, что она начинает замечать эти обыденные мелочи, а не что-то в смелых и подлых поступках Рена. Она начинает радоваться — жертвы не были напрасными. Ни одна другая смерть не помогла бы достичь того, что есть сейчас. Врагов они победили, мир спасли… Рей счастлива. Правда. Она убеждает себя в этом, перечисляя плюсы всей ситуации бессонными ночами. Все хорошо, кроме быстро меняющегося настроения. Но с кем проведешь много битв, с тем невольно станешь близок.       От таких мыслей никакого покоя — бесконечно хочется бродить по комнате, совершенно не хочется спать, ведь во сне Рей непременно увидит его. Непременно живого, сожалеющего о том, что умер раньше ее и не застал тот момент, когда она оказалась на вершине мира — Рен все равно улыбается ей, а не злобно скалится, ведь это место им предназначено; но сожалеющего о том, что оказался здесь, объятый бесконечным солнечным светом… В залитой солнцем могиле… Каждый раз от таких снов Рей не по себе. Поэтому она медленно поднимается с постели. Голова кружится, но это совсем ничего. Усталость, необычные места, где столько всего происходит, скопления людей… Все это выбивает из колеи. И все же, несмотря на множество проблем, ее окружает радость. Такая блаженная, звездная, искренняя. Рей подходит к зеркалу, смотря в серебряную поверхность. Пробует улыбнуться. Приторно. Фальшиво. Кайло улыбался не так — он улыбался с надеждой. С верой в будущее, с верой в них.       И ее собственная улыбка меркнет, стоит вспомнить еще об одном мгновении перед тем, как он ушел. Тоже улыбка, горькая и отчаянная, будто Кайло знал, что умрет. Конечно, он знал! Поэтому и прощался с ней… Без ужасных неправильных слов…       И ее ярость невольно пробирает: как он смел предать семью, как та смела предать его, как смела сама Рей что-то чувствовать к нему? Кроме жалости. Жалость к врагу сама по себе разумеется. Сострадание тоже. А вот что-то глухое, болезненно-нежное, трепетно-терпкое, как чувство вины — оно тоже есть в их негласных отношениях — не должно было быть. Зеркало случайно трескается: осколки разлетаются в пространстве, но ее не ранят. Падают тяжелым осознанием на хрупкие плечи: никакая Рей не Героиня. Иначе бы она могла все исправить. Все — от возвращения домой потерянного сына до восстановления прошлого политического режима, — ведь этого от нее и ждут. А Кайло ничего не ждал. Принимал ее такой, какая есть — с тяжелым характером, глупой убежденностью в добро…       И Рей тихо-незаметно плачет. Не потому, что ей до ужаса плохо, а от осознания, что Кайло наверняка не хотел умирать. Но все равно погиб в скоротечной вечности, побледнел средь темных камней и исчез, пожертвовав своей мрачной несчастной жизнью. Отдал ей все, что было. Рен боролся за нее. Умер ради нее. И ведь всегда они были обречены. Сначала быть врагами, а потом стать частью безликой Силы. Безымянной частью истории, которую запомнят именно так. Было бы по-другому — и небо бы пало от боли Рей, и море восстало вслед, веденное Силой. Ее. Или его. Или их.       И Рей вновь охватывает совершенная, безграничная злость. Совсем как у него, когда что-то шло конкретно не по плану. Совсем как его яростные приступы, когда хочется что-нибудь да уничтожить, раздавить, извести. Ведь, правда же, зачем она вспоминает его и пытается видеть в почерневшей душе что-то хорошее. То, чего уже нет. То, что она себе выдумала вместе с тем искренним мальчиком Беном… Кайло же был врагом. Столько натворил, и столько же разрушений бы принес, если бы не был остановлен. Ею, своей жертвенностью, смертью…       После ослепляющей ярости вновь появляются стыдливые слезы, текущие по щекам. Нельзя так злиться на того, кто старался все исправить. Пытался… Он искренне пытался, но не смог. Оставил — буквально отдал — свою жизнь во имя блага, но не просто же так. Неужто ли считал, что между ними что-то есть? По-настоящему? Честно-честно? На все вопросы Кайло и Рей лишь один ответ: «Нет». Это Рен себе что-то возомнил. Не она. Не та девчонка, которая в итоге осталась одна, хотя кто-то обещал, что все будет иначе… Обещал. Но не смог.       Поцелуй на долгую память все-таки был отравлен. По-другому Рей не может объяснить, почему она так часто ведет рукой по губам, стирая то касания, то алую кровь. Случайно прикусила, когда в очередной раз задержала дыхание и пыталась унять панику. Такое бывает с ней, если мысли спотыкаются о воспоминания. Она была его спасением от одиночества. Но Рей его не любила. Никогда — ни на один кроткий миг, когда касались друг друга в той хижине, ни на одну атаку, которой сложно противостоять.       Кайло же всегда был рядом. Но любил ли он ее?.. Это так смешно, спрашивать себя, любил ли он ее. Конечно — все просто до убийства Учителя и отданной жизни — конечно. В последний миг. С улыбкой на идеальных губах. Без страшных слов «прощай». И если все это можно было бы исправить, то Рей сказала бы робкое, совершенно неуверенное: «Да». Хотя бы раз, чтобы обмануть. Но чтобы сейчас не скучать, не чувствовать, как без Связи жизнь немного не та.       Без их Уз тяжко.       И справляться с этим тяжко Рей приходится в одиночку.       Но она продолжает жить. Встречается с бывшим Сопротивлением, летает с ними на простые неопасные миссии, криво улыбается и молчаливо кивает на какие-то неважные вопросы. Все хорошо, и лишь растерянность выдает ее с головой. Однако товарищи все списывают на стресс — бедной Героине столько пришлось пережить, она совсем молода, а уже успела… А она думает, что те слишком наивны и действительно о многом не знают.       Однажды кто-то из друзей останавливает Рей, слегка тормошит за плечи, будто пытаясь от ее потерянности избавиться, и честно спрашивает:       — О чем ты думаешь, Рей?       — Ни о чем.       Врет, конечно же. Бессовестно и нагло произносит заранее подготовленную ложь, прикрывая глаза. Никогда она не сможет признаться, что думает о враге — беспощадном и ужасном Кайло Рене — как о простом одаренном человеке. Никогда не скажет вслух, что ей жаль то ли его самого, каким Рей помнит в последний миг, то ли ребенка, о котором слышала столько историй и что стал погибелью своей семьи.       И ее размышления посвящены Кайло. Не нарочно, правда. Но в это время все напоминает о нем. О холодном, одиноком, бессовестном, преданном во всех смыслах, мрачном, понимающем. Вся Вселенная у них под ногами. Два темных трона, обещанных, но разрушенных. Скрещенные световые мечи. Ненависть и любовь в одно касание. Диада. Нерушимая Сила. Искушающая Тьма и осуждающий Свет. Те, кому велено быть рядом. Те, кто могли бы сделать мир по-своему лучше на светлой стороне, конечно же, — никакой тьмы.       Но Рей обо всем промолчит.       Ведь мысли ее ни о чем.       Ведь все ее мысли только о нем.