Моё офисное солнце

— Я рад, что вы собрались здесь. Не думал, что это произойдёт так скоро, — Воля встаёт со своего места, держа бокал шампанского в руках. — Не думал, что когда-нибудь скажу это, но я тоже рад этому, — Арсений встаёт следом за другом и подходит к нему. — За что выпьем? — Выпьем за этот год. Мы хорошо поработали и многое пережили. С Новым годом, друзья! — поднимает бокал, чокается с Поповым и идёт в толпу коллег, чтобы чокнуться с каждым. Брюнет лишь коротко улыбается собравшимся и делает глоток напитка. Несколько минут смотрит на погасший дисплей телефона и кладёт его обратно в карман. Выдыхает и допивает содержимое бокала залпом. — Он не придёт, Арс, — к нему снова подходит Паша и кладёт руку на плечо. — Побудь с нами. Давай отметим наше триумфальное возвращение. Ну неужели ты не рад, дружище? — Рад. Конечно, рад, — отвечает Арсений. Издательство вернулось к своей рабочей рутине. Совсем недавно он убивался в своей одинокой и пустой квартире, а сейчас стоит посреди переговорной в окружении коллег и лучшего друга. Несколько дней назад Воле позвонил сам окружной прокурор. Долго извинялся, просил приехать поговорить, говорил, что всё это была ошибка. Лицензию они ещё сдать не успели, освободить офис тоже. Никто из сотрудников даже не начал поиск новой работы. Все верили, что безысходная ситуация как-нибудь разрешится сама собой. Попов ещё не обзванивал подчинённых, чтобы сообщить им плохую новость, как она уже сменилась хорошей. С температурой поехал в суд. Принял официальные извинения от лица Московской прокуратуры и следственного комитета. Выграновского-старшего на суде не было, зато был его сын. Смотрел на него с ухмылкой и выглядел даже довольным, чего Арсений никак не мог понять. Если это было его целью — закрыть СМИ, то к чему это счастливое лицо? После заседания подошёл поздравить, пожать руку. — Поздравляю, — протягивает руку, смотрит исподлобья и криво улыбается. — Неожиданно, — принимает рукопожатие, пытается хоть что-то прочитать на лице парня, но, кажется, безуспешно. — Вот, что бывает, когда кто-то принимает правильное решение, — демонстративно вытирает ладонь о край пиджака. — Запомни это, друг, — не попрощавшись, резко разворачивается на сто восемьдесят градусов и быстрым шагом выходит из зала суда, параллельно набирая кому-то смс-ку.

* * *

— Эй! Ты здесь? — Паша настойчиво щёлкает пальцами у лица Арсения. — Да здесь я, здесь, — отмахивается от друга и ставит пустой бокал на стол. — Ты чего приуныл? Я думал, что даже ты будешь скакать до потолка. Только недавно же страдал и убивался. — Я не выгляжу счастливым? — натягивает на лицо страдальческую улыбку и демонстрирует мужчине. — Выглядишь, будто бы только что съел парочку лимонов, — грустно сообщает Воля. — Чего ты опять паришься? — Надолго ли это всё? Почему дело сначала отклонили, а теперь и вовсе закрыли? Очень легко будет, поверь мне, возобновить его снова, — брюнет понижает голос. — Ты понимаешь, во что мы ввязались? — Я тебя умоляю, — недовольно морщится Паша. — Ты думаешь, я какая-то шутка? А наш юрист для тебя тоже ерунда? — Нет, но… — Вот именно. Мы подписали соглашение: потерпевшая сторона получает компенсацию и отказывается от претензий, а мы им эту компенсацию выплачиваем и живём припеваючи, — он подходит к другу ближе. — Они не смогут возобновить старое дело. Нет состава преступления. А для того, чтобы нарисовать новое, нужен хоть какой-то повод. А мы им его не дадим, верно я понимаю? Арс? — Да, прости. Ты прав, — мужчина потирает переносицу и кивает. — Ты всё ещё болен. Поезжай домой. Сегодня праздник, никто работать всё равно не будет. — Доделаю несколько дел и поеду, — рассеяно отвечает Попов, не отводя взгляда от окна. Он чувствует назревающую тревогу от всего происходящего, но никак не может себе объяснить, в чём же причина. Не понимает, почему Антон не отвечает на его звонки и сообщения. Это было впервые. Обычно ответ не заставляет себя ждать. Берёт трубку, здоровается с ним своим весёлым голосом, спрашивает, как дела, и ещё говорит много и много всего. Он всего лишь хотел предложить ему вернуться. Понял, что тащить одному снова всё и всех будет слишком тяжело, а Шастуна он уже успел поднатаскать, будет намного проще жить, если получится делегировать ему часть своих обязанностей, с которыми тот научился неплохо справляться. Пытается сложить воедино этот, казалось бы, простой пазл, но никак не может поверить в получающийся результат. Всё то, что происходит сейчас, может быть возможным только благодаря одному единственному развитию событий. — Арсений Сергеевич, выпьете с нами? — к нему подходит Алёна, очаровательно улыбаясь, к ней присоединяется Ира. — Ну, пожалуйста! — девушки умоляюще хлопают ресницами. — Хорошо, — мужчина слабо улыбается, берёт девушек под руки. — Пойдёмте, выпьем.

* * *

— Привет, — Антон заходит в просторную комнату. Приятно журчит джакузи и фонтанчик в бассейне. Эд сидит среди пены с бокалом красного вина и внимательно следит за каждым действием футболистов на телеэкране. — Привет! — не глядя машет парню, приглашая присоединиться. — Залезай! Вода супер! — Ты обещал, что вчера всё закончится, — осторожно уточняет Шастун, садясь на край джакузи и опуская босые ноги в тёплую воду, пузыри мягко массируют ступни. — Документы вон там, — Выграновский не отвлекается от футбольного матча и указывает на папку, лежащую неподалёку. Антон тянется к документам, берёт папку, аккуратно открывает её, стараясь не забрызгать бумагу. «Договор соглашения сторон». Внимательно читает строчку за строчкой. «Издательство «Известия» обязуется выплатить потерпевшей стороне денежную компенсацию в размере…» Значит, всё и вправду решено. Эд может легко его обмануть, ведь Антон совсем ничего не смыслит в этой юридической ерунде, но это вряд ли. Попов звонил ему сегодня около пяти раз. Возможно, решил позвать обратно, либо же уволить с концами. Не брал трубку, ведь совершенно не знает, как себя вести с ним. Не знает, как он отреагирует на случившееся. Важно ли вообще для него всё, что было между ними? Или забудет при первой возможности? Дал ли он какое-то негласное обещание Арсению своей настойчивостью и ухаживаниями? Единственное, в чём Антон был уверен каждую грёбанную минуту, так это в том, что он не заслужил этого. Арсений не заслужил потерять всё, что было для него так важно. То, во что он вложил столько лет. Для Антона это половина его жизни — тринадцать лет. Даже больше. Он уж точно не мог понять и представить себе то, что испытывал Попов, когда узнал, что всё это было зря, что всё больше не имеет никакого значения. И из-за чего? — Эй! Ты чего? — Эд сидит рядом с ним, но в воде, гладит по ноге. — Я выполнил свою часть договора, не так ли? — Да, ты прав, — Шастун складывает бумаги в папку. — Да что ты с ними возишься! — Выграновский встаёт, выхватывает документы из рук Антона, рвёт на несколько частей и выкидывает на пол. — Ты что делаешь?! — Антон вскакивает, пытается поймать ошмётки листов бумаги, но безуспешно. — Что ты, блять, наделал?! — Это копии, идиот, — отмахивается Эд и плюхается в джакузи. — Оригинал хранится в суде, а нотариальные копии у участников дела. Боже, детский сад! — он морщится и пристально смотрит на парня, щурится и криво улыбается. — Просто забудь. Ему легко говорить «забудь». Кажется, для него ничего в этой жизни не имело значения по-настоящему. Всё продавалось и покупалось. Даже люди. Даже он, Антон Шастун, был куплен, очень легко и просто. — А этот твой Арсений Попов оказался крепким орешком, — Эдуард вытирает рукой мокрое лицо. — Залезай уже, дебил! Долго тебя ждать? — Антон молча плюхается в бассейн, расплёскивая воду вокруг себя. — Ты бы знал, какие бабки ему предложил агент моего отца. Я сам охуел. — Зачем ему это? — Не знаю, — Эд равнодушно пожимает плечами, притягивает парня за талию к себе, Шастун даже не сопротивляется. — Кажется, хочет скупить все издательства или что-то такое. Эти богатые заморочки, знаешь ли, — бормочет он с каждым словом всё тише, утыкаясь носом в шею Антона, рвано целуя каждый сантиметр. — И как ты смог уговорить закрыть это дело? — парень старательно пытается увиливать от поцелуев, чтобы завершить разговор. — Да никак. Он меня любит. Я сказал — он сделал. Купит себе другое издательство, какая, блять, разница? Эй! — он ловит запястья Антона и притягивает его к себе. — Я выполнил свою часть, теперь дело за тобой, красавчик! Антон позволяет Эду усадить себя на колени и целовать. Целовать. Целовать. Интересно, считается ли изменой секс с одним, когда тебе нравится другой?

* * *

— Я хочу сходить на корпоратив, — Антон сидит на высоком стуле, беззаботно качая ногами. Домработница семьи Выграновских убирает посуду после обеда. — Ну так сходи, — Эд сидит на ковре в гостиной, в которую плавно перетекает столовая, играет с пушистым котом, вертя в руках лазерную указку. — Чему ты так удивляешься? — Не думал, что ты согласишься. — Одно условие, — Выграновский поднимает взгляд на парня. — Ты пойдёшь со мной. — Тебя там никто не знает, — возражает Антон, ощущая легкую тревогу за возможные последствия предстоящего мероприятия. — Ну, как минимум, один общий знакомый у нас с тобой есть, — Эд ухмыляется. — Даже двое. Там будет целая компания. Дохера людей. Не думаю, что это проблема. Или тебе есть что скрывать? Антон отрицательно мотает головой и вздыхает. Ему порядком осточертела эта игра в милую парочку. А ведь не прошло даже и нескольких дней. Эдуард ведёт себя крайне мило, ругается реже обычного, Шастун про себя называет это «хорошим периодом». После него обязательно начнётся «плохой». В этот период у Выграновского сносит крышу. Ненавидит всё и вся, депрессивен, груб и неадекватен. Когда это случится? Никто не знает. И Антон про себя каждый день просто молится, чтобы это не случилось завтра, а он успел что-то придумать, чтобы выпутаться из этого дерьма. — Идём! — парень встаёт с ковра, швыряет лазерную указку на пол и потирает руки. — Нужно купить тебе костюм. Какой ты хочешь? — он воодушевлённо подходит к Антону, оглядывает со всех сторон. — От Армани? Может быть, Том Форд? Или Дольче Габанна? Говорят, там будут спонсоры, а они пиздец какие богатые чуваки. С улыбкой смотрит на вдохновенного Эда и думает сейчас о том, что больше всего на свете ему хотелось бы провести этот вечер совсем не так — примеряя бессмысленно дорогие костюмы за несусветное количество денег.

* * *

Арсений стоит перед зеркалом. Внимательно рассматривает своё отражение. Он ненавидит Новый год. Ненавидит. Боже, как же он ненавидит Новый год! На корпоратив его уговорил пойти Паша. А психотерапевт, будь он проклят (!) резонно согласился со словами его друга о том, что развеяться не помешало бы. — Кажется, мы с вами уже выяснили, что ваше детство и ваша жизнь сейчас — это совершенно разные вещи, не так ли? — Возможно, — Арсений отводит взгляд от пытливых тёмных глаз своего психотерапевта. — Мы также с вами договорились, что сейчас вы находитесь в сознательной части своей жизни и можете контролировать свои поступки в рамках возможного, это тоже верно? — Даже не хочу думать о том, куда вы клоните, — мужчина вздыхает. Каждый год он старательно уговаривает себя, что это всего лишь дурацкий праздник, который уже не имеет для него такого значения, что двадцать лет назад, но каждый раз не получается. — Я не могу вас к чему-либо принудить, — врач снимает очки и грустно улыбается. — Вы говорите — я слушаю. Вы слушаете — я рассуждаю вместе с вами. Не более. Вам не стоит так опасаться того, что я могу вам сказать. Решать всё равно вам. И иногда это, увы, только усложняет мою работу, но такова жизнь. — Мне всё равно на этот Новый год. Просто всё равно, — произносит брюнет, кусая пересохшие губы. — Когда мне действительно всё равно, допустим, на зефир, то я прохожу мимо него в магазине, даже не взглянув. Но если я несколько раз прохожу мимо полок с зефиром, каждый раз возвращаясь, разглядываю каждую упаковку и демонстративно сообщаю себе, что не собираюсь его покупать, то уже совсем другая история, не так ли? Или когда я стремительно пробегаю мимо отдела с зефиром, зажмурив глаза и для достоверности закрыв их ладонями, то это тоже уже не похоже на «всё равно», правда? Попов смотрит в окно. Каждый приём у психотерапевта невероятно мучительный. Он заставляет его заглядывать в себя настолько глубоко, насколько он никогда бы не хотел узнавать себя. Он слишком привык закрываться в себе, но не для того, чтобы хорошенько подумать обо всём, а для того, чтобы научиться ещё более мастерски избегать самого себя.

* * *

— Я рад, что ты пришёл, — Воля крепко обнимает друга и несколько раз хлопает по спине. — Не могу ответить тем же, но тебя видеть я однозначно рад. Ляйсан с тобой? — Да, — мужчина по-доброму усмехается. — Ты же знаешь, как она обожает светские вечеринки. Сегодня будет много гостей, — он окидывает взглядом банкетный зал. — Любит так же сильно, как я ненавижу их, — бормочет Арсений, нервно поправляя галстук. — Да брось ты! — Павел толкает друга в бок. — Отличный повод набухаться! Пойдём поздороваемся со всеми и вперёд и с песней! — А как же дети? Не будете потом отмечать? — Роберт и София с ночёвкой у друзей, у малышки это первая ночёвка, так что, надеюсь, экстренно срываться и забирать её не придётся. Прости, тебе, наверное, не особенно интересно. — Не парься, — Попов снова поправляет галстук. — Каждый день твердишь, что ты не пьёшь и вот, — он кивает официанту и берёт с подноса два бокала. — Это Новый год! — Воля забирает свой бокал и жадно делает глоток. — Не будь занудой, пойдём повеселимся! Они идут по банкетному залу, параллельно здороваясь с сотрудниками и гостями, с кем-то чокаются, с кем-то обмениваются несколькими будними фразами. Антон так и не позвонил. Прошло уже больше суток. На него это чертовски непохоже. А Арсений чувствует себя непонятно противно. Ему никто ничем не обязан, а он ничем не обязан никому. Но ему просто хотелось знать, что всё в порядке. Какая вообще, чёрт возьми, разница? Почему он просто не может пройти мимо этой чертовой полки с зефиром, почему не может просто не смотреть, не думать и не делать вид, что ему всё равно. Слишком глупо и слишком неправдоподобно. — Арсений Сергеевич, вы сегодня выглядите потрясающе! — Алёна, кокетливо улыбается, подходя к мужчинам. — Ну, а ваш костюм, Павел Алексеевич, может довести всех девушек на празднике до греха, — она подходит к Попову, поправляет край его воротника. — Что ж ты делаешь, красавица, — подмигивает ей Воля и протягивает бокал, чтобы чокнуться. — С Новым годом! — С Новым годом! — девушка чокается с мужчинами. — Первый раз вижу вас на корпоративе, кстати говоря, — Алёна снова возвращает своё внимание к Арсению. — Да, — тот откашливается и вздыхает. — В честь нашего воссоединения решил всё-таки посетить вашу мирскую вечеринку. — Потанцуем? — она ставит пустой бокал на поднос проходящего мимо официанта. — Музыка чудесная!

* * *

Антон стоит перед массивными дверями банкетного зала. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Он просто пытается собраться с силами и совершенно не понимает, чего ему ожидать от предстоящего праздника. С одной стороны, очень хочется зайти, увидеть ребят, обняться с ними, выпить и поболтать. С другой стороны… он слишком боится. Боится всего того неожиданного, что может случиться. Очень хочет и очень не хочет увидеть Арсения Сергеевича. Его улыбка, взгляд проницательных голубых глаз, в которых хочется утопиться, мелкие морщинки в уголках глаз, когда он улыбается, изящные руки, бесконечно поправляющие то причёску, то тонкий галстук. — Мы идём? — Эд появляется рядом неожиданно. Улыбается и выглядит даже милым. Милый, обворожительный и вежливый — такой фальшивый образ себя он готов создать для всех гостей на этой вечеринке. Обмануть всех и каждого, убеждая их, что он совершенно нормальный и приятный молодой человек. Но только двух людей, присутствующих здесь, он никогда не сможет обмануть. Наверное, потому что они видели то, что он старательно скрывал от посторонних глаз? То, во что он превращается каждый раз, когда теряет контроль над собой. — Идём, — кивает Антон. Новый костюм сидит на нём непривычно, но по-своему хорошо, словно был сшит специально для него. Двери распахиваются перед ними. Они и ещё несколько гостей заходят внутрь. Играет приятная живая музыка. Много знакомых и незнакомых лиц. Воля что-то говорил про гостей и спонсоров, которые приедут этим вечером. Кажется, они были среди всех этих людей. — Позволишь? — не дожидаясь ответа, Выграновский берёт его под руку и ведёт вперёд. Они встречаются взглядами. Голубые глаза пересекаются с изумрудными. Тяжело оторваться друг от друга. Арсений чувствует, как внутри него всё обрывается. Видит рядом с Антоном довольного Эдуарда, который ведёт парня под руку, параллельно здороваясь и знакомясь с гостями, одаривая их широкой улыбкой. Он такой красивый. Никогда не видел на нём новый костюм. Сидит идеально, подчёркивая стройные ноги и талию. Всё ещё не может оторвать глаза от Шастуна. Теперь всё становится максимально понятным и простым. Вот он, виновник этого вечера. Незнакомый практически никому из присутствующих, но являющийся ключевой фигурой этого праздника, благодаря которому всё это происходит — Эдуард Выграновский. Вот кому он теперь обязан спасением своей компании, вот кого должен благодарить за то, что всё-таки решил спустить свою месть на тормоза. Но какой ценой? Антон смотрит виновато, немного испуганно. В глазах прячутся отчаяние и страх. Позволяет Эду себя лапать, но не сводит грустных зелёных глаз с Попова. Не может наглядеться. Он так соскучился. И он тоже соскучился. — Хорошо, — кивает Арсений Алёне, не отводя взгляда от парня. — Давай потанцуем. Мягко обхватывает её талию одной рукой, притягивает сияющую от счастья девушку к себе. Близко. Даже слишком близко. — Красивая пара, — наклоняется и тихо произносит ему на ухо Эд, пристально следя за его реакцией. И только сейчас, только сейчас Антон ощущает, как же сильно он ненавидит этого мудака. Как же сильно он его ненавидит. Но ничего не может сделать. И никак не может помешать.