Яркий мой свет

— Что здесь произошло?.. Знакомый голос резким порывом ветра сметает все мысли Лю Цингэ, оставляя за собой лишь просторы недоумения, и заклинатель поспешно оборачивается. Взгляд в тот же миг цепляется за одеяния цвета цин, а кончики ушей начинают нагреваться столь стремительно, что кажется, словно в следующее мгновение и вовсе сгорят без остатка. Щелчок, и парящие средь горных массивов журавли скрывают от Бога Войны тень улыбки на тонких губах, оставляя в поле зрения лишь глаза, в которых любопытство с весельем кружатся в хороводе. Впервые в жизни Лю Цингэ хочется сбежать. Вернуться на свой пик как можно скорее, возможно, превратив по пути пару десятков деревьев в груды веток и листьев, пригодных разве что для розжига. Сердце бьётся в диком темпе, норовясь вырваться из грудной клетки, а ладони потеют, словно у мальчишки, которого в чём-то постыдным уличили и сейчас отчитывать будут. Какая же нелепость. Лю Цингэ хмурит брови, впиваясь взглядом в тонкие пальцы, что плавно огибают остов веера. — Неудачное приземление. Слова обжигают горло горьким снадобьем, которым в детстве мать так любила поить их с сестрой, и Лю Цингэ крепче сжимает рукоять меча, вдавливая холодный металл в белоснежную кожу. Легче не становится. Рядом слышится недовольное сопение Шан Цинхуа. Горный лорд Аньдин сетует на нерадивых адептов и вселенскую несправедливость, активно взмахивая руками, из-за чего кусочки земли — и чего похуже, о чём Лю Цингэ думать совершенно не хочется, — то и дело слетают с некогда чистых одежд, время от времени приземляясь на расположившихся рядом учеников, безмолвно понуривших головы. — Нет, ты представляешь, Цинцю, эти растяпы большую часть удобрений, которые мы для Цинфана, кажется, целую вечность добывали, в два счета испортить сумели! Аргх… Сколько усилий, и всё в никуда. Ещё и шиди Лю… — лицо заклинателя на последних словах внезапно бледнеет, и мужчина, словно только одумавшись, в миг оборачивается, выставляя перед собой руки в извиняющемся жесте и склоняясь в глубоком поклоне, — прости, прости, прости, шиди! Просто в последнее время они помогали мне лишь с делами по пику, вот и… хах… немного отвыкли от полётов… Цинцю, до сего момента молчаливо наблюдавший за всем, весело хмыкает и подходит ближе к горным лордам, располагаясь между ними так, что каждый взмах веера дарует Лю Цингэ едва ощутимую прохладу. — Думаю, с новым ханьфу, предоставленным пиком Аньдин вместо испорченного при столь нелепых обстоятельствах, заслужить прощение будет куда проще. Верно, шиди Лю? — Этого будет вполне достаточно. — Ох, да, конечно! Мы как можно скорее- Звонкий голос Цинхуа заполняет собой всё пространство вокруг, заглушая тихое журчание речных вод, что юркой змеёй виляют средь остропиких гор и высоких стеблей бамбука, слегка склоненных к земле в немой усталости. Горный лорд Байчжань совершенно не слушает, лишь отстранённо кивает головой иногда, ожидая, когда источник извинений и обещаний Шан Цинхуа наконец иссякнет. Внезапное прикосновение пальцев, едва ощутимым ветерком скользнувших по костяшкам, отдаётся приятным покалыванием где-то в груди, и Лю Цингэ неосознанно тянет руку за ускользнувшим теплом в попытке вернуть его. Сбоку раздаётся мягкий смешок. — Нам нужно привести тебя в порядок, — тихо, практически шёпотом, однако слишком близко, чтобы затеряться в громких воскликах горного лорда Аньдин. Спокойное "нам" заставляет недовольство алыми пятнами вспыхнуть на лице Лю Цингэ, выбивая из лёгких весь воздух. — Я и сам могу справиться! — Конечно. Совершенно не сомневаюсь в твоих способностях, шиди Лю, однако ты, видимо, совершенно позабыл о наших гостях. О. О. Ежегодное собрание глав, что в этот раз проводилось на территории их школы, из-за чего лорды — нередко в сопровождении своих лучших учеников или же просто любимчиков — прибывали изо дня в день, превращая Цанцюн в огромный гудящий улей, из которого хотелось убежать далеко-далеко, туда, где нет игры на публику и приторных речей, что зубы скрипеть заставляют. — Отсюда до моего пика рукой подать, — продолжил Шэнь Цинцю, демонстративно указывая веером в сторону Цинцзин, — а до твоего, что идти, что лететь, довольно прилично. Вероятность встречи с кем-либо высока, а мне что-то подсказывает, что гордому горному лорду Байчжань вовсе не хотелось бы предстать в подобном виде пред кем-либо. Особенно пред главами других школ. Лю Цингэ хмурится всего мгновение, а затем согласно кивает.

***

Отражение в водной глади напоминает Богу Войны зверя, которого ему некогда довелось на ночной охоте встретить. В волосах венок из комьев грязи и веток сухих красуется, а лицо покрывает слой пыли, что на некоторых участках уже успел частично смыться водой. Запах тоже стоит соответствующий: резкий и кислый, заставляющий глаза слезиться, а нос невольно морщиться. Лю Цингэ медленно вдыхает, закончив втирать в кожу и волосы розоватую суспензию, любезно предоставленную горным лордом Цинцзин, и быстро погружается в воду. Брызги летят на дощатый пол, врезаясь в него, разбиваясь на множество крошечных капель и превращаясь в тёмные пятна причудливых форм. Шэнь Цинцю недовольно вздыхает. — Шиди Лю, не мог бы ты быть немного аккуратнее? Заклинатель опускает чистые одежды на стул, бережно разглаживая пальцами небольшие складки, кладёт сверху веер и вновь оборачивается к бадье, однако видит лишь тёмную макушку. Пол тихо скрипит при каждом шаге мужчины, что направляется к полочке, заставленной всевозможными видами трав и склянками разных форм и размеров. Лю Цингэ выныривает в тот момент, когда Шэнь Цинцю с глухим хлопком открывает продолговатый флакончик. В тот же миг пространство вокруг заполняет освежающий аромат хвои. — Что это? — Честно? Не знаю. Му Цинфан вручил мне эту мазь после моих жалоб на неспокойный сон и путаницу мыслей, сказав лишь, что его нужно втирать в голову. Я пробовал пару раз, довольно приятно. Лю Цингэ молча кивает, продолжая следить за действиями Цинцю и ожидая, когда тот вручит ему флакон, однако, даже когда горный лорд Цинцзин подходит ближе к бадье, мазь он не отдаёт. Щеки Цингэ медленно розовеют, и мужчина не выдерживает, протягивая раскрытую ладонь. — Давай. Бровь Цинцю приподнимается в недоумении. — Что? — Флакон. Давай его сюда. — О, — горный лорд Цинцзин понимающе кивает, бросая беглый взгляд на ладонь перед собой, и на губах мужчины расцветает мягкая полуулыбка, — шиди не позволит помочь ему? Брошенная фраза пронзает Лю Цингэ, проникая под кожу, чтобы затем патокой растечься по венам. Взгляд у Цинцю хитрый, а ещё довольный немного, словно у кота, что с мышью беспомощной играется. Горный лорд Байчжань отворачивается и медленно кивает. Прохладное прикосновение пальцев к макушке заставляет всё тело покрыться мурашками, и Лю Цингэ едва заметно вздрагивает, тут же мысленно упрекая себя за это. Ладонь Шэнь Цинцю осторожно скользит вдоль волос, убирая остатки грязи и играясь с прядками, а затем вновь возвращается к макушке. Лёгкие круговые движения вкупе с холодной мазью заставляют тысячи маленьких звёздочек плясать перед глазами, превращая мир вокруг в ночное небо, и Бог Войны опускает веки, полностью откидываясь на одну из стенок бадьи и сильнее подставляя голову приятным прикосновениям, что заставляют плавиться в неге. Время тягучей смолой течёт сквозь пальцы, медленно ускользая, и лёгкая слабость от продолжительных водных процедур и свежести хвои заполняет всё тело. Горный лорд Байчжань почти погружается в сон, когда Шэнь Цинцю бережно смывает оставшиеся крупицы мази и торжественно заявляет: — Готово. Зелёные глаза светятся счастьем, а губы согревает улыбка, и у Лю Цингэ никак не получается отвести взгляд. Рука сама тянется за чужой ладонью, возвращая ту на тёмную макушку, а затем слегка заводя назад. Голова всё ещё пустая, мысли словно вода со всей грязью унесла, а потому осознание происходящего лишь через несколько мгновений мощным потоком накрывает горного лорда Байчжань, и путей отступления не остаётся. Взгляд Шэнь Цинцю сочится заинтересованностью, а пальцы медленно перебирают влажные волосы, слегка накручивая их. — Шиди Лю хочет, чтобы его ещё погладили? Кончики ушей вспыхивают с новой силой, и у Лю Цингэ возникает неистовое желание кричать от такой формулировки, однако заклинатель лишь слегка хмурит брови, продолжая снизу вверх смотреть на горного лорда Цинцзин. Шэнь Цинцю едва заметно смеётся, ласково проводя ладонью по волосам и останавливая её на затылке мужчины, а затем склоняется, оставляя короткий поцелуй на макушке. — Вода уже холодная, пусть ты и великий заклинатель и совершенно точно не простынешь, однако сидеть здесь и мёрзнуть перспектива отнюдь не радужная. Если хочешь, я могу заплести тебе волосы, как только они полностью высохнут. Пальцы Шэнь Цинцю бережно гладят участок за ухом, слегка почёсывая, и Лю Цингэ кажется, будь у него хвост, то он бы радостно вилял им сейчас из стороны в сторону, выдавая себя с головой. Горный лорд Байчжань вновь подхватывает чужую ладонь, поднося её к своей разгоряченной щеке и оставляя быстрый поцелуй на паутине вен, виднеющейся из-под тонкой кожи запястья. — Хочу. Шэнь Цинцю улыбается, пока на его щеках медленно расцветает румянец. Лю Цингэ думает, что день, вопреки утреннему происшествию, не такой уж и плохой, и улыбается в ответ.