Сёстры

      Кира рассталась с Бьянкой. Нет, обошлось без скандала. Они не ругались, до этого не сорились, прожили немало лет вместе, а тут разлука. Перерыв в их отношениях. Перерыв, который зубастая мадмуазель проведёт недолго в компании сестры её предыдущей возлюбленной — Киллисой.       Та, правда, в отличие от прошлой владелицы, обошлась без предварительных ласк при встрече и без попыток узнать Бьянку получше, сходу использовав, как многие другие. И всем им было нужно от этой опасной дамочки лишь одно: сила её челюстей! Будто она обделена другими особенностями или талантами! Вон она какая лёгкая! Пушинка! Особенно в сравнение с тысячами другими, такими же, как и она, острыми на зубки железными леди.       А как насчёт её выбора гардероба? Если большинство старается выпендриться, показать себя во всей красе, то скромница Бьянка всегда предпочитала избегать лишнего внимания, и таким образом она всегда имела шанс на внезапную встречу с чьей-нибудь ногой, а порою и головой.       Она не была против и всегда принимала всё, чем в неё тыкали, но порою жадность овладевала ею, и она… не хотела возвращать поданную ногу, руку, лицо. И, как ни странно, за это её чаще всего и ценила Кира. И если у одних она отбирала конечности, то у этой чешуйчатой девчонки она отняла сердце. Но всегда была не прочь его вернуть. Всё-таки… отношения между ними свободные.       Сейчас же, они снова в разлуке, и она в пользовании Киллисы. И пусть та ей о любви не пела и об отношениях не говорила, но безотказная Бьянка всегда была готова составить компанию тому, кому это потребуется. И сейчас в такой компании нуждался Пустотный червь.       Телекинез розовой скромницы поднял кинутую Кирой, заряженную Бьянку прямиком в пасть огромного исчадия. Встреча прошла на ура. Червь сходу предложил Бьянке одну из своих двупалых конечностей, а та, как свойственно Бьянке, приняла дар и не думала возвращать.       В брызгах тёмной крови, искупнулась зубастая красавица, откусив конечность непрошенной твари. Монстр завыл, запрокинул голову к небу, что частично скрылось за тучками, поливающими их лёгким дождиком, а из обрубка всё сочилась и сочилась непрерывным потоком чёрная, зловонная кровь, что портила любой металл, но не тот, из которого сотворена эта роковая красотка, забитая магией под завязку.       Но это только «рука» исчадия, а как быть с остальным телом? Да и с ним всё в порядке. То и дело оно встречалось с болтами и клинками, вонзающимися в плоть или пробивающими себе дорогу к внутренностям монстра.       Магия тоже хорошо работала. Обжигала, замораживала, проклинала. Что она только не делала с исчадием, а тому… всё мало и мало, и просит и просит оно всё большего для себя ущерба, что мало-помалу ослаблял монстра, но до победы над ним было далеко, ибо сотни ран, а он едва замедлился.       Да, он обладал не только неимоверной живучестью, но ещё и поразительной быстротой.       Вертелся, извивался, кусал, атаковал, давил или изрыгал реки ядовитой дряни, что жгла больнее любой кислоты. Именно так, в море подобной дряни, погиб телохранитель Александара. Утоп, а до этого превратился в красную жижу да кости, на которых осталось немного мышц.       На ту же участь претендовали Киллиса с ещё одним телохранителем. Но, благо, крылья ей червь не отгрыз, и на них она упорхала на возвышенность. Почти что на башню из вездесущего белого кирпича, заодно с собой прихватив телекинезом магистра, смирившегося с участью сотоварища, превратится в желе с костями.       Магистр упал на крышу постройки, осознавая, что избежал неминуемой смерти, повернул голову к спасительнице и сердечно поблагодарил:       — С-спасибо тебе, колдунья…       — Пожалу…       — А-А-А-А-А-А-А!!!       — Ой…       Телохранителя сбросил червь, резко дёрнувшись от потока магии Александара. Своим дёрганием исчадие разломило частично башню, и член Божественного Ордена исчез в летящих к земле обломках и пыли, очевидно, погибнув при падении, оказавшись в придачу к этому погребённым обломками.       Киллиса же, стоя на почтительном расстоянии, избежала одной судьбы с тем человеком. И в отместку за погибшего, швырнула телекинезом в глотку червю парочкой кирпичей, которые тот прожевал, но не заглотнул. Вопя звериной яростью, монстр уронил голову на уцелевшую часть постройки, почти погубив ящерицу, что посмела накормить его несъедобной дрянью. Но той уже и след простыл. Исчезла в яркой вспышке, появившись в другом месте. Всё мерзопакостная перчатка телепортации… на руке не менее мерзопакостной синей рептилии!       Ар-р-р-р! Как же эту тварь взбесили эти паразиты, так упорно отказывающиеся умирать! Давай давить их с новой силой! Давай изрыгать ещё больше едкой желчи, и продолжать убивать-убивать-убивать-убивать!       Тут удалось почти что задавить эльфийскую погань. Тут пострадавший в пылу боя магистр, превратился в лепёшку, а тут удалось буквально баднуть рептилию, облачённую в тёмную броню. Но… она не умерла. Какая досада… только отлетела на несколько метров и моментально поднялась на ноги, крича с неистовым счастьем:       — Эй! А на мне ни царапинки! Либо броня у меня отменная, либо ты — дешёвка!       Казалось, смысл слов бронированной рептилии, долетел до… (ушей?) червя. Они ему по душе не пришлись, и с новой силой исчадие громило порт, мечтая похоронить всех и каждого под горой обломков кирпичей и забивающейся в лёгкие пыли.       Закашлявшись в пыльном смоге, Ифан упал на колено, чуть не выронив «Око Тени». От неконтролируемого кашля Одинокий Волк забыл об окружающем его сражении, попросту мечтая выкашлять всю забившуюся в грудь пыль. Но ситуация к тому не располагала, ибо червь всё ещё неистовствовал, и было легко, замявшись на мгновение, не увидеть солнце уже не от витающих облаков пыли, а от груды свалившегося на тебя кирпича.       На выручку пришла Калиста, что вытянула чуть ли не за шкирку непутёвого Волка до того, как стена обвалилась, образовывая на ровном месте наклонную поверхность из кирпичей.       Всё рушилось. Обломки хоронили заживо. Пыль удушала. Лужи желчи множились и ширились, разъедая всё, что не кости. В обстановке, близкой к скорой развязке в пользу Пустоты, ничего лучше не оставалось, как попытаться сбежать, в надежде не то что на перегруппировку, а на банальное выживание.       Киллиса, видя стремительно выходящую из-под контроля ситуацию, наколдовала крылья, поднявшись выше облаков пыли, и пользуясь телекинезом, швырнула младшую сестру в сторону, надеясь, так спасти от гибели. Так же она поступила и с закашлявшимися Александаром и его телохранительницей. И, наконец, она подумала об укрытии для себя, так как больше удерживаться в воздухе она не имела сил.       Но думать не пришлось. Нечто вскочило на неё, грубовато познакомив с землёй, и тут же, оклемавшись от падения, её спасительница в лице знакомой эльфийки со шрамом потащила ящерицу в укромное местечко, надеясь на спасение.       И когда бой грозился подойти к финальной стадии с погибелью всех действующих лиц меньше десяти метров в длину, явилось спасение.       В начале воздух закружился, подул холодный ветер, развеивающий пыльный туман. Затем воздух стал морозным и наконец-то с неба, прорываясь сквозь пыльный смог, земли начали достигать тонущие снежинки.       — Что за херь?! — неистовствовала синяя, хлопая в укрытии кашляющего бен Мезда по спине. — Сама мать-погода помрачнела?       — Снежная буря и гудящий воздух… — высунулась из укрытия Киллиса, несмотря на протесты Себиллы, — Неужто это… Слейн?       — Ого!       Слабо сказано, Кира. А, впрочем, что уж говорить, если прямо перед твоими глазами происходит то, о чём ты мог только мечтать в последнее время? Что же это? А это погибель поистине могущественного врага за миг, что легко было упустить, не вовремя моргнув.       Раз был червь, два, и его нет. Мёртв, мгновенно погиб. А холод окутал порт плотнее, заморозив даже берег, образовав слой крепкого льда.       Каждый, в ту минуту поднявший взор к небу, вознаграждён был видом парящего дракона, что, одолев могучего врага, взревел, и будто из самой его пасти понёсся новый холод, окутавший порт.       — Слейн сдержал слово и пришёл!       — Верно подмечено, Кверкус. Настоящий рыцарь, держащий слово! Кхах, гадкая пыль!       Огромное исчадие Пустоты замерло. Обледенело и погибло в тот же час. Червь пал, стоило зимнему дракону всего раз выдохнуть своё морозное пламя.       Белоснежная пыль оседала, но белый фильтр не спешил покидать порт. Снег и лёд сменили пыль, и наконец-то, с приходом прохлады, стало легче дышать.       — Бл… этот придурок мог и раньше прилететь! Что за синдром орла на него нашёл?! Глупый Слейв…       — Вообще-то Слейн…       — Да по…       Уцелевшие показались из укрытий. Каждый взирал либо на удаляющийся силуэт зимнего дракона в небесах, либо на замороженную тушу Пустотного червя.       Только она начала терять потрясённые взгляды к своей персоне, как все вновь отыскали к ней живейший интерес. Когда под тяжестью собственного веса замороженный не в самой практичной позе монстр сломался надвое, и верхняя его часть, встретившись с полом, частично развалилась на куски замороженного, пустотного мяса, едва ли пригодного в пищу. А жаль. Всё это мясо могло больше месяца кормить целую общину.       Александар сверлил труп хмуростью, пока не отвлёкся на сдавленный стон телохранительницы, что пережила гнев червя подле него. Но та была уже мертва. Длинноухая убийца со спины перерезала ей глотку, уронив тело на живот. Это был последний верный епископу человек на суше в этой части острова.       Придя в неистовую ярость, Александар откинул эльфийку порывом воздуха, чтобы та не успела и его прирезать, а затем выстрелил кончиками пальцев сгустком света, способного воспламенить.       Но тот развеялся об появившийся щит розовой ящерицы. И ничего, кроме порчи узора на щите, сгусток не добился.       Епископ, состроив оскал, подготовил новое заклинание, но вместо удара по эльфийской убийце или её подруге израсходовал то на отбитие летящего в него копья. На новое заклинание времени не оставалось, ибо Себилла уже неслась на него с клинками на перевес. А потому сын божественного… телепортировался на одну из немногих уцелевших построек в порту, намереваясь покончить со всеми колдунами одним мощным заклинанием вроде огненного дождя с небес. Союзников он в любом случае уже не затронет, даже с такой площадью поражения…       Но запамятовал Александар, что и враг не лишён дара телепортации. А потому его яростный крик: бен Мезд! Не показался чем-то из ряда вон выходящим.       А наёмник, взявший поручение погубить самого сына божественного, стоя с ним на одной и той же постройке, прицелился болтом с тупым носиком и выстрелил.       Точно в цель. Точно в грудь. Такой опытный стрелок, как Ифан, с такого малого расстояния и при помощи столь качественного оружия, промазать априори не мог.       Епископ, схватившись за ушибленную грудь, с трудом устоял на ногах, но ради сохранения равновесия совершил шаг-шаг-шаг назад, и по итогу полетел с высоты нескольких этажей, встретившись с землёй. А Ифан стоял там же, ещё минуту не думая опускать оружие. Наконец-то он вздохнул и выдохнул. Вздохнул и выдохнул. Арбалет глянул на кирпичный пол, а наёмник запрокинул голову к небу, наконец-то расслабив мышцы.       Бой окончился и для них без потерь. Если забыть о второй группе, что сейчас боролась за контроль над магистерским флагманом, но это не их дело. Со своим они справились на ура, хоть и столкнулись с непредвиденным обстоятельством, таким, как Пустотный червь.

.

.

.

      — Даже воздух кажется лучше, чем раньше, а?       Учитывая, что пыль окончательно осела, а остаточная прохлада от прилёта Слейна ещё стояла и облегчала дыхание, то… Ифан однозначно был прав. Калиста же, думала о более сакральном значении слов наёмника:       — Это от того, что пыль осела, или от завершения «поручения»? — с добрым прищуром взглянул человек на ящерицу. Поднялся с груды кирпичей да заключил сидящую подле него сестру по оружию в крепкие медвежьи объятия. — А ты осмелел, волчок… сильнее обнимай, смельчак.       — А? Зачем?       — Обнял сильнее, сказала! — бен Мезд послушался, и почти сразу раздался хруст. — Ах… моя спина тебя поблагодарила. Теперь отвянь.       — Хах, — усмехнулся Ифан садясь на прежнее место. — Насчёт поручения… по правде сказать, без тебя я бы не справился. Как и без твоих сестёр и наших товарищей по команде… Особенно без тебя.       — Да-да, можно наконец-то забыть об…       — Но вообще-то контракт не считается выполненным, пока не сдашь его на руки заказчику. — немного обломал Одинокий Волк. — Так что рано пока расслабляться.       — Тогда… как там «Госпожа Месть» поживает? — обратилась Калиста к младшей, чистя монокль от слоя пыли на линзе.       — Совсем угомонилась! — ответила взобравшаяся на высоту рептилия, следя за кораблём не вдалеке от берега. — Битвы на палубе не видно и не слышно! Либо наши взяли верх, либо магистры всех перебили.       — Наша группа, — отозвалась эльфийка попивающая из фляги поданной Киллисой, — Пестрит умелыми бойцами и убийцами. Против такового их количества в одном месте воины и поспособнее магистров не выстояли бы. А ведь они были ещё и с искателями. Не бог есть что, но хотя бы держать правильно оружие умеют. Спасибо, — иглолюбительница вернула флягу рептилии, что собиралась что-то сказать, но внезапный окрик сестры, привлёк к ней внимание каждой живой души в порте.       — Эй, ребят! К нам лодочка идёт!       — С «Госпожи Мести»?       — Ага!       — И кто в ней? Наши?       — Эм… — Кира замялась, не зная, как описать ту особу, — Какая-то… странная эльфийка…       — Так она же с нами. Разве нет?       — Смешно, змеиные глазки. Очень.       — Не-а, — качала младшая головой, — та… ещё страннее!

.

.

.

      О начавший таять лёд берега ударился нос малой парусной лодочки. Транспорт вмещал лишь одну душу, а её обладательница, вызывала ассоциации с чем-то демоническим.       Эльфийка, носящая пепельные волосы средней длины, с парой заплетённых кос по бока. На голове, будто из золота, был странный головной убор, напоминающий птицу с поднятыми крыльями.       Остальной её наряд можно окрестить как «готовая к заварушкам путница». Высокие сапоги, ноги и туловище в ремешках. Грудь прикрыта серебряным доспехом до талии с выступающей грудью. Руки закованы в того же цвета перчатки с острыми кончиками, отдалённо напоминающие когти.       Со спины свисала стилизованная под птичий хвост накидка. Плечи прикрывали острые наплечники с дюжиной торчащих серых перьев, а левую половину лица скрывала золотая маска с десятком волнистых узоров. Из узкой прорези выглядывает жёлтый глаз. Такой же, как второй, не защищённый половинкой маски. Он разукрашен чёрной и красной тушью, образовывая остроконечный узор, округлый по центру.       Ну а в руке необычной эльфийки (около среднего возраста) — двузубец, идеально дополняющий образ жутковатой дочери леса.       Не меньшее удивление вызвал и голос незваной гостьи. Такой женственный, нахальный, уверенный… будто взаправду пред ними марионетка демона предстала, столь поразительная и почти… желанная… да, такие дамочки по душе синей ворчунье. А будь наряд эльфийки откровеннее, то пускала бы она уже слюни.       — Ну ничего себе, — оглядывала незнакомка порт, или то, что от него осталось. — Устроили вы тут бардак. — переступив через горсть оттаявшего мяса червя, эльфийка подошла к сгрудившейся группе, — Я Хворь.       — Хворь? — почесала затылок Кира, — Чем-то болеешь, подруга?       — Моя мама считала, что да. — легко ответила она, и подошла ближе к Киллисе.       Розовая хотела открыть рот, но Хворь совершила шаг вперёд, с пугающей силой обхватив рептилию за шею сзади, притянув к себе и слегка наклонив.       — Не делай ничего опрометчивого! — зашипела старшая с поднятым копьём, как, впрочем, и остальная команда, взявшаяся за оружие.       Хворь смерила Калисту оценивающим взглядом, будто гурман неведомое до селе блюдо и подалась к ней, оставив Киллису в покое, чему последняя обрадовалась, наконец-то выдохнув. Оружие синей ящерицы эльфийка будто не замечала, хоть метило то ей прямо в грудь. Мгновением позже, она у ящерицы. Движение рукой и сгибается Калиста к Хвори против своей воли. Затем, принюхивается эльфийка, почти утыкаясь носом Калисте в шею. Кусает. Вдруг, любая мысль оттолкнуть Хворь пропадает, когда эльфийка прокусывает кончик гребня острым, как игла, клыком.       — Пс-с-с, думаешь она вампирша?       — Думаю, она огребёт… — со знанием дела отвечает Киллиса, а Кира уверена, что ничего такого не случится и оказывается права.       Отпуская раскрасневшуюся колдунью (злоба тому виной? Смущение? Или возбуждение?), Хворь широко усмехнулась. И, проводя языком по зубам, блаженно и глубоко говорит:       — Пробуждённая.       — Ну, типа… мы и сами могли сказать…       — Кто ты такая!? — оттолкнула эльфийку от себя старшая, когда эффект прошёл.       — Меня зовут Хворь, как я уже говорила. И я здесь, чтобы помочь вам выбраться с острова. Что скажете?       Видя, сколь молчалива укушенная ею дочь пустыни, трогающая себя за проткнутый клыком гребень, Хворь обратилась к ней с оттенком заботы:       — Я же тебе больно не сделала, правда?       «По-моему, Кали так даже нравится…»       — Мне нужно попробовать на вкус. Резня на берегу, конечно, что-то говорит сама по себе, но… — Хворь оглядела отряд, — Осторожность никогда не помешает. Отстранившись, Хворь оглядел оглядела группу с головы до пят и улыбнулась с самодовольным видом:       — Итак, минимум одна из вас пробуждённая…       — Вообще-то, мы все того этого…       — Получается, — подошла эльфийка ближе, — Вы все — это то, ради чего некоторые из нас встают по утрам с постели. Если верить на слово. Но я всё же предпочла бы удостовериться…       — Кусни меня ещё против моей воли и попрощаешься с зубами! — пусть злоба и прослеживалась в словах старшей, но какая-то нервная. Неуверенная.       — Ха. Пообещай мне, что попытаешься. — ну надо же, будто зная Калисту, ответила эльфийка с вызывающей улыбкой, отчего старшая утратила дар речи. — Хотя я надеюсь, что до этого не дойдёт. Снова.       — Мне малость плевать, на твои надежды!       — Ха-ха! Нет, конечно. Только не тебе. — тихо посмеивается Хворь. — Ты же независимая, верно?       Любопытное слово она выбрала… совершенно не верное! неверное! Ей ничего не известно о Калисте. Ибо, Ибо у неё на самом деле есть зависимость — защита сестёр, её зависимость.       — Ладно, давайте по порядку. — пристально эльфийка в половинке маски глянула на каждого с пониманием: — Скажите мне: с кем из божков вы встретились и чему они вас научили?       — Божков? — усмехнулась Себилла, но не весело, мрачно, — Самоуверенности тебе не занимать.       — Если я ошибаюсь, пусть они меня молнией поразят… — Хворь развела руки в стороны, но ничего не произошло. С улыбкой она склонила голову к плечу.       — А вы не думали, что вас не ударили молнией боги, только потому боги только потому, что вы для них незначительная пылинка? — на вполне здравый вопрос, вопрос Хворь, на манеру Киры, легкодумно отмахнулась.       — Итак, давайте по порядку, кто и с каким божком встретился? Начнём с тебя, молчаливый ты наш, — указала Хворь на Ифана, что оглядев товарищей, вышел вперёд, ответив односложно:       — С Раликом. — Хворь кивнула, обращаясь к соплеменнице:       — А ты?       — С Тир-Ценделиусом.       — Ага… вы что, все встретились со своими богами? И вы тоже?       — Да, — кивнула за всю троицу Киллиса, — Мы встретились с Зорл-Стиссой, и она научила нас даровать благословление.       Глаза Хвори широко распахнулись. То ли она поражена их встречей с Зорл-Стиссой, то ли дарованному им навыку.       — Кхм… ну что ж, покажите. Продемонстрируйте, чему она вас научила.       — Ты выглядишь теперь не только болезненно, но и поражённо. — озвучила наблюдение Калиста, — Что не так?       — Ты ошибаешься. Причём не в первый раз. — странное заявление, учитывая то, как спокойно она отнеслась к Ралику и Тир-Ценделиусу. — Давайте уже. — потребовала эльфийка, сложив в ожидании руки на груди.       — Нам бы Истока раздобыть… а то наш немного… кончился. — робко усмехнулась Кира.       — А, ну ясно. Ладно, сейчас. — прозвучала она так, будто озвученная проблема была лишь мелкой помехой, вроде последней выкуренной сигареты. И, как выяснилось…       Хворь взяла за плечи Киллису и жестом показала, чтобы она поступила так же. Ящерица послушалась, а Хворь закрыла глаза. Её ладони источали тепло и покой, пронизывающе всё тело ящерицы. Внезапно она ощутила, как Исток пробудился внутри неё.       — Ого… теперь я!       — Обойдёшься! — гаркнула Калиста, угомонив тем самым младшую.       Хворь жестом велела Киллисе продемонстрировать умение накладывать благословление, и она подчинилась. Обратившись к неисчерпаемому внутреннему Истоку, она наложила благословление на Хворь. Сперва думала на себя, но Кира, прошептавшая ей на ухо, убедила наложить заклинание на Хворь шутки ради.       — Эй! Больно же!       — Извините… Кира, так себе была затея…       — Ну смешно же!       Хворь покачала головой, мол, ерунда, и рассмотрела свои руки, где кожу слегка обожгло новой аурой. По мере того, как чары истаивали и плоть исцелялась, она всё заметнее расслаблялась.       — Ты и правда пробуждённая. — взглянула Хворь со всей серьёзностью на рептилию, — Я… счастлива.       Нелегко далось ей последнее слово. То ли врала, то ли не хотела этого признавать, но казалось, что первое ближе к истине. Но всё встало на свои места, когда Хворь добавила:       — Самым неподобающим образом. Ну, вперёд. — поманила она группу к лодке. — Поднимаем паруса. Судьба ждёт, и всё такое.       — Постой, маскарадная твоя душонка, — Хворь обернулась к синей грубиянке с приподнятой бровью, будто та, слегка задела её. — О какой судьбе речь?       — Об этом лучше спросить мейстра. Ей до смерти нужно повстречаться с вами. Пробуждёнными, — Хворь указала на лодку. — После вас, мои дорогие.       — Мейстр? О ком вы? — спросила Киллиса, с остальными садясь в лодку.       — Сперва плывём, потом задаём вопросы, — закатила утомлённо глаза Хворь, упираясь обеими руками и сталкивая лодку на воду.       Тут она вспомнила об одной рыжей особе, ждущей на корабле. Постаралась вспомнить её внешность и окинуть сверху донизу. Про себя подумывая, что путь до нужного места получится интересным. С такой компанией уж точно. Потом заскакивает в лодку к остальным, когда та уже вернулась на воду.       — Пробуждённая. И не одна, — сладостно вздохнула Хворь, — Ох, что будет, когда она узнает.       Солёные брызги летели в лица уставшим путникам, а кожу покалывало под ярким согревающим солнцем. Лодка устремилась к кораблю, качаясь на волнах, и форт Радость стремительно уменьшался за спинами.       С уст то и дело слетали облегчённые вздохи. Вот он, очередной шаг к свободе. А может, даже и к божественности… но ещё предстояло выяснить, кому она достанется. И если Кира для себя решила, что откажется от такого подарка или подачки богов, то что решат Киллиса и Калиста?       Обе в одной лодке. Думают об одном и том же. Их взгляды встречаются. Мигом обеим становится ясно, что у другой на уме и… каждая отворачивается. Не хочется поднимать эту тему вновь, учитывая всё произошедшее не так давно. Но рано или поздно эту тему придётся затронуть вновь, и тогда предстоит решить — кому божественность нужнее. И это ещё не учитывая остальных претендентов на такую мощь.

.

.

.

       «Уставший отряд пребывал на «Госпожу Месть» с победой. Ужасы форта Радость остались позади. Сюда они явились колдунами Истока, а покидали остров пробуждёнными.       Судьба этого покинутого богами мира теперь покоилась на их плечах. Или, по крайней мере, на плечах кого-то из них. Если этот кто-то не воспользуется дарованной силой лишь в своих целях, возможно, обрекая всех остальных…»

.

.

.

      Комнат много. Они просторны. Особенно без части необходимой мебели с декором. На самом деле из этого места вышел бы целый приют, школа, больница или любое другое полезное обществу заведение, обычно умещающее в себе огромное число народу. И видели её глаза, хоть и не вживую, как дому этому предстоит стать подобным заведением, приносящим многим пользу, а не одним лишь домом для многонациональной семейки.       Преодолевая длинные коридоры без ковров, с крупными, ничем не завешанными пока что окнами, обходит Махалия каждый метр будущего жилья. Больше для вида, чем для знакомства с будущей крышей над головой.       В конце состоялась встреча с ящером, что, по идее, был её гидом, но в данную минуту ему впору было назваться тунеядцем. Со скучающим видом пробегали его глаза по строкам текста свежей газеты. Бег их был сравним со скоростью улитки примотанной к увесистому камню.       — Ах, — вскочил он с кресла, одного из немногочисленных в прихожей предметов мебели, откинув успевший стать ненавистным клочок бумаги, — Вы закончили осмотр?       «Трудяга», пришло Махалии на ум. Прошло едва ли больше двадцати минут, а он ей рад так, как собачки не рады возвращению хозяев после рабочего дня.       — Нет, я пришла понаблюдать, как вы мучаетесь здесь без дела.       — Ваш тон лёгок, но улыбка… я почти поверил. Браво. — Махалия театрально поклонилась с большей улыбкой, на что ящер закатил глаза велев: — Больше так не пугайте.       — О, не переживайте. Скорее всего, нам с вами больше дел не иметь. — «успокоила» она соплеменника, отчего тот заволновался.       — Я-я-я… сделал что-то не так?       — Нет, всё как по инструкции. Я просто собираюсь тут осесть, и никуда больше не переезжать.       — Уверенности вам не занимать, — заметно расслабился сородич, — Но знаете, через пару лет всё может кардинально поменяться…       — Я знаю, какими будут ближайшие годы. — с этим ящерица нагнулась за сумками с вещами и спешно поплелась прочь из прихожей в коридор. Ящер поспешил за ней, гадая, что у неё на уме, и только он нагнал соплеменницу, как та остановилась в особенно просторном помещении, уронив сумки с вещами. — Библиотека.       — Что?       — Она будет здесь.       — А-а-а. Вы и это уже всё распланировали…       Он следил за тем, как Махалия выкладывает на пол десятки увесистых фолиантов, каждый весом с кирпич. Подавшись любопытству, пригляделся ящер к названиям работ. Все были околонаучной направленности. Работы по истории, политике, экономике, технике магии, искусству ближнего боя да разные энциклопедии о мире природы и немного художественной литературы.       — Полагаю, это не все книги, раз под них вы собрались выделить такую обширную комнату.       — Да, — последовало подтверждение. — В будущем их станет больше. Намного. Не я одна буду частой гостьей в этой комнате.       — У вас есть пара?       — Появится.       — Слышу убеждённость! Правильный настрой! А кроме как жить в этих славных стенах в компании второй половинки, они способны вместить ещё немало народу! Например… небольшое пополнение в семье. И я не про кошек или более нам привычных, чешуйчатых да пернатых питомцах. А о детях. Думали о них?       — Да. Я, собственно, сюда перебираюсь ради них.       — Далеко же вы всё распланировали! — развёл ящер руками, всё больше поражаясь этой женщиной.       — Не очень. Через сколько-то лет первый ребёнок, через полгодика-годик второй.       — Вы не перестаёте меня удивлять! Вот бы моя супруга походила на вас чуть больше, цены бы ей не было! Но тогда бы я не смог её себе позволить. Хах!       — Хм.       Видя, что юмор не пришёлся даме по душе, соплеменник вернулся к теме:       — А знаете, сколько детей заведёте вообще? Двойню?       — Тройню. Я даже имена их знаю.       — Ух. Полагаю, с вашим планированием, имена у вас есть и на девочек и…       — Девочек. — сородич моргнул.       — И только?       — И только.       — Откуда такая уверенность? Или вы намерены заняться удочерением? И почему трёх?       — Потому что иного я не видела сценария. — утомлённо раздалось от Махалии и ящер отошёл взволнованный такой сменой тона.       — Ну-у-у… раз вы точно уверены, что дом вам подходит, то…       — Да-да. Мебель, декор и бла-бла-бла. Я это помню.       — Полагаю, вы знаете, где всем этим разжиться в городе. Хоть мне до сих пор не до конца ясно, откуда… полагаю, также вы знаете, где нанять прислугу. В этих краях да в таких домах многие соглашаются работать за демократические суммы. Только следите, чтобы ничего не украли. Ещё на рынке частенько можно наткнуться на дешёвых рабов, если вам они предпочтительнее наёмных работников.       — Позвольте мне разобраться с этим самой, — повернулась она к нему опасно, оторвавшись от раскладывания книг.       — Да-да… — отошёл он ещё больше, поправляя воротник у горла.       — А теперь извините, мне ещё надо обустроить дом, заглянуть в рабовладельческий квартал через недельку-другую, и много-много чего ещё.       — Не смею вас отвлекать.       Кивнув на прощание, удалился ящер, пару раз нервно оглянувшись на сверлящую его взглядом соплеменницу.       Любое напоминание о рабах вызывало омрачённое настроение. Но также сердце грел тот факт, что скоро состоится встреча. И обернётся она десятками лет совместных ночей и делёжкой горечей с радостями…       А пока… взгляд метнулся к полу опустевшим сумкам и книгам подле них. Завертелось тело юлой, оглядывая помещение просторное, но совершенно пустое, и видели глаза на месте пустоты десятки высоченных книжных шкафов с лестницей у каждого, настолько те были высоки.       А по центру — мягкий ковёр круглый, кресло и пара диванчиков со столиком невысоким, что умещал на себе лампу, отводящую тьму, не дающую разглядеть строки текста читаемой всей семьёй книги…       До этого далеко. Но то не пугало Махалию. Пугало то, что момент этот мог однажды наступить. Пройти. И впредь не повториться.       С этой мыслью раскрыла она книгу крупную. Раскрыла в начале и зачеркнула абзац под сегодняшней датой, со словами: дом, комнаты, назойливый (зачёркнуто, а рядом написано: услужливый) гид.