Сёстры

      В тот день Киллиса практиковалась в телекинезе, пока Кира на кровати валялась, болтала ножками и читала энциклопедию, переворачивая страницу за страницей и не теряя интереса к их содержимому.       Киллиса поднимала книги, свою виолончель, тумбочку и уже глазами искала, что бы ещё поднять достаточно тяжёлое.       В какой-то момент Кира сообразила, что энциклопедия ей наскучила и она уже несколько минут следит неотрывно за тем, как Киллиса практикуется. Она тогда изрекла:       — Какой-то ерундой ты тут маешься.       — Ерундой? — подивилась Киллиса, — Телекинез не ерунда, Кира.       — Да я не про то! — махнула она, — Смысл поднимать книги всякие там с тумбочками, если ты уже достаточно для этого сильная? Как насчёт поднять что потяжелее?       — Ну-у-у… — Киллиса оглядела содержимое комнаты, — В комнате не так уж много вещей тяжелее тумбы. Письменные столы, шкафы, наша постель. Я ничего из этого не подниму, а остальное — слишком лёгкое.       — А как насчёт компромисса?       — Компромисса?       — Не лёгкое и не тяжёлое! То бишь — меня! — указала она на свою грудь обеими руками, вскочив с постели и приняв торжественную позу.       — Ну не знаю, Кира… — засомневалась розовая.       — Ну давай же! Я хочу полетать!       — Эх… ладно. — сдалась средняя и пригрозила пальцем, — Но если ты получишь травму — не жалуйся.       — Ну ты мне хотя бы с лечением поможешь? — под щенячьим взглядом Киры у сестры не нашлось сил отказать ей:       — Хм… да, неплохо было бы попрактиковаться и в магии исцеления.       — Так сказала, будто так и ждёшь, чтобы я огребла… — руки в бока и взгляд пронзительных изумрудных глаз, направленный на Киллису, вызвал у последней робость.       — Я не то имела… — Кира засмеялась с оправданий сестры, — Эх, давай лучше приступим…       Киллиса сконцентрировала всю магию и смогла поднять Киру с постели в воздух, а затем — и пронести ту в центр комнаты. Кира радовалась этому, плавая в воздухе, почти как в воде, а Киллиса просила ту не рыпаться, а то уронит ещё. Младшая обиженно надулась, скрестив руки на груди, и, приняв позу лотоса, представляя, как она вознеслась над миром бренной плотью и материей, перейдя в совершенно другую плоскость бытия.       Вдруг в доме что-то грохнуло. Киллиса шарахнулась, потеряла концентрацию и уронила Киру на пол.       — А-А-А-А-А! Моя жопа! Кто на полу конструктор оставил?! И откуда в нём острым деталям взяться!? Он же от трёх лет!       — Выходит, — вздохнула Киллиса, осветив ладонь целительным светом, — Практике в целебной магии быть. Кира, покажи пострадавшее место.       — А то ты и сама ещё не поняла! — Кира легла на живот, задрала юбку и выпятила пятую точку, после чего пострадавшее место было видно, как на ладони.       — Н-да… — смущённо забегала глазами Киллиса, — Выглядит не очень.       — У самой будто попа лучше!       — Я не про то… — ещё больше засмущалась Киллиса.       — Оу… — выпучила глаза Кира, — Ну ты это… лечи мою подругу уже! Ей всё ещё что-то колет! Оу! Теперь не колет!       — Так и знала, что сработает… — Киллиса отбросила ранее впившуюся в ягодицу деталь и приступила непосредственно к лечению. Ладонью, освещённой слабым сиянием, она проводила по ноющим местам на мягком месте сестры, что при каждом прикосновении жаловалась:       — Ух… Нежнее можно?       — Стараюсь…       — Старайся лучше!       — Не каждый день мне приходиться таким заниматься.       — Под одной крышей живём больше десятка лет! Могла бы и привыкнуть уже! И… ускориться никак нельзя?       — Лучше не торопи меня, Кира, а то будет больно.       — С когтями аккуратнее! Всю задницу мне исцарапаешь!       — Прости. Надо бы их укоротить слегка, для такого-то занятия это лишним не будет.       — Да. Я свои, кстати, тоже укоротила, почти по той же причине.       — К-кир-р-ра!       — Хи-хи.       — О чём вы тут трындите?       Вдруг отворилась дверь и в комнату вошла Калиста, тут же застыв на месте. Кира и Киллиса замерли тоже, рука розовой застыла на пострадавшей ягодице сестры.       — Та-а-а-ак… — вышла из оцепенения старшая, — Почему ты гладишь её булки?       — Это…       — Стучаться не учили?! — пискнула Кира.       — Я в свою же комнату стучаться не намерена! А теперь — что твои руки делают на её жо…       — Врачевание! — пискнула Киллиса.       — Враче-вание? — как-то уныло и огорчённо переспросила Калиста, возможно, даже с надеждой на то, что ей послышалось.       — Да! Мне в булки конструктор впился с глупыми настольными фигурками!       — А нечего их не прибирать за собой!       — Ну вчера ты с ними игралась, а не я!       — Но в чью же задницу они впились, а?       — Ох! — закатила глаза раздражённо младшая, — Делай что тебе надо и не мешай! У меня целительный сеанс!       Калиста быстро взяла… что-то и покинула комнату, услышав, как дверь закрыли на замок изнутри, должно быть, чтобы продолжить «сеанс врачевания» без помех.       Старшая тяжело вздохнула, глядя на… флакон духов. Первое, что она увидела, то и схватила. Она заглянула в комнату, рассчитывая застать сестёр за…       Но это было бы глупо. Дверь не закрыта, все дома, плюс заклинание тишины не наложено…       Калиста удались, а на душе отчего-то обидно. Грустно и томно. Словно целая эпоха безвозвратно сгинула. По её же решению. Тяжело же поступать правильно...

.

.

.

      — Что-то козыри мне в последнее время не выпадают особо, но я плакаться не намерен. С последнего своего острова-тюрьмы я отплыл целым и невредимым. Могу и повторить!       — Пс-с-с!       — А? Чё? — завертелся Зверь и наткнулся взглядом на подошедшую Киру, присоединяющую к голове снятые на ночь рога. — Чего тебе, девочка?       — Скоро солнце взойдёт, — заметила ящерица, — А вы сидите и сидите. Сидите и под нос бухтите. Вы давно проснулись?       — Корректнее, я считаю, — подала громким шёпотом, зашевелившаяся на своей части лежанки Киллиса, — вопрос «спали ли вы вообще?»       — Да спал я, спал! — проворчал низкорослый.       — Некоторые, кстати, тоже! — гаркнула приглушённо повернувшаяся старшая, с которой спала Трайс.       — Упс… пардон, — приподнял руку гном в извинениях и вздохнул тяжко, — Просто думал я. О всяком. Об Операции «Крах», о своих парнях и девчонках, вообще о восстании... Много о чём.       — А с нами не поделитесь? — заулыбалась Кира.       — М-м, — с глубочайшим сомнением вымолвил Зверь, — Это сложно. С чего бы начать?       — Вы упоминали некого — «Лохара». — припомнила Киллиса, — Какова его роль в этой истории?       — Насколько мне известно, он выполняет грязные поручения королевы. Судя по письму, — хлопнул он себя по карману, — План был такой: Лохар со своими парнями топит магистерский корабль «Миротворец». Груз они перетаскивают на «Победу». После чего «Победа» отчаливает неизвестно куда. Про груз ничего не скажу. Но он проблемный.       Он подмигнул, недобро прошептав:       — И не в хорошем смысле.       — А про своих соратников по мятежу что поведаете?       — Это гориллы, — Зверь хмыкнул, видя, как слушательницы наморщили лбы в растерянности. — Ну, вы поняли, да — война такая... Гориллья. То бишь, герилья. Подруги, — почти огорчённо простонал гном, — Я думал, у вас хоть одна косточка есть с чувством юмора, но, кажись, её какой-то знахарь удалил случайно!       — Если вы про Кали, то да, с её чувством юмора что-то не так! Вернее, с его отсутствием…       — Захлопнись, малявка! — девочка, пробудившаяся в процессе рассказа, усмехнулась с перепалки сестёр на пару с Киллисой.       — Хорошие женщины. Хорошие мужчины. — горестно протянул одноглазый минутой позже, — Кто-то всё ещё дерётся, и неплохо, но большинство свалили куда подальше. Команда Танцующего с ними ушла, скорее всего. Не обижайтесь, но я по ним крепко скучаю. Хотя, наверное, оно и к лучшему, что я их не втянул... во всё это.       — А сам как очутился на магистерском корыте? — сменила гнев на интерес старшая.       — Вот это кайф. Расслабься, и пускай тебя попустит. — Калиста не оценила сказанного, исходя из её хмурой физиономии.       — Мне надо пи-пи, — прошептала Трайс Калисте. Та поднялась и повела девочку в кусты, оборонив:       — В моей жизни появилось нечто поинтереснее выслушивания твоих недоисторий, гномик. Продолжай без меня.       — Эм… — Зверь собрался и начал, стараясь не уступать театральному рассказчику, — Зверь Морской ведёт свой любимый корабль, Танцующий, к Побережью Жнеца. Ему там кое-кто нужен, сечёте? — словив два пытливых взгляда, гном приоткрыл завесу тайны. — Преступный хорёк по имени Лохар.       — А-а-а-а… — послышалось от обеих сестёр и гном продолжил:       — Да, так вот… Паруса раздуты ветром, вся команда бодрячком, матросы песни орут, как чайки:

«Ты скажи морякам, я уплыл по волнам,

Якорь брошу у эха в чертогах!»

      Кира оживлённо похлопала. Отвесив шутливый полупоклон, одноглазый прокашлялся:       — Ясное дело, это всё ненадолго. Корабли магистров окружают Танцующего, как акулы добычу. Отважные повстанцы уже прощаются с жизнью, но тут легендарный Зверь берёт на абордаж магистерский флагман и вызывает такой шторм, какого в этих краях сроду не видывали!       — Вау! — легла на живот голубая, подперев подбородок ладонями и помахивая оживлённо ногами и хвостом, пока Киллиса довольствовалась посиделками в позе лотоса.       — Да-да! Дождь и ветер! Исчадия Пустоты повсюду! И наш героический Зверь — отважный, самоотверженный Зверь — сдаётся в плен магистрам, чтобы Танцующий в хаосе мог сбежать! О, героизм! О, самопожертвование! — гном издал утомлённый вздох, — Ох, задолбался. Я ж не герой ни разу. Блин, а то вы не знаете. У нас тут у всех одна история. Магистры зацапали, ошейник нацепили, как зверю и положено — и вперёд, в форт Радость.       — Ты ошибаешься, коротконогий.       — А? — поднял голову гном, увидав единственным глазом воротившуюся синюю, подле которой стояла Трайс.       — Нет ничего благороднее праведной жертвы.       — Ого… — прошептала Кира, а Киллиса осталась молчаливой, выглядя столь же потрясённой.       По их реакции и собственному опыту знакомства с носящей монокль рептилией в голову гному закралась мысль, что Калиста такое говорит далеко не каждому, и что ему удалось произвести на неё впечатление.       — Э-эй, брось, я сейчас покраснею! — покачал Зверь, руками пытаясь отмахнуться от слов, — Серьёзно: капитан хорош настолько, насколько хороша его команда. Но у нас общая цель — свобода. Гномы пережили много всякого. Мы её заслужили.       — У вас, Зверь, получается, отменная команда! — издала младшая.       — Разумеется, если ты не наврал с три короба, низкорослик.       — В хорошей истории есть напряжение, — положил на грудь руки последний, — Действие. И там есть мораль. Мои байки — они, может, и завороченные. Но они правдивые, как солнце в небесах, как борода у меня на роже, — позвякал он заплетёнными в бороду украшениями, дёрнув ту разок. — Ну, а что у вас? Как вас, таких бравых девчонок сцапали?       — Мы оказались не в то время, не в том месте…       — Кира, — начала сверлить её взглядом синяя, — А где упущенная тобою часть, в которой ты мухлюешь в карты, пока мы обустраиваемся в трактирном номере, в котором решили остановиться? И где тот отрывок, в котором обиженные тобою картёжники стучат на тебя, как на колдунью Истока, и оказываются правы?       — Всё это малоинтересная лирика… — легкодумно отмахнулась голубая, к усмешке Киллисы.       — Хах, — утёр губы Зверь, от прыснувшей слюны, — Я так думаю, мы все в одинаковом положении на этом вшами погрызенном острове. Что до меня… — он медленно провёл рукой по заплетённой бороде и расплылся в улыбке.       — Зверь, скажите, — обратилась розовая, — А против чего вы взбунтовались?       — Силы, ясное дело. Оно же как устроено: есть такие, кто попробуют что-то вкусное — и подавай им ещё, ещё!       — Кого-то это мне напоминает, — с ухмылкой покосилась старшая на младшую, и та надулась. Зверь продолжал:       — Как креветки жареные, к примеру. Начнёшь трескать и остановиться не можешь.       — М-м-м? Что ты говорила, сестрёнка? — победно ухмыльнулась Кира, отчётливо представляя, как сестра борется со слюной, заполонившей рот.       — За-атк-нись! — неразборчиво прорычала синяя и громко сглотнула.       — Юстиния, — старался не отвлекаться одноглазый, — Почуяла вкус власти в первый раз, когда бросила в темницу слишком языкастого шута по наущению своего советника. И всё только за то, что он её назвал, э-э, кругловатой. Можно так сказать? Там оно всё началось. И ещё не закончилось.       — Ну, как по мне, шут получил по заслугам, — высказалась Кира, — Шутить про жир? Ну и пошлятина…       — Когда тебя или твой говорливый язык это останавливало?       — Что-то сдаётся мне, — вмешался гном, — Не тому ты тут учишься. Эх…       — Не могу сказать, — взяла слово Калиста, — что полностью не согласна с этой улыбчивой дурочкой. Шут за решёткой, такое себе злоупотребление властью.       — Эх, если бы только этим всё и ограничилось…       — Зверь, а вы не пробовали убедить Юстинию в нецелесообразности подобных мер?       — Да, само собой, — чуть ли не прорычал гном, — Но у меня не было того же влияния, что у её советницы. С тем же успехом можно было башкой об стену колотиться.       — И в дальнейшем стало лишь хуже? Верно? — увы, но Киллиса получила тот ответ, который ожидала, но так не хотела слышать:       — Что и говорить, всё испортилось. Поразительно, до чего же быстро. — тут он предался воспоминаниям, — Когда я мальцом был, Лора приглашала ящеров высокопоставленных, эльфов-провидцев, шишек разных отовсюду. А теперь ящер не посмеет и нос сунуть в королевство со страху, как бы роялисты ему чешую не обкромсали.       — Я бы посмотрела, как это у них получилось бы провернуть со мной!       — Эх… Терпеть таких не могу, — проигнорировал её Зверь, — Хотя я их ни в чём не виню. Просто кому-то короткая соломинка достаётся. Вот и живут с обидой на всех. И когда королева указывает, кого ненавидеть — нет проблем. Будем ненавидеть. — снова вздохнув, он продолжил резковато, подзабыв о паре детских ушей поблизости, — Говно вот это всякое, поэтому сделал правильно: стал бороться. Потому что нельзя собственной королевы бояться. И уж тем паче — не пойми какого чучела, только потому что королеве нужен козёл отпущения.

.

.

.

      Вдоль зловонного, пропитанного самой смертью ручья, ступали ноги голубые. Несли они чешуйчатую, ступающую вдоль тёмно-красного ручья с плавающими обрывками ткани, кожи, плоти.       Ручей тёк сквозь решётки, ведущие из подземелья магистра-мясника, любящего «играться» с колдунами Истока. До смерти любящий с ними «играться».       Зловонная, тяжёлая от меди вода текла по наклону. По траве и земле. Вокруг неё возвышалась обильная и поразительно здоровая растительность, всевозможные цветы. И немудрено. Столько крови впитывается почвой, как тут не цвести даже самому требовательному растению? Может, даже кровавая роза отыщется…       А вот он, сток. Небольшое кровавое болото. Ещё зловоннее самого ручья, ибо там кровь и нечистоты бегущие, а тут стоячие. И сколько они стояли? Дни? Недели? Окажешься у кровавого болота, и отнюдь не те вопросы придут на ум, а лишь то, как бы поскорее сбежать от вони и сего зрелища и как бы очистить разум от столь чудовищных наблюдений.       В воде, по центру и вдоль краёв, болтались тела и отдельные их клочки. Тут головы будто со стёртыми наждачной бумагой лицами, а там ноги и руки, словно отгрызенные или отпиленные ржавыми пилами.       Потянулись руки к паре таковых, что поближе к берегу. Рука и нога в когтистых ладонях. От первой откусывается кусок, от второй, и в разум прорываются два воспоминания:       «Кира видела, как он шёл к ней. Она видела, что он сделал с остальными. Она молилась, молилась, молилась. Но всё кончилось этим…»       «С трудом глаза рептилии узнали его, но… это он, Александр. Кира поражённо замечает ошейник колдуна у него на шее. Сейчас он совсем не такой, каким был в школе…»       Потрясся головой и очистив ту от травмирующих воспоминаний, Кира удалилась с тяжёлым сердцем, не оборачиваясь на алое, смрадное болото, в котором ещё болтались десятки кусков тел различных колдунов: людей, ящеров, эльфов, гномов, мужчин, женщин… детей… десятки кусков тел. Десятки травмирующих разум воспоминаний. А ей хватило первых двух с лихвой.       Сжались кулаки добела и хруста от травмирующих воспоминаний о садисте и его пристанище. В голове созрела навязчивая идея, а изумрудные глазки уставились на одну из хлипких решёток, сквозь которые лилась жидкость, полная меди да фрагментов тел...

.

.

.

      Взобралась Кира по не очень крутому склону, очутившись посреди каменной дороги, ведущей в замок. До него далеко, и вряд ли с его стен кто сможет увидать ящерицу отсюда.       Не чуя опасностей даже параноидальной частью сознания, лишь трупную вонь и медь, что пропитали одежду, покинула рептилия высокие кусты, выйдя на дорогу к дорожному указателю. Вроде такова была его роль когда-то.       На заляпанной довольно свежей кровью табличке ещё поддавалась разбору вырезанная ножом надпись: «Гулкие Топи».       Ничего более. Когда она отпрянула от таблички, на глаза попалась стоящая невдалеке башня, неплохо сливающаяся с высоченными, крутыми холмами и растительностью. Древняя, частично обвалившаяся, возможно, аварийная, но такая притягательная. Такая манящая… младшая не устояла от соблазна подобраться к той вплотную. И, как выяснилось, соблазн не подвёл.       Взбираться на высоты Кире с детства не впервой. Регулярные лазания по деревьям, крышам дома и сарая для неё были обычным делом. Взобраться же на столь внушительную башню высотой приблизительно в двадцать метров по лианам и выступающим кирпичам — плёвое дело.       Вот он, долгожданный пролом в крыше башни. На полу валялись кирпичи и камни обвалившейся стены и потолка, а у самой стены — пара давно насобиравших пыли скелетов.       Скелет ящерицы и ящера. У обоих — давно превратившееся в прах оружие, непригодное к использованию. У самца в костяных руках, давно лишённых мышц и кожи, пара сапог. Чёрных. С тёмно-фиолетовыми элементами. Не дать ни взять — обувь Бракка, которой он ступал по миру, окрашивая тот в цвет разбитых судеб и пролитых океанов крови.       А что ящер? А ящер прижимал их к груди, будто живой и трясущийся от малейшей мысли о разлуки с ними или проклятья, что мог наложить при жизни король Истока на вечного стража своего имущества, стоило ему напортачить или вовсе лишиться сего сокровища…       Недолго думая, Кира решилась на типичный для себя опрометчивый поступок. Обувь перешла из рук костлявых в руки, облачённые в плоть и чешую. Перешли с трудом. Мертвец будто из Чертогов Эха пытался удержать их, но наконец дал слабину и пара сапог оказалась у юной соплименицы.       Дальше следовал быстрый спуск без происшествий (за исключением падения в воду на половине пути), попытка примерить сапоги (увенчавшаяся огненной болью в ступнях) и возвращение в лагерь, под встающее раннее солнце.       — Вот так, собственно, я их и нашла. — закончила пересказ Кира, пропустив часть с ручьём, поеданием плоти и… её дерзким планом и его результатом.       — Ты, утром, — собралась с мыслями старшая, — Отлучилась по зову мочевого пузыря в кусты. После сделанного дела решила прогуляться по округе. Увидала неподалёку башню, взобралась на неё и нашла… поступь тирана? Которую, зная о проклятье, всё равно попыталась напялить…       — Прикинь!       — У Киры отойти пописать и влипнуть в приключение — идентичные понятия. — «пошутила» с улыбкой Киллиса.       — Ну надо же… Ты, как-никак вознамерилась собраться полный комплект доспехов? — попыталась в юмор старшая, но осеклась, вспомнив целеустремлённость той, с которой общалась, — Вот чёрт…       — Всё может быть, Кали! Абсолютно всё!       — Куда намылился, Иван?       — Хах, не надоело ещё коверкать имена всех знакомых? — сложил на груди руки бен Мезд, остановившись у сестёр.       — Нисколечко, — так же, как и Ифан, сложила руки рептилия, прикрикнув попавшимся ей на глаза Себилле, Лоусе и Красному Принцу, — Эй, красный прыщ! Лоза! Себябила! Всех с добрым утром!       — О-о-о-о… Это одна из немногих вещей, которая нашей синей злюке никогда не надоест!       — Склонен поверить, — ухмыльнулся Одинокий Волк, и с младшей глаза перебежали на старшую: — Отвечая на твой вопрос, скажу, что мне надо встретиться кое с кем. Мы как-то уже заводили эту тему, ещё в стенах форта. Вот-вот станет совсем светло. Хотелось бы закончить до того, как наша компания тронется в дорогу.       — А можно с тобой?       — Нет.       — Пусть он ответит!       — Ему не обязательно. Я за него уже!       — Злюка!       — Но-но, хватит вам, — выставил вперёд ладони мужчина, приобретя серьёзный вид, — Если хочешь, можешь сходить со мной. Благо, тут не далеко. А ты, если не хочешь отпускать сестру с таким, как я, можешь с нами за компанию сходить. Это много времени не отнимет.       Калиста всерьёз задумалась над предложением Ифана. Сочла его приемлемым, решив, что лучше уж проследить за Кирой, отправляющейся в дорогу с наёмным убийцей, чем за Киллисой, что высказала желание остаться в лагере, помочь остальным и приглядеть за Трайс.       — Хорошо. Тогда отчалили.       — Килли, мы пошли! Не скучай без нас!       — Думаю, не придётся, — улыбчиво махнула сёстрам с Одиноким Волком розовая, а затем обратилась к девочке, — Гляди, — из рукава на когтистую ладонь выпала, во многих отношениях идеальная ракушка. Девочка ахнула, — Нравится?       — Очень! Самая красивая ракушка, которую я видела!       — Мне пришлось убить кучу времени, но я нашла самую достойную, отходя за хворостом. Она твоя. — в смуглых детских руках, очутилось изумительное творение природы. Юные глазки неотрывно взирали на поистине произведение искусства, пока маленькие ручонки вертели ту и так и сяк, стараясь не упустить каждый плавный изгиб. — А вот тебе ещё кое-что. Нравятся?       — Сладкие! — оценила Трайс горстку ягод, предоставленных средней ящерицей.       — Я наткнулась на пару таких кустов рядом с лагерем. Если хочешь ещё, можем вместе сходить.       — Если можно…       — Тогда идём.       Маленькая ладонь легла в огромную, и пребывали обе в неразрывном состоянии до самых ягодных кустов, изрядно перепачкавшись впоследствии ягодным соком.

.

.

.

      — А типчик доверия не вызывает.       — И не должен.       — Вы стоите друг друга!       Родила небезосновательный комментарий младшая, наблюдая из кустов с Ифаном и сестрой за высоченной фигурой в тёмных доспехах и прикрытым лицом, стоявшей посреди каменной дороги рядом с повозкой, усеянной товарами, бочками, ящиками.       — Дальше я сам, — вышел бен Мезд. — Я буду говорить. Он ждёт меня…       Рептилии отпустили спутника. Тот, признательно кивнув, вышел из кустов по направлению к Залескару.       Человек в капюшоне источал сдерживаемую угрозу. Когда он поднял голову, обращаясь к Ифану, капюшон спал, и сёстрам довелось увидите поблёскивающий череп нежити в утренних лучах. Наёмник с мертвечиной общались напряжённо и шёпотом.       — А-а... Ифан бен Мезд, полагаю? Я твой друг. Можешь называть меня Залескаром.       Никакого пароля? Думал Бен Мезд. Быть такого не может, а потому он с невозмутимым видом притворился, будто не понимает, о чём нежить ведёт речь. Такой профессионализм человека, однозначно позабавил неживого:       — Я тебя умоляю! Даже если бы я не торчал на этих гнилых болотах, дожидаясь вас уже столько дней, я повсюду признал бы в лицо Серебряного Когтя. Ты правда хочешь услышать, как я говорю это вслух? Ну, так и быть: Glechou dumar и всё такое...       Ифан с ничего не выражающим лицом кивнул, мол, теперь всё правильно, по инструкции, продолжай.       — Уважаю людей крепких и молчаливых. — кивнула нежить, — Ты ведь уже познакомился с Боррисом? — Ифан снова кивнул, — Хитрый и увёртливый хорёк, верно? Какие мелкие паскудные услуги он из тебя выжал за помощь? Хотя… — призадумался Залескар мысленно сравнив Ифана с засохшим до состояния камня сухарём, — Смею предположить, что этому хорьку ничего не удалось из тебя выжать?       — Единственное, что Боррису удалось из меня выжать, — сложил наёмник руки на груди, — Так это остатки терпения.       — Хах! Его излюбленный фокус.       — А в остальном выжимал его я.       — О, я бы с радостью на это полюбовался. — заверил Залескар, — Надеюсь, он обмочил свои красные штанишки.       — Я надеюсь, что мне не придётся обойтись с тобой так же. Ведь не придётся? — опасно приблизился Ифан, а Залескар, подняв руку, спокойно ответив:       — Тебе не придётся выжимать меня. И пробовать не советую — честно. А теперь к делу. Я буду краток, если тебе будет угодно, — Ифан кивнул, — Ладно. Я думаю, что загнать Александара в угол будет проще всего где-то здесь. И эта маленькая прелесть, именуемая Оком Тени, поможет тебе отправить епископа туда, куда ему давно дорога — к папаше в Чертоги Эха...       Костлявой рукой живой мертвец извлёк прямо из воздуха арбалет изысканной работы. Ифан принял дар. И был он холоден на ощупь, как могила, и окутан туманной дымкой. Мертвец протянул также и болт, издающей омерзительную вонь.       — Это должно помочь. А теперь всё, беги играйся со своими новыми игрушками. У меня, знаешь ли, есть и собственные поручения. До новой встречи, бен Мезд.       Ифан кратко кивнул и развернулся к спутницам.

.

.

.

      — Как думаешь, какое у нашего волка дело к неупокоенному покойнику?       — Делать мне нечего, как искать отгадку к столь тривиальному вопросу…       Внезапно живой мертвец костлявой дланью извлёк прямо из воздуха арбалет изысканной работы. Его окутывала туманная дымка. Нежить протянула оружие Ифану вместе с болтом, издающим омерзительный запах.       — Вау! Арбалет — ваще огонь! Даже отсюда я чувствую его крутизну! А вот болты — редкостная дрянь!       Не успели ящерицы и пары раз моргнуть, как арбалет с болтом очутились у Ифана в заплечном мешке. Собеседники коротко покивали друг другу. На том разговор и окончился.       Одинокий Волк поплёлся назад к спутницам, тут же решив вынуть новоприобретённую вещицу и зарядить обычный болт. Остановился рядом, вскинув оружие, привычно упёр приклад в плечо и довольно улыбнулся, разглядывая украшенное ложе.       Голубая чуть завистью не подавилась, а Калиста для дементоров оставалась по-прежнему невидимой.       Приподняв бровь, мужчина протянул старшей арбалет с заманчивым (для некоторых) предложением:       — Хочешь сделать первый выстрел из Ока Тени?       — Нет у нас времени для глупых забав, — отбила синяя протянутое оружие. Кира, напротив, высказала энтузиазм от перспективы стать испытательницей сего творения смерти.       — Мне-мне-мне! Можно?! Пожалуйста!       — Ладно уж, — с ухмылкой протянул оружие Ифан, — Только не сломай на радостях.       Вот оружие в чешуйчатых руках. Глаза пробежались вдоль деревянного изделия со столь впечатляющими узорами. Руки привыкают к весу, глаза — к прицелу, а приклад упирается в плечо.       Глаз привычно выискивает мишень. Находит. Целится. Стреляет! Ифан свистит, поражённый результатом, Калиста бубнит еле слышное: «выпендрёжница».       И правда, сложно не назвать Киру таковой, видя результат. В дальнее, тонюсенькое дерево угодила. В такое многие и с десяти шагов не попадут, а она почти с сотни. Впечатляющий результат. Особенно для первого выстрела из нового арбалета, в первый раз очутившегося у неё в руках.       — Впечатляет, — похвалил бен Мезд, одаривая ящерицу уважительным взглядом. — Я не ошибся с компанией.       Кира одобрила сказанное, похлопав человека по спине, от чего он чуть не встретился рожей с грязью. Калиста с трудом удержалась от усмешки, но ухмылку скрыть не сумела.       — Прости…       — Порядок, — усмехнулся наёмник, добавив серьёзно: — Давно я был обделён приятной компанией.       — Аве грик лайал, — театрально поклонилась старшая. Сказанное ей на старой речи означало: «Тьме ведома ночь».       — Интересно, — улыбнулся Одинокий Волк, пробормотав какую-то фразу под нос и повторив ту несколько раз, однозначно поражённый, что Калиста знает о подобном, — Кто из нас ночь, а кто тьма?.. Впрочем, как бы то ни было, темнота мне по душе, сестра.       — Вау! Кали! Не думала, что ты в курсе таких вещей!       — Поживи с моё в компании тебя, и не о таком прознаешь…       Суть дела в том, что фраза «тьме ведома ночь» придумана отнюдь не мирными горожанами, а криминальными элементами…       — Эх, славное оружие, — подвёл итог Ифан, — А славное оружие — хорошая вещь, но во всём Ривеллоне нет ничего лучшего славного товарища.       Немыслимо, но младшая вспомнила кое-что из читаемого им на ночь матерью, Даэлой, Киллисой, да даже Громом (пусть чтец он такой себе ввиду вечных коверканий слов и желания разбавить чтение пошлой шуткой) и распознала афоризм Люциана, ответив другим:       — Самое могучее оружие — это человек, который сражается за друга.       — Значит, друзья? — наёмник встал на цыпочки и похлопал Киру по спине, пока старшая таращилась на ту, как на что-то внеземное. А ведь с полминуты назад младшая была на её месте… ни дать, ни взять сёстры, удивляющие друг дружку по очереди. — Предчувствие у меня, что нам выдастся возможность побывать отличным оружием.       — Сразила наповал, Кира. — лениво похлопала Калиста, — Стоило всего раз блеснуть интеллектом.       — Я так часто делаю. Удивлена?       — Что-то я того не замечаю чаще пары раз за год.       — Монокль прикупи. Для второго глаза!       — Хо-хо-хо! — не удержался мужчина, — Не стану отрицать, что ваши сестринские перепалки забавные и невольно вызывают радость на сердце, но нам пора возвращаться. Скоро солнце поднимется неприлично высоко, а мы ещё даже в путь не тронулись.       — Н-да…       Кира не без грусти протягивала изысканный арбалет в загрубелую ладонь человека, но, дабы сгладить острый угол прощания, разыграла из себя растяпу (ещё большую, чем обычно) и почти уронила арбалет, в самый последний момент словив тот у земли.       Борода Ифана затряслась. Он в первую секунду готовился словить инфаркт, а лишь затем — само оружие, а когда осознание достигло мозга, тот согнулся пополам от неудержимого смеха, хоть и умудрился удержать тот в себе пару секунд.       — Хорошо, — отдышался наёмник, — Чувство юмора нам уж точно не помешает.       — Я бы за такой юморок отлупила одну дурёху.       — Бе-бе-бе!       Круто развернулся Одинокий Волк, зашагав обратно и опытным взором высматривая опасности на пути. Обернувшись, он пригласил ящериц следовать за ним, а его глаза в сумраке раннего утра в тени деревьев сверкнули, как у настоящего дикого хищника.       Каждую сестру посетила мысль при хищном взоре человека. Одну — радостная, что Одинокий Волк с ними заодно, а другую — тревожная: как долго это продлится?..

.

.

.

      — Будьте любезны ответить: что на завтрак?       — Всё, что отыщите в котелке, ваше высокоблагородие!       — Хм, вы уже приготовили новое блю… Ах! Мерзость! — осёкся принц на потеху Лоусе, — В котле вчерашняя дрянь! Даже не так: остатки вчерашней дряни! Которая даже при большей свежести с трудом лезла мне в горло! Ох… но стоит признать. Она куда лучше тех корабельных помоев. Но такое ещё поискать надо! Чего я категорически делать не стану!       Сей эпизод позабавил воротившихся в лагерь Киллису и Трайс, нёсших в руках по паре ягодных веток. Ими они поделись со всеми, как бы некоторые не отпирались (вроде Себиллы). Под одинаково жалобными уговорами ящерицы с ребёнком даже самая ледяная душа не нашла столько холода внутри себя, чтобы отказать им. Это подняло общее настроение в лагере. И когда Киллиса сказала предложившей собрать ягод на всех Трайс, что это полностью её заслуга, девочка была на седьмом небе от счастья. Словно забыла, через что она прошла за последние пару дней.       Но веселье долго не продлилось. Оно закончилось с прибытием Калисты, Ифана и Киры. А с их возвращением начался и общий сбор с совещанием.       Думали, как поступить дальше. Путей, ведущих в другую часть острова, возможно, свободную от болот, существовало несколько. Но никто однозначно ответить не мог, какой из них короче или безопаснее.       Большинство высказалось за продвижение вглубь острова востоком, ибо к нему было ближе море, песчаные берега и местность казалась относительно спокойной, не очень заросшей и небогатой на сами болота. Хотя высоченные горы и холмы, вблизи которых предстояло пройти, вызывали некоторые опасения с подозрениями на засады.       — Значит, разделимся? — понял бен Мезд, — Одни отправляются на разведку, другие ожидают донесений? Кто трогается тогда?       — Мы с Килли! — притянула шутница к себе среднюю сестру, от чего последняя смущённо заулыбалась на потеху Трайс и Лоусе, — Кали не возьмём! Она бука! Бе!       — Для твоего детского мозга все, кто взрослее тебя, таковыми являются! И сама ты «бе»!       — Не знаю, что вы там собрались решать, — вступил Фейн, — Но я бы не отказался от прогулки. Общество со столь обильным числом простейших — утомляет.       — Ладно, и тебя, костлявого, возьмём! — хихикнула Кира, как, впрочем, и рыжеволосая. К ней собиралась обратиться голубая с просьбой присоединиться, но вмешался принц:       — Я бы не отказался от лёгкой прогулки. Вчерашние «яства», ох… от одной мысли дурно становиться!       — Простите, Красный Принц, — обратилась розовая, — Но сдаётся мне, лучше большой группой на разведку не отправляться. Плюс вы очень заметный. На болоте немного красных цветов, и вы… выделяетесь.       — Пф! — отмахнулся ящер, — Вы себя-то видели? Или какие-нибудь розовые участки на болоте? Нет? То-то же.       — Тётя Киллиса, я могу с тобой пойти? Можно?       — Трайс, — повернула девочку к себе Калиста, — Лучше побудь со мной в лагере. Идти с ними небезопасно. Особенно с некоторыми из них…       Кира, проигнорировав явный намёк на себя, сконцентрировалась на чём-то более монументальном:       — Ого! Кали! Ты что, меня оставишь без присмотра? Променяешь меня на Трайс? Я впечатлена, и не скажу, что приятно! — она наигранно надулась, сложив руки на груди с недовольной миной.       — Знаешь, в чём разница между тобой и девочкой?       — Эм… в росте? — девочка усмехнулась. Калиста подтвердила:       — Ага.       — И я выше её! — не без гордости промолвила ящерица, а синяя пояснила:       — Я имела в виду интеллектуальный рост… — смех девочки усилился. — Но это не единственное различие между вами. Есть и в твою пользу одно, как это ни странно.       — Охрене… — видя грозящую кулаком сестру, чешуйчатая шутница с неловкой усмешкой умолкла на полуслове, — Слушаю в оба уха!       — Ты хоть и дура, каких поискать на… не надо! Но, так или иначе, можешь за себя постоять. Даже если сама впутываешь себя в неприятности.       — О-о-о-о… — протянул утомлённо скелет, — Ну и долго вас прикажете ждать? Мне казалось, вечностью не обделён лишь я один, а не каждый кожу носящий в округе!       — Знаешь, Кверкус, я не удивлён, что среди всех великанов самым дальновидным оказался этот костлявый. Ну да. Конечно! Это я так тебе завуалировано отвесил комплимент! Ха!

.

.

.

      — Хм…       — Чего задумался, друг костлявый? — Фейн проигнорировал юмор голубой особы:       — Этот тип… вы его знаете?       — Это Залескар, — пояснила Киллиса, — С ним встречалась Себилла. Хотела узнать кое-что.       — С ним ещё и Ифан встречался с той же целью. И он вроде продаёт что-то. Сходим к нему за покупками?!       Сказать твёрдое и уверенное «нет» Кире с её щенячьими глазками способен разве что последний и самый чёрствый сухарь. Таковых не нашлось поблизости, и группа подошла к жуткому типу.       Высокий человек в капюшоне, источающий сдерживаемую угрозу. Под капюшоном — череп нежити. Стоило к нему приблизиться, как он притворно-добродушно обратился к рептилиям:       — Не стоит меня опасаться, о лакомые кусочки плоти. В этом болоте есть те, кто кусает больнее, чем я. Возможно, я бы даже мог помочь, если у вас отыщутся деньги. Интересуетесь безделушками древних? По самой выгодной цене. Совсем дёшево.       — Ты Залескар, да?       Жутко скрежеща костями, он низко склонился перед Кирой:       — Да — Залескар. Всё остальное обо мне вас не касается. Мои дела — мои, а не ваши.       Он снова предложил взглянуть на свои товары. Кира поддалась его просьбе, а Киллиса, ожидая окончания шопинга, спросила, оглядевшись по сторонам:       — Есть ли поблизости чего опасаться?       — Я вижу перед собой сведущую, и не одну. — указал скелет в доспехах поочерёдно на каждую ящерицу, — Исток силён в вас обеих... Я чую его. Я ощущаю, как он пульсирует с каждым ударом ваших хрупких сердец. Неподалёку здесь есть такие же, как вы — называют себя искателями. Я прибыл сюда с ними, но их корабль потопили магистры.       — Расскажешь чего об искателях? — подала голос Кира, не отрываясь от просмотра товаров, заключающихся преимущественно в оружии и снаряжении с полезными расходниками.       — Колдуны Истока, — последовал ответ со сквозящей скукой, — Такие же, как и вы. Отыщите их, и, возможно, узнаете, что ищут они.       — Не подскажешь дорогу до этих ребят?       — Те, что ещё живы? — наклонил Залескар голову, — Прячутся в каком-нибудь святилище посреди болот, бессмысленные и беспощадные. Если повезёт, вы найдёте их прежде, чем кто-то отыщет вас.       — А вам удастся покинуть остров?       Нежить сплюнула на землю что-то тёмное и вязкое. Мерзкий плевок, извиваясь, закапывался в землю.       — Если маленьким искателям удастся похитить корабль магистров Госпожу Месть, я смогу пробраться на борт. Если нет — я проберусь на борт к магистрам. Обо мне волноваться не стоит, у меня свои способы. Побеспокойся лучше о себе.       — Эй, теперь мой черёд! — выступил вперёд Фейн, потребовав у Залескара: — Кого ты назвал «древними»?       — Кого? Нежить, конечно же. — улыбнулся Залескар, — Мы восстаём, мы восстаём. Грядут перемены, ты разве не слышишь шёпот могил в дуновении ветра?       — Ты-то их хоть сам слышишь?       — О, — понял скелет-продавец, пристальнее взирая на Фейна, — Ты такой же, как я. Будь спокоен. Тут поблизости тишь да гладь. Хотя ты, как я погляжу, и прячешься под покровом одежды. Стыдишься своей сущности?       — Вовсе нет и даже наоборот, — руки Фейна угнездились на груди, — Меня вполне устраивает то, кем я являюсь. — тут он издал подуставший стон, — Пусть в местном обществе для этого и требуются некоторые усилия.       — Это здесь-то? — посмеялся Залескар. От этого тёмного, резкого звука, казалось, задрожала земля под ногами. — Ты тут и дня не протянешь. И неважно, что ты себе об этом думаешь.       — А как ты выжил, — обратился Фейн, — Если даже не скрываешь свою истинную личину?       — Сильный духом всегда найдёт способ. Как я и сказал ранее, грядут перемены. Шёпот могил в дуновении ветра — этому подтверждение.       — О чём вы?       Последовал неприятный смешок от Залескара:       — Пока что тебе незачем это знать. Но не стоит беспокоиться: твоя жизнь слишком коротка, а страхи столь же бессмысленны, как у муравья, цепляющегося за былинку на гребне штормовой волны.       Группа рассталась со скелетом-торговцем, преимущественно ничего не приобретя, кроме массы вопросов. Кире повезло в этом плане больших прочих. На дорогие товары денег у неё не нашлось, даже с бартером, но пару вещиц, вроде склянок с ядом и особых болтов, она всё же приобрела.       — Эх… Нет, нет и ещё раз нет, Кверкус! Я не стану унижаться и просить у великанши капельку яда для тебя! И не смотри на меня такими глазницами! Уж лучше пусть она пустит эту отраву на бой с приспешниками Великого Жёлудя! Так будет честнее. На мой взгляд.

.

.

.

      — Ладно, Трайс, можешь сходить к Лозе, только учти, у неё не все дома.       — А… а где она живёт?       — Хах. Просто иди уже.       Девочка кивнула позабавленной ящерице и удалилась к рыжеволосой девушке, что поприветствовала ребёнка озорной улыбкой и предложением сыграть во что-нибудь.       Оторвав взгляд от мелкой, Калиста направила тот на Ифана, что сидел в сторонке, возясь с новой игрушкой.       — С чем пришла, сестра? — спросил наёмник, когда подошла синяя и неспешно села напротив него.       — С вопросами. А ты свою «сестру» без ответов не оставишь, верно?       — Хм, — с шутливой серьёзностью откинул голову Ифан и разок уверено кивнул, стараясь не улыбнуться. — Валяй, почему бы и нет? — выглядел человек при сказанном будто дикое животное, поглядевшее на луч фонаря бешено несущейся кареты.       — Ты ведь состоял в Божественном Ордене?       — Состоял, — подтвердил человек и добавил, — Под началом самого Люциана.       Произнесено то было с противоречивыми эмоциями, в которых таились одновременно и благоговение, присущее многим смертным, когда речь заходила о живом боге, и сквозящее… Омерзение? Будто бен Мезд разочаровался в том, во что верил всю жизнь. И не постепенно, шаг за шагом, а резко, что было куда больнее.       — Само божество взяло под крылышко, а? — он не ответил, — Можешь дать совет, наставление, как лучше сражаться с отребьями Ордена?       — Ага. — сложил Одинокий Волк руки на груди, отложив арбалет, — Держаться от них подальше.       — Хм, дельный совет, если забыть, что мы на их территории… — погладила старшая подбородок, пока не издала раздражённое: — Пф, да брось ты… — серьёзность Ифана, слегка поколебленная её реакцией, позабавила и саму Калисту, — На моём счету много мразей, не уступающих мне в мастерстве. Колпаки с ними и рядом не стояли.       Наёмник качнул головой, словно говоря: не в этом дело.       — Все они жестоки и безжалостны, как Одинокие Волки: от рядового пехотинца до высших шишек.       — Имела опыт убедиться, — злобно прорычала ящерица.       — Да, помню. Но мы хотя бы не пытаемся притвориться овечками. Я не просто так снял одежды Ордена. Впрочем, — мужчина, видно продолжать разговор в прежнем русле не намеревался, — Не люблю об этом вспоминать.       — Понимаю, — кивнула рептилия нейтрально, хоть имела на душе каплю огорчения, — У всех найдутся воспоминания, которые не хочется ворошить.       — Да, не сомневаюсь, — бен Мезд похоронно кивнул, — Спасибо за понимание.       — Ответь на другой вопрос, — глаза почти хищнического зверя уставились на чешуйчатую, что ответила аналогичным взглядом, — Неужели ты способен убить сына Божественного, которому служил верой и правдой… Много лет, как я полагаю?       — Контракт есть контракт, — пожал мощными плечами наёмник, — Одинокие Волки не задают вопросов. Мы просто делаем свою работу. Кроме того, Александар не очень тянет на невинную жертву. Сама видела, на что он способен.       — Довелось, — омраченно проронила Калиста, — Но бывало ли тебе омерзительно выполнять очередное «поручение»?       — Чаще, чем хотелось бы. И куда больше, чем полагает профессиональному убийце, — выдохнул тяжело Ифан.       — Много раз руки марал? Работником месяца доводилось становиться?       — Много ли… — задумчиво загибал Одинокий Волк пальцы бормоча под нос. Минутой позже, последовал холодный ответ: — Сорок три, плюс-минус.       — Хм… Принято к сведению.       — Ага, — выдавил из себя человек на сквозящее морозом понимание Калисты без намёка на гордость, — Я, в общем, того же мнения.       Между ними повисла тишина, и никто не решился продолжить старую тему или начать новую.

.

.

.

      Идя вдоль берега, омываемого морскими волнами, среди десятков малых, крупных и гигантских обломков судов самых разных времён и эпох, они разделились. Послышался оживлённый крик: «Ой, что это там в песке дёргается?». Голубая метнулась удовлетворять любопытство, под тяжёлый вздох закутанного плотно в ткань скелета.       Последней ступала розовая ящерица, что уже собиралась пуститься вдогонку за сестрой, но тут её окликнули:       — Ты это чувствуешь? — тонкий голосок, и звучал он близко.       — А? — огляделись отлитые золотом глаза, но не отыскали никого. Опустились и секундой позже на песке отыскали терпеливо ожидающую крысу, — Ой, простите, я вас не заметила.       — Ты чувствуешь? — проигнорировал грызун сказанное, — Это не сложно. Почувствуй же!       — Но, о чём вы? Что я должна почувствовать?       — Это падаль и ароматические травы, — терпеливо пояснил зверёк, — Ветер смешал их в одно. Наверняка ты ощущаешь это. Не только то, что можешь увидеть: берега и кости, трупы и коридоры. Чувствуешь что-нибудь?       Подняв лицо к солнцу, средняя ощутила прочищающий её насквозь свет, словно стремящийся вытеснить все тени из горячего сердца. Но крыс отбил уверенность в том, что именно это ей следовало почувствовать:       — Остров усыпан прахом и костями, но там, куда приходит смерть, возникает жизнь. Ты чувствуешь?       — Я… — сомкнув веки, рептилия ощутила на лице дуновение ветра. Да, она почувствовала. — Смерть в воздухе. Свежая и давно устоявшаяся. Вместе, они образуют симбиоз прошлого и настоящего, показывая бесперспективно пессимистичное будущее для каждого, кто забрёл сюда.       — Но есть же ещё, что-то? — выжидающе промолвил грызун. — Какова эта смерть? На вкус?       — Сладкая… — обнажила золотые глазки Киллиса, — Пугающе сладкая…       — Тогда ты меня понимаешь. Остров усыпан смертями, как ты и сказала. Но сладкие запахи зреют. А самые сладкие из них — зреют в самых глубоких могилах. Скажи мне… Ты любишь розы?       — На самом деле — да… — слегка засмущалась она, — Меня пьянит их аромат. Но не только розы мне по душе. Гвоздики тоже нравятся. Арника…       — Славные цветы, — похвалила крыса, — Но не более. Лишь роза способна усмирить сердце зверя, оживить дух в душе. Полагаю, тебе придётся по вкусу чернейшая из роз. — Киллиса навострила уши вспомнив, прошлое, в котором нашлось место, для чтения книги, содержащей описание упомянутых роз. — Загляни поглубже под землю, к юго-востоку отсюда, где мерзость порождает очарование.       Из воздуха со слабой вспышкой возникла книга с заколдованным пером, пишущим без чернил. В эту полупустую книгу Киллиса записала озвученное грызуном.       — Тёмная фигура бродит там. Она понимает эти розы и знает, из чего они произрастают. Будь осторожна.       — Спасибо за сведения, — во вспышке книга с пером исчезли, стоило ладони вывести два последних слова на странице: кровавая роза.       — Следуй за ветром, путешественница. Там, где мёртвым не позволено найти упокоение, ты найдёшь самое ценное из живого.

.

.

.

      — Такого я не ожидала…       — Признаюсь, и я не каждый день с подобным сталкиваюсь…       Кира и Фейн стояли у повреждённой руки скелета с парой отсутствующих костей. Видно, чайки постарались. Конечность, отделённая от тела, жила собственной жизнью. Торчала из песка и пыталась ухватиться за что-то.       Голубая, дабы ту рассмотреть лучше, присела подле неё, но быстро отскочила, когда та, будто ощутив чьё-то присутствие, хищно метнулись к ней в попытке схватить. Но увы, снова в объятиях костяной ладони очутилась лишь пустота с песчинками песка.       — А? Чего ты так пристально на меня смотришь своими глазами с вертикальными зрачками? Ну? Чего?       — Просто… не ты руку потерял?       — Ха. Ха. Ха. Смешно шутишь. — положил руки на грудь Фейн, — А главное — остроумно и так не заезженно.       — О, правда?       — Эх, нет.       Кира, отмахнулась от скучного скелета и повернулась к весёлой конечности, решившись вырвать ту силой из песка. Покрепче взялась, дёрнула, но та осталась на том же месте.       — Эх… — утомлённо вздохнул Фейн, — Возьми ты уже наконец-то палку и сделай рычаг, если сил не хватает вытянуть, а ума — догадаться сделать подобное без совета со стороны! И для чего тебе вообще сдалась эта штука?       — Чтобы не упустить возможность подать руку помощи? — скелет фыркнул, не сочтя сказанное забавным, а Кира отыскала обломок корабельной доски (благо, кругом таковые имелись с целыми корабельными палубами в придачу), соорудила из неё рычаг и сумела вытащить конечность из песка. — Я доста… ай, не щипайся!       Костлявая рука, болезненно ущипнув свою освободительницу, рухнула на песок и застыла. Только запястье крутилось. Как стрелка компаса, и вытянутый костяной палец, указывает… на что?       — Хм… — недолго думая, голубая прибрала руку к себе, скрыв в недрах сумки. От скелета сие не скрылось:       — Для чего ты её взяла?       — В качестве запаски.       — Ты и правда думаешь, что с твоим умом руки лишишься раньше головы?       — Ну, как бы, я не для себя… — поводила невинно кончиками пальцев ног по песку рептилия с видом нашалившего ребёнка.       — Ах, ты сама не устала от столь примитивных шуточек?       — Кто ещё шутит, а? Костя?       — Забудь, что я говорил, как и весь этот диалог от начала и до конца. — отмахнулся скелет, собравшийся двигаться дальше, — Себе я такую же цель поставлю.       — Килли! Не отставай! Если с каждой крыской болтать, то никуда не успеем!       — Мне пора, — выпрямилась Киллиса. Крыса сказала напоследок о важности следования за ветром, а средняя попрощалась со зверьком, обратившись к спутникам: — Я иду. И простите за задержку.       — Не переживай, сестра, тут особо некуда спе…       В сотне метров впереди на небольшом песчаном островке, разделённым водой по колено, громыхнул огненный взрыв, поднявшийся выше одиноко растущих кустов и даже обломков судов, выброшенных на песчаный берег.       Любопытство обуяло группу. Отряд пошёл на сближение, изрядно насторожившись. Приближаясь к месту взрыва, из-за обломков и кустов до ушей дошли гневные выкрики, ругань и проклятия немолодой леди, звучащие между взрывами.       Кира подала знак остальным не высовываться, а сама выглянула из-за деревянных обломков, увидав… знакомое лицо.       Женщина рисовала в воздухе какие-то знаки, а младшая вжимала голову в плечи, ожидая, что сейчас обрушится дождь из льда и огня. Однако всё, что колдунье удалось призвать, — тоненькая струйка дыма. Она задрала голову к небу да испустила злой, хриплый и тонкий крик:       — Господин мой, владыка! Я ли не любила тебя? Я ли не исполняла волю твою? В чём мой грех? Долго ли я буду страдать?!       Опустив голову и яростно повертев ею, раскидывая в стороны седые волосы, она заметила краем глаза голубую физиономию, что тут же скрывается за обломками. Вспомнив, где увидали заплывшие от слёз глаза ранее эту рожу, она выбросила кулак в сторону укрытия ящерицы. Её лицо багровело:       — Ты! Ты мой грех! — брызжала слюной женщина.       — Кира, кто это там? Неужели… — младшая закричала женщине, а не сестре:       — Мы против вас ничего не имели, и ни в чём не повинны! А вот вы против нас — ещё как!       — Да каждый твой вздох — богомерзкий грех! — рвала глотку колдунья, а затем, обратившись к небесам: — Приношу тебе эту жертву. Позволь мне вернуться. Позволь мне снова обрести целостность!       — Так, секунду! — спохватился Фейн и, несмотря на уговоры сестёр, вышел из укрытия: — Это ты! Ты та самая сморщенная человеческая женщина, которая украла мою маску!       — Ах… — в глазах немолодых вспыхнуло узнавание, стоило обернуться на мужской окрик. В них заиграло намерение узнать, кто такой Фейн. И что он такое. Создать маску, подобную этой, по её словам, не под силу никому.       На вопросы женщины, Фейн отвечал своими: кто она? Кто её господин? Впрочем, собеседница тоже не горела желанием давать прямые ответы.       Ведьма открыла рот, чтобы заговорить, но случилось странное. Её лицо обмякло, белки глаз почернели, как ночь, а звучание утонуло в потусторонности, словно демон вселился:       — Фейн. Предатель будет уничтожен. — глаза колдуньи очистились от тьмы, и она вновь воззвала к небесам: — Позволь мне вернуться. Прощу!       — К кому ты вообще обращаещь…       — В укрытие! — прыгнула на спину скелету Кира, спасая от выстрелившей струи огня.       Из-за обломков показалась Киллиса, тут же начавшая телекинезом метать в противницу валяющиеся на песке и просто плохо закреплённые доски.       Взмахнув руками, послала ведьма во все летящие деревяшки волну пламени, что пожрала их в мгновение, будто входящие в атмосферу метеориты.       А вот и ответ подоспел. В укрытие средней сестры прилетел огромный огненный шар. Укрывшись за обломками, она наколдовала крылья и взмыла в небеса, видя, как останки судна разорвались в огненные клочья на многие десятки метров вокруг.       Сама парящая ящерица немедля призывала один ледяной шар за другим, посылая их точно в цель. Но ведьма с лёгкостью их перехватывала и некоторые, посылала обратно розовой. Та, опасаясь получить собственным льдом, развеяла заклинание льда и шары, не долетев до неё, обратились в воду. Но следом ведьма отправила очередную огненную сферу и Киллиса, боясь не успеть улететь с траектории полёта снаряда, развеяла заклинание крыльев и упала прямиком в воду, скрывшись под нею.       Снова полетел огонь, но уже не из рук безумной колдуньи, а из жезлов Фейна. Впрочем, ведьма без труда отправила те в песок по бокам от себя. В песок, что от жара начал превращаться в стекло.       В ответ на дерзкую попытку скелета обжечь её, ведьма, направила в него горячие камни на песке у её ног, попав раз-другой в грудь, и последним, прямиком в голову, отправив Фейна спиной на землю.       Только думала женщина обрушить на опрокинутого врага стену огня, как в плечо ей прилетел болт. Резко обернулась колдунья к обошедшей её сбоку голубой рептилии, и швырнула в неё молнию с диким порывом ветра. Заряд ударил мимо, а от ветра Кира ушла парой боковых сальто, зарядив новый болт и победно ухмыляясь:       — Тебе недолго осталось.       Ведьма пригляделась к тому, что заряжала ящерица, и тому, что торчал у неё из плеча. Оба отравлены. Гневно, неистово завопила ведьма, посылая в младшую все силы. Молнию, огонь, лёд, ветер, проклятья, сквернословие и обещания вечных мук.       Но всё тщетно. Ящерица уходила раз за разом от каждой атаки, пока не скрылась за достаточно надёжным валуном.       — А-А-А-А-А! — завопила колдунья, когда об её затылок разбился ледяной шар.       Только она обернулась к стоящей посреди воды Киллисе с левитирующими в ладони снарядами, как сбоку в неё врезалась огненная сфера, охватывающая её наряд.       Только собралась она потушить себя от атаки оклемавшегося скелета, как спиной познакомилась с новым отравленный болтом.       Снова вырвался вопль из уст ведьмы, и стал он до одури громким, когда её охватило целиком пламя, сжиравшее её заживо.       Фейн был доволен проделанной работой и возвратил жезлы на пояс, следя за хлипкой попыткой женщины спастись. Она добралась до волн, но не успела войти в воду и упала на самой границе песка и воды.       Киллиса, считая это слишком жестоким, телепортировала колдунью в воду. Огонь потух в громком «ш-ш-ш», но сама ведьма… оставалась в воде лицом, не думая перевернуться. Для всех очевидно было, что с нею покончено.       — Это что получается? — покидала воду средняя, с остальными подходя к телу ведьмы, болтающемуся в воде, — За нами не только магистры охотятся?       — Килли, вопрос глуповат. Ты ведь меня знаешь.       — Да, но я не припомню, чтобы раньше на тебя точили зуб высшие силы…       — Хм… — задумчиво издал Фейн и с немалыми усилиями вытащил на берег тело женщины, судорожно отыскивая в недрах её одежд что-то. — А! Нашёл!       Странная маска. Довольно крупная, но поразительно лёгкая, словно шляпа из соломы. С каждой её стороны изображено лицо представителя одной из рас: ящера, человека, эльфа, гнома.       — Это и есть ваша маска?       — А? Да, — оторвал взгляд скелет от своей вещицы. — С её помощью я могу наконец-то избежать этих вынужденных игр в прятки с живчиками.       — Ого! А можно мне примерить? Пожалуйста!       — Мне так же, как и Кире, интересно было бы узнать, как она работает…       Оглядев обеих сестёр, Фейн сделал выбор и протянул маску, выбрав между сёстрами ту, что не только красивыми глазами рассчитывала получить желаемое, но и своей какой-никакой ответственностью.       — Эй! А почему ей, а не мне?!       — Она на твоём фоне выглядит куда более ответственной. Да и это ещё не говоря про разницу в возрасте в её пользу.       — Подумаешь, год всего… или около того…       Признательно кивнув скелету, розовая с волнением медленно опустила маску на голову. Та, будто живая, видоизменилась, создавая максимальное удобство ношения, словно на голове ничего и не было. Голубая и скелет подтвердили: маски нет, вернее, она не видна, будучи на голове. И даже неосязаема, пока того не захочет носитель.       Следуя инструкции Фейна, Киллиса смогла добиться впечатляющего результата.       Что-то изменилось. Она — она изменилась, но и нечто ещё. Киллиса превратилась в кого-то другого, оставаясь собою же.       Ящерица оглядела свои руки, ноги, живот, изучая незнакомые очертания чужой плоти и непривычное отсутствие хвоста. Прикоснулась к гудящей голове, из которой росли поныне волосы, в которой чужие знания и воспоминания смешивались с её собственными.       Она провела пальцами по лицу, вместо маски ощущая пористую поверхность новой, гладкой и тёплой кожи. Рептилия опустила руку, моргнула, сделала первый шаг в новом обличье. В обличье очаровательной, стройной и высокой эльфийки, напоминающую Киллису, будь та рождена изначально дочерью лесов.       — Хм, впечатляет, — отвесил сдержанный комплимент Фейн, — Я ожидал, что тебе хватит ума и способностей только поменять внешность. Но ты поменяла даже расу. Повторюсь: я впечатлён.       — Ого… это так… необычно… — всё осматривала себя новую ящерица, пытаясь морально привыкнуть к новому телу, что ощущалось физически, как родное. И даже одежда её, удобная лишь для ящерицы, была как влитая на новом, эльфиском теле…       — Конечно, необычно! — схватилась за голову голубая, — Или всем каждый день удаётся менять внешность до неузнаваемости?       — Оу, как земля непривычно близко...       — Интересно, чтобы ты сказала, превратившись в гномиху... О! Я теперь тебя выше!       — Но по уму-то она тебя по-прежнему превосходит.       — Ты как Кали! Вечно с бочкой дёгтя… А ты, Килли!       — Что я? — похлопала та ресницами, от чего Кира замялась.       — Красивая. Очень красивая в обличье эльфийки!       — Только так, да? — с намёком на слёзы спросила сестра. Голубая тут же закачала головой, размахивая руками:       — Нет! Ты и без маски красивая! И с маской! С маской — по-новому красивая. А без маски… ты мне нравишься даже больше, знаешь ли…       — Я тебя поняла, — смущённо усмехнулась Киллиса сбивчивым оправданиям сестры, но тут же засмущалась ещё сильнее.       — Ого! Настоящие?       — Кира…       — Мягкие!       — Кира-а-а… пожалуйста, хватит… — со сбивчивым дыханием пролепетала розовая, словно ощущала дискомфорт.       — А? Почему? — подивилась сестра, продолжая сжимать…       — Они… очень чувствительные…       — Оу! — голубые пальцы мигом перестали делать то, что они делали. — Прости! Хи-хи… А, они очень…       — Да, Кира, очень.       — Блин… почему у нас таких нет?       — Эволюция бывает жестокой, соглашусь. — Киллиса сняла маску, возвращая себе прежний облик и привычный цвет лица, — Ваша маска, Фейн, просто чудесна. Выглядит невероятно правдоподобной.       — Без всяких сомнений. — принял скелет протянутый головной убор, — Это очень тонкая работа. Чистейший сбор, без нарушения этических принципов. Высшее качество, первая свежесть.       — А… — задумалась Киллиса, — А как можно собирать лица, «не нарушая этнических принципов»?       — Или можно подождать, пока это создание умрёт само. От старости и болезней. Хотя это некоторым образом ограничивает выбор. Тебе могут достаться лица... не первой свежести.       — Фу… — помахала рукой у носа Кира.       — Мне никогда не понять, как можно было с такой лёгкостью принять старение. Или пищеварение. Это же отвратительно.       — Слушай, — задумалась Кира, — Ты, должно быть, со своим лицерезом ходишь по полям сражений, как мы по магазинам, не-а?       — До определённой степени, безусловно. — подтвердил скелет, — Они производят невыносимый шум, зато потом выбор весьма достоин. Лица — это то, что достаётся дёшево и нуждается в постоянной подправке. Хотя они могут прослужить довольно долго, если снять их раньше, чем туда доберутся мухи. Яд предпочтительнее всего, разумеется. Он не портит лицо, жертва может быть любого возраста и смерть чаще всего наступает мирно. — под парой взглядов с приподнятыми бровями Фейн пояснил: — Не для них, разумеется, но для меня так намного легче.       Наступила тишина. Продержалась она до первого сильного порыва ветра, знатно качнувшего траву, кусты и ветви деревьев. Вместе с собой ветер принёс…       — Надеюсь, это не то, о чём я подумала…       — Боюсь, Килли, моё обаяние тебя огорчит… — принюхавшись к принесённой ветрами трупной вони, младшая указала рукой: — Туда!       — Кира, погоди!