Маленький кролик

— Лия, успокойся, я хочу тебе помочь, — пытался убедить вышедшую из себя девушку Гейзенберг. В комнате было темно, настольная лампа освещала небольшое пространство вокруг себя. Карл решил остаться рядом с Лией, так как она весь день чувствовала себя тревожно. Он часто исподтишка наблюдал за ее самочувствием, улавливал взглядом лёгкое головокружение, учащенное дыхание, часто придерживал девушку под руку, когда у той темнело в глазах, но не слишком вмешиваясь в ее личное пространство. — Снова кошмары? — начал разговор Гейзенберг, когда сонная Лия присела рядом с ним за рабочий стол. — Не сказала бы… — Мелиноя пыталась смягчить настороженность мужчины. Карл отвлёкся от работы, повернул голову и посмотрел на девушку, изучая ее лицо пристальными взглядом. — Я редко сплю по ночам, — после небольшой паузы Гейзенберг вернулся к механизмам, — Вижу, что тебя тревожит по ночам. Лия промолчала. Ей было неловко от того, что владыка проявляет заботу. Слишком несопоставимо с его жестоким нравом. — Я не понимаю твоих намерений, — девушка подперла голову кулаком, изучая сосредоточенное лицо Гейзенберга, — Зачем ты это делаешь? — А что ты хочешь услышать? — не отрывая взгляда от шестерни в почерневших от мазута руках спросил Карл. — Правду, очевидно, — слегка усмехнулась Мелиноя. Гейзенберг усмехнулся в ответ. Он никогда не открывался кому-то в этой проклятой деревне. После десятилетий служения во лжи и хитрости только с Лией он мог быть честным, как с самим собой. В таком случае речь идёт не о прямолинейности, свойственной мужчине в полной мере, не о его дерзости и наглости, с которыми он так умело заимел авторитет среди глав Культа, а скорее об искренности, которую он мог разделить только с Ней. — Я ведь уже говорил, что ты мне нравишься, — спокойно выдал мужчина, ни капли не сомневаясь в своих словах. — Хорошо, тогда объясни, что тебе во мне нравится, — допытывалась заинтересованная Мелиноя. Карл коротко улыбнулся, но взгляд девушки уловил еле заметный интерес. Ему приятен этот разговор, так как общение на личные темы как никогда интриговали самовлюблённого хозяина фабрики. — Ты же совершенно невыносимая, разве этого мало? — Карл посмотрел в глаза Лии, ожидая недовольной реакции. — Нормальные люди обычно считают это негативным качеством, — удивлено изогнула бровь девушка. — Но ведь и я не обычный человек, — довольно улыбнулся лорд, удовлетворённый её растерянностью. Лия ненадолго задержала взгляд на голубых глазах мужчины, а затем улыбнулась, опуская взгляд. В такие моменты воспоминания все ещё перекликались с негативными и было трудно различить их подлинность. Тогда Мелиноя менялась в лице и Гейзенберг это замечал, концентрируя на ее поведении все своё внимание. — Оцени ненависть ко мне по десятибалльной шкале, — пытался отшутиться он, отвлекая Лию от негативных, навязанных Мирандой воспоминаний. — На одиннадцать из десяти, — язвила девушка, стараясь оставаться в сознании. Мужчина жадно бегал взглядом по ее лицу, пытаясь уловить мельчайшие изменения. Когда понял, что Лия подавляет бредовое состояние, немного расслабился. Он подхватил ее на руки и уложил на кровать рядом с рабочим столом. Карлу пришлось перенести часть инструментов в помещение, где спала Лия, чтобы реже оставлять ее одну. — Не стоит, я в порядке, — слегка засмущалась девушка. — Не переживай, лишнего себе не позволю, — тихо произнёс мужчина, но так, чтобы она услышала. Мелиноя поёрзала на кровати, укладываясь поудобнее. Она заметила задумчивый взгляд Карла, попыталась вспомнить, чем же могла его заинтересовать. Должно быть, просто повезло, что есть кому заботиться о ней в этой дыре. Но после всего того, что произошло, не было понятно, как относиться к такому нестабильному поведению. Было видно, что Гейзенберг раскаивается и действительно винит себя в том, что не уберёг девушку. Возможно, стоит отнестись к его чувствам хотя бы немного снисходительнее. Но заслуживает ли он прощения? Все-таки он придурок. Улыбнувшись своим мыслям, Лия приподняла руку, убирая с лица Карла поседевшие прядки волос. Он сидел на краю кровати, рассматривая бледное лицо девушки. Когда ее рука робко коснулась щеки, внутри мужчины разлилось приятное тепло. Гейзенбергу с трудом удавалось выстраивать взаимоотношения с Лией, так как в прошлом он ощутимо ей навредил. Если бы тогда знал, как его необузданная жестокость все испортит, удалось бы избежать ненависти со стороны Мелинои. Может, все сложилось бы иначе. Гейзенберг погряз в немых рассуждениях, не заметив изменений в настроении Лии. Ее рука застыла у его щеки, едва касаясь щетины. Зрачки вновь расширились, как во время первого приступа, что было едва различимо в окружении темной радужки ее глаз. — Надеюсь, теперь уровень ненависти выше одиннадцати не поднялся, — неуверенно произнёс Гейзенберг и напрягся, приготовившись к нападению со стороны девушки. Однако резких движений он не заметил. Мелиноя медленно поднялась с кровати в положение «сидя», пристально вглядывалась в непонимающие глаза лорда. Карл нахмурился, ожидая совершенно другой реакции, подметил пустоту в глазах. Когда он на миг ослабил бдительность, девушка неожиданно подалась вперёд, хватая мужчину за ворот футболки. Гейзенберг тут же перехватил ее руки, разворачивая к себе спиной, попытался сдержать гневный порыв. Мелиноя, лишённая возможности ударить, вырывалась, а затем пустила в ход зубы. Она изо всех сил впилась короткими клыками в руку мужчины, вгрызаясь до крови. Карл громко выругался, но девушку не отпустил, крепче сжимая ее в своих объятиях. — Когда речь шла о симпатии, именно это я имел ввиду, блять, именно это, — возмутился Гейзенберг, посматривая на струйку крови, стекающую вниз по руке. Губы Лии были испачканы в крови, металлический привкус на губах немного отрезвлял. Чёрные, обезумевшие глаза, жар тела и стекающая по припухшим губам кровь на миг заставила Гейзенберга ощутить лёгкое возбуждение. Он встряхнул головой, прогоняя неуместные мысли. — Не советую глотать мою кровь, как никак я заражён. Не дай Бог станешь такой же, — прохрипел владыка, продолжая сдерживать бьющуюся в истерике девушку. В последний момент из горла Лии вырвался истошный крик. Было невозможно бороться с навязчивыми, отравленными воспоминаниями, изнурявшими Лию. Гейзенберг вспомнил о снадобье, которое рекомендовал Герцог и принял решение хотя бы немного облегчить страдания Мелинои. Девушка отчаянно выбивалась из крепких объятий, разгневанно рычала. Она пыталась освободиться, не позволяя Карлу дотянуться до кармана. — Лия, успокойся, я хочу тебе помочь, — пытался убедить вышедшую из себя девушку Гейзенберг. Наконец ему удалось вытащить из штанов небольшой бутылёк, одной рукой удерживая вырывающуюся Лию, второй ловко вытолкнул пробку из тонкого горлышка большим пальцем. Чтобы влить жидкость в рот Лии, пришлось использовать способности и притянуть ржавую цепь, которая висела над рабочим столом. Карл привязал ею буйную напарницу к себе, второй рукой насильно открывая ее рот. Когда большую часть раствора удалось влить внутрь, Мелиноя закашляла, жадно вдыхая необходимый воздух. — Тише, девочка, тише, — успокаивающе шептал Гейзенберг, — Сейчас станет легче. Мужчина почувствовал, что тело в его объятиях начинает обмякать. Он ослабил цепи, с грохотом отбрасывая их в сторону. Карл бережно уложил потерявшую сознание Лию на кровать и облегченно вздохнул. Убедившись, что девушка крепко заснула, покинул помещение, плотно закрыв за собой дверь и решительно направился к знакомому торговцу. Кажется, он единственный, кто сейчас может помочь лорду Гейзенбергу с его серьёзной проблемой.