ᴩᴀᴄᴋоᴧ

— Пожалуйста, считывай всё, что пожелаешь…       Полумрак помещения, освещённый лишь тусклыми мониторами компьютеров, создающих холодный свет, монотонно падающий на предметы вокруг, нагнетал, вызывая в горле массивный ком, проглотить который Сигма был просто не в силах. Обращающийся к нему голос звучал так маняще, а протянутая рука с давно пропитавшимися кровью бинтами вынуждала его сердце биться в сладкой истоме, словно бы говоря: вот оно — то, чего ты так хотел. Прямо перед тобой.       «Бери же» — почти говорил взгляд Фёдора, зловеще поблёскивая в полутьме. Мертвенно-пустой, он заглядывал прямо в душу, глядя на молодого человека из-под тонко упавших на лицо сальных прядей.       Сигма сглотнул. Бешено колотящееся сердце, словно голос разума, кричало ему об обратном. Он не мог совладать с собой и, если бы по-прежнему имел в своих руках пистолет — теперь уже безвозвратно покоящийся где-то в полумгле помещения — то сжал бы его до бледнеющих костяшек.       Терять время было бы попросту неразумно и глупо. Пусть будет так, как хотят они оба: Сигма в одно лёгкое — совсем незначительное — касание считает с Достоевского информацию и, получив её, оставит это всё, к чёрту пустив на самотёк.       Болезненно ноющая глубокая рана на животе, казалось, говорила совершенно обратное. Он схватился за неё, чувствуя, как тёплая кровь касается его ладони, утекая сквозь пальцы.       «Это может стать последним выбором в твоей жизни.» — шептал голос из глубины сознания. Словно бы подчиняясь его шёпоту, всё тело Сигмы задрожало. Мелкая дрожь пробила от ног до кончиков пальцев. — Если тебе хватит смелости, — послышался над ним голос Достоевского. Тот сквозил холодом и надменностью, проскальзывающей в нём тонкими нотами. — то, милости прошу, читай с меня любую информацию. Чего ты желаешь?       Сигма коротко сглотнул. Слюна казалась вязкой, смешанной с подходящей к горлу крови, отдающей неприятным металлическим привкусом, несменяемо остающимся на языке.       Он поднял на Фёдора взгляд. В глубине его глаз словно бы плясали дьявольские огоньки, отбрасывающие лёгкие, едва заметные тени. — Я хочу знать твоё происхождение, твою способность… — Сигма помедлил, сжимая неизменно дрожащие руки в кулаки. — Каков твой план, замысел? — Как много вопросов, — Достоевский слабо усмехнулся.       Словно бы делая молодому человеку одолжение, он опустился к нему ближе, сокращая то расстояние, что разделяло их секундами ранее. Протянутая рука теперь маячила уже у Сигмы перед глазами: чётко на их уровне.       Собрав последние силы, казалось, медленно утекающие из его тела вместе с горячей кровью, он приподнялся, одним резким выпадом ухватывая Фёдора за запястье. Пальцы скользнули ниже, неуверенной хваткой касаясь забинтованной руки.       Ну секунду мир замер.       Сигма не мог поверить тому, что мелькало у него перед глазами. Информация единым, неразрывным потоком хлынула в его сознание, норовя уничтожить его, подобно хрупкой плотине.       Он мигом осознал лишь одно: замер вовсе не мир, а он сам. Поток информации казался таким сильным, что проносился мимо него, мелькая перед глазами на такой скорости, что невозможно было различить ни одно из воспоминаний или понятий. Всё сливалось в единую массу едва различимого морока, маяча тусклыми силуэтами.       «Как много информации…» — в отчаянии подали голос последние крупицы сознания. Тело уже не слушалось Сигму, медленно теряя равновесие и принимаясь заваливаться на спину.       Тот не давал себе отчёта о том, что происходит вокруг. Фантомной болью ощутив соприкосновение к полом, он понял, что в ярком потоке застывшей в глазах информации последним, что он видел, было довольное лицо Достоевского.