Пожарный из Сохо

Поздним вечером Сириус беззаботно переключал каналы, подыскивая что-нибудь для них с Гарри. Крестник плюхнулся на диван с большой миской карамельного попкорна и повернул голову к нему. — Как день прошёл? Чем занимался? Гарри поспешил бросить в рот побольше, и теперь сидел с невинным видом, медленно-медленно похрустывая. — Ничем, — наконец, выдавил он. Так было проще. Не хотелось рассказывать крёстному, как с утра пораньше зашёл на порносайт. Не хотел рассказывать, как после этого принимал душ и дрочил, а потом вернулся к себе и ещё почистил историю браузера, на всякий случай. Там ведь всё-таки твёрдые горячие члены. И Гарри не виноват в том, что они его расслабляют больше, чем журнальчик Amateur Gardening, который по ошибке попадал иногда в их с Сириусом почтовый ящик. Как честный человек, он заносил его миссис Спраут. А у неё серьёзная страсть к плотоядным растениям. С виду добродушная женщина, которая могла бы выращивать горох. Но, увы… Гарри слышит подобное постоянно: — У меня появилась Drosera anglica. Хочешь её покормить? Нормальные растения поливают водой. Пусть иногда минеральными витаминными растворами. Но их ПОЛИВАЮТ. А вот растения миссис Спраут КОРМЯТ. Гарри не был из робкого десятка, но всё равно помотал головой. — Они так интересно едят. Ты всё пропускаешь, — улыбнулась она нежно, доставая паука очень даже приличного размера, — о, снова заканчиваются, вот беда. — Так правда ничем особенным? — спрашивает Сириус, наконец, прекращая клацать пультом. — Ага, ничем. И ведь Вселенная по какой-то причине заставляет Гарри заносить ей Amateur Gardening. — Ты слышал о растениях убийцах-самоубицах? Два в одном? — Простите, я только иногда пью кофе 2 в 1. Очень редко… Пусть просто заберёт журнал и идёт покупать живое мясо для своей Дионеи! Или кого там ей нужно покормить, он уже забыл. У неё их много. — О, милый, тебе что, неинтересно? — вызывающе посмотрела она, в то же время так искренне, будто сочувствует ему: «Гарри, ты сам себе враг, если не узнаешь, как это классно». С таким вот примерно видом она на него смотрела. Гарри было неловко. Как-будто слишком плохо поддерживает разговор с одной из своих соседок. — Вы шутите про самоубийство! — вставляет он, — только не говорите, что прыгают с подоконника после того, как поели. Даже если прыгают — пусть ставит решётки на окна. Он не будет помогать ей следить за тем, чтобы они успешно занимались своими плотоядными делами. — О, нет, конечно, не так! Но они могут выглядеть так уныло и пожухло, даже если лелеять. Это их способ подшучивать над хозяевами. Я всё делаю как надо, но только посмотри, одной из моих малышек так сложно переварить лягушку. — Мне срочно нужно бежать к… — у Гарри все идеи отшибло, — мне срочно нужно, миссис Спраут, до свидания. — Хорошего дня, Гарри, — она даже не посмотрела на него. Поглаживала пальцем горшочек. Прекрасно… Гарри выбрался от неё, как всегда, с озадаченным видом. — Да, правда, всё обычно, — говорит Гарри на вопросительный взгляд крёстного. Минут десять пил чай в некоторой прострации. Включил музыку, чтобы она отвлекла. Покачал пресс, упал на кровать, отдышался и пошёл на кухню делать яйца пашот, представляя, что вскоре тоже самое может случиться и с его собственными. Сириусу не нужно знать о его страхах. Ну а потом продолжил перечитывать Гилдероя. Спокойствие к нему вернулось, ведь он читал о бесстрашном человеке, о Прометее, который был свободен от цепей и кар. Тот мог умереть сотни раз. Но судьба явно его хранила, как зеницу ока. Всё он умел: обезвреживал бомбы где-то в Ираке, помогал сапёрам. Спасал не только лебедей, даже медведей в Перу, и смертельно ядовитых змей в лесах Амазонии, был моделью этичной одежды, художником, раскрыл с пять запутанных дел (Гилдерой побыл ещё и детективом), смягчал DDoS-атаки. Нельзя было счесть явления, с которыми он боролся. Гарри нередко думал о нём и держал за Гила кулаки, чтобы тот не умер. Разве Гарри имеет право роптать, тем более, на почтальонов, которые недостаточно тщательно сортируют прессу? Но лучше бы они умели, а то ему иногда кажется, что к миссис Спраут лучше заходить в защитном костюме, и с молитвой на устах. — Гарри, смотри, реклама… Поттер как раз наклонился подобрать с пола пару зерён упавшего липкого попкорна, но, как назло, перевернул всю миску. — Сириус! — раздражённо говорит, не поднимая головы, собирая их, — нашёл, что предлагать посмотреть… — Да нет же! Смотри, тут Локхарт. Он в полевых условиях… Гарри поднял взгляд. Но Гилдерой уже пшикал на себя парфюм. Причём вид у него был сосредоточенный: сейчас пойдёт горы сворачивать. Наверняка, во время съёмок он думал о том, как много ещё предстоит сделать… Его целует в щёку обворожительная женщина… А дальше заставка с мерцающим флаконом: Gilderoy's Enchanted Pulse. На лице Гарри непроизвольная улыбка, но, встречаясь с глазами Сириуса, он пожимает плечами. Гарри уже читал в новостях, как одна французская группа так вдохновилась им, что планировала посвятить следующий свой альбом — La poussière d'étoile magique en rythme именно Гилу. Скорее всего, после того, как сразил парижан выставкой картин полуобнажённых женщин и мужчин, прекрасных, как агнцы божие. Что удивительного, если теперь и парфюм назвали в его честь? Локхарт ценит жизнь. Он эстет и спасатель. Охватывает столько всего, что кажется — весь мир держится в его ладонях. Разбирается в поразительном количестве вещей. Каждая книга Гила подчёркивала, что всё происходило на самом деле. — Вдруг у этого парфюма какие-то целебные свойства? — Наверняка! Я бы и сам чмокнул его за заслуги перед человечеством, — крёстный любит женщин, поэтому Гарри только ухмыляется, снова опуская глаза. Если бы в Лондоне захотели поставить памятник этому замечательному господину ещё при жизни, Гарри, не задумываясь, пошёл бы на открытие, прихватив цветы, бенгальские огни и шампанское. Они с Гермионой, перебивая друг друга, повторяли бы его крылатые фразы. Гил — воплощение безупречной прелести. Гарри не мог не восхищаться его моральным и физическим обликом. Он словно открывал для себя мир, где мужество было поднесено на бархатной подушке. О чём можно говорить, если Гил мог посрамить даже цветы своей красотой? Гарри так плакал над описаниями тяжело раненых медведей, и беспомощных ежей, запутавшихся в сетках браконьеров. Гилдерой был тут как тут, он, казалось, всегда появлялся, где нужнее всего: помочь, спасти. Атлант из плоти и крови находится среди них. — Я бы постеснялся смотреть, как ты меняешь ориентацию ради Гила, — Гарри лукаво смотрит на Сириуса. Крёстный хватает его в объятия и взъерошивает волосы. — Всё равно герой. Да не то слово. Гарри перед некоторыми его поступками благоговеет. Превосходен, светел, до которого хамоватому болвану со стальными набойками на сапогах, и падающему в них «малышу» Морди, и потомку Дракулы, как кометам с цианидом, на карачках до прекрасного Юпитера.