Четыре жизни Хан Джисона

Джисон всегда был очарован рассветом. Щебет уже проснувшихся птиц залетал в уши, лаская слух своим мелодичным пением. Ранняя прохлада и уже рассеивающийся туман заставляли краснеть нос и подрагивать от осеннего холода, но перестать любоваться красотами этой местности он не мог. Рассвет же был очарован Джисоном. Пока он преодолевал тихую реку на лодке, играющие блики просыпающегося солнца направляли его к одинокому домику на другой стороне. Он любил это место. Пожалуй, больше всего на свете. Джисон не помнит, кто ему однажды сказал слушать своё сердце, и оно однажды приведёт его в нужное место. И он слушал. Каждый раз оно звало его сюда. В домик на противоположной стороне реки, где не существует дорог, по которым бы ездили машины, и не бывает людей, для которых эти дороги были бы нужны. Он всегда вспоминает это место с особой теплотой и трепетом, пока волны качают его лодочку в спокойном танце, направляя парня в его собственный рай на земле. Теплые языки пламени лижут сердце, когда он подплывает к небольшому причалу, крепит лодку к забитой в воду древесине и, забирая рюкзак с необходимыми вещами и продуктами, покидает пристань, вышагивая по тропинке прямо к раскинувшемуся во всей красе среди высоких елей дому. Он совсем не изменился с прошлого лета, когда Джисон бывал тут. Похоже, сюда больше никто не заселялся с тех пор, но, как ни странно, дом оставался всегда убранным и готовым к его визиту. Всё тот же запах, наполняющий лёгкие уютом и спокойствием. Несколько картин с цветами, висящих на стенах, которые он приобрёл на прошлогодней ярмарке за сто долларов, даже не покрылись слоем пыли. Джисон считал это странным. Даже самый презентабельный дом не может быть в идеальном состоянии, когда там никто не живёт. Всё то же ощущение чужого присутствия. Будто бы у дома есть глаза, и они пристально следят за гостем, тихо наблюдая из-за штор. Джисон не боялся. Ни тогда, когда прошлым летом проснулся из-за ощущения того, что на него кто-то смотрит сквозь темноту, ни сейчас, когда раскладывал продукты на полки в небольшом холодильнике, слыша шорохи на втором этаже и едва уловимые людскому слуху тихие шаги. Его не покидало ощущение того, что он здесь не один. Более того, он был в этом уверен. Но кто бы это ни был, Джисон с едва уловимой боязнью давал откат назад, когда с губ хотело сорваться едва ли не тысячное: «Кто здесь?» Он не любил жить в неведении. Он не любил не доверять себе. Он хотел доверять своим ушам, которые улавливали тихие голоса где-то внизу, когда он находился на грани сна, кутаясь в теплое одеяло и причмокивая губами. Он хотел верить глазам, которые улавливали исчезающие тени в ранних лучах солнца, когда он только просыпался, сонно моргая глазами и прогоняя дымку сновидений. Он хотел доверять своим рукам, которым было лень помыть чашку из-под какао, но которая на утро переливалась золотистыми цветами на кухонном столе, хотя Джисон точно знал, что оставил её в раковине. Он помнил каждый такой случай, но каждый раз, кусая губы, не решался спросить. Но не решался — не значит не хотел. И сейчас, поднимаясь по винтовой лестнице на второй этаж, чтобы переодеться и побежать купаться в утренних лучах солнца, он всем своим естеством ощущал чужое присутствие. Что-то невидимое шло вслед за ним. Останавливалось каждый раз, когда останавливался он, прислушиваясь. Джисон чувствовал совсем тихое дыхание в шаге от себя, но, даже очень стараясь, ничего не видел. Любой другой давно бы уже сбежал, впопыхах покидая живой дом, но он не был любым другим. Джисон был Джисоном. И в этот раз он намеривается познакомиться с хозяевами этого места. Заходя в свою спальню и прикрывая за собой дверь, он садится на кровать, выуживая из кармана спортивок телефон, набирая выгравированный в памяти номер. — Да, Хан Джисон? — длинные гудки тонут в слегка хриплом голосе, и Джисон, бросая быстрый взгляд на настенные часы, неловко ахает. Время близилось только к шести утра. — Здравствуйте, это Хан Джисон, — Джисон неловко покусывает губы и заваливается спиной на кровать. — Да, я так и сказал, — в трубке раздаётся добродушный смех, что позволяет парню расслабиться и улыбнуться во весь рот. — Господин Кристофер, Вы для меня приберегли место на сегодня? — Джисон болтает ногами в воздухе и перекатывается со спины на живот. — Просто Крис, — в трубке раздаётся заразительный мелодичный смех, и у Джисона сбивается дыхание. Поскорее бы услышать его наяву. — Для тебя у меня всегда найдётся место. Жду тебя к десяти. Долго не плескайся и одевайся тепло. Осень на дворе. — Слушаюсь и выполняю, папочка, — Джисон слышит громкое цоканье на той стороне и быстро нажимает на отбой, пока не ляпнул о том, как сильно скучал по этому голосу. Как сильно скучал за этим человеком. Бан Кристофер Чан являлся его неизменным психологом вот уже второй год. Джисон как сейчас помнил, как познакомился с ним, словно это было вчера. Прошлым летом, приехав сюда впервые, он желал остаться здесь навсегда.

🕘

Два часа хождения по дому и неловких диалогов с самим собой о том, что лучше говорить психологу, он с гулко бьющимся в горле сердцем всё же осмелился нажать кнопку вызова. То, что он молчал в трубку минуты две, хватая воздух и открывая немо рот, как рыба, потому что все слова вылетели из головы, когда после четырех гудков из телефона послышался красивый глубокий голос, ещё не значило, что он трус и тут же сбросит вызов. Неважно что он так и сделал. Нет, ну а что? А кто сейчас не боится звонить незнакомым людям, что, судя по информации в интернете, живут в двух милях от них самих и могут неожиданно постучать в дверь? Среди ночи. Когда ты только-только заселился в домик в лесу. Когда ты не очень быстро бегаешь и не очень быстро гребёшь веслами. Тут шансы на спасение значительно уменьшались. Джисон уже успел тогда настучать себе по голове и поругать себя за свою любовь к просмотру ужастиков по ночам, как в его руках зазвонил телефон. С тяжелым сердцем, что встрепенулось и покатилось куда-то ниже, он дрожащим пальцем провёл по экрану вверх. — Здравствуйте. Вы мне звонили, но вызов прервался. Сотовая вышка довольно далеко от этих мест, поэтому здесь не всегда ловит связь. Желаете записаться на сегодняшний сеанс? Джисон лишь пробормотал быстрое «да» и дрожащими руками записал на клочке бумаги адрес и время приёма. Переживая сильные эмоции от разговора с незнакомым человеком и обеспокоенный мыслями о том, что если он вдруг по дороге заблудится, ведь впервые здесь, он даже не обратил внимания на то, откуда этот мужчина узнал о том, что он сегодня заселился. Не то чтобы Джисон не выяснил раньше о том, что этот высококвалифицированный психолог живёт в тридцати минутах ходьбы от его дома, но то, что тот работает только онлайн, навевало на парня едва уловимую жуть, потому что если исходить из его слов о том, что связь здесь не очень, то… что-то тут не сходилось. Был ли он настолько особенным, что удостоился чести посетить дом этого психолога? Джисон старался подавить нервный смех и накатывающую истерику. Если он сейчас начнёт много думать, то к месту назначения вряд ли доберётся. Говорила ему мама, что его киномарафоны ужастиков по ночам ничем хорошим не закончатся. Вот уже в людях сомневаться начал. Джисон уже миллион раз пожалел, что не слушал эту святую женщину, пока по любезно скинутой психологом карте двигал на юг, чтобы не заблудиться в этом огромном лесу, который, как ни странно, зловещим не казался. Хотя, учитывая то, что его визита ждал незнакомый мужчина, которого он и в лицо не видел, где-то на другом концу леса, что с каждой минутой всё больше сгущался сумерками, только таким и должен был казаться. Он никому не признается, но нож он на всякий пожарный с собой прихватил, и неважно что рукоятка торчала из-за не закрывающегося рюкзака. И так сойдёт. Он намерен показать, что не собирается сдаваться без боя, если вдруг его психолог окажется психопатом. Вскоре он вышел на тропинку, что вела к просторной поляне, за которой в двухстах метрах виднелся небольшой, но на вид не сулящий ему сегодня смерть одноэтажный дом. Крыльцо освещалось небольшими оранжевыми фонариками, а внутри горел свет, что означало, что его тут ждали. Джисон успокаивал себя и сжимал лямку рюкзака в мокрой ладошке. От неизбежного его разделяли несколько ступеней и закрытая дверь. Может быть, ещё не поздно убежать? — Хан Джисон? До этого зажмурившийся Джисон взвизгивает, поднимая зашуганный взгляд на говорящего, и быстро-быстро моргает. Рот у него не закрывается. А всё потому что стоящий перед ним мужчина не выглядит психопатом. В добрых приветливых глазах не скользит насмешка, красивые, наверняка мягкие губы слегка улыбаются, а эти сильные руки приглашающе зазывают его войти в дом. Насколько будет странно, если он сейчас выбросит нож куда-то в кусты? Джисон прокашливается и, согласно кивая, на подрагивающих ногах поднимается по ступенькам вверх и, чуть мешкаясь, перешагивает порог дома. За спиной захлопывается дверь. Пути назад нет. — Будешь ли ты первым человеком, который убедит меня в том, что я монстр и настолько сильно навеваю на людей страх или твои колени дрожат по другой причине? Джисон разворачивается на сто восемьдесят градусов, оглядывая мужчину, что опирается плечом о косяк, отмечая его привлекательность и его язык так и чешется спросить о том, какого чёрта он такого красивого себя прячет в лесу, но вовремя останавливается, понимая, что если тот здесь, значит, есть причина. — Нихеровое приветствие. А краснеть только я один тут буду, да? — Джисон переминается с ноги на ногу, пряча руки в карманах большого чёрного худи, а глаза за спадающей на них чёлкой. — Твоё смущение — это лишь результат твоих мыслей. Это не значит, что в эти слова я вложил именно тот смысл, о котором ты подумал. — Но Вы вложили именно тот, о котором я подумал, — настаивает на своём Джисон, разуваясь и следуя за психологом в гостиную, застывая у дивана, не решается сесть без приглашения. Он всё же воспитанный мальчик. — Можно? Ответом ему служит лёгкий кивок и добродушная улыбка. И до чего же милые ямочки вырисовываются на щеках, в которые тут же хочется ткнуть пальцем. Сердце колотится в груди как заведенное, ладошки потеют неимоверно, потому что ничего лучше, как положить себе рюкзак на колени с выглядывающим оттуда острием ножа, он не придумал. — Простите, я просто… — неловко бормочет Джисон, опуская глаза в пол, но когда его встречает молчание, медленно поднимает голову, прикусывая губу. Крис выглядит серьёзным, и кажется, что на мгновенье в его взгляде мелькает боль. Джисон не уверен, что хочет знать. Лишь хочет надеяться, что не из-за него. И когда он уже было хочет извиниться ещё раз, его прерывают: — Позаботился о своей безопасности, — понимающе кивает Чан, разливая по чашкам ароматный напиток из заботливо собранной и высушенной чайной розы. — Всегда прислушивайся к своим ощущениям. И если инстинкты тебе сигналят об надвигающейся опасности, то, скорее всего, так и есть. Хорошо, если эти ощущения будут обманчивы. Джисон выпускает из лёгких воздух и содрогается от секундного, леденящего душу ощущения. Он не из тех, кто будет искать во всём скрытый смысл, но почему тогда ему кажется, что Крис говорит сейчас о чём-то конкретном? О чём-то очень важном для него. Ох, Джисон ненавидел быть эмпатом. Но не быть им тоже не мог. Когда-нибудь он обязательно спросит… — Как я могу быть уверен, что Вы не подсыпали мне что-то? — Хан подергивает бровями, вдыхая приятный аромат, что кажется ему таким отдалённо знакомым, но он уверен, что не пробовал ничего подобного ранее. — Я могу выпить первым. — Не можете. Мне тогда меньше достанется, — Джисон смеётся и показывает язык, внезапно ощущая себя маленьким ребёнком. — Я Вас не знаю, но чувствую, что могу Вам доверять. Не поделитесь секретом как у Вас это получается? — Ты его знаешь, — надломленный голос тонет в глотке чая, и Чан закашливается, расплескивая горячее содержимое чашки по столу. Джисон тут же подрывается с места, заботливо поглаживая психолога по спине, и бежит на кухню, выуживая из первого ящичка небольшое полотенце и кидая на стол, что быстро впитывает в себя влагу. Он не замечает каким взглядом смотрит на него Чан. Но ещё больше не замечает за собой того, что знает, где находится аптечка, пока выуживает оттуда обезболивающее и старается запихнуть таблетку в рот Крису, что ворочает голову со стороны в сторону, заверяя, что с ним всё в порядке. Джисон верит, но всё-таки засовывает горькое лекарство старшему в рот, успокаивающе поглаживая его по волосам. Удерживает себя от сильного желания поцеловать в макушку, словно так и нужно. Словно они давно знакомы, и это не является чем-то странным, не считая того, что Джисон впервые переступил порог этого дома десять минут назад. Убедившись, что с Чаном всё в порядке, Джисон с чистой совестью садится на диван, закидывая ногу на ногу, и делает маленький глоток чая, смакуя вкус на языке. Глаза закатываются, слезясь из-за горячей температуры, а губы приоткрываются в удивлении. Он уверен, что никогда не пил что-то настолько потрясающе вкусное, что охватывает все рецепторы восторгом, но запах кажется таким знакомым, и он думает, что, может быть, он пробовал нечто подобное когда-то очень давно… В прошлой жизни. Уткнувшись носом в ароматный напиток и грея замёрзшие руки, Джисон не замечает, как Чан сводит брови, быстро-быстро моргая, руки его слегка дрожат, а дыхание сбивается. Наверное, это обычное состояние человека, когда он обжигает язык, пусть и знает, что чай безумно горячий. — Не желаешь поделиться целью твоего визита? — прокашливается Чан и наливает себе вторую порцию чая, внимательно наблюдая за вмиг напрягшимся Джисоном. — Обещайте, что не позвоните в дурку сразу же, — Джисон нервно хихикает, отставляя чашку на стол, чтобы не опрокинуть ненароком дымящийся напиток себе на колени. — Вы случайно не знаете снимал ли кто-то домик на той стороне леса в последние несколько лет? — Насколько мне известно, он всегда пустовал с тех пор, как я здесь, — пожимает плечами Чан, замечая прищуренные в неверии глаза напротив. — А Вы, оказывается, лгун, Бан Кристофер Чан, — Джисон скрещивает руки на груди, недовольно болтая ногой в воздухе. Заминка в несколько секунд и совсем не твёрдый голос психолога даёт ему понять, что тот знает о доме гораздо больше, чем пытается показать. — Знаете, у меня было несколько свободных часов до начала нашей встречи, и вместо того, чтобы отдохнуть с дороги, я сначала решил обследовать дом. Он выглядит совсем новым, но видно, что жилым. Идеальный порядок, не придерёшься. Даже тонкого слоя пыли на высоких шкафах и то нет. А потом я спустился в подвал, ведь обычно там припрятаны все кровавые кости, и как же я обрадовался, когда нашёл небольшой сейф среди старых вещей… Джисон бросает быстрый взгляд на расслабившегося в своём кресле Чана, который, наклонив голову вбок, с интересом слушал его, слегка улыбаясь. — Ну так вот. Обычно в таких хранят то, что другие не должны видеть, — продолжает Джисон. — Интересно, какой дурак додумался поставить пароль четыре единицы… Там хранились бумаги на этот дом. Его построили в 1899 году, но несколько лет дом пустовал, пока в него не заселились первые жильцы. Я так и не нашёл их на снимках, но там было множество вырезок с наружным и внутренним видом здания. Мало того, на протяжении всех этих лет реконструкция дома менялась, но странно вот что. Кое-какие вещи сохранились ещё с тех давних лет. Как вот этот шкафчик, например, — Джисон протягивает психологу телефон, на котором отображается фотография белого, деревянного, с несколькими цветками роз шкафчика. — Эту фотографию я сделал час назад. А вот эта… — Джисон протягивает чёрно-белую вырезку из газеты с точно таким же изображением. — Была сделана в начале двадцатого века. Найдите отличия, как говорится. Поэтому имею право сделать вывод, что с девяносто девятью процентной вероятностью этот дом никогда никому не сдавался в аренду, потому что здесь до недавних пор кто-то жил, кто дорожил даже самыми старинными вещами, не выбрасывая их на свалку. Это ведь дом Вашей семьи, да? У Вас точно такие же чашки как в чайном сервизе из этого шкафчика. Из чего я могу сделать вывод, что Вы мне лжете прямо в глаза. — Обвинить кого-то всегда проще, чем признаться в том, что ты пришёл сюда узнать вовсе не о доме, а о его жильцах, верно? — Откуда Вы… — Джисон возмущённо хватает ртом воздух, не находя слов для повторной атаки логическими доводами. Ну ничего, он ещё выведет Чана на чистую воду. — Я хочу узнать, что это за место! — А я тебе зачем? Перекладываешь на меня ответственность, чтобы повесить вину, если твои догадки не окажутся верными? — Я не хочу Вас в чём-то обвинять, просто… Я очень хочу узнать, что там происходит. — Зачем тебе моя помощь, Джисон? — напрямую спрашивает Чан, тяжело вздыхая. — Я… я хочу узнать… — запинается Хан, сжимая в ладошках подол худи, в которой становится жарко от накаляющейся атмосферы. — Ты не готов. — Нет, готов! — Джисон вскакивает на ноги, думая, что криком что-то докажет, но… — Был бы готов, не пришёл бы ко мне. Выяснил бы всё сам. Не повышал бы на меня сейчас голос, — Чан поднимается следом за встрепенувшимся парнем, но остаётся стоять на месте. — Но тебе не хватает смелости признаться в том, что именно ты хочешь узнать об этом месте, что находится за тысячи миль от твоего дома. И неважно, что ты здесь впервые, ты уже знаешь ответ. Ты здесь не для того, чтобы я помог тебе. Ты здесь для того, чтобы я тебя заставил действовать. Но… не в этот раз. Ты должен сам решить, нужно ли тебе это и, возможно, мой отказ прозвучал для тебя грубо, и ты можешь хоть сейчас идти и собирать вещи, отправляясь домой… — Я никогда раньше так сильно не чувствовал, что сейчас я там, где должен быть, — перебивает Джисон, смаргивая вдруг набежавшие на глаза слёзы. — Я никогда не чувствовал себя лучше, чем когда впервые ступил на эту землю. Лишь переступив порог, я почувствовал себя дома. И это в корне отличается от того дома, откуда я приехал. Но дело не в доме, а в том, что в нём. А я не знаю что это! Джисон видит сквозь пелену слёз как Чан сдерживает себя, но не понимает от чего. Чан вообще выглядит как человек, который никогда не обидит и всегда протянет руку помощи, даже если эту самую руку отгрызут. — Тебе здесь хорошо? — психолог протягивает парню коробочку с салфетками. — Мне здесь прекрасно, — молчаливо благодарит Джисон, выуживая одну, и вытирает мокрые щёки, присаживаясь обратно на диван. — Но, думаю, Вы правы, и я ещё не готов увидеть то, что очень хочу. Одного хотения мало. Нужна ещё смелость. — Ты можешь делиться со мной своими наблюдениями. — И не думать о том, что Вы меня можете считать сумасшедшим? — неловко улыбается Джисон, шмыгая носом и благодарно смотря на мужчину. Какой же он всё-таки неземной… — Ты знаешь, что я вовсе тебя таким не считаю, — Крис улыбается в ответ, бросая быстрый взгляд на часы. — Наше время подходит к концу. Как ты себя чувствуешь? — Неоднозначно. У меня осталось много вопросов, ответ на которые я вряд ли сейчас получу, но… у нас ведь будет ещё время? — Джисон ждёт ответа с замиранием сердца, пока Чан старательно строит задумчивый вид. — Конечно, — яркая улыбка сияет на лице психолога, когда он видит подрывающегося к нему навстречу парня. — Можно Вас обнять? — в глазах разбиваются звёзды, делая их такими блестящими, как никогда прежде. — Да… — Чан раскрывает руки в приглашающем жесте, тут же прижимая мигом залетевшего туда Джисона, что проникает внутрь ласточкой, и он уверен, что ещё не раз будет клевать его обливающееся кровью сердце при каждом взгляде на этого милого паренька. Джисон с трепетом и осторожностью проводит ладошками по крепкой спине мужчины, прижимаясь так близко, что чувствует, как колотится чужое сердце. Его собственное не отстаёт. Его не посещает ощущение неправильности, ведь он чувствует, что их встреча положила начало чему-то новому, пусть он ещё и не знает чему. Нехотя отстраняясь от пылающего жаром тела, он ещё раз заглядывает в глаза цвета карамели, прежде чем поклониться и сделать шаг к выходу. Крис следует за ним, открывает дверь, желает хорошей дороги, и Джисон, улыбаясь и махая на прощание мужчине, скрывается в объятьях деревьев. Он не видит, как минутой после в доме психолога появляется шесть парней.

🕙

Прошлое лето было самым запоминающимся в жизни Джисона. Несколько десятков сеансов у психолога вытащили из него зашуганного, недоверчивого зверька и отпустили на волю в лес. Он больше не боялся обсуждать с Крисом свои самые неловкие моменты из жизни за океаном. Новая Зеландия пришлась ему больше по душе. И неважно, что ему пришлось преодолеть тысячи миль, чтобы снова оказаться здесь. Это того стоило. Стоило тех ощущений, что напитывают его прямо сейчас, пока он проводит пальцем по погасшему экрану телефона, где ещё минуту назад слышал до боли родной голос. Ему больше не стыдно признаваться в том, что он действительно привязался к Крису. Искренне полюбил. Потому что не мог иначе. Он потягивается и медленной поступью бредёт к окну, запуская в дом холодный воздух. Джисон переодевается в костюм для плаванья и выходит из комнаты, быстро спускаясь по лестнице вниз. Оказываясь на улице, слегка ёжится от перепада температуры, но, быстро привыкая, стремительно несётся к дамбе. Радостно визжа и набирая разгон, бомбочкой сигает в распростертые объятья холодной реки и молится всем богам, которых только знает, чтобы завтра не слечь с температурой под сорок. Он это умеет. Но ему это не надо. Холод сковывает тело, что заставляет Джисона активно двигаться, чтобы согреться. Он отплывает немного дальше от берега, ложась на прозрачную речную гладь, улыбаясь проплывающим над ним облакам. Никогда и нигде он не чувствовал такой умиротворённости как здесь. Он не знает сколько времени проходит в раздумьях о том, как и откуда он узнал об этом месте. Ему казалось, что он и раньше о нём знал, но… он не помнил. Подплывая к дамбе и отряхиваясь от воды, он накидывает на голову мягкое белое полотенце и вдруг замирает, вспоминая, что он забыл его взять, оставив валяться на кровати в спальне наверху. Но волновало его сейчас не это. Силуэт в чёрном смотрел прямо на него через закрытое окно его дома, которое, как Джисон помнил, он точно оставлял открытым. Кто-то пристально за ним наблюдал из его комнаты. Джисон быстро вылезает из воды и, даже не удосужившись переодеться, стремглав бросается по уже выученной наизусть тропинке и надеется, что не уронит сердце где-то по пути. Он знает, что Крис его примет, даже если он припрётся на четыре часа раньше, чем они договаривались. У Джисона в голове звонко и пусто. Ноги сами несут его к дому на той стороне леса, где всегда угощают сладким напитком из чайной розы и где его всегда ждут с распростертыми объятьями. Он уже бежит. Медленно опадающие листья хрустят под ногами, пока он бежит босой по промерзлой земле, не различая холода, ведь внутри он горит. Вот уже на горизонте виднеется знакомый домик, и Джисон, едва ли чувствуя собственное тело, отчаянно бьёт кулаками по двери, игнорируя звонок. Он не замечает, как дверь распахивается, являя его плывущему взору Чана в одних спальных штанах. Ещё несколько ударов кулачков проходятся по крепкой груди психолога, прежде чем тот ловит его руки, возвращая Джисона из его мыслей в реальность. Хан поднимает голову, заполошно дыша. Слипшиеся от воды ресницы дрожат, и он обессиленно ныряет в родные объятья, чувствуя безопасность, и позволяет себе отключиться, напоследок прошептав: — Я видел кого-то на втором этаже своего дома. Он смотрел на меня.