Шёпоты в библиотеке

Второй рубин абсолютно ничего ей не дал. Он был таким же, как первый, с таким же составом, немного другими формой и гранями. Гермиона зарычала бы от разочарования, но её хотя бы радовало, что он не принадлежит Малфою. И не будет принадлежать. В пятницу она появилась на пресс-конференции по поводу принятия ряда новых законов. Она почувствовала запах каштана сразу, как зашла в небольшой зал, освещаемый всполохами отпечатывающихся магией колдографий. Кингсли представил законы сухо и кратко — он спешил дальше по своему списку важных министерских дел, на счету была каждая минута. Гермиона следила за прессой, за перьями, порхающими над пергаментами, за бликующим портсигаром в белой руке сбоку справа, через два ряда. Металлический корпус прокручивался между пальцев и возвращался в основание ладони. Оторвать взгляд она не могла ни силой воли, ни магией. Кингсли постучал кольцами по отполированному дубу кафедры, поставив точку в своём выступлении, и вышел в боковую дверь — Гертруда, как верный сторожевой пёс, закрыла за ним дверь, едва не оскалив зубы на метнувшихся за ним особенно смелых журналистов. Гермиона поднялась, задвинув стул за собой, и увидела Малфоя, который стремительной тенью прошёл мимо, не бросив на неё даже мимолётного взгляда. Пошатнув её порывом воздуха с запахом пылающего дерева. Она была мебелью, менее заметной, чем обслуживающий персонал, не заслуживала его внимания. Вот как теперь всё будет. Выходные Гермиона провела, наконец-то, как выходные. Впервые, наверное, за всё лето она выдохнула, уехав с Джинни на сборы в Эдинбург, прошлась по своим любимым улицам. Она два часа перечитывала «Великого Гэтсби», выбрав самую удобную лавочку рядом с Монументом Вальтера Скотта. Неожиданно, в отеле появился Рон, который тоже поехал с Джинни на сборы. Он был даже больше шокирован присутствием Гермионы, чем сама Гермиона, которой и в голову не пришло спросить какие у него были планы на выходные. Они даже сходили с ним поужинать в ресторан при отеле. Это было очень странно, они не знали о чём говорить. Муж и жена, которые 10 лет провели вместе, не могли завести связный диалог, который развлёк бы их обоих. Вино помогло. Когда принесли десерт, баноффи Гермионе и брауни для Рона, они хохотали, вспоминая школу. Рон рассказал ей несколько квиддичных сплетен. Гермиона смотрела на идеальный, под давлением вилки рассыпающийся брауни, и снова засмеялась. — Помнишь, ты попросил меня испечь тебе брауни однажды? Рон посмотрел на неё и подхватил смех. — Да, им можно было убивать людей, таким он был твёрдым. — Кажется, мы сломали несколько ложек. Рон взял её за руку. Гермиона чувствовала, что не искрило. Чувствовала безопасность, предсказуемость, уверенность, что следующей произнесенной фразой Рон не сделает ей больно. Она была готова подняться в его номер, но больно ей сделала Лаванда Браун, появившаяся как раз у их столика — сегодня был вечерний просмотр нового игрока в команду «Сорок». Рон сразу же отпустил её руку. Гермиона отправилась в свой номер и забылась в объятиях одеяла, засыпая в горьких раздумьях о том, что сама судьба ставила точку в её единственных за всю жизнь отношениях. В понедельник Гермиона снова отправилась в Испанию, на этот раз в Мадрид, чтобы посетить слушание Министерства Испании по делу нарушения испанского Статута секретности и использования магии в маггловском виде спорта. Судили молодого волшебника — он был едва ли старше Гермионы. Карлос не создавал рубин, но придумал, как интегрировать его в болид, чтобы значительно увеличить его скорость. Магглы о волшебном вмешательстве не знали, тренировочные гонки показывали желаемые результаты. Парень просто хотел создать самую быструю гоночную машину и выиграть кубок конструкторов. На вопрос о том, где он взял рубин, волшебник сослался на Непреложный обет. Золотые нити на его запястье накалились, обжигая кожу. Гермиона чувствовала, как напрягся местный судебный орган власти в лице испанских волшебников в тёмно-синих мантиях. Как можно получить у него показания, не убив его? Что бы они ни сделали: веритасерум, легилименция, империо Гермиона даже не рассматривала — Карлос немедленно бы умер. После слушания она вышла на залитые солнцем ступени Министерства и спряталась за колоннами, достала свою записную книжку. Гермиона вернётся к рубинам сразу же, как выльет на бумагу весь свой гнев. И связан он был вовсе не с рубинами, а с Малфоем, конечно же. Она поняла, что тратила свою энергию не на те законы, были более важные темы, которые нужно было поднять в Визенгамоте. 1. Почему любовные зелья, типа амортенции, не запрещены? Срочно запретить! Папа Волдеморта очевидно не давал своего согласия! Изобрести легальный наркотик, которым можно затуманить разум и воспользоваться этим, который буквально продаётся в лавке Джорджа, даже не в специализированной лавке зелий, и надеяться, что его будет использовать только Ромильда Вейн в школе. Видите, оно ведь розовое, только девочки могут его использовать. Запретить! 2. Легилименция — запретить. Окклюменция — ввести отдельным уроком в обязательную школьную программу. Как так вышло, что законы, регулирующие эти опасные игры с чужим разумом, обновлялись только в начале прошлого века? Общество, глубоко заражённое ненавистью и восхваляющее иерархию, первые ступени которой занимают волшебники, считающие себя выше других. Запретить! 3. Просто жизненно необходимо было запретить Заклинание Забвения в частных целях — Обливиэйт должен был стать четвёртым непростительным. Использовать его могут только стиратели памяти по отношению к магглам, ставшим невольными свидетелями случайного или неслучайного волшебства. Что случилось со всеми жертвами Локхарта, которым он стёр память и забрал их истории себе? Гермиона бы писала весь день, но на неё упала тень — Андрес пригласил её следовать за ним. Она добилась интервью с Карлосом, чтобы расспросить его больше о рубинах. Карлос рассказал ей, что рубины он получал через курьера с наложенным заклинанием рассеивания внимания, поэтому лица он не сможет воспроизвести. Камень активировался с помощью его крови, которую он помещал магией, третьей каплей внутрь камня, к танцующим потокам крови дракона и единорога. По какой причине рубины взрывались или выпускали свой потенциал выплеском магии ему не было известно, но он готов был поехать в Лондон и поработать в её лаборатории. Андрес покачал головой и строго посмотрел на Гермиону — его судебный процесс продлится многие недели, Министерство магии Испании не отпустит преступника в страну, в которой он мог, в теории, попросить убежища или попросту сбежать. Карлос закатил глаза, Гермиона только расспросила его о чарах, которые он использовал для активации рубина, и отправилась дальше, в Барселону. В Барселоне она собиралась встретиться с производителями рубинов, чтобы приобрести камень для своего первого эксперимента. Она даже не знала, какими он должен обладать качествами. Гермиона взяла консультацию у гоблинов в Гринготтсе и копию с диагностикой рубина. Ей была необходима хотя бы близко похожая на имеющиеся копия. Гермиона зашла в аукционный зал, где проходили торги, и вся её уверенность в себе дрогнула под натиском серого взгляда. Он должен оставить её в покое! Почему Малфой всегда оказывался там, где ему не место? Она села тут же, сбоку у выхода, чтобы иметь возможность сбежать в любую секунду. Драко сразу же оттолкнулся от стены, у которой стоял, прошёл вдоль ряда и сел с ней рядом. — Грейнджер. — Какого чёрта ты тут забыл? — Раздражённо прошептала Гермиона. Она скрестила ноги, сложила руки в защитной позе. Ей хотелось оказаться за тысячи километров от этой волны жара, которую она кожей чувствовала справа. Малфой бросил на неё взгляд, и отвернулся к начинающему торги волшебнику. — Какого чёрта ты тут забыла? Тебе здесь искать нечего. Гермиона пронзила его упрямый профиль взглядом. — Мне нужна оболочка для моего рубина. — Камни, которые здесь продаются, плохого качества. Уезжай. Её хитрый, соскучившийся по знакомому тембру голоса мозг мощно работал, придумывая, как бы задеть Малфоя посильнее. — Ага, конечно. Только если ты покинешь это помещение, — Гермиона окинула зал взглядом, — со мной. Малфой тут же поднялся и направился к выходу, придержав для неё дверь. Несколько секунд Гермиона анализировала его движения, поднялась и бесшумно выскользнула за дверь. Малфой закурил. — Почему эти рубины мне не подходят? Драко выдохнул. — Я же уже сказал, камни плохого качества. Единственная причина, почему я всё ещё там находился — я знал, что ты обязательно нарисуешься и купишь себе этот стыд, названный камнями. — Какая вообще разница, рубин это будет или другой камень? Главное ведь в сердцевине. Очевидно, рубин не подходит для создания этого артефакта. Малфой не смотрел на неё, вдыхая и выдыхая дым. — Проводник. Гермиона скрестила руки перед собой, ожидая продолжения. — Очевидно, другие камни не проведут это волшебство должным образом, — Малфой избавился от сигареты. Был уже вечер, темнело так же стремительно, как Малфой нагревался под её взглядом. Он резко развернулся и пошёл в сторону дороги, собираясь перейти по как раз замигавшему зелёным светофором переходу на другую сторону улицы. Гермиона метнулась за ним. — Куда ты? — В отель. — А как же наш разговор! Мы ещё не закончили! Кто вообще так внезапно уходит от разговора? — Ты тоже приглашена. Гермиона готова была сжать пальцы в кулаки и затрясти ими в воздухе в гневе! Сначала она, чувствуя себя полной дурой, собирала себя с пола министерской библиотеки, затем пыталась отряхнуть с себя пепел его равнодушия, когда он прошел мимо, будто никогда не знал её лично. И теперь он буднично предлагал ей пойти в отель. — Малфой! Но он просто прошёл в автоматические двери, через холл и нажал на кнопку лифта, который тут же открылся. — Я не пойду за тобой. Малфой пожал плечами и нажал на нужный этаж. — Тогда доброй ночи, Грейнджер. Зарычав на него совсем по-львиному, она заскочила в лифт за секунду до того, как двери плотно закрылись. — Я дам тебе рубин, идеальную оболочку, но только при условии, что я буду присутствовать при создании артефакта. — Малфой достал следующую сигарету и прикурил от металлической зажигалки. — Этого не произойдёт. — Гермиона кипела. Лифт отщёлкивал этажи, остановившись на третьем этаже. — В таком случае, доброй ночи, Грейнджер. Малфой вышел в открывшиеся двери и пошёл по этажу налево, ковёр заглушал его шаги. Гермиона стояла в лифте, всё тело подрагивало от ярости. Двери за ним закрылись. Лифт послушно стоял на этаже, ожидая её решения. Вдавив палец в кнопку, она вырвалась из клетки и свернула за ним влево. Малфой уже зашёл в свой номер, автоматический замок шёлкнул в пазах. Гермиона остановилась. Что она делала? У неё не было времени раздумывать над этим, она забарабанила в дверь, которая через секунду открылась. — Я ненавижу тебя, Малфой. Он выдохнул дым и прошёл внутрь, бросив ей, не обернувшись. — Это взаимно. Гермиона сделала два шага в номер и остановилась. — Я сама найду рубин. И ещё, — Гермиона открыла портмоне, пытаясь найти там гребень, оставшийся у неё после событий в июле. Сначала она в ужасе смотрела на него в своих волосах, уже оказавшись дома, собиралась вернуть сразу, как увидит Малфоя, но после злополучного слушания в Зале №11 это вылетело из головы. Гермиона забыла о гребне на два месяца, пока рука не наткнулась на него в поисках «Великого Гэтсби» в сумке у Монумента Скотту в Эдинбурге. Она собиралась отвлечься от мыслей о Малфое. Ха! Ей подвернулся её блокнот, Гермиона положила его на столик у входа в номер, вытянула старенькое издание «Гэтсби», где же он был, этот дьявольский гребень, когда он был так нужен! Малфой, увидев обложку, ядовито усмехнулся, затягиваясь. — Что? — Гермиона нашла гребень и швырнула на кровать. Малфой проследил полёт красно-жёлтых камней, приземлившихся на покрывало, и вернул взгляд к её зрачкам. — Не удивлён, что тебе нравится эта дурацкая книга. Новый виток злости. — Конечно, дурацкая, и сейчас ты объяснишь, почему так считаешь, — усмехнулась Гермиона. — Пустая книга о пусто прожитой жизни пустого человека. И его выдуманной великой любви к такой же пустышке, как он. Малфой говорил, зажав в зубах сигарету, подняв со столика её блокнот. — Это история о человеке, который выбрал не ту женщину, чтобы влюбиться. Но без этих чувств он бы не добился того, чего добился. — Грейнджер, тебе нравятся негативные персонажи, я вижу, — усмехнулся. — Разве то, чем он добился того, чего добился, не было незаконным? — Было. А теперь верни мне мой блокнот. Но Малфой уже прошёл с ним в ванную, и, оперевшись бедром о раковину, вчитывался в её записи. Она шагнула за ним, встретил её злой низкий смех. — Планы по захвату мира? Запретить легилименцию? Удачи, Грейнджер. — Верни мне мой блокнот! — Обливиэйт — четвертое непростительное? Грейнджер, ты иногда совсем не думаешь головой. Она выхватила у него блокнот. Она физически чувствовала, как пылала шея. — Пошёл ты. — Как человек, который стёр своим родителям память, ты тоже хочешь быть судима за уже совершенное преступление? Или тебя такой запрет не коснётся за сроком давности? Родители не смогут подать на тебя в суд? Или ты на личном примере хочешь протестировать свежепринятый закон? Гермиона была накалена, прикоснись он к ней сейчас — получил бы серьёзный ожог. — Откуда тебе известно про это? — Видел у тебя в мыслях. Долго не мог в это поверить. У тебя совсем нет тормозов, Грейнджер. Она очень хотела ударить его. Стереть память родителям о себе было самым тяжёлым решением в её жизни. У него не было никакого морального права комментировать это. — Я защищала их в том числе от тебя. Малфой сверкнул радужками. — И правильно делала. Но это, — щёлкнул по обложке блокнота, зажатого в её кулаке, — идиотизм. Единственное, с чем я согласен — любовные зелья должны быть запрещены. Они оба услышали стук в дверь. Малфой ощутимо напрягся, приложив палец к губам — ни звука. — Это Скорпиус. Он должен спать в своём номере, устал с дороги. И вышел из ванной, неплотно прикрыв дверь. Гермиона опустилась на бортик ванной, вся превратилась в слух. Она услышала щелчок двери и шаги. — Папа. Можно поговорить с тобой? У меня был кошмар. — Где Тинки? — Мама вызвала её в Мэнор, ей что-то понадобилось. — Что тебе снилось? — Как обычно. Я не плакал, — быстро сказал Скорпиус и сделал глубокий вдох. — Мы уже говорили об этом, но… Я не знаю, что отвечать, если в школе будут говорить про маму. Гермиона услышала шорох одежды и хрустнувшее колено — похоже, Малфой опустился на уровень Скорпиуса, но они не попадали в обзор приоткрытой двери. — Разрешаю тебе подраться с каждым, кто будет что-то говорить про фамилию Малфой. Заколдуй их. Буду защищать тебя в суде яростно. Не позволю никому тебя обидеть. Скорпиус усмехнулся. — Но тебе не понадобится, — продолжил Малфой. — Помни, что кулаки — крайняя мера. Как нужно решать конфликт? — Изучить соперника. Проверить его адекватность. — Словами сделать гораздо больнее, чем физическим ударом. На что нужно обратить внимание? — Изучай слабости и всегда сначала используй язык. Гермиона чувствовала, что у неё буквально появились уши на макушке, ей ещё никогда не доводилось оказаться в тылу врага. Это было восхитительно. Драко Малфой, в естественной среде обитания, учил сына быть Малфоем. — Магическим путём тоже можно и нужно пользоваться, но пока не торопись. Надо набраться опыта. — С Блейзом у меня получалось. — Блейз тебе поддавался, он такой. Слишком любит тебя. — Говорит, что я лучше тебя в защите. — Это потому, что я обычно нападаю. Малфои замолчали. Гермиона поймала себя за колено, стараясь унять нервно раскачавшуяся ногу. — Не беспокойся о маме. Мы уже с тобой обсуждали. Она не имеет никакого отношения к Пожирателям, не участвовала в Битве. Её пути с Волдемортом не пересеклись. Твой дед постарался обезопасить Асторию и Дафну, как мог. Люциусу же — ему не повезло. Пауза затянулась, Гермиона напрягла слух и зрение, как будто могла увидеть сцену через дверь. — Я могу сегодня остаться у тебя? — Конечно, Скорп. Сходи за своим одеялом и сумкой. Гермиона снова услышала шорох пиджака, тела сместились, ведьма увидела в проёме бок Малфоя и маленькую белую руку, обернувшуюся вокруг отца. — Я постараюсь ни с кем не подраться и никого не заколдовать, — прозвучало глухо. Скорпиус уткнулся в Драко, который обнимал в ответ. — Да, не допускай до исключения из Хогвартса. Там давно не было Малфоя, чтобы навести порядок. Драко развернул сына от проёма ванной комнаты. — Что ещё надо помнить про драки? — Женщин бить нельзя. — Ни в коем случае. — Даже если они первые ударят. — Иногда могут, и очень болезненно. Гермиона едва удержала судорожный вдох. Скорпиус зашагал к двери. — Скорпиус. Ты помнишь, что я говорил про слёзы? Парень замер. Гермиона тоже замерла, всё ещё думая про удары и принципы жизни, вкладываемые Малфоем в сына. — Плакать нестыдно. Пока никто не видит. Я помню. Но Люциус говорил… — Твой дед живёт в прошлом столетии. Скорпиус, я никогда не буду осуждать тебя за слёзы. Пару секунд тишины, в которой Гермиона оглушила себя своим же пульсом, ударившим в уши. Хлопнула дверь из номера и над Гермионой сразу же навис Малфой. — Развлеклась? Гермиона поднялась с бортика ванной. Ухмылка приподняла изгиб рта Малфоя, сделав подбородок ещё острее. — Малфой, я не хотела оказаться в такой ситуации, мне жаль, что я услышала… — Не утруждайся. Гермиона посмотрела ему в глаза, но выражение лица Драко осталось нечитаемым. — Значит, изучай слабости и всегда сначала используй язык? — усмехнулась Гермиона. Малфой ответил на её взгляд тёмным блеском зрачков. — Всегда срабатывало. И наклонившись над ней, куда-то сбоку, опаляя волосы дыханием: — Я люблю использовать язык. Гермиона физически чувствовала, как под жаром, хлынувшим от центра груди, стремительно стала пунцовой. Малфой выпрямился, будто старался макушкой достать потолка. — Как бы мне ни хотелось продлить твоё пребывание в моём обществе дольше, мне нужно уложить сына. — Уже ухожу. Гермиона обошла Малфоя, не задев ни сантиметром кожи, и двинулась к двери. У неё осталось буквально несколько часов до отправления обратно домой самолётом. Возможно, она успеет развернуть услышанный против воли диалог и разобрать каждую фразу. Запястье обожгло прикосновение чего-то мягкого — Драко вложил ей в руку плюшевого пингвина из сувенирного магазина Океанариума. — Это портключ в Лондон, в Косой переулок, автоматический. Отправляйся домой, Грейнджер. Мне нужно будет отправиться позже — завтра последний день перед школой, хочу провести его с сыном. Гермиона сжала мягкую ткань в кулаке и кивнула. — Доброй ночи, Малфой. — Доброй ночи, Грейнджер. Гермиона юркнула в коридор и уже через несколько секунд ощутила рывок в солнечном сплетении, оказалась в лобби какой-то из гостиниц Нового района Косого переулка. Гермиона обессилено опустилась в кресло рядом, глубоко погрузившись в свои мысли.