Лучше быть российским Калининградом, чем немецким Кёнигсбергом.

Родной Кенигсберг или же уже Калининград? Как только мы приехали, сразу отправились к квартире, которая из трёхкомнатной, стала однокомнатной и полностью, в советской символике. Да, теперь это не та, красивая и эстетичная квартира, где было много книжных полок, удобные места для чтения и проведения вечеров, в одиночестве, со своими мыслями. Проходя дальше, я осмотрел все комнаты. Какая-то тоска, чувствовалась, во всём этом. В дальнем углу главной комнаты оказались коробки с моими старыми вещами из прошлой квартиры. Пока Гриша разбирал вещи и делал уборку, я решил их разобрать. Опираясь на диван, я сел, дабы было удобнее, всё рассортировывать. Открывая каждую и разбирая их, я заметил отсутствие большинства вещей, включая множество немецкой символики, но что меня удивило, так это моя, хоть и немного рваная и грязная, форма. Удивительно, что её оставили, ведь как только я оказался в союзе, мне дали другую одежду, и когда я восстанавливал разрушенную страну, был в другой одежде, которая даже и близко не была похожа на немецкую форму. Разбирая коробки дальше, я увидел подарок от Берлина – железный крест. Внутри всё сжалось от холода и болезненных воспоминаний. Не знаю, сколько я так просидел, но очнулся я от того, что Гриша трясет меня за плечо, проговаривая: - Виль. Ты чего? Виля, очнись. Что с тобой? И что это у тебя в руке? Немного заторможенно повернувшись, я ответил: - Со мной всё в порядке, просто вспомнилось кое-что. А в руках награда и подарок. Гриша, с беспокойством в глазах, спрашивает: - Говоря о прошлом, ты опять вспоминаешь его? И этот подарок он тебе подарил? Я не мог ничего сказать, поэтому просто кивнул. Гриша, чуть постояв, присел на корточки и крепко обнял меня, говоря: - Виля, мой дорогой. Это всё в прошлом, сейчас у тебя есть я, и как бы тебя не ранило прошлое, его надо отпускать. Это награда, я уверен, досталась тебе за твои заслуги перед родиной, сейчас ты не можешь её надеть, но пройдёт время, и ты сможешь носить её с гордо поднятой головой. Мой дорогой янтарь, отпусти прошлое, и давай с тобой будем жить настоящим. Ich liebe dich, mein lieber Wilhelm.( Я люблю тебя, мой дорогой Вильгельм) После последних слов меня бросило сначала в холод, а потом в жар. Не сдержав эмоций, с глаз потекли слезы. Увидев их, Гриша начал аккуратно их сцеловывать, подняв мою голову чуть выше, он поцеловал меня так нежно, вкладывая всю ту любовь, заботу и ласку, что у него есть. Постепенно, от простого поцелуя в губы он перерос в невероятно чувственный танец языков. Когда воздуха стало совершенно не хватать, мы отстранились друг от друга, прижимаясь лишь лбами и глядя глаза в глаза, но он по прежнему держал моё лицо в своих больших руках. Понимая всю интимность ситуации, я бы хотел продолжить, но вспоминается слух про то, что в СССР нет секса. Дааа, это плохо, и сейчас, как некстати, вспоминаются принудительные уроки Пьера об "отношениях со всеми вытекающими". Не хочется признавать, но я ему благодарен, жаль законы здесь другие, и я сомневаюсь, что всё из этого списка является обязательным. Ладно, мы зашли и так уже далеко, может с годами и сможем перейти к постели, если я ему потом буду нужен. Я, не без помощи Гриши, поднимаюсь на ноги и беру трость. После поцелуя, почему-то, жутко захотелось пить. Предложив попить чаю и получив положительный ответ, я отправился готовить чай. За неделю, что провели в Калининграде, мы смогли собрать города моей прежней области и встретились с Истербургом( блондином с длинными кудрявыми волосами и голубыми глазами), ныне Черняховск, Нойхаузен( блондином, с прямыми волосами и зелёными глазами), ныне Гурьевск, Кранц( блондином, с чуть завитыми волосами и глазами, что имеют самый редкий цвет, сиреневый, из-за чего многие не верят в их подлинность), ныне Зеленоградск, Гумбинненом( блондином, с прямыми волосами и карими глаза), ныне Гусевым и парой других городов. Гусев, посмотрев презрительным взглядом на Гришу и фыркнув, отвернулся к Вильгельму со словами, что этот русский ему не нравится и если Твангсте с ним встречается, то он был лучшего обо мне мнения. После этой встречи стало легче на душе от того, как мои дорогие друзья всегда готовы идти со мной до конца несмотря на то, что нас не любят в совете. Хоть их вопросы и отношения к Грише ставили в ступор, их можно понять, они обо мне беспокоятся, но предостережения Гусева об осторожности с русским, меня напрягли. Так же я узнал, что Прегель (Преголь, река в Калининграде ( порода «Прусский рекс»)) несмотря на всё, хорошо поживает с Истербургом( Черняхов) и когда всё уладится, я думаю, что смогу забрать его обратно себе, а то ему и Инструча( приток реки Преголя) хватает, вместе они превращаются, в игривое нечто, что бегает по всей квартире. Неделя в Калининграде,* прошла достаточно спокойно, хоть город и разрушен, но жизнь там так же кипит, постепенно идёт стройка зданий, расширяют и озеленяют улицы. Хаа, кого я обманываю, улицы разрушены, их перестраивают на свой советский* лад, глядя на руины замка, хочется кричать от боли и молится, молиться кому угодно, лишь бы его восстановили. Самое ужасное во всей этой ситуации то, что моих коренных жителей вышвырнули из города! Надо успокоиться, как-никак это и моя вина тоже. Надо смириться и принять советскую власть, но меня до сих пор не отпускают воспоминания о прошлом, и просто так от Берхарда я не могу отказаться. - Виль, ты уже час сидишь с этой кружкой чая. Ты из-за сегодняшней поездки так боишься? Не беспокойся, я буду с тобой. Я не дам тебя в обиду. Я же тебя люблю. Иди, я тебя обниму. Переведя взгляд на Гришу, что сидел вместе со мной на диване, я чуть-чуть подвинулся к нему, и тут же был смят в его медвежьих объятиях. Когда находишься в Гришиных объятьях, забываешь обо всем и просто чувствуешь тепло его тела. Хоть меня раньше немного и угнетала наша разница в росте и массивности, так как все мои знакомые и друзья более худые, да и я старше, это я должен быть массивнее, дабы ему давать любовь и тепло. Но сейчас я про это уже и подзабыл и просто рад, что он рядом, и в тепле его тела мне становится спокойнее. Главное долго его не обнимать, а то мысли тогда пойдут не в то русло. Чуть отодвинувшись, я получаю нежный, почти целомудренный, поцелуй в щёку. Но хочется чего-то большего. Отбросив эти мысли, я, призадумавшись, решаю начать наш уже стандартный разговор о всем сущем. К вечеру мы, собрав необходимые вещи, покидаем квартиру и направляемся на вокзал, откуда и отправимся назад в Москву.