Лучше быть российским Калининградом, чем немецким Кёнигсбергом.

Спустя неделю уехали Рахим с Лёшей. Прощались мы долго, так что они чуть на поезд не опоздали. После них в квартире стало чуть спокойнее. Спустя 2 месяца, мы отправились в Москву, дабы побывав на собрании городов, отправиться в Калининград на неделю. Подъезжая к вокзалу, мы из окна уже видели Рахима, Лёшу и, как сказал Гриша, Куйбышев с Самарой. Как только поезд остановился, мы начали выходить, так как я ещё не оправился с ногой, когда я выходил, меня с двух сторон поддерживали, чтобы я не упал. Познакомившись с Настей и Виктором, мы отправились в здание, где будет проходить собрание. Войдя туда в сопровождении четырех человек, на меня было обращение внимание почти всех присутствовавших городов. До начала собрания я успел познакомиться с Махачкалой, Краснодаром, Севастополем, Майкопом, Элиста, Симферополем и ещё парочкой, из Приволжья и Северо- Кавказа. Собрание проходило почти нормально, за исключением того, что каждые 30 минут Москва отдергивал кого-то, дабы они перестали смотреть на меня, а продолжили уделять внимание работе. И вот, спустя 3 часа, мы выходим из этого душного, зала заседаний, и первое, что происходит, это какой-то Прибалт, пытается меня оттащить от Гриши и компании, но вовремя среагировавший Махачкала, убирает его руку от меня, и заслоняет собой. После его концерта о том, что я предатель, враг и том, что они должны меня уничтожить, за всё сделанное и так далее, мы уходим в кабинет Михаила Юрьевича. Постучавшись, мы заходим, он отдает билеты Грише и просит оставить нас одних. Как только все вышли, Московский заговорил: - И как тебе живётся в союзе? Не беспокоят? Не обижают? Я, немного с опаской, отвечаю: - Нет, со мной относятся хорошо. Спасибо вам большое за это. Он, усмехнувшись, продолжил: - Ха, а мне уже, который месяц, звонит Париж с Лондоном и Вашингтоном, что тебе у нас плохо, и мы должны вернуть тебя Берлину. Что ты думаешь, на счёт этого? От ужаса, у меня все внутри похолодело. Попытавшись не закричать, я ответил: - Нет, я не хочу этого. Мне в СССР, нравится. Я, скоро привыкну ко всему, и даже постараюсь, избавиться от акцента. Так что, я бы не хотел возвращаться, туда. Михаил, усмехнувшись, сказал: - Да, хорошо тебя Гриша перевоспитал. Теперь, даже на родину возвращаться не хочешь. Ну, ладно, поживи пока у нас, а на счёт Берлина, он приедет через неделю, хочет встретиться с тобой. Я пытался отказаться, но Пьер опять начал возмущаться и пытаться сделать все по-своему, любыми доступными методами. Если у вас что-то есть, выкладывай. Я не хочу, чтобы из-за ваших отношений, страдали, наши люди. Я, как можно спокойнее, ответил: - Нет, у нас с ним раньше была дружба, и ничего более. То, что он хорошо пустил слух об отношениях, вина как раз Пьера. - Это хорошо. Значит так, ты и скажешь ему, и Пьеру за одно, а ещё, можешь и про Гришу сказать. Не зря же, ты его из плена достал. Да, не удивляйся, он мне про это говорил. Хорошо, на этом всё, можешь быть свободен. Встав со стула, я, попрощавшись, вышел. Гриша и друзья уже стояли у входа. Выйдя оттуда, мне сразу же задали кучу вопросов, на что я мог ответить только: - Берлин через неделю приедет сюда для встречи. После этой фразы стало очень тихо. Гриша, немного посмотрев мне в глаза, проговорил: - Если он приедет, я никуда не уйду, весь ваш разговор я буду рядом. После этого остальные начали расспрашивать, но отвечал на все вопросы Гриша. Мои мысли в тот момент были заняты лишь встречей с бывшим другом. Спустя несколько часов, мы уже сели в поезд до Калининграда. Ехать нам было долго, поэтому я прилёг отдохнуть и уснул.