Сын человеческий

      Ад - страшное место, в этом никогда не стоило сомневаться. Особенно страшно ступать туда, где, знаешь наверняка, заживо (едва ли заживо, они же уже давно мертвы) закопаны души. Их белые зенки распахнуты к потолку и полны бесконечного страдания. Минхо точно знает, что гниение для них - справедливое наказание, потому что при жизни эти люди были самыми мерзкими тварями из возможных. Но это не значит, что наступать на них приятно, поэтому Минхо старательно перешагивает через то, что когда-то было лицами.       Двигаться приходится медленно, просчитывая каждый шаг. Приходится идти наугад, потому что Минхо правда не знает, куда идти. Правда ли в Аду есть особое место для мужеложцев? Он сомневается.       Оказывается, нет. Так что Минхо идёт дальше, туда, где совершенно точно не покоятся богохульники. Он проходит мимо тиранов и деспотов, тонущих в бурлящей крови, когда его вдруг хватают за ногу. Минхо вздрагивает всем телом и опускает взгляд. Чтобы узнать, кто перед ним, требуется время, но он выдыхает, когда понимает.       - Ты... Ты такой же. Найди его, скажи... Мне так жаль, - с трудом хриплым голосом произносит грешник. - Мне жаль, что я виновен перед ним. Мне не жаль, что я его любил.       А после он уходит вновь в кровавую жижу, и Минхо, чувствуя, как его передёргивает, спешит дальше. Он всё понимает, конечно же, но как же... Как же это тяжело.       Когда он добирается до богохульников, сил терпеть вонь Ада уже нет. Минхо почти сдаётся, но видит перед собой перевёрнутый крест и всё понимает. Он спешит к нему и едва уклоняется от огня небесного.       На кресте головой вниз висит мужчина из его снов, из его прошлой памяти, его прошлое воплощение. Минхо знает о нём далеко не всё, преступно мало, на самом деле. В основном то, что он пытался сбежать от судьбы, с в итоге оказался здесь и это... Справедливо ли? Минхо не знает, но видя, как ужасно выглядит обгоревшее тело, что медленно обрастает мясом только ради того, чтобы его снова сожгли, ощущает только тупую горечь.       - Ты пришёл, чтобы сожалеть, мальчик? - хрипло спрашивает вдруг распятый.       - Нет, - автоматически отвечает Минхо. - Нет, я пришёл спросить.       Он мнётся несколько долгих мгновений, прежде чем спросить то, что волнует его больше всего.       - Я начал это?       - Да, - тихо отвечают ему.       И это больно. Потому что Минхо вовсе не хотел смерти своих близких, своих земных родителей... Попадут ли они в рай или будут так же мучиться? Это пугает. Так что он задаётся следующий вопрос.       - Как мне остановить это?       - Никак. Уже никак.       Минхо чувствует ком в горле. Это страшнее, чем можно себе представить, потому что понимать, что чему-то нет конца, просто отвратительно. Тем более, когда это конец света.       - Прости, - тихо говорит распятый. - Прости, что это начал не я, ты не должен так страдать. Но я слишком сильно любил, чтобы позволить этому случиться. И ведь всё равно, мы погибли юными, не разделив любви.       - Мне жаль, - Минхо опускает взгляд, чувствуя, как бьётся в горле сердце. - Мне так жаль... И ему очень жаль, что он навлёк на тебя это. Он тебя всё ещё любит, даже здесь, в Аду.       Распятый тихо выдыхает. Дёргает руками и сжимается от боли, а после расслабляется и закрывает глаза. Минхо видит слёзы, текущие по его лбу вниз, чтобы упасть в землю.       - Я тоже люблю тебя, мой царь, - шепчет Он имя, то единственное, что Минхо о нём не знает, а после открывает глаза и говорит. - Уходи отсюда, кроха. Тебе ещё есть, что выполнить.       И Минхо знает, он правда знает, что пора, но смотрит. Смотрит на то, как с неба начинает падать огонь, вновь сжигая тело до тла. И только тогда он позволяет себе отойти. Он прав, нужно уходить. Даже если за спиной с тихим стоном заново восстанавливается тело.