Шанс

— Блять, это невообразимо, — все еще возмущался Тоша, складывая поленья для костра. Он уже переоделся в сухую одежду и теперь суетился, чтобы высушить намокшую. Рома же не спешил. Он растянулся на спине, подложив руки под голову, и смотрел на небо. Облака, проплывающие над головой, поглощали лучи закатного солнца, отчего преобретали цвет зрелого персика. Влажная одежда прилипала к телу, охлаждая организм, а трава щекотала руки и затылок. — Ты будешь переодеваться или нет? — над Ромкой вдруг возник Антон. Он, нахмурившись и подбоченившись, смотрел на друга. Пятифан усмехнулся и проигнорировал вопрос, указывая наверх. — Смотри, облако похоже на хуй. Тоша запрокинул голову к небу и, немного помолчав, усмехнулся. — И правда, похоже. Рома расхохотался, осознавая, что за последние сутки смеялся чаще, чем за все лето. Он сел на земле, лениво стягивая футболку. Антон же отошел к костру и соорудил из нескольких продолговатых палок вешалку, поправляя на ней свои сырые вещи. — Придется час подождать, — со вздохом сказал он, когда Ромка приблизился, чтобы повесить свою футболку. — Подождем. Насладимся природой, — театрально проводя рукой по линии горизонта, ответил Пятифан, — Мы же путешествуем. — Ага, скорее, питушествуем, — усмехнулся Антон, присаживаясь на корточки у костра, Рома завалился рядом, угодив мягким местом прямо в песок, — Бля, Ром, ну потом все сиденье будет в песке. — Да ладно, че ты, — Пятифан говорил развязно. Его разморила жара, и перед глазами немного плыло от постоянно мелькающей с самого утра дороги, так что он чувствовал себя крайне лениво, — Не тебе же сидеть. Антон вздохнул, но возражать не стал, только спросил: — Где сегодня ночевать будем? — Не знаю, — пожал плечами Рома. Подул сильный порыв ветра, отчего стало слегка прохладно, и пришлось придвинуться к костру поближе, — Можно еще немного проехать, пока сильно не стемнело, и сныкаться в лесу. Палатку поставить. Тепло пламени успокаивало своим треском, гладило Ромкины обнаженные плечи и грудь и плясало в надвигающихся сумерках вечера, заставляя отбрасываемые тени дергаться и извиваться. Пятифан прикрыл веки и смотрел в огонь, слушая шум воды. Ему казалось, будто он погружается в какой-то странный транс, настолько расслабленно он себя чувствовал. Антон же хозяйничал рядом. Он достал из припасов несколько крупных картошин и сунул их в угли, насадил на острые ветки пару сосисок и стал жарить. Из «транса» Рому вывел поднявшийся в воздухе запах жареного мяса. Перекусив и поболтав о пустяках, парни стали собираться в дорогу. — Блин, одежда все еще немного влажная, — цокнул языком Антон, собирая с импровизированной вешалки вещи. — Ничего, досушится в тачке, — Пятифан надевал сухую футболку, посмотрел в сторону города и увидел на горизонте подозрительно чернеющие облака, — Неужели, будет дождь? — Наверное, — ответил Тоша, кинув короткий взгляд на небо. На выезде из города, вдалеке уже гремели раскаты грома. Хотя, сказать точно было сложно, так как в воздухе всегда слышался шум поездных колес, отчего спутать было легко. — Похоже, палатка отменяется. Будем в тачке ютиться, — посмеялся Пятифан, когда по лобовому стеклу забарабанили крупные капли. Окна пришлось поднять не только из-за дождя, но и из-за надвигающегося холода. Погода сменилась крайне быстро, и к тому моменту как машина преодолела еще один железнодорожный переезд и направилась к мосту через устье реки Вымь, начался сильный ливень. Рома посмотрел на приборную панель, где был встроен циферблат часов. Всего лишь семь вечера, можно ехать еще примерно два часа и не устать совсем. Однако, дворники стали не справляться с потоком льющейся воды, отчего видимость стремительно уменьшалась. И если небольшое село Усть-Вымь преодолеть удалось без проблем, так как на проселочных дорогах светили фонари, то на лесной дороге снова стало слишком темно. Даже фары дальнего света не помогали. — Все, дальше мне очково ехать, — сказал, наконец, Пятифан, когда по карте Антона до поселка Черный Яр оставалось меньше километра. Рома замедлил машину до минимума, — Не вижу ничего. — Давай на съезд тогда, — Петров указал куда-то в сторону. Фары осветили узкий проезд между деревьями к небольшой полянке в лесу. Жигули кое-как протиснулись по тропе, задевая окнами, дверьми и крышей свисающие ветки, отчего салон погрузился в кратковременный скрежет. Ромка заглушил двигатель, выключил фары и щелкнул выключателем на потолке. — Надо взять из багажника плед, — сказал Петров, выглядывая на улицу через стекло и оценивая обстановку. В салоне и правда становилось слишком прохладно. — Давай в камень-ножницы-бумага, на то, кто за ним пойдет, — ехидно произнес Пятифан, поворачиваясь к другу. Антон хитро улыбнулся. — Давай. Помнишь, как я у тебя в школе выиграл полароид? — усмехнулся он, вытягивая кулак для игры. — Не зазнавайся, епта, — Ромка соскалился в улыбке, обнажая клыки и вытягивая кулак в ответ. Играли до трех побед. И все три принадлежали Антону. — Вперед, боец, — посмеялся Петров, перелезая на заднее сиденье. Пятифан вздохнул и приготовился столкнуться с проливным дождем. Он быстро вылетел на улицу и стал пробираться к багажнику, отодвигая от лица мокрые ветки. Все действо заняло не более двух минут, но это не помешало волосам и ногам промокнуть вновь. — Ой бля, там такой пиздец снаружи, — сказал Пятифан, забираясь на заднее сиденье. Он протянул Антону плед и потряс головой, смахивая с коротких прядей дождевые капли. Парни забрались на сиденье с ногами, но места все равно было мало, отчего нормально лечь мог только один, а другой должен был спать в сидячем положении. — Ложись, — предложил робко Рома, хлопая по коленям. — Точно? — Ну давай, пока не передумал. Петров выключил свет, снял очки и аккуратно положил голову на колени Пятифана, укрываясь пледом. Рома смотрел на друга сквозь темноту. Он чувствовал, что сердце набирает темп, а намеки на сон неумолимо уползают из головы. Темнота не позволяла Пятифану понять, закрыты ли глаза у Антона и может ли он видеть, как Ромка без зазрения совести рассматривает смазанные черты его лица. Пятифан оперся локтем о дверь и положил подбородок на ладонь, устремляя взгляд на стекающие по стеклу капли. Он закрыл глаза и попытался уснуть, но шум мешал это сделать. То ли шум дождя на улице, то ли шум собственного сердца, удары которого отдавались в ушах. Рома не понял, сколько времени прошло, прежде чем он услышал тихое сопение снизу. «Уснул» – подумал Пятифан и улыбнулся. Его собственный трепет от телесного контакта с другом наталкивал на те мысли, которые не хотелось видеть в голове. Так что Рома старался тщательно фильтровать то, о чем думает. Однако, это оказалось не так просто. Рома снова опустил взгляд. Глаза уже привыкли к темноте, отчего Пятифан мог видеть спокойное выражение лица Тоши, его приоткрытые во сне губы и подрагивающие ресницы. Прежде чем понять, что делает, Рома поднес руку к его лицу и аккуратно, касаясь только кончиками пальцев, провел по лбу, смахивая локоны челки. — Красивый, — одними губами произнес Пятифан, тут же заливаясь краской. Он злобно отвел взгляд, мысленно ругая самого себя. Только он захотел отнять руку, как Антон – во сне или нет – перехватил его ладонь и притянул обратно, прижимая к щеке. У Ромки перехватило дыхание, когда он ощутил горячую кожу и слегка проступающую скулу. Пальцы Петрова крепко, но без настойчивости, сжимали ладонь Пятифана, заставляя последнего все меньше сомневаться в собственных чувствах. «Как котенок» – вдруг подумал Ромка, улыбаясь. Он запрокинул голову назад, упираясь затылком в спинку кресла, и закрыл глаза. Большим пальцем он стал робко поглаживать щеку Тоши, тем самым успокаивая самого себя. Рома понял, что глупо отрицать свои собственные изменения в отношении к другу. Последние дни он слишком часто останавливал на нем свой взгляд, вздрагивал от каждого случайного прикосновения и ловил себя на мысли, что готов провести вечность вот так – вечно куда-то направляясь в сопровождении лесов, полей, облаков и нескончаемого лета. Главное, чтобы вдвоем. Пятифан не заметил, как провалился в сон.