В болезни и в здравии

Теперь они каждый день ходили с прочими полицейскими по городу в своих костюмах (военные не спешили делиться теми навороченными, которыми пользовались сами), по одному заряженному пистолету на каждого. Джим оставлял записки, влезая в тайники, о которых помнил. Кое-какие подсказывал Харви. Немного успокаивало то, что в эти местечки всегда был ход. Значит, кто-то наведывался туда время от времени. Записки были без имён, мест, времени. Гордон писал одно: «Нужно встретиться». Однако ничего не происходило. Инфицированные действительно пытались скрываться в уже зачищенных домах, и Гордону приходилось доносить на них. Точнее, отдавать рапорты от своих ребят, они же с Харви докладывали только об особо крупных группах, замеченных в стенах того или иного дома. И делали они это без радости. – Люциус работает над тем, чтобы незаметно восстановить связь на одном из домов Зелёной Зоны. Наша-то антенна заглушена вояками, – говорил Харви на вылазке. – Брюс сказал, что у него есть знакомые, заинтересованные в том, чтобы весь мир узнал, что здесь происходит. – Всё это замечательно, но кое-чего не хватает. Гордон положил руку на карман защитного костюма, где лежали листы бумаги и ручка. По идее, они для того, чтобы отмечать, в каком доме было замечено несанкционированное проникновение. Но годились и на записки. – Нужно подождать. За время ожидания слухи обросли совсем уж жуткими подробностями, и даже команда полицейских под началом Гордона перешёптывалась о том, что творится в Готэме на самом деле. Напряжение висело в воздухе. Благо хоть генерал считал их работу эффективной и немного расслабился на их счёт. Харви в очередной раз бубнил что-то о том, что их план дебилен от задумки до реализации. Гордон шагал до следующей точки, вероятно, когда-то контролируемой людьми Пингвина, и невольно думал о том, как бы военные не напоролись на его одинаковые записочки, которые можно было найти всюду. Если знать, где смотреть. – Меня ищете? – они оба обернулись на голос Пингвина. Тот стоял как ни в чём не бывало возле огромной красной плюс-метки на дверях, опираясь на трость. В тёмно-сером костюме, аляповатом галстуке и с причёской, будто прямиком из парикмахерской. – Так, Харви, мы внутрь, ты караулишь где-нибудь неподалёку, не отсвечивая. – Понял. Гордон быстро добрался до Пингвина и запихал его в здание через выломанную доску. – Аккуратнее можно? – зашипел тот. – Мне не так легко резво лазать через эти ходы. – Нас не должны видеть. Пингвин закатил глаза. – Что тебе нужно? У меня уже целая коллекция твоих записок. Теперь я узнаю твой почерк из тысячи. – Мне нужна твоя помощь. Он фыркнул. – Конечно, как же иначе. – Военные действительно убивают инфицированных? – А ты как думаешь, почему я не пошёл к тебе после первой же записки с распростёртыми объятиями? Они много чего делают. Убивают, грабят. Ржут при этом, как кони. – Мне нужна видеозапись. Чёткая, ясная, где понятно, что это именно Готэм. Что военные превышают полномочия. – И что ты будешь с ней делать? Гордон выложил ему план. Пингвин выслушал его со всей серьёзностью, а затем ответил: – Предположим, я смогу помочь. Но ты будешь мне должен, Джим Гордон. – Что угодно, – раздражённо отозвался он. – Как ты найдёшь меня, когда обзаведёшься видео? – Как сегодня. Это всё? – И с тебя приглашение в бар твоего клуба для меня и Буллока, когда всё закончится. Ему удалось выдавить из Пингвина кривую улыбку. – Я надеюсь, что ты помнишь, что у тебя ещё должок за выстрел в колено. Это было больно, хоть защита и выдержала. Не слишком ли много набираешь долгов? – Рассчитаюсь. Теперь Пингвин улыбался во все тридцать два зуба. – Всегда рад нашему взаимовыгодному сотрудничеству, Джим. И, запомни, если откажешься впоследствии выполнить мои просьбы, то я устрою тебе ту ещё весёлую жизнь. А теперь убирайся. – И это ты хочешь, чтобы я с тобой прощался более тепло? – проворчал Гордон, направляясь к выходу. Харви стоял на противоположной стороне улицы, усиленно делая вид, что изучает здание на предмет нарушителей. Завидев Джима, он пошёл к нему. – Ну, как? – Он поможет. – А потом много спросит, – предупредил Харви. – Это неизбежно. Готэм уже, считай, превратился в руины, так что мы теряем? – О, нет, Джимбо, мы ничего не теряем. Это ведь будет только твой должок. Гордон подумал о том, что ничего страшного Пингвин потребовать не может. Что может быть страшнее, чем нынешняя ситуация? Убивать он его не станет, это ясно, как день. Пара услуг и успокоится. Издалека послышались автоматные очереди. Перестрелка. Джим и Харви переглянулись. Прямо сейчас где-то там гибли люди, и не факт, что они были виновны хоть в чём-то, кроме того, что жили в Готэме. – Дело дрянь, – заметил Харви. – У тебя нет в запасе ещё какого-нибудь пойла? Даже такого же отвратительного, как последнее, – спросил Гордон. – Нет, мой коллега-алкоголик. И я не осуждаю тебя, заметь. Устанавливать незаметно передатчик на крыше одного из домов Зелёной Зоны было тем ещё приключением. Повсюду сновали военные, поэтому сначала Джим и Харви по очереди доставляли туда запчасти, чтобы сильно не мозолить глаза несущим службу, затем Люциус проскальзывал на крышу и что-то там мастерил. То ещё адреналиновое ралли. – Ты уверен, что Пингвин достанет доказательства? – спросил Харви после одного из забегов. – Я слишком стар для этого шпионского дерьма. Мне бы виски и девочек, вот что. – Если он взялся помочь, то доказательства из-под земли достанет. Иначе его репутация будет подпорчена, а он этого не вынесет. Он слишком ревностно относится к своим обещаниям. – Не понимаю, на кой чёрт он ведётся тогда на твои подначки. Чисто чтобы потом заставить тебя танцевать твист у себя в клубе на сцене? – Да хоть бы и так, не всё ли равно? – Ты что, ради благополучия Готэма душу продать готов? – изумился Харви и пригрозил Джиму пальцем: – Ты это прекращай. – Я ему жизнь спас, ничего он не сделает со мной сверхъестественного. «Ничего, что бы оказалось дороже спасения Готэма», – додумал Джим. – Не хочу тебя расстраивать, но он знал, что ты ему жизнь спасёшь, так что не то чтобы это стало для него неожиданностью. Он просчитал тебя. – Но на совесть я ему давить могу, а в некоторых вопросах она у него есть. Харви покачал головой: – Меня порой пугает ваша нежная дружба, ей-богу. Джим только хмыкнул. Пингвин показался через месяц. Уже даже Джим нервничал, а Буллок так вообще каждый день клял их план, на чём свет стоит. Передатчик был давно настроен и каждый день рисковал быть обнаруженным. Была создана особая кодировка для сообщения, которая гарантировала попадание его к нужному получателю. Всё было готово. За исключением доказательств. Военные вовсю чувствовали себя хозяевами положения и действовали с расслабленной ленцой, откровенно изгаляясь над полицейскими и заставляя тех выполнять различные мелкие поручения. Это было унизительно, но Джим терпел. Пингвин нашёл их в довольно отдалённом районе. Увидев перед собой прилетевший откуда ни возьмись камень, Харви и Джим быстро встали спиной друг к другу с пистолетами на вытянутых руках. Увидев Пингвина в окне третьего этажа, Гордон сказал: – Харви, жди. Доказательства подъехали. Взлетев по лестницам и найдя нужное помещение, Гордон обнаружил Пингвина благоразумно отошедшим от окна. Как всегда, при параде. На Пингвине был коричневый костюм в едва заметную полоску и бордовый галстук. На голове – перья в художественном беспорядке. Этот костюм вытягивал и стройнил его фигуру, придавая франтоватый вид. – Здравствуй, друг, – внезапно печальным голосом произнёс Пингвин. – Добыл, что надо? – Как иначе. На столе. Он кивнул на пыльный стол у стены, на поверхности которого лежал пакет с флэшкой. Его нужно было взять и уйти. Но какого чёрта происходило с Пингвином? – Были проблемы? – поинтересовался Гордон, не сделав ни шага. – Это не так важно. – А что важно? – Думаю о том, поможет ли всё это лично мне. – Определённо, станет лучше, если всё удастся. Пингвин прохромал вперёд пару шагов с таким трудом, что Гордон задался вопросом: сколько же он сюда добирался? Ради помощи ему, Джиму Гордону? – Армейские рожи уже загоняли нас всех. Думаю, что бы ни было впереди, мы так и останемся теперь для всех инфицированными, вторым сортом. Вечно трясущимися за свои жалкие души. Доказывающими, что мы не опасны. Проходящими на сотый раз минус-терапию. Нет, Гордон считал, что так быть не должно. Никто же не угнетал больных простудой? И уж тем более никто не угнетал людей, которые переболели любой другой болезнью. – Ты не прав. Всё придёт в норму. – Но ведь ты сам шарахаешься от меня. От всех нас. Пингвин медленно подошёл ближе. Ещё шаг – и Гордон должен будет отступить. Во имя безопасности. Но разве не против этого он боролся? Он пересилил себя и остался на месте. Пингвин снова слишком близко. Как в старые-добрые. Только сейчас Гордон в полном защитном обмундировании, чтобы уберечь себя от таких, как он. От инфицированных. – Ты же чувствуешь опасность, Джим? В вас уже накрепко вбито, что все мы – угроза, – с сожалением сказал Пингвин. – Мы даже не пожимаем друг другу руки. Касание – как табу. Жизнь в ограничениях. Он резко протянул руку, и Гордон лишь усилием воли не отшатнулся. Пальцы Пингвина тронули маску, и Джим почувствовал их нажим сквозь специальную ткань. И, господи, эти касания так расслабляли. Глаза закрылись сами собой, и Гордон забыл, как дышать. Неторопливо проведя по маске вдоль линии под очками, Пингвин отнял руку от его лица. Он о многом напомнил. Много дал. Но хотелось ещё больше. Открыв глаза, Гордон схватил его за запястье и рванул в сторону. – Джим, Джим, ты чего, извини, я… – оправдывался Пингвин, а во взгляде его читалось недоумение. Но не страх и не раскаяние. Прислонив Пингвина спиной к стене, Гордон сорвал с себя маску и очки, бросил их на пол. Пингвин изумлённо уставился на него. Это вызвало у Гордона улыбку и, склонив голову, он решительно коснулся губ Пингвина. Сначала просто вжавшись в них, не давая отстраниться. Ему нужно было привыкнуть. Между делом Джим стянул с себя перчатки и, отправив их к маске и очкам, положил руку на щёку Пингвина. От этого он шумно выдохнул через нос и перестал быть напряжённым, как пружина. Гордон знал, что теперь он позволит ему углубить поцелуй. Так и произошло. Если бы кто спросил, Гордон никогда бы не смог ответить – почему? Почему он не пристрелил его на пирсе? Почему сотрудничал с ним? Почему хотел обладать им и решился сейчас? Пингвин, должно быть, был обескуражен: его неловкость чувствовалась во всём. Гордон старался успокоить его размеренным ритмом, показывая, что он в безопасности. Здесь, с ним. Кто бы что ни говорил о чересчур тёплом отношении Пингвина к Гордону, тот сейчас точно знал: у Пингвина никогда и мысли не было о таком. Он явно был шокирован и с трудом переваривал происходящее. Скорее всего, Пингвин вообще не допускал, что у кого-то к нему могло возникнуть влечение. Либо не ожидал этого конкретно от Гордона. Джиму хотелось облегчить ему существование хотя бы на одно мгновение. Выключить его тревожность. Пингвин начал слабо отвечать на поцелуй с такой ощутимой осторожностью, будто Джим был как минимум атомной бомбой. И это неожиданно заводило. Гордон ошибочно полагал, что ему нужна страсть. Но это было гораздо лучше. Пингвин вздрогнул, когда рука Гордона выверенными движениями спустилась по рубашке к брюкам и легла сверху на ширинку, поглаживая, надавливая. Он весь сжался, но Гордон лишь увеличил свой напор. И вскоре активными поглаживаниями добился своего: Пингвин тихо простонал ему прямо в рот. Ненадолго прервав поцелуй, Гордон обсосал ему сначала верхнюю губу, затем нижнюю. Помогая себе второй рукой, он расстегнул пуговицу брюк и ширинку, в один приём приспустил одежду и коснулся, наконец, горячего члена, сжимая его, изучая. Понемногу двигая рукой вдоль него, Гордон, кажется, поймал те движения, что нравились Пингвину. Оторвавшись от его губ, Джим посмотрел ему в глаза: в них плескалось глубочайшее изумление. Но он нисколько не сопротивлялся, негромко постанывая и марая скользкой смазкой его руку. Позже его уже несколько вело, и он шептал: – Джим, Джим! – требовательно отстраняя от себя. Гордон вопросительно взглянул на него. – Я не могу столько стоять. Мне тяжело. Оглядевшись по сторонам, Гордон приподнял его и усадил на край стола. – Держись за мою шею руками, – мягко попросил он его, и Пингвин послушался. В этом было особое удовольствие – что он слушался. Когда не осталось сил на поцелуи, Гордон прижался к его щеке своей, закрыв глаза. Пингвин едва слышно дышал, выдавая себя лишь рваными придыханиями на пиках наслаждения. Гордона в этот момент не волновало ровным счётом ничего: ни доказательства, ни Харви, ждущий его снаружи, ни плюс-вирус, которым мог наградить его Пингвин. – Не сдерживайся, – сказал Гордон ему на ухо, а сам отступил, нагнулся и коснулся губами его члена, пробуя на вкус кожу, с удовольствием вдыхая запах. Рука Пингвина легла на заднюю сторону шеи, под линией роста волос. Её движения вызывали у Гордона мурашки. Взяв член Пингвина в рот, он не стал сразу терзать его быстрыми движениями, и так было понятно, что тот вот-вот кончит. Нет, он распробовал его, довёл до изнеможения и только потом помог (или позволил?) ему кончить. Интересно, в сперме тоже содержался вирус? Но Джим Гордон всё доводил до конца, если уж брался. Проглотив её, он ненадолго удивился ранее неиспробованному вкусу. Подняв голову, он увидел, что Пингвин пытался отдышаться. Глаза его были закрыты, ресницы отчётливо выделялись над бледной кожей. Гордон, как мог, привёл его в порядок: одел, поправил галстук. Оставив Пингвина сидеть на столе, он забрал с пола перчатки, маску и очки, теперь бесполезные, рассовал по карманам. Когда флэшка с доказательствами тоже заняла своё место в недрах костюма, Гордон заметил, что Пингвин наблюдает за ним. Он повернулся к нему, словно спрашивая: «Что?» – И каким образом мне это расценивать? – поморщился Пингвин. Гордон ответил: – Самым прямым, - у него были планы на этот счёт, но сначала нужно снять с Готэма карантин. – Да? Твой способ сказать «спасибо»? – Не только. Кстати, мне понадобится твоя помощь. Пингвин зашипел: – Самое время говорить об этом, или это такой хитрый план? Я уже устал удивляться за сегодня. Но, учитывая, что тебе не нужно было никаких ответных услуг сейчас… Гордон хотел бы рассмеяться, но было бы глупо раздражать Пингвина ещё больше. – Некогда. Так как насчёт помощи? – Что тебе опять нужно? – взгляд сощуренных глаз пронзал насквозь. Гордон объяснил: – Если всё получится, то я не исключаю, что нам самим придётся разбираться с нашими захватчиками. Власти будут морозиться и делать вид, что не могут начать боевые действия при таком количестве мирных жителей, нуждающихся к тому же в медицинской помощи. Мне понадобятся твои пули. Твои люди. Нужно будет прихлопнуть особо агрессивных ублюдков, а тех, кто сдастся, взять в плен и передать полиции. Пингвин нахмурился: – Ты предлагаешь мне убивать военных? – Когда их объявят вне закона. – Как я узнаю? – Думаю, узнаешь. Не могу сказать, как быстро всё начнётся. Я буду в карантине восемь дней с сегодняшнего вечера, от меня не будет толка. Так ты согласен? – Я спрошу с тебя сполна, Джим Гордон! – Не буду против. И помоги полицейским пулями, если я не выкручусь на тот момент, когда всё произойдёт. Я скажу Буллоку. – Ты слишком много просишь. – Я знаю. Гордон подошёл к столу и спустил с него Пингвина. Получил за это возмущённый взгляд. – До встречи, Освальд. Оставив его, Гордон быстро пошёл прочь из здания. Он не знал, сколько прошло времени. Харви наверняка уже всю икру выметал. И точно, видимо, устав делать вид, что он здесь занимается чем-то важным, Харви сидел на ступеньках и вскочил, завидев Гордона. – Джим! Какого чёрта? Маска? Гордон глубоко вдохнул и выдохнул. – Решил подышать свежим воздухом. – С ума сошёл? Этот гадёныш сделал что-то? Вынудил тебя? – Нет, решил пожать ему руку за помощь. – Совсем головой поехал? Не боишься, что эта рука у тебя завтра отсохнет? – Неважно, Харви. У нас есть доказательства. Пингвин добыл их. И, так как меня посадят на карантин, твоя задача: посмотреть их и отправить по адресу. Если начнётся заварушка, то сбегаешь за пулями до Пингвина, он согласен. Если ничего не получится, то продолжай пить плохое пойло. Харви изрыгал проклятья: – Да если бы оно было! Ты сваливаешь всю грязную работёнку на меня! А сам идёшь, наслаждаешься жизнью! Знаешь, как мне плохо без моей шляпы? – В следующий раз надевай её поверх костюма. – И после каждого выхода сдавать на дезинфекцию? Она разложится на лоскуты через пару процедур! Гордон засмеялся и зашагал вперёд, чувствуя тепло солнечных лучей, пробивающихся сквозь тучи, на своём лице.