От заката и до самой смерти

1903       — Простите, сэр, вам туда нельзя. Это частное мероприятие.       Мужчина перегораживает проход, решительно складывая руки на груди.       Аомине улыбается, приподнимает чёрные очки. Он заглядывает в серые скучающие глаза так глубоко, как никогда не проникал ни один медицинский инструмент.       — Я журналист. Моё имя есть в списке приглашённых, — произносит он. — Прибыл, чтобы осветить это скучное мероприятие.       Он кидает взгляд через ворота, осматривая территорию:       — Зажравшиеся магнаты любят устраивать показуху на публику, верно?       Мужчина неестественно улыбается, обнажая неровные жёлтые зубы.       — Ваша правда, сэр, — машинально отвечает он. — Эти богачи только и умеют, что языком трепать. Проходите.       Он отходит в сторону, пропуская Аомине к дороге, ведущей к массивному комплексу. Перед заводом на просторной зелёной лужайке толпа. Вспышки фотокамер, лёгкий ропот и музыка. На воздушных шарах и транспарантах яркими буквами выведены лозунги и, самое главное, имя промышленника, собиравшегося покорить машиностроительную индустрию.       Ведомый своими чувствами, Аомине проникает в толпу и словно тёплый нож в масло уверенно продвигается в её середину.       Некий Генри Форд вещает что-то с импровизированной кафедры. До Аомине словно сквозь вату доносятся обрывки слов. Восторженная публика внимает ему.       Дайки замирает на месте будто налетает на невидимую преграду.       — Ты заставил меня ждать.       Аомине не нужно смотреть. Знает, что он не изменился за эти восемьдесят лет, а в огненной шевелюре не появилось ни одного седого волоса.       Он вытаскивает из рукава обсидиановый клинок и ощутимо тычет им под рёбра.       — Вот и нашёл. Надеялся, что обречешь меня на изгнание и смерть? Но ты ошибся. Твой план провалился, ублюдок.       Короткая усмешка.       — Дайки, ты всё ещё недостаточно прожил, чтобы оценить дар, кой я тебе преподнёс.       Они говорят достаточно тихо, чтобы слышать друг друга, но никто вокруг не обращает на них внимания.       — Только посмотри, какая харизма, — восхищённо поизносит он. — Сколько силы. Ему даже не нужно прибегать к психологическим ухищрениям, чтобы держать внимание толпы. Попомни мои слова, Дайки, этот человек ещё покажет себя миру.       Клинок утыкается глубже, рискуя порвать ткань дорого тёмного костюма.       — Жаль, что ты этого уже не застанешь, — сквозь зубы шипит Аомине, наклоняя лицо ближе к нему.       В синие глаза упираются в карминовые. Аомине чувствует, как земля уходит из-под ног. Это он должен быть хищником, это он пришёл сюда положить конец всему. Он должен сейчас смотреть вот так, а не наоборот!       —Ещё недостаточно ненависти. Ты не готов. Но я буду тебя ждать.       — Стой!       Аомине резко взмахивает кинжалом на уровне горла, но лезвие разрезает воздух.       Откуда-то сбоку раздаётся женский крик. Затем ещё одни. Паника, будто пожар быстро распространяется по толпе. Невысокая женщина в платье вдруг бросается на мужчину, который стоит через одного человека. Издав леденящий душу крик, она с нечеловеческой силой, валит мужчину на землю, пытаясь выдавить ему глаза. Аомине чертыхается и бросается вперёд, чтобы снять зачарованную девушку со случайной жертвы Кагами Тайги.

***

1790       Рассмотреть место прибытия стало возможным, когда дым от уходящего поезда немного развеялся. Вид открылся унылый. Покосившаяся станция, висевший над землёй туман, сырость, грязь — в общем всё то, что любил Аомине, когда оказывался в подобных захолустьях. Он поправил плащ и порадовался, что решил надеть высокие сапоги. Как раз для такой дыры.       Ему помахал и подбежал какой-то щербатый мальчишка лет пятнадцати. На удивление, он был одет почти прилично.       — Вы господин Анине?       Интересно, как он определил? Может по тому, что на станции больше никто не вышел или по тому, что у Аомине тёмная кожа и синие волосы — не совсем типичная внешность для севера Англии, да и вообще страны в целом.       — Аомине, — поправил Дайки паренька.       — Добро пожаловать в Солтвуд, сэр. Меня зовут Кристофер. Для друзей — Крис.       — Бери, — Дайки всунул в руки мальца увесистую сумку. — И поаккуратнее с этим.       — Сэр, я сильный. Могу понести и это, — он ткнул палец на чемодан в руках Дайки.       Тот покачал головой.       — Не для чужих рук. Веди.       Пока они шли по унылым улицам Солтвуда мальчишка не переставая крутился вокруг Аомине. Только тяжелая сумка мешала ему прыгать от радости. Он с восхищением смотрел на высокую фигуру Дайки будто тот сошёл с небес на грешную землю.       — Сэр, сэр, а вы видели баргеста?       — Их не существует.       — А накера?       — Тоже не бывает.       — А жуткого нукелави вы точно должны были встретить. Не зря у нас в этом году неурожай, небось, он постарался своим дыханием.       — Выдумки, чтобы пугать детишек.       Странный городок, думал Дайки под трёп Криса или как там его звали. Он-то был уверен, что слава об их ордене разошлась далеко по стране и вид фигуры в чёрном плаще, обвешанной серебряными замками, будет как минимум внушать уважение и благоговение. Хотя бы часть того, что испытывал этот мальчик. Но, кажется, его приезд никак не сказался на сонной жизни Солтвуда. По крайней мере его не встречала усыпанная розами дорога.       Скупые ответы Аомине и отсутствие интереса к их беседе не погасили огонь юношеского энтузиазма.        — Сэр, а каких самых жутких чудовищ вы встречали?       Не хотелось разочаровывать парнишку и этим, но что поделать.       Аомине усмехнулся:       — Не видел никого хуже людей.       Они подошли к двухэтажному хорошо сложенному дому, отличному от других по дороге опрятностью. Внутри их встретила уже немолодая приветливая женщина. Видимо, хозяйка.       — Меня зовут Маргарет, — представилась она Дайки, тепло улыбаясь. — Рады видеть у нас.       Она наказала Крису — сыну, семейное сходство было на лицо — позаботиться о багаже господина, а самого гостя она провела дальше по дому. Они остановились у закрытых дверей. Маргарет почти шёпотом сообщила о том, что её муж — староста Солтвуда — крайне занятой человек и у него нет времени на всякие глупости.       Аомине молча кивнул, но внутри всё бурлило от негодования. Да они хоть понимают, кто он такой? Послали за ним мальчишку, хотя должны были встречать с фанфарами у самой станции и с рыданиями падать ниц, моля об освобождении, чего бы там не было. Собственно, он так и не понял из того, что передал Акаши, а точнее не особо вслушивался, перед тем как отправиться сюда, чем ему предстоит заниматься.       Поэтому, когда Аомине вошёл в кабинет старосты и убедился в словах его жены, его отношение к этому делу и в частности к этой деревни опустилось ещё ниже, оказавшись на отрицательной отметке.       Но делать нечего. Он — представитель элитного ордена охотников за нечистью.       — Наконец-то вы прибыли, — не поднимая седеющей головы от бумаг на столе, произнёс мужчина. — Я Уильям Бейкер, здешний староста. Правда, не знаю, зачем вы пришли ко мне, когда должны заниматься делом, господин Аомине.        Он посмотрел на Дайки из-под очков недовольным взглядом.       Дайки не дожидаясь приглашения сел в кресло.       — Для того, чтобы приступить, мне нужны детали…       — Я всё изложил в письме, — прервал мистер Бейкер разражённо. — У меня нет свободного времени, чтобы вводить каждого в курс дела. В конце концов, охотник вы или кто? Вот и займитесь своей работой.       Аомине стиснул зубы, но сдержался.       — Мистер Бейкер, я не могу приступить к расследованию, если не знаю, о чём идёт речь.       — Наш скот кто-то похищает, вот и всё, что вам нужно знать, а теперь идите и не мешайте работать. В отличие от вас, столичных граждан, тут на севере люди упорно трудятся ради краюхи хлеба в день. Скоро зима, сэр, у нас на счету каждая свинья и корова.        И это он стерпит конечно.       «Клиент всегда прав, Аомине, так что старайся держать свою гордыню при себе», — любил его поучать Мидорима, поправляя на носу очки.       Дайки сделал глубокий вдох, собирая своё и так немногочисленное терпение.       — Господин Бейкер, я сходу назову вам пять существ, чье поведение и привычки аналогичны тому, что вы описали в письме. Они нападают на животных, съедают, иногда растаскивают и забирают части себе в логово. И каждый из них требует своего особенного стиля охоты. Поэтому, — он выдавил из себя самую добродушную улыбку, на какую был способен хоть и понимал, что она больше похоже на оскал, — ваше содействие ускорит поимку твари, и чем скорее я это сделаю, тем быстрее сяду на обратный поезд и оставлю вас в покое.       Кажется, слова Аомине убедили старосту, потому что он неохотно, но всё же полностью переключил своё внимание на гостя и вздохнул.       — Хорошо, я понял вас. Что от меня нужно?       — Расскажите всё, что знаете об этом.       Согласно словам мистера Бейкера, нападения начались около пяти месяцев назад. На данный момент было убито в районе десяти штук скота, включая свиней, коров, коз.        — Серьёзно, вы обратились к охотникам из-за десяти коз?       — Господин Аомине, может для Лондона это мелочь, конечно, но для небогатого Солтвуда — десять животных прокармливают пять больших семей всю зиму. Так что да, мы обеспокоены.       Дайки почувствовал, как горят его щеки.       — Хорошо, что-нибудь ещё?       — Нет. Это всё, что есть, так что можете приступать.       Староста снова потерял интерес с Аомине и углубился в чтение бумаг.       — Погодите, этого мало. Мне нужны улики, доказательства, факты, трупы животных в конце концов.       Староста вздохнул.       — Разве это не ваша работа, узнавать всё самому?       — Вы мне дали лишь общую информацию, — процедил сквозь зубы Аомине, теряя терпение, — я не детектив полиции. Может у вас есть догадки, что это?       — Очевидно, что чупакабра. Даже ребёнок это вам скажет, — произнёс мистер Бейкер тоном, в котором сквозило раздражение.       Аомине буквально почувствовал как его устыдили, мол, как он сам не додуматься до этого.       — Ну хорошо, — Дайки решил больше не спорить, ибо понимал, насколько это бесполезно. — С чего мне начать?       — В конце улицы увидите мельницу. Ее сложно пропустить. Попросите тамошнего мельника показать вам животных. Скажите, что вас прислал я. Это всё.       — Но…       — Я заплатил, господин Аомине, вам и вашему культу, — староста взмахнул рукой, подбирая, видимо, подходящее слово для их организации, которую не сильно-то жаловал. — Принесите мне голову твари и получите оставшиеся деньги.       Он сказал это тоном, указывающим на окончание разговора. Дайки был всё равно недоволен — информации слишком мало для полноценной охоты. К тому же раздражало, что к нему тут относились как к мальчику на побегушках.       Как и говорил господин Бейкер, дойдя до конца улицы, Дайки увидел мельницу, куда он и направился. Несмотря на то, что, судя по часам, стоял день, людей на улице не прибавилось. Кое-где мелькали местные жители, которые перебежками передвигались по делам, опасливо оглядываясь.       Дайки тогда показалось это странным, учитывая, что здесь пропадают только животные.       Мельник оказался не более приветливым местного старосты. Молчаливый, бородатый мужчина средних лет с тонким руническим пояском на необъятной талии. Он молча встретил Аомине и отвел на саму мельницу.       В подвале стояла именно та вонь, когда в закрытом и душном пространстве надолго забывают про мясо. Дайки скривился. Он старался дышать через рот, чтобы глаза не заслезились от смрада, но мельник, похоже, то ли привык к запаху, то ли не ощущал его вовсе. На полу лежало три свиные туши. Одну из них узнать было уже сложно — это был практически скелет с остатками мяса и кое-где кожи. Две другие выглядели вполне неплохо.       Аомине достал нож.       — Где остальные животные? Староста говорил, у вас около десяти штук. Мельник пожал плечами.        — Это все, что остались. Остальных съели.       — Серьёзно? — Аомине поражено уставился на невозмутимого мужчину. — Вы не знаете, от чего они померли. Мало ли что с их мясом.       Тот молча ещё раз пожал плечами.       Аомине приблизился к трупам и присел на корточки перед той тушей, что выглядела свежей других. Ножом он аккуратно начал обследовать тело. Главное, что его интересовало — нанесенные раны. Он тщательно их осматривал, с каждой секундой понимая, что, то ли сходит с ума, то ли его держат за круглого дурака.       Выбить информацию из мельника оказалось просто — всего лишь ткнуть под толстое брюхо ножом, и тот во всём сознался.       — Маргарет, я же сказал, что занят, — рявкнул староста Бейкер, когда в коридоре послышались громкие нарастающие голоса. Когда двери распахнулись, в кабинет ворвался разъярённый Аомине. Он выдернул мужчину из-за стола и прорычал ему в лицо:       — Я ехал в эту богом забытую глушь четыре дня не для того, чтобы стать посмешищем. Вы что, думали я не в состоянии отличить следы когтей от напильника и тупых ножей?       Он приблизил испуганное лицо старосты ещё ближе.       — Даю последнюю попытку рассказать внятно, зачем я здесь, или сюда придётся вызвать полицию, потому что трупы не будут иметь ничего общего с нечестью.       — П-п-рошу прощения, — пролепетал господин Бейкер, слабо цепляясь пальцами за руку Аомине, которой он сжимал ворот его костюма. — Простите, сэр, это недоразумение. Прошу, отпустите меня, я всё расскажу.       Аомине очень хотелось впечатать это лицо в стол, оставить там кровавые пузыри вперемешку с соплями и слюнями. Как быстро ты сдулся, сукин сын, думал он, глядя в широкие от ужаса глаза старосты, стоило только показать, что с орденом шутки плохи. Для местных они не более чем далёкие городские легенды, какие-то там охотники, которые рискуя жизнью охотятся на быкодавов, келпи, банш и прочую нечисть, о которой многие достопочтенные британцы даже не слышали.       Аомине разжал пальцы, и староста тут же отшатнулся от него, нервно поправляя одежду. Его товарищи были бы ох как недовольны таким поведением. Не пристало охотникам пугать обычных людей, но Дайки здесь один, и хотя бы теперь они проявят должное уважение.       — Выкладывай.       Уильям Бейкер заметно нервничал. Он достал из-под стола два стакана, разлил в них, судя по запаху, крепкий виски, и мигом осушил. Дайки не притронулся.       Затем староста встал и, заламывая руки, принялся расхаживать по кабинету, стараясь не смотреть на Аомине.       — Дело в том, что уже полгода, сэр, у нас пропадают люди. Мы не знаем, живы ли они или мертвы, но обстоятельства их исчезновения весьма туманны.       Люди. Теперь дело принимало опасный поворот.       — Может они уходили, или они, не знаю, гибли случайно.       — Да нет же, господин Аомине. Вначале к нам из города прибыл полицейский, но он просто развёл руками.       Мистер Бейкер тяжело упал снова на стул. Он выглядел потерянным.       — Мы пытались писать в город ещё два раза, но тщетно. Полиция больше к нам не приезжает. Люди просто пропадают без следа из своих постелей.       — И сколько таких случаев произошло?       — Две недели назад пропал шестнадцатый.       Для такого городка как Солтвуд шестнадцать человек за полгода — огромная цифра. Чёрт побери, Аомине не знал, что делать. С одной стороны, он не хотел верить, что эти пропажи как-то связаны со сверхъестественным, но с другой, это выглядело и правду подозрительно. Между тем Бейкер продолжил:       — Никаких следов взлома не было. Ни криков, ни борьбы. Люди испаряются по ночам.       Аомине сложил руки на груди. Он даже не пытался скрыть самодовольную усмешку. Дайки знал, что это не его юрисдикция и оставаться здесь он не намерен, но всё же вдоволь поиздеваться над этим старостой за ущемлённое самолюбие хотелось.       — У вас пропадают люди, а вы пишите нам по поводу убитых свиней? Как вы вообще рассчитывали скрыть свой обман?       Разумеется, всё упиралось в деньги. Впрочем, как и всегда. Но сейчас это было меньшей проблемой.       Плечи мистера Бейкера поникли.       — Не знаю, сэр. Мы просто, — он беспомощно развёл руками, — надеялись, что пока вы будете искать того, кто режет животных, то выйдете на ту тварь, что похищает людей.       — Вы же понимаете, что после такого оставаться здесь я не могу. Пропажа людей стоит гораздо выше пары убитых свиней. Я ничем не могу вам помочь.       Аомине поднялся с кресла, намереваясь уйти. Побледневший староста схватил его за рукав.       — Прошу вас, господин Аомине, вы наша последняя надежда. Жители Солтвуда боятся выходить из своих домов. У нас введён комендантский час, но с наступлением холодов придётся возвращаться ещё раньше. Мы нигде не чувствуем себя в безопасности.       Он потянул ткань сильнее, буквально повиснув на Дайки.       — Прошу вас, сэр, помогите нам.       Спустя несколько минут Аомине сидел наверху в своей комнате за столом. Перед ним лежало письмо, которое он никак не мог начать. Чернила с пера накапали большую кляксу.       По-хорошему он должен сейчас ввести Акаши в курс дела. Объяснить, что та сумма, которую предварительно выслал господин Бейкер гораздо скоромнее того, что полагается за расследование похищенных людей. Он должен написать это и с чистой совестью вернуться в Лондон. Но…       Аомине со вздохом поставил перо в чернильницу.       Дело было не только в деньгах хотя и в них тоже. Пропажа людей означала, что эта тварь невероятно опасна (при условии, что это не чокнутый преступник), а с собой Аомине не взял ничего, что могло ему помочь. Да, у него были необходимые мази, банки, капканы, приманки против разных видов мелких пикси, гоблинов на худой конец собак-холмов или гримов. Но более разумные или опасные существа — это другой уровень. В его сапоге всегда всунут нож из посеребрённой стали, а в кармане пистолет с освещёнными пулями, однако это на самый крайний случай, охотники таким оружием не разбрасываются на всяких леприконов.       Он даже примерно не знал, с чем столкнётся.       Это был шанс.       Дайки прикрыл рукой лицо и рассмеялся. Какая глупость. Он хотел оповестить Акаши? Сбежать, трусливо поджав хвост, потому что у него с собой не оказалось осинового кола или чёток (как будто это реально работало). Чёрта с два.       Он разберётся с тварью, что здесь обитает. Вернётся в Лондон и докажет всем, особенно этому выскочке Кисе, что не лыком одним шит. Подумаешь, его взяли в орден всего три месяца назад. И что с того, что у него за плечами всего лишь четыре задания? То, что он самый младший, не делает его слабым.       Аомине смял лист бумаги и решительно запустил его в угол комнаты.       Кто бы здесь не обитал — Дайки выследит его. Как охотник свою жертву.       В дверь робко постучали. После получения положительного ответа, в комнату вошел Крис с едой. Он поставил поднос на комод и печально улыбнулся.       — Вы уезжаете, господин Аомине?       — Нет, — Дайки откинулся на стуле. — Хоть твой отец и поступил не совсем честно, если у вас и правду тут творится что-то нехорошее, с этим придётся разобраться.       Лицо мальчишки просияло. Он уселся на кровать Аомине.       — Спасибо, сэр. Вы не представляете, какое это облегчение для нас всех. Мы отплатим вам, обещаю.       Его нога ударилась о что-то. Мальчик посмотрел вниз и увидел торчащий из-под кровати чемодан, который Дайки не доверил ему нести.       — Ой, простите, — виновато произнёс он, вскакивая на ноги, — я ничего не сломал?       — Нет, всё в порядке.       Аомине поднялся и подойдя к кровати опустился на корточки.       — Хочешь увидеть, что внутри? — загадочно улыбнулся он Крису.       Тот активно закивал и уселся назад.       Дайки усмехнулся. Нетерпение и восторг мальчика были знакомы. Он когда-то так же реагировал на охотников, мечтал стать как они, чтобы простые люди провожали их спины вот такими же взглядами, полными обожания.       Он положил на покрывало чёрный чемодан и, пощёлкав многочисленными хитроумными замками, раскрыл его. Крис заглянул внутрь. Его большие от удивления глаз едва помещались в орбитах.       — Представляю, стандартный набор охотника за нечистью №5.       Внутри ничего необычного — привычные вещи, которые можно, если захотеть, собрать самому: евангелие, колы в виде крестов, молотки из дерева, зеркала, свечи, распятия и множество небольших, подписанных на латыни, бутылочек. Оружие он, разумеется, заранее оттуда убрал.       Мальчик как завороженный смотрел на всю атрибутику, не смея дышать.       — Вау, — только и смог он выдохнуть. Затем ткнул пальцем на бутылки. — Там яд?       Дайки достал одну из них.       — Это освященная земля, — пояснил он, — а это, — указал на соседний сосуд, — опиум. С ним нужно быть особенно осторожным.       Кристофер чуть смущённо взглянул на Аомине.       — Сэр, простите, если покажусь грубым, но в этом же нет ничего необычного, верно? Здесь простые предметы. Они действительно такие ценные, насколько кажутся?       Аомине положил всё назад и принялся защелкивать замки чемодана.       — Всё верно, парень. Дело не в том, какими атрибутами ты пользуешься, а в том, насколько умеешь их применять.

***

      Первое место, куда направился Аомине, находилось на другом конце селения. Староста Бейкер заверил, что тамошняя теперь уже мисс Джонсон была последней свидетельницей преступления. Дескать, её муж пропал всего неделю назад и до сих пор не появился.       — Скатертью дорога. Пускай катится в преисподнюю, — заявила скорбящая вдова с порога, стоило Аомине сообщить о цели визита.       Дети четы Джонсон — очаровательные мальчики-близнецы и девчушка — пугливо поглядывали на странного гостя с лестницы, ведущей наверх.        — Э, но ведь это был ваш муж, отец ваших детей, — осторожно произнёс Аомине, смотря на чуть раздражённое и хмурое лицо достаточно молодой женщины.       — Посмотрела бы я на вас, проживи вы с этим ублюдком пятнадцать лет, терпя его пьяные выходки, рвоту, упрёки и запах обоссанных подштанников каждые выходные.       Похоже, мисс Джонсон была менее всего заинтересована в возращении своего мужа.       — Кто бы там его не забрал или убил, я вам так скажу, сэр, спасибо, что избавили от его присутствия в моей и жизни детей.       — Тем не менее, вы разрешите мне осмотреть дом?       — Пожалуйста, — равнодушно пожала плечами женщина.       Он побродил по скромной, но чистой кухне, осмотрел гостиную и заглянул в кладовку.       — Откуда, вы говорите, он пропал?       Женщина отвела Дайки наверх. Она ткнула на ветхую кровать.       — Припёрся злой как чёрт от своей очередной любовницы. Наорал на меня, оплеуху поставил за холодный ужин, — женщина неосознанно коснулась щеки, — он когда в таком состоянии, мы спим порознь. Он лёг в спальне, я в гостиной. С утра пришла будить, а в комнате пусто. Только ветер гуляет.       — Вы уверены, что он не мог просто уйти?       — Сэр, я знаю его больше пятнадцати лет. Больше всего в своей жизни этот мерзавец любил пить, блевать и трахать свиней. И чтобы это всё было в шаговой доступности.       Дайки обошёл спальню, заглянул под кровать, почти бессознательно провёл рукой по подоконнику. Он поднёс к глазам пальцы, размазывая на них нечто маслянистое.       — Насчёт свиней я, пожалуй, погорячилась, конечно, — спохватилась женщина, — просто Томас был далеко не идеальным мужем и ещё худшим отцом. Дети его побаивались.       Дайки поднёс пальцы к носу. Нотки мускатного ореха, корня калгана, пахучего василька и розмарина. Любопытно.       Он не знал, что ищет на самом деле. Охотники не были детективами полиции, это не их специальность, но выслеживать опасных существ, разумеется, приходилось часто и кое-какие навыки они применяли. Но пока Аомине не имел представления, с чего начать.       — Не подскажите, с кем я могу ещё поговорить о вашем муже?       — У него было два дружка. Один свернул себе шею на той неделе, когда чинил крышу. Второй, пропал около месяца назад.       Аомине рассчитывал найти какие-нибудь доказательства того, что пропавший вовсе не пропавший, а просто ушёл никому нечего не сказав. Но, попав, в дом к другу Томаса, который тоже бесследно испарился понял, что доказать это будет не так просто. Несмотря на то что мистер Гаррет пропал около месяца назад, Аомине встретила зарёванная молодая девушка. Она поведала, что её брат также пропал посреди ночи.       — Я чутко сплю, — тихо говорила она, теребя носовой платок пока они с Аомине стояли в спальне, — услышала какой-то странный звук, открыла глаза, а Джереми уже не было.       Аомине покосился на составленные в одну конструкцию две кровати.       — Вы спите вместе?       — Только когда он приходил пьяный. Следила, чтобы не задохнулся, — девушка промокнула глаза. — Не знаю, что тогда произошло, но уверена, он не ушёл сам. Я бы услышала, сэр. Его забрала чупакабра! Пожалуйста, найдите его.       Дайки вздохнул.       — С чего вы взяли, что его похитило именно это существо?       Глаза девушки загорелись.       — Видела, сэр. Как вас сейчас. Живёт в лесу, — мисс Гаррет ткнула пальцем в сторону окна, откуда открывался вид на полоску тёмного леса. — Здоровенная аки медведь и волосатая, просто жуть.       — Чупакабр не существует.       — Почему вы мне не верите? Я говорю правду.       Дайки провёл рукой под подоконником. Так, на всякий случай. Ничего.       В этот и последующий день Аомине обошёл ещё около семи домов, где ему рассказывали подобные истории: человек ложился спать и просто испарялся. Ни звуков, ни следов борьбы — ничего. Из всех шестнадцати пропавших он точно мог сказать, что как минимум пятеро ушли на своих ногах из дома или им помог кто-то более осязаемый чем какой-то демон.       Когда Аомине вышел из последнего на сегодня дома, солнце уже почти село. Стояли глубокие сумерки, но в Солтвуде из-за постоянной мокрой погоды темнота была гуще. Он спустился с порога дома, размышляя о своём деле, вынул из-за пазухи сигару, засунул в рот. Аомине достал давно промокшие спички. Твою мать.       Совсем рядом раздался чирк. Перед глазами вспыхнуло яркое пламя. Дайки не глядя прикурил сигару. Сделал вдох. Огонь пропал.       — Благодарю, — произнёс он, выдыхая дым, осматривая незнакомца. Как он незаметно оказался так близко? На улице в такой поздний час, да и вообще в целом редко кого сыщешь. А этот ходит бесстрашно. Может потому что считает себя под надежной защитой бога, подумал Аомине, переводя глаза за коловратку молодого человека.       — Кагами Тайга. Приятно познакомиться, господин Аомине.       — Разве мы знакомы?       Кагами улыбнулся одними губами.       — Ваш приезд наделал шума. Об охотнике из столицы не знают, разве что, сточные крысы.       Он сильно отличался от тех представителей церкви, встречавшихся в жизни Дайки. Высокий, почти ростом с самого Аомине, слишком молодой, судя по лицу. И внешность та ещё — яркие, будто огненные, волосы даже в темноте при тусклом свете придворного фонаря и такие же по цвету пронзительные глаза.       — Рад познакомится, ваше преподобие.       Кагами безразлично махнул рукой.       — Бросьте, мы не на службе, а вы не член моей паствы. Просто Кагами.       Странное чувство не давало Аомине покоя. От священника не шло никакой агрессии. Напротив. Он будто источал благочестие, но что-то было с ним не так. Пока Дайки курил, он краем глаза рассматривал Кагами. Вроде ничего необычного на первый взгляд. В руках пусто, традиционное для священника облачение, крест на шее. Аомине уставился на него. Будь Кагами ни тем, за кого себя выдавал, он даже смотреть на этот атрибут церкви не смог бы, а не то, чтобы носить. Это должно было убедить Аомине, но интуиция не умолкала. Словно пёс, который учуял чужого, издавала низкий, но настойчивый рык.       — Вы всегда так поздно гуляете?       Кагами покачал головой:       — Мне нравится бродить по пустынным улицам после службы. Здесь прекрасная природа, вы не находите? Очень спокойно и мирно.       Дайки хмыкнул и потушил сигару.       — Особенно последние полгода.       — Вы ведь приехали за этим, верно? Что скажите, господин Аомине, выяснили что-нибудь?       Трепаться с малознакомыми людьми явно не входило в планы Аомине. Впрочем, каждый житель Солтвуда мог быть полезен. Тем более учитывая, что к священникам часто обращались с личными проблемами и просьбами.       — Достаточно для того, чтобы сказать, что это как минимум странное и занятное дело, — сухо ответил Аомине. — А Вы можете рассказать что-нибудь? Видели необычное что-либо? Или может слухи от прихожан?       — Не особо. Видите ли, господин Аомине, я здесь не очень давно. Местные жители привыкли ко мне, но не доверяют насколько моему предшественнику. Единственное, что я могу сказать, это то, что они напуганы и стараются не выходить на улицу после захода солнца. Впрочем, насколько я понимаю, это не особо помогает и люди пропадают по ночам.       — И есть какие-нибудь версии кроме чупакабры?       — Поговаривают то одно, то другое, — теперь уже настала очередь уходить от прямого ответа Кагами. — Люди всякое болтают. Они невежды. Боятся даже собственной тени. Но мне интересно мнение профессионала. Позвольте узнать, у вас наверняка появились какие-нибудь дельные мысли за это время.       Аомине соврал бы, скажи он, что ему не польстили слова священника. Тот, казалось, действительно с интересом ждал ответа.       — Пока рано судить. Слишком мало доказательств. Но людей точно похищает некое разумное существо.       — Вот как? — Кагами искренне удивился. Его странные раздвоенные брови приподнялись. — Могу я узнать, из чего вы сделали такие выводы?       Аомине показалось, или Кагами стал немного ближе, будто придвинулся. Его необычные красные глаза с жадностью ловили каждое слово Дайки, а на лице замерла полуулыбка. Он несомненно располагал к себе. Может взглядом, коловраткой или своей аурой, но Аомине вдруг поймал себя на мысли, что хочет ему рассказать всё. Кагами вызывал непреодолимое желание выложить ему и про свои догадки, и про то, как он позорно обмочился, когда впервые с отцом на охоте им повстречался медведь.       Аомине чувствовал, как слова легко слетают с его губ.       — Пока я общался со свидетелями, заметил, что среди похищенных нет ни одного ребёнка…       Дайки осёкся и резко умолк. С усилием воли он подавил желание говорить дальше.       — Простите, не хочу делать поспешные выводы пока на руках нет веских доказательств.       На лице Кагами промелькнуло странное выражение. И вдруг он хохотнул. Аомине вздрогнул. Священник тут же прикрыл ладонью рот, пытаясь скрыть улыбку, будто из его рта что-то насильно вырывалось.       — Простите, сэр, не знаю, что на меня нашло. Видимо, усталость.       Что-то сильно изменилось в Кагами. Его манера. Он будто отбросил сдержанную маску, показывая своё истинное лицо. Бледное, неживое. И глаза, как куски льда.       — Всё в порядке. Думаю, мне уже тоже пора, — произнёс Дайки, отступая от Кагами. — Был рад познакомиться.       — Конечно, — глаза священника продолжали буравить Аомине, — заходите ко мне в храм, господин Аомине, если появятся вопросы или желание поделиться мыслями.       На этом они расстались. Аомине кивнул и, засунув руки в карманы плаща, пошёл прочь от странного, но притягательного молодого священника назад к дому старосты, где его уже ждал ужин от гостеприимной миссис Бейкер и не совсем мягкая, но чистая постель.       Он ни разу не обернулся, но всю дорогу ощущал будто за ним кто-то следит.       В эту ночь Аомине снились кошмары. Он не мог точно сказать, что именно он видел — всё смешалось в калейдоскоп смеющихся гротескно-причудливых лиц, крови и криков. Он с трудом проснулся, буквально выдернул себя из лап сна и резко сел на кровати, вытянув перед собой серебренный нож, что держал под подушкой. Аомине тяжело дышал, смотря в кромешную темноту. Он был один, но готов был поклясться, что кто-то находился в комнате секунду назад.       Дайки вздрогнул, когда от резкого порыва ветра хлопнули ставни, которые он плотно закрыл на ночь.

***

      На следующий день Аомине решил осмотреть лес, о котором говорили практически все жители Солтвуда. Они уже несколько месяцев не смели соваться туда, поэтому Дайки решил начать свои поиски оттуда. Что ему ещё оставалось. Он опросил всех жителей, которые могли что-то рассказать о происшествиях, сделал кое-какие выводы. Аомине предпочитал держать свои мысли при себе, однако видел, что мистера Бейкера так и подмывает узнать подобности. Мужчина несколько раз порывался спросить, но Дайки был непреклонен — не думал же староста, что он вправду будет доверять главе после случившегося.       Лес окружал поселение полукругом. Массив раскинулся на много сотен гектаров без намёка на дорогу или внятную тропу, просто чаща густых деревьев. Аомине двинулся в том направлении, куда ему показала мисс Джонсон, уверовавшая, что видела большую собаку. Его поиски начались с восточной части леса, постепенно углубляясь в заросли. Если в Солтвуд приходила некая тварь, она должна быть достаточно разумной, чтобы держаться подальше, а значит поселилась где-то глубоко в лесу. Аомине продвигался медленно, его одежда явно не была предназначена для сражения с острыми ветками и торчащими корнями деревьев. Змеи, лягушки, грязь, сырая земля и влажный воздух — в Солтвуде никогда не стояла хорошая солнечная погода дольше нескольких часов подряд. Даже сейчас, несмотря на то что солнце, в теории, должно было находиться высоко в небе, серая дымка скрыла его, создавая вокруг серый полумрак, усиливающийся плотно стоящими деревьями.       Где-то позади раздался громкий треск. Кто-то быстро приближался к Аомине, причём, явно не пытаясь скрыть своего присутствия. Дайки повернулся и положил руку на пистолет во внутреннем кармане плаща. Местные сюда не заходят, а так дерзко может себя вести либо тварь с атрофированным чувством самосохранения, либо кто-то крайне могущественный.       Загадка разрешилась спустя минуту, когда издалека показалась знакомая мальчишечья фигура. Аомине облегчённо вздохнул.       — Крис, что ты тут делаешь?       Парнишка подбежал ближе, едва не упав, споткнувшись о корягу и тяжело дыша, опёрся о колени.       — Господин Аомине, сэр, простите, я увидел, что вы ушли в лес и побежал за вами, чтобы предупредить, что здесь опасно.       Дайки усмехнулся, потрепав Кристофера по каштановой шевелюре.       — Не волнуйся парень, я подготовился на случай неожиданной встречи. Мне много говорили про это место, поэтому я здесь.       — И как? Что-нибудь нашли? — мальчик выпрямился и с любопытством посмотрел на охотника.       — Пока нет. Но на интересные следы я вышел. Смотри.       Он указал на сломанную около себя крупную ветку.       — Это отставил явно не медведь и, судя по срезу, — Аомине потрогал мягкую сердцевину, — прошёл не больше шести часов назад. Так что мы на верном пути.       Дайки медленно пошёл дальше. Крис не отставал.       — Сэр, вы уверены, что это кто-то из этих… ну этих.       — Нечисти? Убеждён. Люди сюда не заходят, скот так далеко не пройдет, веса здешних птиц не хватит, чтобы сломать ветку, а признаков обитания медведей и оленей я тоже не видел. Остается только…       — Только?       — Есть несколько версий.       Лес с каждым шагом становился гуще и темнее. Но те немногочисленные следы, что подмечал Дайки, вели его дальше. Опыта выслеживания умного хищника Аомине не имел, но зверь то ли был недалёким, то ли намеренно заманивал в ловушку.       Он резко остановился и Крис влетел ему в спину.       — Ты ведь хорошо ориентируешься здесь? — спросил Дайки, не поворачиваясь.       — Так точно, сэр. Раньше, до того как запретили тут гулять, мы с друзьями бегали по лесу. Правда, редко заходили настолько далеко.        — Тебе пора возвращаться. Назад я выберусь сам.       Дайки присел на корточки перед влажной грязью. Ему повезло — зверь наступил прямо в чистую от мха и листвы почву, оставив после себя чёткий отпечаток. Два, если быть точнее.       — Ух ты, — присел рядом восхищённый Крис, разглядывая большие следы, — это волк, господин, Аомине? Я несколько раз видел их следы, очень похожи.       Мальчик наклонился чуть вперёд. Из-под его рубахи выпало небольшое украшение на простой верёвке. Оно привлекло внимание Аомине. Обычно на шее носят кресты, тем более, учитывая набожность местных. Но здесь было иное.       — Откуда это у тебя? — спросил он, касаясь пальцем рун на небольшом деревянном обереге.       — Маме не нравится, — надул губы Крис, глядя в глаза Аомине. — Не любит, когда я его надеваю. Но его преподобие сказал, что это защита.        — Кто? Предыдущий священник?       Парень замотал головой, а затем заговорщицки улыбнулся.       — Отец Кагами, — произнёс он тихо будто их кто-то мог здесь подслушать. — Он сказал, что пока оберег у меня, мне нечего не угрожает в Солтвуде и за его пределами тоже. Я ему верю.       Аомине почувствовал озноб вдоль позвоночника. Он выпустил из рук украшение, ещё раз посмотрел вниз на следы. Всё сходилось.       — Сэр, что с вами?       Дайки медленно поднялся.       — Уходи. Немедленно, — приказал он, держа Криса за предплечье, — никому не говори, что ты тут видел и не вздумай возвращаться, ты меня понял?       В глазах Кристофера промелькнул ужас.       — Сэр, точно не нужно присылать подмогу?       — Уходи, — Аомине толкнул мальчика от себя, — у вервольфа отменное обоняние, нельзя, чтобы он учуял тебя близко от своего логова.       От произнесенного слова, лицо Криса приобрело землянистый оттенок.       — Вы уверены? — пролепетал он, отступая назад.       — Справлюсь. Иди. Ну!       Мальчик ещё секунду сомневался, а затем быстро бросился назад, скрываясь в чаще.       Теперь Аомине мог сосредоточиться на проблеме. Плащ отлично скрывал его собственный запах пусть и не полностью. Когда он окажется близко к зверю, тот всё равно его почует.       Эта догадка появилась у него при упоминании о большой собаке. Лугару, ликантроп, оборотень — всё это производные от одного существа, человека-волка. А увидев следы, которые никак не мог оставить ни один волк, если только он не обзавелся способностью ходить прямо на двух ногах, и не нарастил еще около трехсот фунтов, его теория подтвердилась — в Солтвуде появился вервольф.       Дайки закатал рукава плаща и глянул на часы. К счастью или наоборот, лунная фаза указывала на максимальный пик активности ликантропов, а значит, шанс 50/50, что либо Аомине убьет тварь, которая находится в самом расцвете сил, либо же его внутренности раскидают по всему Солтвуду.       Проблема заключалась в том, что он никогда не сталкивался с вервольфами. Все познания об этих существах Аомине подчерпнул из немногочисленных книг, записей свидетелей, и рассказов собратьев по ордену, которых Дайки, тут ему пришлось признать собственную глупость, мало слушал. Личная встреча с опытным ликантропом почти всегда заканчивалась фатально для любого охотника. Единственные, кто сумели пережить встречу один на один были Акаши, Мидорима и Ниджимура — бывший глава ордена.       Поэтому Дайки точно знал, насколько тварь опасный противник, особенно в полнолуние. Но он также понимал, что слабо представляет, что делать, если — когда — он найдет верфольфа. Или тот найдет его самого.       Дайки не знал, сколько он ещё блуждал прежде чем выйти к небольшому журчащему ручью. Идеальное место для обитания того, кто хочет оставаться незаметным. Пришлось изрядно намочить ноги до колен, чтобы перейти воду, но это того стоило, прямо за ней, спрятанный от любопытных глаз, оказался заросший вход в пещеру. Если не присматриваться, сложно сквозь заросли деревьев и зелени рассмотреть чёрную дыру, куда Дайки смело направился. В нос ударил запах сырости, гнили и мокрой собачатины. Будь вервольф где-то здесь, давно бы уже напал, значит у Аомине есть время подготовиться к его приходу, а то, что он придет — бесспорно. Время полнолуния ликантропы предпочитают проводить подальше от человеческих селений, если только им не нужно питаться.       Пещера оказалась на удивление глубокой. Дайки шёл вперёд, на ощупь продвигаясь в темноте. Зажигать спички он не рисковал — так вервольф точно почувствует чужое присутствие, а он хотел застать зверя врасплох.       Спустя несколько десятков метров пещера расширялась, превращаясь в грот. Аомине удалось рассмотреть обиталище оборотня. Треск мелких костей под ногами и зловоние подтвердили его теорию. Нечто похожее на лежанку, состоявшую из скинутых в одном месте сена и травы, расположилось в центре. Дайки забился в тёмный угол и принялся ждать, держа оружие наготове. По примерным расчётам, ему предстояло просидеть в этом сырой пещере как минимум несколько часов.       Он, наверное, задремал, потому что резко открыл глаза, услышав шаги, сопровождающиеся скребущими звуками, которые вызвали мурашки. Кто-то тяжело дышал. Не человек.       Впервые в своей жизни Аомине увидел ликантропа вживую и настолько близко. Пусть в пещере единственным источником света были немногочисленные крохотные дырки в почве над головой. Зверь впечатлял — огромный, косматый волк, твёрдо стоящий на двух ногах. Его глаза горели огнём, из пасти слюна стекала вдоль острых и длинных клыков, теряясь где-то в спутанной серой шерсти. Один взмах и когтистая мощная лапа снесёт взрослому человеку полголовы.       Красные глаза обвели пещеру не в силах определить точное месторасположение человека — ликантропы прекрасно видели в темноте, но плащ Дайки был отнюдь не для красоты. Пропитка из полыни — пожалуй, единственное растение, запах которого был недоступен обонянию оборотней.       Вервольф начал медленно обходить пещеру, обнажив длинные острые когти перед собой, которые были готовы разорвать добычу. Когда он оказался близко к Аомине, настолько, что мог легко его почуять, тот выскочил из укрытия, швыряя в клыкастую морду горсть толчёного серебра.       Зверь пронзительно взвыл от боли. Аомине хотел было ударить оборотня кинжалом, но тот слепо начал размахивать лапами вокруг, разрезая когтями воздух, и Дайки пришлось отступить.       Аомине перекинул оружие в другую руку, прикидывая, что делать. У него не было плана. Кто вообще заранее продумывает тактику?! Акаши и Мидорима ошибались — невозможно предсказать поведение дикого зверя. Спасёт только интуиция.       Дайки едва не пропустил удар мощной лапы, которая просвистела у него над головой. Аомине отскочил в сторону, на секунду потерял равновесие, оступившись на чем-то скользком. Но ему повезло, временно ослеплённый вервольф впал в ярость и не мог точно определить, где находился противник, поэтому действовал хаотично. Но и у самого Аомине была проблема — небольшие размеры пещеры не позволяли ему отойти далеко от хищника. Приходилось постоянно держать оборотня в поле зрения.       Аомине переполнял восторг. Кровь разносила адреналин по всему телу, заполняя каждую клеточку эйфорией, обостряя все органы чувств. Наконец-то он встретил противника, дикого опасного зверя, а не ту мелюзгу, на которую его отправлял Акаши, говоря о том, что нужно набираться опыта пока голова на месте.       Видел бы он его сейчас. Один на один с самым настоящим вервольфом во плоти. Никто из ордена не рисковал охотиться на этого зверя без должной подготовки и, при небольшом опыте, в одиночку.       Но Аомине всегда знал, что он сильнее всех тех охотников, с которыми работал. Ему просто нужен был шанс себя проявить, вот и всё.       На мгновение сердце забилось в ушах от удара, когда лапа зверя полоснула ему по груди, но лицо Дайки озарила широкая улыбка при протяжном вое раненного ликантропа. Плащ охотника был усеян серебром, поэтому, чтобы достать до Аомине, зверю придётся срывать с него одежду, испытывая при этом невероятную боль.       Но медлить было нельзя — особенно в полнолуние, и без того высокие регенеративные способности нечисти в этот период превышали все пределы.       Ему всего было нужно сильно ранить зверя.       Воздух сотряс выстрел — серебряные пули лучше всего действовали на вервольфов.       Одна угодила зверю в плечо. Волк громко и протяжно завыл, отступил к стене, зажимая лапой кровоточащую рану. Она не успеет затянутся до того, как всё будет кончено.       Дайки поднял пистолет во второй раз, целясь точно в косматую голову. Никакая регенерация не спасёт ликантропа от прямого попадания серебра в мозг.       — Стойте, не стреляйте.       Низкий, хриплый голос вырвался из пасти зверя.        Аомине удивлённо приподнял бровь, но оружие не убрал.       — Вы же ищите того, кто замешан в похищениях. Это не я. Я никого не убивал.       Дайки с трудом различал слова вервольфа, настолько это походило на рычание, чем на речь человека. Но осмысленная. Разум не окончательно покинул тело оборотня.       — Ты меня знаешь, — медленно произнёс Аомине, — значит, из Солтвуда. Значит, скорее всего, я тебя видел, — он сделал паузу, а затем Дайки осенило. — Ты мельник, верно?       Тот пояс, который бросился ему в глаза, только из-за того, как нелепо перетягивал тучный живот мужчины. Поговаривали, что когда-то верили в их магические свойства. Особые пояса могли сдерживать хищную сущность оборотня, но, видимо, это были либо сказки, либо сила амулетов не распространялась на полнолуние.       Волк слабо кивнул.       — Да сэр, это я. Томас Кеннет. Прошу, не убивайте меня.       Пистолет в руках Аомине дрогнул. Одно дело отнимать жизнь безумных тварей, которые ничего кроме голода не чувствуют, охотятся на людей ради мяса, крови или из удовольствия самого акта убийства, совершенно другое — разумное существо. Таких ему никогда не приходилось убивать.       — Клянусь, я здесь не при чём. Вот, — вервольф подобрал под ногами и протянул в сторону Аомине в когтистой лапе небольшой череп, — здесь только мелкие животные, я не охочусь на людей.       — Почему тогда напал на меня раз не при чём?       — Вы охотник, сэр, я понял, вы пришли по мою душу. Вы ведь истребляйте всех существ, которые могут представлять угрозу человеку.       Оборотень тяжело дышал, рана все ещё кровоточила.       — Прошу вас, сэр, я не убивал никого из жителей своей деревни. Я не имею к этому никакого отношения.       — Тогда кто по-твоему этим занимается?       — Не знаю, — проскулил оборотень так жалко, что, если сейчас он был бы в форме человека непременно бы зарыдал, — клянусь пресвятой Девой Марией, я прихожу сюда, потому что сам боюсь оказаться следующим.       Торчащие уши прижались к лохматой шерсти головы, всем видом демонстрируя подчинение.       Чертыхнувшись, Аомине опустил пистолет.       Похищенные — не еда. Такие выводы он сделал, когда понял, что среди всех шестнадцати пропавших не было ни одного ребёнка. Детьми часто питаются — небольшой вес переносить легче, гибкие кости проходили сквозь самые узкие щели, а их мясо было нежнее, чем у взрослых. Однако в Солтвуде детишки были на месте, по крайней мере никто не заявлял о пропаже. Поэтому напрашивался вывод — людей похищали не ради пропитания, а по каким-то другим причинам. Поэтому теория Аомине была скорее моральной. Практически всех похищенных с натяжкой можно было назвать праведными христианами, судя по рассказам их знакомых и членов семьи. Разумеется, каждый человек обладает пороками и недостатками, но у пропавших их было чуть больше чем у других. Орудовал ли это народный мститель, только вот вервольф не походил на роль такого существа.       Он даже не знал, почему поверил этому ликантропу, который ещё минуту назад готов был без задней мысли оттяпать ему голову.       Кисе ехидно говорил, что у Аомине кишка тонка убить кого-то сильнее пикси. Тогда это злило Дайки, но сейчас что-то ему подсказывало, что возможно отчасти бывалый охотник был прав.       — Неплохое ты местечко нашел, — заметил Дайки, осматривая пещеру и попутно ковыряя носком кости под ногами, которые подтверждали слова оборотня — вся усыпана мелкими животными.       Вервольф заметно оживился, поняв, что в ближайшее время ему не светит схлопотать серебро между глаз. Хоть на его морде прочесть эмоции было затруднительно, его голос заметно звучал бодрее.       — Это всё его преосвященство. Он показал мне это место.       — Кто? Предыдущий священник? Он знал, кто ты?       — Нет, новый. Отец Кагами.       Невозможно. Кагами был в курсе, что по деревне разгуливает сверхъестественное существо и ничего с этим не сделал?       Вервольф покачал головой.       — Никто не знает о моей сущности. Его Преосвященство как-то подошёл ко мне после службы и поделился тем, что искал какого-то скручника в этой части леса и наткнулся на пещеру. Я тогда и решил, что это знак свыше послан Господом. Пришлось постараться, но я её нашел, и теперь это моё логово на время превращений.       Имя Кагами слишком часто мелькало у всех на устах. Это слишком подозрительно, тем более учитывая, что он точно знал о чём говорит, пусть даже эта деревенщина не поняла очевидного — Кагами в курсе сущности мельника, ведь в этой части Англии скрученник Романцева не прорастает, пусть и любит болотистую местность. А раз Кагами так увлечён ботаникой, не ему ли про это не знать.       Вернулся Аомине в Солтвуд почти к полуночи. Он пообещал мельнику, что, если произойдёт хоть что-то, походящее на нападение дикой собаки или волка — в этот раз вервольф не отделается серебряной пулей и его голова будет украшать местную забегаловку.        Уставший и продрогший, Аомине первым делом направился в храм. У него было много вопросов к Кагами. Слишком много, чтобы просто игнорировать его активное участие в жизни деревни. Тяжелые двери громко застонали, когда Аомине вошёл внутрь. Горящие свечи, терпкий запах ладана, от которого кружилась голова, и пустые скамьи. Он несколько раз позвал Кагами. Его голос гулко разнёсся по храму, отбиваясь от стен и цветных витражей. Но никто не отозвался. Безрезультатно подёргав двери, ведущие в ризницу, Дайки отправился назад к дому старосты. В конце концов уже поздно искать где-то Кагами, а может, он тут вообще не при чём и это Аомине просто напридумывал себе из-за отсутствия других более убедительных фактов, да вообще каких-либо идей. Он рассчитывал, что, найдя того, кто скрывается в лесу и о ком шептались местные, всё разрешится, но оказалось, Солтвуд скрывал больше загадок, чем он мог представить.       Придя в комнату, Аомине кинул на пол грязный плащ и рухнул в одежде на постель. Вся эта беготня по лесу и оборотень порядком утомили, и он тут же уснул.       Разбудил вскоре Аомине крик. Его кто-то тормошил за плечо хотя Дайки обычно спал чутко — тут он еле разлепил веки. Над ним нависло испуганное лицо мистера Бейкера. Его губы дрожали, как в припадке. Глаза лихорадочно блестели.       — Господин Аомине, прошу вас, просыпайтесь, случилась беда.       Позади старосты маячила его заплаканная жена в длинной ночнушке. Её светлые волосы выбились из-под чепчика. Она заламывала руки и причитала.       — Что случилось? — сипло спросил Аомине, подрываясь.       — Его нет. Кристофера забрали.       Сон как рукой сняло. Аомине засунул пистолет за пояс, взял с собой крест, нож и бросился в комнату мальчика. Распахнутые настежь окна и странно знакомый запах. Теперь до Дайки дошло, почему найденная под подоконником маслянистая субстанция несколько дней назад показалась ему знакомой. Это был аромат церковного миро.        В проёме показалась миссис Бейкер, староста вошел в комнату.       — Когда вы обнаружили пропажу? — спросил Дайки, осматривая комнату.       Он заглянул под кровать, в шкаф, открыл ящики письменного стола, будто там могло хоть что-то указать на месторасположение пропавшего мальчика, хотя сам Аомине уже знал, где тот находился.       — Маргарет шла ночью мимо комнаты. Он обычно закрывает дверь, а тут оставил приоткрытой.       Постель разобрана и смята — в ней спали.       — Как увидели, что его нет, сразу бросились к вам.        Мистер Бейкер схватил рукав рубашки Аомине.        — Прошу, сэр, найдите, его. Найдите моего мальчика.       Дайки мягко высвободил руку от впившихся пальцев мужчины.       — Соберите людей, прочешите деревню. Возможно, он где-то прячется, осмотрите всё, но не уходите далеко. Если это произошло недавно, есть шанс его найти.       Аомине сжал плечо мистера Бейкера и твёрдо посмотрел ему в глаза.       — Не отчаиваетесь раньше времени. Как обойдёте всё, обязательно зайдите в храм. Но в последнюю очередь.       — Что вы задумали? — почти шёпотом испуганно спросил мужчина.       Сомнения отпали. Аомине был уверен, что некто специально забрал Криса, чтобы выманить его самого. Кагами Тайга был кем угодно, кроме человека.       Как и несколько часов назад в храме стояла тишина и запах ладана. В этот раз Аомине решительно направился к закрытым дверям ризницы. Выбив её и убедившись, что никого нет, он пошёл к алтарю, откуда можно было попасть в ещё одно помещение. Дверь в крипту тоже оказалась запертой, правда замки стояли настолько хлипкие, что один точный удар открыл путь. В нос Аомине ударил запах старья, пыли и формалина. На стенах услужливо горели факелы, ожидая его прихода.       Аомине быстро спустился вниз по винтовой лестнице, отрыл ещё одну дверь и оказался в холодном и сыром помещении крипты, где хоронили священнослужителей. На каменном полу почти в центре лежало тело Кристофера. Аомине не глядя по сторонам тут же подбежал к мальчику и опустился перед ним на колени. Проверил пульс. Ровный. Изо рта вырвалось облачко пара, когда Аомине облегчённо выдохнул. Меньше всего ему хотелось, чтобы с невинным парнем что-то случилось.       Его голова дёрнулась влево. Шею пронзила боль, когда что-то проткнуло кожу, жадно втягивая выступившую кровь. Всё произошло настолько быстро, что Дайки отреагировал не сразу. Он вскрикнул, скорее от неожиданности, чем боли, и резко развернулся. Его сжатая в кулак рука рассекла воздух.        И тогда он увидел его. Кагами стоял в нескольких метрах. Без одеяний служителя в простых штанах и холщовой рубахе он не вызывал доверия. Весь его вид кричал об опасности. Усмехнувшись, Кагами провел большим пальцем по окровавленным губам.       Аомине, повинуясь какому-то чувству, приложил руку к ране. Под кожей пульсировала вена, выталкивая мелкими толчками кровь сквозь крохотные дырочки.       — Сукин сын, — прошипел он, глядя на довольного Кагами, — ты заплатишь за это.       — Не давай обещаний, Дайки, которые не можешь исполнить.       Аомине бездумно бросился вперёд. Выхватил нож, хаотично рассекал им воздух в попытке достать до высокой фигуры вампира, но Кагами легко и грациозно уходил от его размашистых, нелепых ударов, будто танцуя.       — Крылатый упырь, — прорычал Аомине, когда Кагами в одно мгновение оказался у него за спиной, и еле увернулся от руки с удлинёнными когтями.       Вампир неодобрительно покачал головой.       — Как грубо. Не ожидал, что ты опустишься до таких слов, Дайки. А ведь я о тебе весьма высокого мнения.       — Пошёл ты.       Шею пронзила такая боль, что Аомине едва не выронил нож. Где-то на задворках сознания он уже знал, что это означает, к чему ведёт и что с ним станет, но отказывался сдаваться.        Он вскинул руку с деревянным крестом перед собой. Кагами грустно улыбнулся.        — Ты правда веришь в сказки, что это поможет тебе спастись?       Вампир сделал шаг вперёд, Аомине не сдвинулся с места, хотя тело кричало о том, что нужно отступить. Ещё один шаг. Они смотрели друг другу в глаза. Кагами с восторгом, Аомине — решительностью и страхом.       — Я впечатлён, Дайки, — низкий грубоватый голос Кагами странно действовал на его тело. Часть Аомине хотела оказаться как можно дальше от него, другая — упасть на колени.       — Ты так сопротивляешься мне, что это не может не вызывать восхищение.       Пальцы Аомине до боли сжали крест в последний раз будто таким образом он мог усилить божественное действие атрибута и швырнул его в сторону. В руке блеснул пистолет. Аомине направил его точно в Кагами, который так и не перестал улыбаться.       — Опасно носить с собой эту штуку, ты можешь случайно пораниться. Человеческая плоть настолько слаба.        — Заткнись, — произнес Аомине. — Серебряная пуля тебя точно возьмет.       — Правда?       Кагами начал медленно подходить. Аомине обхватил пистолет двумя руками, старясь сдержать дрожь. Липкий ужас охватил тело. Аомине старался глубоко дышать, чтобы не поддаваться нарастающей панике.       Даже в теории Дайки не был готов к такому. К тупому кровососу, у которого превалируют инстинкты хищника, а разума не больше, чем с напёрсток — да, таких он видел, даже встречал однажды. Но разумный, древний, истинный вампир, — тут Дайки неосознанно сглотнул. Ему никогда не выбраться отсюда живым.       Становилось жарко несмотря на то, что они находились в катакомбах.       Кагами подошел настолько близко, что дуло пистолета упёрлось ему в грудь.       — Давай же, стреляй.       — Заткнись, — повторил Аомине. Холодный пот щекотал виски, — отойди, я не шучу, выстрелю и продырявлю тебя.       Палец Кагами опустился сверху на дуло.       — Мы оба знаем, Дайки, что убить разумное существо тебе не по зубам. Вонючая псина в лесу тому подтверждение.       — Откуда ты…?       Кагами запрокинул голову и громко рассмеялся. Жутко, насмешливо, издевательски.       Аомине напряжённо ждал, когда закончится истерика. В уме пытался прикинуть, как ему действовать. Дрожащий рукой провёл по лбу. Он уже не ощущал боли от укуса. Но почему ему, чёрт возьми, так жарко? Это и есть... Превращение?       Смех резко оборвался. Аомине не успел сообразить, как Кагами одним движением выбил пистолет из его ослабевших рук.       Аомине бросился в сторону, но вдруг тело перестало его слушаться, и он, споткнувшись, едва не упал на пол.       — Что ты со мной сделал? — потребовал он, касаясь места укуса.       Дышать становилось всё сложнее, словно горло опухало. Его начинало трясти как в лихорадке, а ватные ноги с трудом держали равновесие. Из последних сил, даже понимая бесполезность своих действий, Аомине отчаянно бросился на Кагами с коротким ножом, целясь куда угодно лишь бы стереть это выражение. То было лицо победителя. Того, кто выиграл нечестным путем, и сейчас ликовал, танцуя на костях поверженного противника.       — Слишком поздно, Дайки.       Аомине не понял, когда Кагами начал двигаться. Он не был даже уверен, что вообще разглядел, как тот, перехватив кисть Дайки, сдавил ее, ломая кость. Рот Аомине приоткрылся в беззвучном крике, из пальцев выпал нож и гулко стукнулся о каменные плиты. Кагами внимательно следил за его выражением лица.       — Это было бесполезно с самого начала. У тебя никогда не было и шанса против меня.       Указательный палец с длинным, острым когтем полоснул щёку Аомине. Выступила кровь. Дайки чувствовал, как она стекает по шее, но боль от сломанного запястья перекрывала всё остальное. Кагами приблизил к нему своё лицо, втянул носом воздух. Он прикрыл карминовые глаза и облизнулся.       — Пора начинать.       Он толкнул Аомине от себя и тот упал, не пытаясь смягчить падение. Дайки было не до этого. Он катался по полу крича от боли, старясь унять жар, который охватывал тело изнутри. Словно все органы поджаривались, медленно пожирая тело изнутри. Казалось, открой он рот — из него повалит густой чёрный дым. Дайки стонал, кусал губы до крови, не понимая, что причиняет ему боль сильнее, то ли рука, то ли нечто иное.       Ему казалось, что даже кости болели.       — Тс-с, — Кагами легко перевернул его на спину и уселся на бёдра. Хоть и весил вампир немало по ощущениям Аомине казалось, что на него упала бетонная плита.       Вампир наклонился к скулящему Дайки, почти нежно провёл пальцем по кровотящей ране, а затем, приблизив лицо, облизал ее. Его ледяной язык приятно холодил кожу.       У Аомине перехватило дыхание, он даже забыл о боли, когда увидел, как зрачки Кагами расширяются, заполняя почти всю радужку, как во рту удлиняются острые как бритва клыки.       — Потерпи, пожалуйста, я знаю, как снять эту боль.       Кагами улыбнулся и принялся расстёгивать пряжку на штанах Аомине.       — Ч-что ты делаешь? — Аомине на секунду ужаснулся, но затем запрокинул голову, когда когтистая рука Кагами бесцеремонно обхватила его давно стоящий член.       Когда он успел возбудиться? Невозможно, при такой боли, что он испытывал.       Аомине застонал и заерзал под Кагами. Холодная рука на члене приносила спасительное облегчение, и он сосредоточился на этих ощущениях. Как же унизительно, он — охотник на нечисть распластался под вампиром совершенно беспомощный и единственное его желание сейчас было, чтобы Кагами не переставал касаться его.       — Оставь меня, — слабо простонал он, упираясь в ноги Кагами в бесполезной попытке столкнуть его с себя.       — Я не могу, Дайки, — вампир опустил руку вниз, затем неспешно вверх, следя, как Аомине прикрывает глаза от наслаждения, — если я не позабочусь о тебе, ты станешь тупым кровососущим чудовищем, чьей единственной целью будет наполнение своего не функционирующего бездонного желудка кровью. Но мы ведь с тобой не хотим такого исхода, верно?       С этими словами, Кагами обвёл большим пальцем по головке члена, запуская длинный коготь под крайнюю плоть.       Он с удовлетворением облизал губы, смотря на бурную реакцию Аомине. Как тот заёрзал под ним активнее, и вместо того, чтобы сталкивать вампира, до боли сжал его ноги, царапая короткими ногтями кожу.       Острое наслаждение, тупой болью пронизывало его тело каждый раз, когда Кагами задевал что-то на его теле. То ли переключалось сознание, то ли действительно становилась легче, но Аомине сам не понял, как начал просить Кагами ещё и ещё, и ещё. Чтобы он не останавливался пока боль полностью не утихнет.       — Я знаю, что тебе поможет. Что усмирит боль. Просто потерпи ещё немного. Так надо.       Кагами развязал пояс своих штанов и, приподнявшись, стянул их на середину бёдер.       Аомине хотел возразить, но сознание всё больше путалось, постепенно заволакивалось чёрным туманом. Ему начало казаться, что он теряет связь с реальностью, что на поверхность вместо него, Аомине Дайки, выходит нечто иное. То, что никогда не было его частью, а может и было только он никогда не подозревал об этом.       Из его горла вырвался нечеловечий крик, когда Кагами резко опустился на его член. Глаза Аомине закатились. Это было великолепно. Прохладные, нет, ледяные стенки ануса снимали боль, приносили долгожданное облегчение и вместе с этим что-то ещё. Вот оно. Именно то, чего хотел зверь, что могло насытить его.       И чем больше Кагами двигался на его члене, чем больше распалял желание, тем больше Аомине терял над собой контроль. Он с трудом держался на поверхности реальности, соображал, что из его рта вместо стонов боли вырывается звук больше похожий на рычание, что к боли примешалось странная неутолимая жажда. И ему становилось всё равно. Он просто хотел чего-то до такой степени, что едва не скинул с себя Кагами в попытке вырваться.       — Не брыкайся, — вампир перенёс больше веса, чтобы удержать на месте Аомине, взгляд которого бесцельно метался по крипте. — Ш-ш-ш, спокойно. Нет ничего слаще девственной крови, но вместе с тем она настолько непредсказуема. Никогда не знаешь, что в итоге будет с новорождённым. Сможешь ли ты стать высшим существом, — рука Кагами схватила Аомине за шею. Холодные пальцы сдавили горло, перекрывая дыхание, — или останешься безмозглой куклой, которая сдохнет от жажды через несколько дней.       Аомине задёргался сильнее. Теперь к возбуждению и боли добавилась нехватка кислорода. Кагами не перестал двигаться на нём, не ослабевая стальные тиски вокруг горла. Вампир запрокинул голову и впервые застонал, когда член Аомине задел что-то внутри него. Он начал двигаться резче.       Аомине больше не дышал. Он пытался хватать воздух, но мог только беспомощно открывать рот словно выброшенная на берег рыба. Это было слишком. Он уже не понимал, где реальность, а где галлюциногенный бред. Все чувства смешались в один вихрь, состоящий из выкручивающей кости боли и терпкого наслаждения. Но не смотря на всё это, его член ни на секунду не опал. Казалось, всё, что делает Кагами только распаляло его тело ещё больше, давало ему нечто большее, чем кислород.       — Да, да, — повторял Кагами, дико улыбаясь, — не останавливайся.       И Аомине не мог даже если бы хотел. Будто бёдра двигались навстречу Кагами помимо его воли, желая оказаться в нём как можно глубже.       Кагами вдруг наклонился так низко, что его шея оказалась прямо перед носом Аомине. Он даже не думал ни о чем, это вышло так же естественно, как новорождённый телёнок тянется к вымени матери. Так и Дайки одним движением проткнул зубами кожу Кагами, и в его рот хныкнул горячий божественный, ароматный напиток.       Он успел сделать только один глоток, как услышал, как что-то переломилось в горле. Перед глазами всё почернело, когда Кагами особенно сильно двинулся и Аомине кончил в холодное нутро вампира.       Губы Кагами шевелись, но мёртвое сознание Дайки уже ничего не воспринимало.

***

      Веки едва поднимались будто в них насыпали песка. Даже глазные яблоки, казалось, еле двигались. В комнате стоял полумрак. Аомине несколько секунд смотрел в потолок, пытаясь воспроизвести в голове последние события. Всё тело болело будто его разобрали на куски, а затем слепили кое-как. Во рту поселился отвратительный металлический вкус.       Он с трудом сел. Голова не болела, но была налита свинцом. Хотелось её положить назад на подушку. Подушку. Он в своей комнате. В той, куда заселился пять дней назад и всё это время спал. Дайки откинул одеяло. Кто-то раздел его, оставив в рубахе и кальсонах. Он аккуратно опустил голые ноги на пол. Даже так, Аомине чувствовал, что вставать ему будет сложно, но он не ожидал, что настолько. Ему даже не удалось принять вертикальное положение, как ноги подкосились. Дайки едва не рухнул на пол. Мышцы совсем ослабли. Сколько он пролежал в постели? Что с ним произошло?       Ему удалось, опершись на локти, приподняться. Держась за тумбочку, затем за распахнутую дверь, Аомине неторопливо прошаркал до умывальной комнаты. Он опустил руки по обе стороны глубокой миски и взглянул на своё отражение в мутном зеркале. От сердца отлегло. Он выглядел немного бледнее обычного, но в целом, ничего выдающегося. Дайки провёл рукой по волосам, лицу. Пальцы остановились на шее. Аомине замер. Два аккуратных, крошечных отверстия. Он наклонился к зеркалу. Чёрт возьми. Ему не приснилось. Там правда раны. Аомине повернул голову в сторону. Как раз то место, куда его укусили.       Что…?       Дайки сдвинул пальцы ниже, затем чуть выше. Его начала охватывать паника. Под подушечками пальцев была тишина.       — Нет, нет, нет, — бормотал он, отчаянно ощупывая сонную артерию в поисках признаков сердцебиения.       Дайки приложил руку к левой стороне груди и замер. Секунды медленно проходили, но он ничего не ощущал. Вдруг Аомине понял, что слышит стук. Даже три. Два сердца неторопливо перекачивали кровь, одно — чуть быстрее. Оно сильно выделялось от двух других. Он не знал, как ему удалось определить, но так человеческие сердца не бьются. И этот кто-то был близко. Аомине мог даже сказать, где находился его владелец.       Может он просто спит?       Аомине сделал вдох.       Он ждал, и ждал, и ждал. Ему показалось, что прошло слишком много времени, но дискомфорта от отсутствия воздуха он не ощущал. У него защипало в глазах, но слёзы так и не выступили.       Дайки быстро закрыл рот рукой, чтобы из него не вырвался отчаянный вопль. Это всё походило на кошмар. Такого не могло произойти. Он не мог умереть?! Голова раскалывалась, когда он пытался вспомнить, что произошло с ним. Отрывочные воспоминания мелькали перед глазами: логово вервольфа, крипта, Кагами, который оказался вампиром, оставил эту метку на шее, и который….       И в ту же секунду Аомине почувствовал во рту странное непривычное движение. Он тут же припал к зеркалу, опёршись перебинтованной кистью об умывальник и дрожащими пальцами попытался приподнять верхнюю губу. С первого раза не вышло, и он тряхнул головой, не желая видеть то, о чём уже догадался. Увидеть это, значит признать, убедиться в реальности происходящего.       Какое-то время глаза Дайки не отрывались от дна глубокой чаши.       В итоге он приподнял голову и уставился в синие глаза. Ему пришлось собрать все силы, чтобы опустить взгляд на свой рот. Уже с какой-то обреченностью он смотрел на длинные выпирающие клыки из верхней и нижней челюсти. Из его рта вырвался короткий всхлип. Руку до плеча пронзила острая боль, когда кулак соприкоснулся с зеркалом, разбивая отражение на куски. Ноги едва держали его, Аомине начал опускаться на пол, глухо рыдая без слез.       Он услышал в отдалении шум. Судя по приближающимся сердцебиениям, хозяева дома шли к нему.       Рядом послышались тяжелые шаги. Дверь в комнату распахнулась.       — Господин Аомине, господин Аомине — запричитала Маргарет, бросаясь к Дайки. — Что вы делаете в темноте?       Она легко подхватила Аомине под мышки и потянула его вверх. Дайки не сопротивлялся, позволив женщине оттащить себя к кровати. В дверном проеме появился мистер Бейкер в длинной ночнушке и смешном колпаке. Вдвоем они с женой уложили несопротивляющегося Аомине в постель.       — Как же вы так, господин Аомине. Не мудрено, что тело не выдержало. Столько провести в постели, — причитала миссис Бейкер, заправляя покрывало.       Память возвращалась отрывками, и в голове Аомине вдруг ярко возник образ лежащего тела мальчика на холодном каменном полу.       — Что с Крисом? Он жив? — Аомине вцепился пальцами в кисть женщины, заглядывая ей в глаза. Рука Маргарет накрыла ладонь Дайки. Она тепло улыбнулась.       — С ним всё в порядке, господин Аомине. Благодаря вам, мальчик дома.       Почувствовав облегчение, Дайки откинулся на подушку.       — Вам нужно отдыхать, ваше тело еще слишком слабое.       — Да, — подал голос господин Бейкер, зажигая прикроватную свечу. — Ни о чём не беспокойтесь. Правда, вы немного нас напугали долгим сном, но теперь всё в порядке.       Аомине зажмурился от яркого света.       — Сколько я находился без сознания?       Маргарет обменялась взглядом со своим мужем.       — Сегодня пошел восьмой день. Мы уже думали, вы не придете в себя, но Крис сказал, что всё будет в порядке. Мальчик каждый день находился у вашей кровати. Ночевал бы здесь до сих пор, если бы я его не погнала спать.       — Вся деревня вам благодарна, господин Аомине, вы избавили нас от чудовища и спасли сына. Когда мы вас нашли в катакомбах, думали, всё пропало. Вы не дышали, сердце не билось. Но потом вы начали кашлять и застонали. Тогда мы перенесли вас сюда. Простите, что сомневался в вас.       Слова старосты заставили Аомине приподняться. Он неуверенно мял край простыни.       — Так значит, вы убили Кагами?       Неужели им удалось невозможное? Он не смог ничего противопоставить вампиру, а тут горстка деревенщин с вилами.       Брови старосты удивлённо приподнялись.       — Кагами? О ком вы?       Аомине перевёл взгляд на женщину. Такое же замешательство на лице.       — Ваш священник, — осторожно начал Аомине, сам отчасти сомневаясь уже в своём рассудке после недельной комы, — прибыл сюда полгода назад после смерти предыдущего.       — После несчастного случая с преподобным Тимоти, упокой господь его душу, сюда так никого не прислали, сколько бы мы не писали городскому епископу, — покачал головой староста.       Маргарет по-матерински подтолкнула одеяло Аомине.       — Должно быть, вам это приснилось, сэр, — произнесла она, — за то время, что вы спали, чего только не привидится.       — И то верно, — сухо согласился Дайки. — Спасибо. За всё.       — Отдыхайте, сэр. Зовите, если что-нибудь понадобится.       Чета Бейкеров вышла, прикрыв за собой двери.       Аомине пальцами затушил свечу. Только сейчас он заметил, что на дворе стоит глубокая ночь, но в комнате без света ни на йоту не стало темнее.

***

      Спал он в этот раз плохо. Аомине мучали неясные образы. Лязг доспехов, храп лошади, запах сена, чей-то смех, крики. Всё это сменилось карнавальными масками и водоворотом ярких пятен. И кровь. Кровь повсюду, на стенах, полу, мебели. Текли крово-красные густые реки. Запрокинешь голову — небо, окрашенное в багрянец. Он видел события, свидетелем которых никогда не был, говорил с людьми, которых никогда не знал. Женские духи, поцелуи, жар тела, взгляд тёмных глаз и прикосновение щетинистой щеки к впалому животу. Но всё это не походило на сон, а на калейдоскоп неких воспоминаний. Чьих-то чужих, но одновременно будто его собственных.       Аомине резко проснулся. В комнате было слишком светло. Он прикрыл ладонью глаза.       — Я уже боялся, что вы не придете в себя.       Около его кровати, потупив взгляд, стоял Кристофер. Совершенно живой и здоровый. Дайки словно не видел его по крайней мере полгода, такими далёкими были его последние воспоминания.       Острый запах жаренного мяса и желудок Аомине болезненно скрутило. На тумбочке стоял поднос с нехитрым, но сытным завтраком. Ломтик ветчины, краюха хлеба и пара яиц с молоком. Свинина, отметил про себя Аомине, даже не понимая, откуда он знает, как по запаху можно опередить, чьё мясо лежит в тарелке.       Он сел. Есть совершенно не хотелось. Да и, собственно, ему уже не было в этом необходимости.       — Садись, — кивнул он на постель потупившему взгляд Крису.       Тот неуверенно приблизился и опустился на край кровати.       — Мама попросила вам принести завтрак, сэр. После недели сна, вам точно пригодится.       — Благодарю. Я не голоден.       Сама мысль о том что нужно есть, вызывала у него тошноту.       Они немного помолчали. Крис был непривычно тихим. Дайки чувствовал напряжение, исходящее от него, и что-то кислое, неприятное оседало на языке. Ему понабилось немного времени, чтобы понять, что он ощущает эмоции мальчика.       — Зачем вы убили мистера Кеннета?       — Кого? — приподнял бровь Аомине.       Кристофер отвёл глаза. На его лице читалось еле скрываемое разочарование.        — Вы даже имени его не знали, но хладнокровно убили просто за то, что он не человек.       — Я не…       Аомине осёкся. Неужели Кристофер говорил о мельнике?       — Он был оборотнем, — начал Дайки. — Эти существа плохо контролируют себя и представляют большую опасность всем вокруг.       — Мистер Кеннет ничего дурного не сделал, — произнёс Крис, решительно глядя в синие глаза. — Вы убивайте всех, кто отличается от вас?       Так вот, кто стал козлом отпущения.       — Откуда у тебя это?       Мальчик вздрогнул, когда холодные пальцы Дайки коснулись его кожи, доставая из-за рубашки амулет с иероглифом. Он растерялся, смотря на украшение будто впервые видел.       — Не помню, — тихо произнёс Крис, — не могу вспомнить, но знаю, что он важен. Что не должен его снимать.       — Верно, — Аомине отпустил амулет, — это скандинавские руны. Его дали, чтобы контролировать твою трансформацию. Ты — оборотень, такой же как мельник, но в силу возраста не помнишь превращений.       Крис молча таращился на украшение в своей руке.       — Это ведь он обратил тебя, верно?       — О чём вы?       Повинуясь какому-то инстинкту Дайки слегка коснулся лба мальчика указательным пальцем.       Зрачки Криса расширилась на долю секунды, заполняя почти всю радужку.       Дайки почувствовал, как и так слабое тело стало ещё тяжелее, пригвоздив его к кровати.       Парень резко вскочил на ноги. Он потрясённо уставился на свои руки затем перевёл взгляд на Аомине и сделал шаг назад.        — Погоди, — слабо произнёс Дайки, — я не причиню тебе вреда. Успокойся.       — Я вспомнил, я всё вспомнил. Почему только сейчас?       Аомине бы и сам хотел это знать. Но у него была сейчас лишь теория. Возможно, что с прибытием сюда, Кагами решил внести некоторые изменения в жизни людей. И, учитывая, на что он способен, Аомине едва содрогнулся, подменить или стереть воспоминания ему вполне было по силам.       — Видимо кто-то не хотел, чтобы ты был в курсе своей сущности. Защитил тебя. По-своему.       Глаза Криса наполнились яростью и слезами. Он до побелевших костяшек сжал в кулак амулет.       — Мистер Кеннет не похищал тех людей! Он никого не убивал!       — Но тебя он ведь обратил, — произнёс Аомине без упрёка.       Крис прикусил губу.       — Я сам виноват. Пришёл не вовремя, когда, когда… — он ненадолго замолк, снова сел на кровать. — Когда мистер Кеннет ещё плохо себя контролировал. Он сожалел о содеянном, честно. Но я никогда не винил его в том, что произошло.       Аомине вздохнул.       — А если я скажу, что не убивал его, м?       — Сэр, вы считаете, раз мне пятнадцать, и я из небольшой деревни из меня можно делать дурака? — выплюнул парень. — В катакомбах никого не было. Отец нашел меня и вас без сознания и мистер Кеннет… Он сказал, что никогда не видел такого ужаса и это будет преследовать его до конца жизни.       — Я тогда пришел в себя, и отец запретил мне смотреть на то, что осталось от мистера Кеннета, но я видел, понимаете, видел. Успел заметить его полные ужаса глаза, лохматую голову и зияющую дыру в груди, откуда ему вырвали сердце. Он не успел даже принять человеческий облик, так и остался наполовину зверем.       — Там же нашли останки других людей, — тихо продолжил парень, — перебирая складки одеяла Аомине, — я слышал, что только троих. Обескровленных и выпотрошенных словно свиней. Они там были уже давно, не одну неделю. Но я точно знаю, что мистер Кеннет такого бы никогда не совершил!       — Тогда, кто по-твоему убил их? Может тот, кто и принёс тебя в катакомбы? Как ты там оказался?       — Не помню, — Крис с надеждой посмотрел в лицо Аомине. — Но вы же охотник, сэр. Вы же знаете, что произошло, правда? Вы знаете, что всё было не так! Расскажите всем, скажите, что мистер Кеннет ни в чём не виноват, прошу вас!

***

      На завтра Аомине сообщил старосте, о своём возвращении в Лондон на ближайшем вечернем поезде. Миссис Бейкер причитала, что Дайки плохо выглядит и ему нужно ещё немного отдохнуть, но Аомине заверил женщину, что лучше, чем сейчас, он уже никогда выглядеть не будет. Собрав вещи и надев на голову самую широкополую шляпу, которую можно было найти в таком месте как Солтвуд, Аомине с чемоданом и сумкой спустился со второго этажа.       Несмотря на то, что в здешних краях практически круглосуточно, особенно в это время года, висела дымка и моросил дождь, в этот день на небе не было ни облачка и проклятое солнце светило будто в последний раз. Любитель, уже видимо в прошлом, принимать солнечный ванные, Аомине пришлось защитить все открытые участки тела, после того как он имел неосторожность распахнуть шторы в комнате. На его крик прибежали хозяева. Аомине придумал совершенно нелепую отмазку, сказав, что ударился ногой о ножку кровати. Ему понадобилось несколько часов, чтобы ожоги на лице, шее и груди затянулись. Повезло, что у него кожа тёмная. Страшно представить масштабы катастрофы будь он бледным как Тецу.       От мысли о своих товарищах в столице у Аомине защемило сердце. Он усмехнулся. Иронично, этот орган, как и другие, впрочем, нерабочий, но ещё ощущался.       Аомине зашёл за дом, где на заднем дворе Кристофер ворошил вилами сено для коров. Увидев Дайки, мальчик прекратил работу. В его взгляде читалось лёгкое раздражение.       — Возвращаюсь в Лондон. Зашёл попрощаться, — Аомине поставил вещи на землю и протянул парню руку.       Тот молча пожал ладонь.       По спине пробежали мурашки от прикосновения. Аомине ощутил эмоции Криса — разочарование, обида, злость и сомнения.       — Простите, что не провожаю — работы много, — произнёс парень, но они оба знали, что это была ложь. — Желаю вам хорошей поездки.       Он ни на секунду не поверил в то, что Аомине был непричастен к убийству мельника. Считал Дайки трусом и лжецом, который покрывает настоящего убийцу. Впрочем, Дайки не мог его винить, ему самому воспоминания о той ночи приходили неясными обрывками, но он точно знал, что не мог убить оборотня. Уж точно не в том состоянии, в котором оставил его Кагами.       — Благодарю. Я понимаю твои чувства, Крис, но тем не менее, похищения прекратятся. И это самое главное. И ещё кое-что. Я поговорил с твоими родителями, они согласны. Если хочешь, поехали со мной. В ордене есть специалисты по ликантропам. Буду откровенен, не всегда удается излечить это с первого раза, но опыт у охотников есть точно. Тебе помогут.       Кристофер опёрся о вилы.       — Это мой дом, сэр. Спасибо за предложение, но я остаюсь со своей семьей. Если для вас это болезнь, для меня — дар. Тем более теперь, когда мистер Кеннет мёртв кто-то должен занять его место в стае…       Парень осёкся и побледнел. Глаза от ужаса расширились, когда он понял, что в своей попытке бахвальства сболтнул лишнего. Его плечи поникли, будто он сам уменьшился сразу в размере.       Аомине приподнял бровь.       — Я надеюсь ты понимаешь, если из этих краёв дойдут новости о оборотнях, охотники не будут столь лояльны, как сейчас?       Крис снова приосанился. Слова Аомине придали ему сил.       — Понимаю, господин Аомине. Обещаю, никто не узнает о нашем существовании.       Дайки смотрел в полные решимости глаза парня и думал, что ещё недавно тот встречал его на станции, словно щенок следовал по пятам и сыпал вопросами. А сейчас едва ли не противостоит ему, защищая свою семью. Две семьи.       Эти несколько дней сильно изменили его. Изменили их обоих.       — Надеюсь, мы больше не увидимся при таких обстоятельствах, сэр, — тряс в рукопожатии Аомине староста уже на перроне, — спасибо огромное за то, что вы сделали для жителей Солтвуда и для меня.       Аомине окинул взглядом небольшую толпу людей, что пришла провожать его. С тех пор как их обнаружили в катакомбах церкви, во всеуслышание объявили о том, что убийца мирных жителей казнён, солтвудцы заметно осмелели. Они высыпали на улицу, будто их держали взаперти несколько месяцев. Теперь уже безбоязненно выходили из домов даже после заката.       Кто бы мог подумать, что зрелище, которое он так жаждал увидеть больше недели назад, теперь не вызывало в Аомине ничего.       Уже в купе, он наконец-то снял шляпу и облегчённо выдохнул. За окном его провожали благодарные жители деревни. Пока он шёл до поезда ему успели в руки всунуть какие-то лепешки, кусок мяса, пудинг и мешок с солью.       «На удачу», — заговорщицки подмигнула ему немолодая женщина.       Мерный стук колёс навевал дремоту. Ехать предстояло несколько дней с двумя пересадками. И пока Аомине совершенно не представлял, что ему делать со своей жизнью. Ну или с тем, что у него осталось теперь вместо неё.

***

      Мидорима наклонился над столом, чтобы сделать запись в своем дневнике. Он ещё раз приблизил свечу к чувствительным глазам. Зрачок сначала сузился, а затем расширился, закрывая всю радужку.       — Убери уже от меня эту штуку, — недовольно произнёс Аомине.       Шинтаро неохотно отодвинул пламя от лица друга.       — Поразительно, — поправил он очки на переносице, — они действительно трансформируются как у зверей. У кошачьих, если быть точным.       Дайки подпёр рукой голову, спокойно наблюдая за душевными переживаниями Мидоримы. Они находились в его просторной лаборатории. Именно здесь Шинтаро разделывал, вскрывал, ставил опыты и замучил до смерти сотни существ, на которых охотился орден.       Лаборатория находилась под штаб-квартирой охотников. Сюда не проникали солнечные лучи и было сыро — идеальное место для таких как Аомине.       Он никогда не думал, что придёт день, и однажды он сам окажется одним из подопытных чудаковатого охотника. По крайней мере Мидорима не настаивал, когда Дайки наотрез отказался ложится на его деревянный, покрытый бурыми пятнами, стол, а решил усесться на стул с подлокотниками, который к слову, тоже не отличался особой чистотой.       Шинтаро снова подошел к Аомине.       — Сядь прямо и не шевелись, — приказал он.       Длинные пальцы Мидоримы мягко надавили под челюстью Дайки, спустились вниз, ощупали шею, чуть задержались на сонной артерии. Затем он попросил открыть рот.       — Удивительно, — тихо произнёс сам себе Шинтаро будто до этого никогда не заглядывал в пасть вампирам, — можешь выдвинуть?       Когда клыки начали удлиняться, Аомине едва подавил смех, глядя на круглые зелёные глаза Мидоримы, который, задержав дыхание, наблюдал за зрелищем.       — Как ты это делаешь?       Аомине пожал плечами.       — Так же как ты двигаешь рукой и ногой.       Мидорима ещё раз заглянул ему в рот. Постучал ногтем по клыкам, убеждаясь, что они настоящие, затем вытащил из кармана грязно-белого халата щипцы.       — Даже не смей подходить ко мне с этим, — отшатнулся на стуле Дайки, подальше от инструмента.       — Я пошутил, — произнес Шинтаро с совершенно каменным выражением лица.       Аомине не заметил, как по его руке ловко полоснул скальпель.       На пол закапала кровь. Рана тут же начала затягиваться.       — Твоя регенерация поражает, — Мидорима приблизил глаза к порезу. — Ты мёртв по всем законам биологии, но тем не менее, организм продолжает работать и при этом, функционировать даже лучше, чем при жизни.       — Я счастливчик, — горько усмехнулся Дайки.       Мидорима выпрямился.       — В каком-то смысле тебе действительно повезло, пусть ты не будешь со мной согласен.       Шинтаро отошёл к своему столу и, сев на стул, принялся что-то записывать в дневник при свете единственной свечи.       — Повезло? — прошипел Дайки. — Думаешь, я хотел такого? Стать, — он развёл руками. — Вот этим?! Сдохнуть от укуса кровососущей твари, не достигнув и двадцати пяти лет?       Он замолчал, устыдившись своего резкого порыва. Два года слишком малый срок, чтобы свыкнуться со своим новым положением.       — Мы мало знаем о вампирах, — спокойно начал Мидорима спустя время. — У нас почти нет сведений о них, но я уверен, — он развернулся на стуле и посмотрел на Дайки, — тот вампир хотел, чтобы ты выжил, и он сделал всё для этого.       — В каком смысле?       Шинтаро снял очки и начал их неторопливо протирать, что означало, сейчас начнётся лекция.       — Откуда берутся те вампиры, которых мы истребляем?        Дайки нахмурился.       — Их кусают другие вампиры, это я знаю.       Мидорима молча кивнул.       — Даже если ты сейчас решишь меня обратить, шанс того, что я сохраню разум, нулевой. Скорее всего, через несколько минут я стану одним из тысяч безмозглых кровопийц, которые населяют нашу страну. Жажда крови станет единственным смыслом жизни. До того, как меня остановит кол или пуля. Тогда остается вопрос, как тебе удалось остаться самим собой?       Аомине молчал, ожидая продолжения.       — Есть теория, что для полного обращения новоиспечённому вампиру нужна свежая кровь. И не какая-нибудь, а того, кто его укусил. Риск, что человек выживет после укуса практически нулевой, что переживёт инициацию — ещё ниже. Без шансов. Но есть вероятность, что после семи дней питания кровью другого вампира, он сохранит разум.       Пальцы Аомине сжали подлокотники.       — У тебя было нечто похожее?       — После нашей битвы, я лежал в отключке. Когда пришел в себя мне сказали, что прошло около семи дней.       — Вот поэтому я и говорю, что тебе повезло, — Мидорима снова наклонился над столом, — если бы он просто хотел тебя обратить, не стал бы возиться целую неделю, снабжая своей кровью.       — Но ведь это всего лишь теория.       — Поделись, если у тебя есть другое объяснение того, что ты находишься в целости и сохранности в здании охотников на нечисть? Вот и я так думаю.       На какое-то время они замолчали.       Аомине думал о прошедших днях. О том, как ему было тяжело находиться в городе, полным людей и животных. Чувствовать запахи и видеть цвета так остро, что болела голова. Как он одёргивал себя каждый раз, когда к горлу поднималось неутолимое желание вонзить клыки в шею прохожего и испить его кровь. Он несколько дней шатался по улицам Лондона, не решаясь даже приблизиться к зданию ордена. Зачем он вообще сюда вернулся? Ему нет места среди людей. Но идти было некуда. Он чувствовал себя потерянным слепым котёнком, которого хозяин выбросил в дождливую погоду на улицу.       Несколько раз он едва не попался на глаза людей, пока наедался крысами и бродячими котами. Их было в городе полно, но животные хорошо чувствовали нечисть, и чтобы бесшумно поймать их, ему пришлось наловчиться. Быстро хватать, ломать шею и наедаться пока тело оставалось тёплым. Их кровь была омерзительной. Совершенно не годилась в пищу, но немного подавляла голод. Он старался держаться подальше от большого скопления людей, прятался днем по подвалам, заброшенным фабрикам и домам.       Лишь однажды Аомине испробовал человеческую кровь. Он наткнулся на раненого, пьяного мужчину. Он был достаточно хорошо одет, едва соображал от боли. Видимо, не заметил куда шёл и забрёл в тёмный переулок, где наткнулся на негодяев, что забрали его пожитки, ткнули ножом в бок и оставили умирать. Аомине почувствовал разливающуюся в воде кровь за два квартала. Запах отличался от животной крови. Сладкий, терпкий. Он раскрывался на языке лучшими винами.        Та ночь выдалась совершенно отвратительной. Дайки не смог поймать ни одной крысы, коты как сквозь землю провалились, а собаки, едва почуяв его поднимали лай на всю округу. Голод становился нестерпимым, причинял боль. Он вспомнил тот момент, когда катался по полу в церкви, как ему выламывало кости, как горели внутренности. Вот так ощущался голос голода. Жажда крови.       Он быстро оказался у раненого мужчины, упал перед ним на колени, но тот плохо понимал, что происходит. Рана его была глубокой, он не смог бы протянуть до утра. Мужчина тянул руки к Дайки, умолял помочь, бормотал что-то о вознаграждении. Кровь толчками выплёскивалась из его тела и Аомине не мог оторвать глаз от неё. Он припал к глубокому порезу, втягивая густую жидкость, лакая её словно голодный пёс. Мужчина слабо застонал, попытался отодвинуть от себя буквально пожирающего его вампира. Но это было бесполезно.       Когда вкус крови резко изменился, Аомине отстранился. Кровавые капли с его рта падали в лужу. Мужчина был мёртв.       — Мог бы написать хотя бы Сацуки, — выдернул его из воспоминаний голос всё ещё что-то записывающего Мидоримы.       Аомине вздохнул.       — Знаю. Но у меня были дела.       — Такие, что потребовалось решать пол года?       Дайки прикусил губу, глядя на выпрямившегося Мидориму. Он хотел огрызнуться, мол, не нуждается в лекциях, но в зелёных глазах была только обеспокоенность.       — Это сложно объяснить, — Аомине откинул голову и прикрыл глаза. — Я не собирался пропадать надолго. Но по дороге сюда, почувствовал его, понимаешь? И не мог не откликнутся. Это как, не знаю, потерять важную часть себя. Слышать зов, будто вас разделили во младенчестве, и ты чувствуешь своего единоутробного брата на расстоянии. Только это гораздо, гораздо сильнее.       Этому нельзя было сопротивляться. Аомине знал, что Кагами где-то рядом. Первая ночная остановка в Мейдстоне стала его шансом найти проклятого вампира и поквитаться с ним за то, что он сделал. Ночь костров в честь неудачного покушения Гая Фокса — идеальное время, чтобы слиться с толпой ничего не подозревающих людей. Аомине оставил вещи и пошёл в город прямо на шумную площадь, где в пламени костров танцевали тёмные фигуры. До него доносился смех людей, звуки музыки и взрывы фейерверков. Дайки не особо любил шумные мероприятия, но сегодня его словно магнитом тянуло туда, будто невидимая нить, которая с каждым шагом становилась всё крепче. Аомине физически ощущал его присутствие где-то поблизости. Ему казалось, он даже мог чувствовать запах Кагами, а во рту появился металлический знакомый привкус его крови.       Аомине ещё не привык к своим новым способностям и ориентироваться в темноте пока было сложно. Отделять тепло человеческих тел друг от друга, от горящих огней и животных. Несколько раз его едва не сбили с ног водящие хороводы, веселящиеся жители Мейдстона и окрестных деревень.       Ему везде мерещился Кагами будто играл с ним. Водил за нос неопытного только перевоплощённого Аомине. Его огненная шевелюра появлялась то за чей-то спиной, то за ящиком с фейерверками, то за поворотом. Аомине торопился, нетерпеливо отталкивал от себя людей, стараясь как можно быстрее настигнуть Кагами. Ничего вокруг не замечал. Кровь в теле бурлила от предвкушения как он поймает сукиного сына. Заставит того расплатиться. Кагами был далеко не маленьким, но его широкая фигура удивительно резво передвигалась по всей площади, водя Аомине кругами, оказываясь на расстоянии вытянутый руки, а через мгновение — едва заметным пятном вдалеке. Дайки злился, раздражался. От нетерпения клыки во рту удлинились. Он едва контролировал себя, злобно шипя, когда очередной раз Кагами ловко ускользал от него.       Аомине замер на месте, больше не ощущая присутствия Кагами. Он растеряно озирался, пытаясь понять, что происходит. Кто-то резко дёрнул его в сторону. Дайки оказался в узком переулке за пределами огней. Спина ударилась о каменную кладку, а сверху навалилось тело. Он даже не думал, не было времени. Аомине сразу впился ответным поцелуем в губы Кагами. Он сжал карминовые волосы на затылке, прижимая его голову сильнее, будто желая поглотить вампира. Он не замечал ран на губах и языке от их клыков, стекающей по подбородку крови. Всё что имело значение — это тёмно-красные глаза, горящие нетерпеливым огнём. Они неотрывно смотрели друг на друга, будто участники негласной игры и закрыть глаза — значит проиграть.       Колено Кагами сдвинулось к промежности Аомине. Тот громко выдохнул. Голову наполнили воспоминания той ночи, когда Кагами обратил его. Когда Аомине ощущал его плоть. Пальцы Кагами забрались ему под рубашку. Они были такими же ледяными, как и у Аомине, но кожа Дайки покрылась мурашками, казалось, эти прикосновения жгли огнём.       Он одним движением поменял их местами. Не отрываясь от губ Кагами, Аомине сдавил его горло, как когда-то сделал он. Кагами сдавлено застонал, и тело Аомине отреагировало на звуки. Он прижался пахом к бёдрам Кагами, потерся о него, ощущая приятную истому внизу живота.       Аомине поднял руку и сам не понимая, что делает, засунул ему в рот свои пальцы. Тот с готовностью принялся облизывать их, обильно смачивая слюной, кусая и размазывая кровь, неотрывно гипнотизируя синие глаза Дайки. Тот с глухим рыком прикусил острый подбородок, спустился к шее, не сдерживая себя кусая в полную силу, напиваясь выступившей такой знакомой кровью другого вампира. Кагами положил ему руку на затылок, поощряя действия Дайки.       Вдруг Аомине резко остановился. Он отшатнулся от Кагами вырывая из его рта мокрые пальцы, будто пришёл в себя после сна.       — Почему я так реагирую? Что ты со мной сделал, ублюдок? — хрипло спросил он.       Он сжал чуть тронутую солнцем шею Кагами, но того, казалось, это вовсе не волновало. На его окровавленных губах была улыбка, от которой у Аомине всё внутри перевернулось. Так не смотрят на человека, которого знают несколько дней. Не смотрят на того, кого мучали. Кагами улыбался так искренне, что это казалось неправильным. Такого не бывает.       — Мы теперь связаны, Дайки. Ты и я. Тот, кто обратил и обратимый — нас разделяет одна кровь.       Одна часть Дайки отчаянно призывала вернуться к прерванному занятию, но другая, жаждала иного.       — Почему именно я? — едва слышно произнёс он.       Палец Кагами невесомо провёл по его переносице.       — Милый Дайки, мне жаль, что тебе пришлось пройти через всё это. Ты слишком горячий, нетерпеливый. Самоуверенный. Карьера охотника оборвалась бы вскоре, а твой труп сейчас лежал бы под канавой, и никто бы даже не знал, где тебя искать. То, как ты беспечно отнесся к вервольфу, как безрассудно отправился к нему в логово. Как ты пошёл за мной, зная, что тебе никогда не одолеть вампира — я не мог допустить такого конца.       Аомине нахмурился. Его пальцы сжали горло Кагами сильнее.       — Так всё-таки это был ты? Ты убивал тех людей?       Взгляд Кагами за секунду изменился до неузнаваемости. Из него исчезло всё тепло, оставив после себя лютую злобу.       — Никчемные создания. От их смерти жители той деревни только выиграли. Жалкие черви, пожирающие плоть других, паразиты, которых нужно выжигать. Мне нравились здешние виды я надеялся найти там покой и насладиться природой, но, увы, встретил тамошнего пастыря.       — Отец Тимоти. Первый пропавший полгода назад?       — Именно, — кивнул Кагами. — Тебя вывернет прямо на ботики, если я сообщу подробности того, что он совершал за закрытыми дверями своей церкви.       — А как же мельник? Оборотень. Он же ничего не сделал.       Кагами бесстрастно усмехнулся.       — Это он тебе поведал? Дайки, не передать как меня возбуждает сочетание твоей безрассудности и невинности, — он облизал губы и Аомине неосознанно сглотнул. — Я до сих пор чувствую твой вкус. Он отдает сладкими яблоками.       — Ненавижу тебя!       Они снова поменялись местами. Тело Кагами вжало Аомине в стену. Дайки отчётливо почувствовал возбуждение другого вампира.       — Только тебе я расскажу единственный способ, как меня убить. Ты ведь именно этого хочешь верно? — произнес Кагами улыбаясь и оттянул зубами нижнюю губу Аомине. — Я мечтаю о том, как твои когти вопьются в мою шею, разрывая плоть, рвя сухожилия и мышцы. Как ты прильнешь к ране и будешь пить кровь, жадно пытаясь утолить голод и стонать от удовольствия. Но этого будет мало.       Он приблизил лицо к уху Аомине, обдавая его мёртвым дыханием.       — Так меня не убить. Я расскажу, что тебе нужно делать при нашей следующий встрече.       Он лизнул щеку Дайки, а затем прижался теснее.       — Возненавидь меня, Дайки. Я разрушил твою жизнь, превратил в чудовище, которому нет места ни среди живых, ни мёртвых. Живи с этим, и продолжай меня преследовать. Только так ты сможешь обрести покой.       Аомине прикрыл глаза. Тело потяжелело и расслабилось. Голос Кагами заполнил уши, голову, был везде. Опьянял словно опиум.       Внешний шум вырвал его из оцепенения. Истошные вопли и крики раздавались совсем рядом. В руках Аомине остался только чёрный плащ. В переулке никого не было.       Дайки поднёс накидку к носу и сделал глубокий вдох. Он не забудет его и спустя тысячу лет. Выследит Кагами, даже если придётся на это потратить всю бессмертную жизнь.

***

      — Я сразу подумал, что в этом был замешан ты.       Акаши небрежно бросил перед Аомине старую газету и прошествовал к своему столу. Аомине кинул взгляд на заголовок и поморщился.       «Кравовая резня в Мейдстоне: дух Фокса или массовый психоз?»       — Этот сукин сын замёл следы. Очаровал пару человек и не успел я броситься за ним, как началась истерия.       Акаши понимающе кивнул.       — Способности высших вампиров невероятны. Тебе повезло, Дайки, что ты вообще остался жив после встречи с ним. Дважды.       «Трижды», — поправил мысленно Аомине.       — Почему все считают, что мне несказанно повезло, — возмутился он. — Посмотрел я, если бы вы стали ходячим трупом, вынужденным влачить вечное существование без солнца.       — Не совсем без солнца, — невозмутимо произнёс Сейджуро, складывая руки перед собой.       На его лице играла лёгкая улыбка будто разговор его забавлял и Аомине бесило это.       — Насколько я знаю, ты не растаешь в воздухе под солнцем, но оно причиняет боль.       — И сжигает кожу, — мрачно дополнил Дайки.       Акаши кивнул во второй раз.       — Со временем пройдет. Чем старше вампир, тем он менее подвержен солнечному свету. Ты от этого не умрешь.       Если бы Акаши Сейджуро не был главой ордена, Аомине бы давно высказал ему всё, что думал по этому поводу. В самых ярких красках. Но возможно, если бы этот самый Акаши не был главой, Аомине не сидел бы сейчас в его кабинете в целости и сохранности.       — Ты спросил, почему тебе повезло. Напомнить, что стало с предыдущим главой, Дайки?       Эту историю знали все, хотя она и была под запретом. Никто не хотел вспоминать ту ночь, когда Ниджимуру Шузо разорвал на части вампир с такой легкостью, будто тот был тряпичной куклой.       — Я был там. Видел, на что они способны и едва спасся, прихватив небольшой сувенир.       Акаши постучал по левой щеке, намекая на вставленный искусственный глаз с золотой радужкой.       — Так что, благодари бога или кого ещё за то, что ты приглянулся ему.       Ногти Дайки скрипнули по деревянному подлокотнику мягкого кресла. Он исподлобья уставился на Сейджуро, не желая вступать с ним в полемику. Они ни черта не понимали, ни Мидорима, ни Акаши, чего ему стоит делать вид, что он всё ещё человек, хотя его природа этому противилась.       Акаши вдохнул и покачал головой.       — Хотя этого бы не случилось, не ввяжись ты в опасное дело, которое было явно не по зубам неопытному юнцу.       Аомине отвёл глаза, но смолчал.       Уголки губ Сейджуро вздрогнули.       — Но ты ведь вернулся не для того, чтобы я читал тебе уже бесполезные нотации. Так зачем, Дайки?       В его голосе слышался интерес. Слишком нескрываемый для человека, едва пережившего встречу с вампиром.       В кабинете повисла тишина, нарушаемая только мелким дождем, бьющемся по стеклу.       — Я просыпаюсь и засыпаю, думая о нём. Мечтаю, о том, как найду и вырву сердце, выколю глаза, отрежу язык. Заставлю кричать от боли и беспомощности, чтобы он ощутил хотя бы наполовину то, что чувствую я. Мне снится его смерть каждый день, и я просыпаюсь с окровавленными руками.       Он говорил, как есть, не скрывая от Акаши своих намерений, ведь тот всё равно видел Аомине насквозь несмотря на то, что именно Дайки была дарована сила, превышающая человеческую, пока что Акаши Сейджуро оставался самым сильным в ордене и его опыта точно хватило бы, чтобы убить Дайки в его нынешнем состоянии. Скрывать от него что-то было по меньшей мере глупо, да и попросту опасно — преданность Акаши делу граничила с маниакальностью.       Он лишь опустил то, что с ним сделал Кагами, как и то, что с утра после таких снов приходилось стыдливо менять простыни.       — Хочу направить свою ненависть. Она пожирает изнури, уничтожает. Пока я в поисках, её нужно куда-то деть. Во благо.       Акаши молча выслушал его.       — Если бы не знал тебя, Дайки, решил, что речь идёт совсем не о ненависти, а о противоположенных чувствах.       — Ты издеваешься? Он лишил меня будущего, забрал жизнь! — не сдержавшись взорвался Аомине, вскакивая на ноги.       — Абсолютно верно. Но взамен дал другую. И, возможно, не самую худшую.       Аомине хмуро буравил взглядом Сейджуро.       — В любом случае, — продолжил Акаши так, будто говорил о погоде, — я рад, что ты с нами. Мне следует пересмотреть нашу организацию в связи со сложившимися обстоятельствами.       — И что это значит?       Акаши улыбнулся.       — Дайки, было бы необычайно глупо с моей стороны не воспользоваться твоими способностями во благо человечества. Место охотника по-прежнему остаётся за тобой.

***

      Есть такие места, которые, по прошествии лет, совершенно не меняются. Можно покинуть родной город на несколько десятков лет и вернувшись, не застать никаких изменений: те же дома, дороги, магазины. Даже, кажется, люди остаются теми же из далёкого прошлого. Время будто консервирует пространство вокруг этих мест.       Таким местом был и Солтвуд. Несмотря на то, что прошло более двухсот лет, в нём мало что изменилось. Разве что появилось электричество и открыли пару новых заведений. В остальном — такой же захолустный городок, коих на карте Англии не одна сотня.       После гражданской войны костёл упразднили и теперь на его месте вырос паб — местная отдушина для рабочего класса по вечерам пятницы.       Кагами чувствует его присутствие ещё задолго до того, как Аомине паркует машину на обочине пыльной дороги, так как на крохотной стоянке негде было даже вместить велосипед — так всё забито тачками с местными номерами.       Он ждёт с замиранием и трепетом хоть и знает, что внешне ничем не выдает своё волнение. Волнение… ха. Откуда ему это ведомо. Тому, чьё сердце не билось ни одной секунды в этом мире? Но он чувствует. Среди голосов посетителей, музыки, скрипа сидений, сморканий, отчётливо и неумолимо раздаются шаги. И они становятся громче. И громче. И если бы у Кагами функционировало сердце, оно бы сейчас громко стучало у него в ушах.       На плечо рядом сидящего с Кагами мужчины ложится рука.       — Тебе пора, — негромко, но отчётливо произносит Аомине, глядя в подвыпившие глаза незнакомца. Коротко кивнув, мужчина прихватывает с собой едва начатую бутылку скотча и освобождает стул, куда тут же плюхается Дайки.       Аомине удалось поразительно быстро развить способности, думает Тайга, глядя как тот заказывает у бармена то же самое, что в стакане Кагами. Он чувствовал потенциал Аомине, и сейчас его переполняет гордость видеть, каким тот стал. Дайки уже превзошёл некоторых высших вампиров. Даже Тайга не решился бы противостоять его чарам. Не то, чтобы он сильно сопротивлялся бы.       На голове зеркальные авиаторы, в ухо вставлена серьга — в остальном внешне Дайки совершенно не поменялся за прошедшую сотню с чем-то лет, отмечает про себя Тайга. Может только нарастил мышцы, но под курткой всё равно не видно.       — Удивлён, что ты не убегаешь.       Аомине обращается к Кагами, хоть и не смотрит в его сторону, но у Тайги перехватывает дыхание. Как он жил все эти годы, без голоса Аомине? Это и не было жизнью, а лишь ожиданием сегодняшнего дня.       — Ты знаешь, я никогда не бегал от тебя, Дайки. Я лишь придавал нужное направление, вот и всё.       Он ставит на стойку стакан с нерастаявшим льдом и замечает, как глаза Аомине следят за его пальцами.       Они погружаются в комфортную тишину. Хлопает входная дверь, то и дело вспыхивают споры, уши разрывает громкий смех и стук стаканов о столы.       Они медленно потягиваю спиртное, никуда не торопясь. У них в запасе бесконечность.       — Это судьба свела нас здесь снова спустя столько времени, — задумчиво словно сам себе говорит Кагами.       — Её нет.       Аомине поворачивает голову в сторону Тайги и впервые открыто смотрит ему в лицо. Нет, он всё же изменился. На его вечно молодом лице пролегли тёмные тени, а постоянно хмурое выражение придает возраст. Бремя главы ордена откладывает отпечаток даже на вампирах.       — Ты пришёл сюда, а я следовал за тобой. Как и всегда.       Они какое-то время просто смотрят друг другу в глаза, затем Аомине произносит:       — Не передать уровень моей ненависти к тебе. Каждый день был сродни пытке. Тело отчаянно тянулось, мечтало слиться с тобой снова, но разум твердил о том, что ты наделал. Что отнял у меня. Чего лишил. Ты — просто испорченный ребёнок, который захотел иметь игрушку и взял её, не спросив разрешения, ведь так?       Он не ждёт ответа Кагами, да и тот не реагирует.       Потому что, всё что говорит Аомине — правда.       Но Кагами знаком с этим. Он знает эмоции, переживания, страхи, боль, радость Дайки — всё то, чем тот жил. Сам того не подозревая, Аомине учил его простым человеческим эмоциям, тому, что не было доступно мертворождённому. Их связь не переставала поражать Тайгу. Она была даже сильней, чем с тем, другим обращённым, которого, впрочем, он не видел уже много десятилетий.       — Ты победил, — продолжает Дайки, твёрдо глядя в карминовые глаза, — У меня не осталось никого, кого бы я знал или любил. Только ты.       Кагами невольно улыбается.       — Значит, теперь ты готов узнать, то, что я тебе обещал когда-то.       Он чуть наклоняется к Дайки, хотя их разговор всё равно никто не слышит.       — Ничего не изменилось, Дайки. Я расскажу тебе всё.       Тайга разворачивается на стуле к Аомине, кладёт локоть на стойку, подпирает голову.       — Ты будешь единственным, кто знает это. Хочу однажды пасть от твоей руки. Для начала, как я когда-то и говорил, тебе нужно вырвать моё сердце. Затем иссушить тело до последней капли крови. Оставь меня для этого на солнце или…       Кагами прерывают пальцы на губах.       — Замолчи, — говорил Дайки. — Мне это больше не интересно.       Тайга больше не предпринимает попыток заговорить, а Аомине не торопиться убирать пальцы от его губ.       — Почему?       — Это ведь работает в обе стороны, да? Наша связь. Ты знаешь, что чувствую я, а мне доступны отголоски твоих эмоций. Но не все.       — Потому что ты обращённый, — Кагами легко целует кончики пальцев Дайки один за другим. — Твои способности всё ещё развиваются.       — Я видел твоё прошлое, обрывки воспоминаний. Теперь мне стали понятны твои хоть и эгоистичные намерения. Но кроме этого, там было то, что я отчаянно хочу познать.       Кагами отводит глаза:       — Как может любить тот, кто никогда не был живым?       Не дожидаясь ответа, Тайга бросает деньги на барную стойку и встаёт с места.       С холма открывается прекрасный вид на заходящее за туманной дымкой солнце. Здесь и вправду невероятная природа, ради которой Тайга когда-то решил навестить Солтвуд. Он открыто любуются закатом.       Рядом с ним, небрежно засунув руки в карманы куртки, встаёт Аомине. Очки скрывают его глаза. Он молча смотрит в ту же сторону. Тайга берёт его под руку, кладёт голову на плечо.       — Знаешь, — задумчиво тянет Аомине, — я давно хотел научится играть в баскет. Что думаешь?        Тайга чувствует как на лице расплывается счастливая улыбка.       — Почему бы и нет. У нас на это есть целая вечность.