Чёрный кролик

      Сон пришёл сам, сразу же, как только Билл закрыл глаза.       Во сне он видел себя сразу изнутри и со стороны, при этом он не был собой, но шёл…       Шёл по пустой широкой автостраде с секвойями и вишней вперемешку по бокам от неё и по целому городу, и куда ни бросал взгляд, везде среди деревьев были молочно-белые дома, похожие на замки, и резные скульптуры. Декор, выполненный в готическом стиле, украшал карнизы этих самых домов, из окон которых струился свет, хотя день был солнечный.       Всегда есть один точный способ отделить сон от яви: это когда во сне невозможно прочитать ни слова. Но вот Билл то мог, то не мог прочитать ни указатели, ни рекламные вывески, ни табличку с названием этого удивительного города. И из-за этого он вконец запутался и перестал понимать - сон это или явь.       Сойдя со свободного от машин шоссе, Билл в недоумении бродил по наводнённым людьми улицам города, пока случайно не вышел на большое открытое пространство и не заметил, как по вымощенному керамическими плитами двору Том, не спеша, шёл к своей роскошной вилле. Он двигался с хорошо отработанной пластичностью, убрав руки в карманы белоснежных брюк. Его кожа была покрыта здоровым загаром. Билл на автомате поспешил за Томом, попутно оглядывая многочисленные, разбросанные по саду струящиеся фонтаны, кусты роз, цветущие вишнёвые деревья, которые так мило дополняли каменные украшения виллы. Похоже, кто-то потратил на подбор декора много времени и сил. Том продолжал идти так, будто всегда ценил красоту классических форм и очень гордился своим очевидным и отменным вкусом. Билл же шёл практически со схожим выражением, как и брат, но словно только-только научился ценить такую красоту.       Вокруг суетились улыбчивые жители города, выполнявшие рутинные текущие работы – полировали выставленные в саду предметы искусства, сажали розы, подстригали низкорастущую вишню и попивали в кружках кофе под золотыми лучами солнца. Но когда проходил мимо них Том, люди робели, однако, всё же приветствовали его. Том, в свою очередь, узнавал каждого отдельного жителя города, но не давал себе труда запоминать их имена, хотя прекрасно знал их особенности поведения. Биллу почудилось, что Том был единственным среди этих людей, кто обладал неким подобием собственного «я». Продолжая двигаться по дорожке с совершенной человеческой грацией, Том вдруг уловил звук шагов и обернулся к брату.       — Куда ты идешь, Том? — уточнил Билл. — И что ты делаешь?       — Ты можешь прогуляться со мной, если хочешь, — на лице Тома появилась улыбка. — Мы с тобой могли бы прогуляться вместе.       Билл в сомнениях прошёл мимо Тома. Дойдя до входных ворот виллы, он поднялся к её дверям. Почему-то он ощущал − им именно сюда. Его обуревало любопытство относительно того, что ожидало за дверьми этого чудесного строения, почему Том в душе желал лучше понимать эмоции людей, и, главное, их мотивации. Вместо того, чтобы оказаться в огромном холле, они сразу же оказались… в банкетном зале. На стенах красовались огромные картины с видом океана.       Билл и Том подошли к столу, уставленному серебром. Они синхронно уселись друг напротив друга на резные деревянные стулья.       — Это твоя вилла, — заметил Билл.       — Это моя вилла, — подтвердил Том.       На их лицах были одинаковые полуулыбки. Внезапно, как по щелчку пальцев, по всему залу столы оказались заняты людьми, а по огромному помещению прокатился нарастающий гул голосов.       — Что это за место в целом?       — Это мой мир.       — Конечно, Том.       Том подал знак официантам, которые передвигались мимо занятых столов и нервно оглядывались в переживаниях, что забыли кого-то обслужить. Сделав, наконец, заказ и Том, и Билл снова улыбнулись друг другу. И сделали это опять одновременно. Одетые в чёрную тройку официанты внесли с кухни подносы с пищей – жаркое из свинины, обжаренное в сыре, с брусничным соусом и даже запечённую красную форель. Запах был таким аппетитным, что у Билла весь рот заполнился слюной. Официант аккуратно положил серебряные приборы на стол и принялся стоять, ожидая, понравится ли гостям блюдо или нет. Билл и Том протянули руки за ножом и вилкой. На приборах было в миниатюре изображено вишнёвое дерево.       — Простое ли это совпадение, что я оказался в твоём мире? — Билл отрезал кусочек от рыбы и положил себе в рот под внимательным взглядом официанта. Форель оказалась восхитительной – сочной и с лёгким привкусом острого соуса. Официант вопросительно взглянул на него, а потом с удовлетворением кивнул, когда Билл показал ему большой палец. Запеченная форель и правда оказалась вкусной. Словно таяла во рту.       — Это не существенно. Существенно то, что здесь опасно для тебя.       Уставившись на лезвие ножа, Том между тем с интересом и восторгом рассматривал выгравированные вензельки.       — Что-то не так? — уточнил официант.       — Всё так, — ответил Том, вертя в пальцах нож.       Билл с непрожёванным куском наблюдал за этой мизансценой. Парализованный официант едва заметно напрягся.       — Что ты хочешь сделать, Том? — Билл проглотил кусок и на всякий случай уточнил.       Том задумчиво посмотрел на своё искаженное отражение в клинке ножа и весело рассмеялся.       — Я ничего не хочу сделать, мне понравился рисунок.       — Почему здесь кругом вишня и розы? — Билл вспомнил, что хотел спросить.       — Вишня? Разве ты не знал, что в Китае вишнёвое дерево - это символ удачи, а в Японии – процветание и богатство? Ну, к тому же, я просто люблю вишню. Мне нравится её вкус. А розы… этот городок славится выращиванием роз. Жители любят розы и кофе.       Билл отметил про себя, что ему тоже нравилась вишня. Одна из его любимых ягод.       Том положил нож на стол и услышал, как официант с облегчением выдохнул и удалился подальше от их стола.       — И, Билл, тебе пора, — в его голосе прозвучали столь хорошо знакомые ему угрожающе-успокаивающие нотки. Том внимательно посмотрел на него. — Как я и сказал, тебе опасно тут находится.       — Что значит мне пора? И почему опасно? Но я ещё ничего не узнал, что тут происходит. — Билл непонимающе встал со стула, будто его телом управляла какая-то сила, независимая от его воли. Стараясь держать голову как можно ровнее, он, преодолевая сопротивление, подошёл к брату.       Почему-то его не покидало ощущение беззащитности, и Билл интуитивно понимал, что существовала необходимость вести себя крайне осторожно.       — Ещё раз повторяю, здесь может быть опасно для тебя, — Том усмехнулся. — Ты потеряешь свою удачу.       — Как это? — требовательно спросил он.       — А вот так.       Не говоря больше ни слова, Том резко схватил нож и всадил его в грудь Биллу с такой силой, что пробил ему грудину и достал лезвием до сердца. Но Билл ничего не почувствовал, и у него не пошла кровь. Более того, сердце продолжало биться как ни в чём не бывало, проходя сквозь лезвие ножа без вреда для себя. Держа ручку столового прибора, Том попытался было сымитировать выражение растерянности от такого своего коварства, но не стал утруждать себя. Его лицо оставалось равнодушным, в отличие от недоумённого лица Билла.       — Сука, — резко выдохнул он, как только снова обрёл речь. — Как ты мог?.. Ты всадил мне нож в сердце.       После недолгого молчания заговорил снова Том:       — Мне кажется, твой завтрак остывает. Ты же не против проснуться и составить мне компанию там?       Билл притворился, что внимательно и с интересом слушал брата. Но чувство голода в желудке напомнило о себе. Ему захотелось тут же усесться и умять форель, к примеру… Но он резко пришел в себя: сердце колотилось как бешеное, лоб покрылся испариной, и сна уже не оказалось ни в одном глазу. Билл судорожно начал искать руками у себя в груди некий воткнутый посторонний предмет, но с облегчением выдохнул, что это был всего лишь сон. В окно через шторы попадал солнечный свет и, как ни странно, действовал на него успокаивающе. Билл встал и, шумно выдохнув, поплёлся в ванную комнату, чтобы помочиться. Только что приснившийся сон всё ещё стоял перед глазами, но было уже непонятно, чего он так испугался и по какой причине. И почему он вообще ощупал себя после сна?