Слуга со стальными веерами

Утро в крепости выдалось спокойным, но спокойствие это было, точно завесой из нежного шёлка: дёрни — и истина предстанет перед тобой в своём ужасающем обличие. Люди не спешили срывать с неё этот покров. Например, в праздничном зале всё ещё напивались беспечные янбаны и воины. Они беседовали о том и о сём, не ведая правды, а сонные мушки-слуги ходили между ними и подливали им выпивку. По коридорам ходили поднявшиеся женщины и готовились к своим ежедневным делам. Кисэн отсыпались в комнатах. Тишина и умиротворение наполнили крепость, и, казалось, совсем ничего не произошло. Никто из этих необременённых бедами людей не знал, какая туча нависла над всеми ними. На Его Высочестве втором принце и его генералах не осталось и следа пьянства и прежнего веселья. Из расслабленных праздником мужчин они превратились в серьёзных мрачных воинов, которые готовились обсуждать страшную пока ещё тайну. Напряжение повисло в зале совета, и было оно настолько тягучим, настолько смоляным чёрным, что застревало в лёгких. Зал не был похож на праздничный, и в нём не чувствовалось ничего весёлого. Нельзя было взглядом найти ничего лишнего — только длинный низкий стол и подушки, на которых генералы и расселись. Даже свет не лился из заставленных окон, и только свечи отбрасывали на лица затейливые тени. Принц Чанбин, давно здесь не бывший, сначала осмотрелся, сурово осмотрел остальных, и возглавил стол. Ёнбока рядом с ним не было — тот был отпущен отдыхать. — Ваше Высочество, — прокашлявшись, начал говорить генерал Им Дансон, когда тишина начала давить на всех присутствующих, — позвольте узнать, что же всё это значит? — Георгины идут. Что ещё могли означать эти слова, а, генерал Им? — сухо хмыкнул Пак Ханёль. — Поучитесь смирению и уважению, генерал Пак, — цокнул на него Че Горам. — Угроза нависла грозой, а Вы смеете огрызаться на старших. — Что Вы, генерал Че, мои слова — это слова волнений. Разве случившееся не пугает всех здесь? — развёл руками Ханёль. — Воронец королевы Кадин не представляет угрозы. Он лишь гонец, — махнул полами ханбока генерал Им, ничуть не оскорблённый словами Пака. — Может, это лишь запугивание. Пыль в глаза. На крепость ведь пока никто не напал. — И для чего же регенту Канбину понадобилась нас запугивать? — совсем не понимал генерал Чо Хюнки. — Не вас, — стальным тоном сказала второй принц, заставив всех умолкнуть, и поднял жёсткий взгляд сощуренных глаз. — А Вас, Ваше Высочество? — сощурил взгляд и генерал Кан Гюнсан. — Послание Воронца является правдой, — заявил Чанбин. — Георгины и правда нападут на нас. Вопрос лишь в том, когда это произойдёт, сколько их при этом будет прибудет и выдвинется ли с ними армия. — Откуда такая уверенность, Ваше Высочество? — проскрипел генерал Дансон. — Воронец королевы Кадин не может лгать. Он передаёт лишь то, что должно случиться. В этом особенность этого оружия против демонов, — ответил принц Со. — И как же… Как же такое может быть? — проскрипел своим старческим голосом Им. — Эта территория нейтральная. Цинская империя дала нам права ей пользоваться. Регент не настолько бесстрашен, чтобы привести сюда свои войска. — Это верно, — кивнул Его Высочество. — Значит, у него есть на то причины. Или право. Это нам ещё предстоит выяснить. — Ваше Высочество, — хмуря брови, обратился к мужчине Сон Ёнджу, — почему же с нами нет Ёнбока? Он лучше всех знает, кто такие георгины. Право, я не люблю этого парнишку, но его знания могут оказаться полезны. — Да, для чего Вы отправили его отдыхать, Ваше Высочество? — согласно кивнул генерал Пак. — Ёнбоку нет смысла здесь находиться, — покачал головой принц Со. — Всё, что касается георгинов, я обсужу с ним лично. Ваша же задача составить стратегию, при которой наша крепость не падёт. Мы не можем её покинуть. Войска больше некуда девать. — Оскорбительно, — махнул ладонью генерал Кан. — Мы не так бесполезны, чтобы не участвовать в вопросе о георгинах. — Вам, — с нажимом проговорил второй принц, — никогда не выстоять даже против одного георгина. С этим справиться только Ёнбок, так что оставьте это на него и на меня. И это не просьба, не забывайтесь. Генерал Пак едва заметно цокнул. — А что, если Ёнбок заодно с георгинами? — выдвинул предположение он. Его Высочество свёл брови у переносицы и сощурил свои тёмные глаза. — Ты сомневаешься в его верности мне? — Ваше Высочество, Ёнбок вырос в пасти дракона — в самом тёмном месте Чосона. И вырастил его человек, который перешёл на сторону регента Канбина. Мы не может знать, какие мысли вложили в его голову, — проговорил Ханёль. — Ханёль, — положил ладони на стол Со, — ты был в тот момент, когда мой брат сжёг целый город, чтобы убить меня? — Нет, Ваше Высочество. — А Ёнбок был, — лишь сказал Чанбин. — И знайте, георгинов они послали не за мной, а за моим слугой. Потому что он сильнейший. Они хотят узнать, представляет ли он сейчас угрозу, ведь если да — то подобраться ко мне будет сложно. В сражениях я ещё не видел, чтобы кто-то был ему равным. Ну а убьют его — и я стану лёгкой мишенью. — Не могут быть цели такими… простыми, — хмыкнул генерал Чо. — Ёнбок, конечно, силён, но устраивать это представление только для него одного… — Вы не знаете всего, что произошло в его прошлом, поэтому никогда не поймёте. Просто объясните воинам ситуацию и начинайте готовиться к обороне крепости, — встал из-за стола второй принц. — Я отправлю Кёнмина разведать ситуацию. — Это всё? — похлопал морщинистыми глазами Им Дансон. — Да, мне нечего вам больше сказать. Выполняйте указания, — кивнул Со Чанбин и вышел из зала. Отчего-то этот разговор вызвал в нём неудовлетворение и злость, а ещё больше злить его всё же не стоило.

***

Несмотря на то, что тучи войны надвигались на крепость, они всё ещё оставались невидимыми глазу простого человека, а потому погода за окном радовала теплом и ясностью. Дневной жар всё ещё не настиг, и солнце не в зените всё ещё знало пощады. Духота не стояла, хотя ветер был настолько слаб, что касался щёк едва заметно — так, словно по ней скользил шёлк. Голубое небо — абсолютно голое из-за отсутствия своих одежд-облаков — высилось и казалось в этот день невероятно далёким. И только на горизонте чернело что-то, что ещё нельзя было назвать плохой погодой — настолько это было далеко. Жёлто-коричневая степь сливалась вдали с горизонтом и привносила в картину завершённость. Слияние неба и земли, а на их фоне — белая крепость с красным знаменем. Что могло быть более символичным? Ли Ёнбок находил спокойствие каждый раз, когда оказывался на балконе рядом со своей комнатой, с которого мог наблюдать за этим символом, будучи его частью. Даже сейчас, когда в его душе должны были быть ураганы из сомнений, ему было спокойно. Казалось, слуга со стальными веерами способен был стать частью этой картины и больше не испытывать волнений. Но голову всегда стоило держать холодной и понимать — это всего лишь иллюзия спокойствия. Ёнбок пришёл на своё тренировочное поле, чтобы хоть чем-то занять себя. Когда у него не было каких-то поручений, парень впадал в откровенную скуку. Если его мысли занимали защита господина или заботы о его благополучии, всё было в порядке, но стоило появиться свободному времени в жизни Ли, он оказывался в ступоре. У него не было каких-то особых занятий, какими занимались воины и генералы — например, играть в кости, на инструментах или просто читать какие-нибудь трактаты. Ёнбок не знал таких вещей, как отдых с самим собой, но и разговором с кем-нибудь увлечься не мог. Поэтому в такие моменты, когда в крепости ему давали свободу отдыхать, Ли обычно качал головой и продолжал защищать принца. Его Высочество любил шутить и говорить что-то вроде: «И от кого же ты меня защищаешь? От злосчастных мух или неловких слуг, которые, не дай Небо, уронят на меня нож?». Ёнбок не понимал таких шуток и всегда отмалчивался. Он бы и сейчас был бы подле своего господина, если бы тот настойчиво не отослал его. Слуга искренне не понимал, почему не мог участвовать в столь важном разговоре, но спорить не стал — голос принца выражал нетерпение в спорах. Так что Ли ничего не оставалось, кроме как заняться тем, что у него лучше всего получалось, — сражаться. После тревожного сообщения от Воронца Ёнбок отправился в своё место и какое-то время наслаждался одной только погодой. Многие те, кто верил в слухи о слуге со стальными веерами, считали, что ему всегда сопутствуют грозы, но Ли ценил именно такую погоду — тихую и безмятежную. В жизни таких, как он, не бывает покоя, а потому отраду приходилось искать в простых вещах. Вдоволь впитав в себя это чувство, Ёнбок уже хотел раскрыть веера и начать тренировку, но вздохнул и развернулся. — Точно ли ты хочешь быть здесь? — спросил он. — Это место не для нежных созданий. Наставница Гаын, что сидела прямо на полу и сжимала в руках бумаги, фыркнула и выдала: — Какая я тебе нежная? Сам ты, слуга с веерами, изнеженный цветок! Ли лишь покачал головой. Чон Гаын пришла к нему уже через несколько минут, как он сам посетил это место, и сказала, что собирается посмотреть на его искусство. Ёнбок должен был сказать, что в искусстве убивать нет ничего любопытного, но не стал. Кисэн выглядела слегка хуже, чем некоторое время назад. Казалось, ночь вымотала её и помяла, но её взгляд всё ещё оставался ясным, как небо. — Я начну, — в итоге махнул рукой Ли. Но Ёнбок не стал тут же размахивать веерами. Для начала он опустился перед сундуком и, открыв его, осмотрел всё содержимое. В этом сундуке помимо оружия хранились доспехи и одеяния, которые Ли предпочитал не надевать. Там он и нашёл то, что искал, — тонкие кожаные перчатки. Именно о них недавно напомнил слуге Его Высочество. Это был его подарок. Он подарил эти перчатки где-то год назад, решив, что крепкие руки Ёнбока могут покрыться мозолями из-за вееров. Да и его руки всегда были ледяными, так что перчатки ещё и согревать должны были. Ли бережно ценил и хранил подарок господина, а потому носил редко, чтобы не износить слишком быстро. По этой причине он и забыл их в крепости и только сейчас снова нашёл. Ёнбок обтянул ладони перчатками, и они сели, как влитые. Их тепло теперь напоминало о тёплых ладонях принца, который учил его игре в кости. Убедившись, что с перчатками всё в порядке, Ёнбок встал и всё же вытащил свои веера. Очистив мысли, он пустил их в пляс смерти. С изяществом лилий, плывущий по волнам, они разрезали воздух и неизменно поражали цели — деревянные мишени. Ли думал, что, когда веера вернуться ему в руки, Гаын начнёт хлопать, но она даже слова не проронила, стоило ему завершить свою тренировку. — Я закончил, — свернул веера слуга и повернулся к наставнице. — А, да? — вскинула она голову, а затем хохотнула и кивнула на бумагу у себя на коленках и чернила рядом. — Извини, я не смотрела. — Ты что-то пишешь? — поинтересовался Ёнбок. — Ты знал, что кисэн крайне образованные? — усмехнулась женщина. — Я пишу особенные стихи. Хочешь прочитаю? — Если тебя не стеснит то, что мои уши услышат твои слова, — кивнул Ли. Гаын вскинула листы и зачитала: — Я не оставлю тебя без своих стихов. Каждый стих, написанный моей рукой, будет твоим. Я жду, чтобы ты дорожил, хранил в своём сердце, Стихотворение для тебя от меня. Это самый дорогой подарок… Ах, что там дальше? Случайно чернилами замазала… — громко вздохнула она. — Вот же растяпа! О, ещё послушай… Сорванные цветы увядают в полночь. Как и улыбка моя без твоего лица. Печаль в тишине говорит громче любых слов. Ведь я безумно влюблена… Но этот тоже не закончен… Когда я вообще написала это? Запамятовала… — покачала наставница головой и снова посмотрела на Ёнбока. — Никудышные стихи, да? — В твоих словах гуляют чувства, — ответил Ли. — Это трогает. — Может, когда-нибудь в новые времена мои стихи станут величайшим произведением, — расхохоталась Гаын, а затем отложила бумагу в сторону. — Но сейчас и правда звучит бездарно. И правда, извини, что пропустила твою тренировку. Повторишь ещё раз? — Нет, я рад, что ты не смотрела на это так, будто это развлечение. Веера не несут в себе красоту, — махнул рукой слуга, действительно успокоенный тем, что никто не смотрел на него, как на какого-нибудь шута. — И тем не менее… они выглядят так, будто их создал искусный мастер, — сложила руки на коленях наставница. — Веера меняют форму и никогда не бывают одинаковыми, — сказал Ёнбок. — Они отражают… мои собственные чувства, — тихо добавил он. — Могу ли я взглянуть на них? — улыбнулась женщина. — Они унесли множество жизней, Гаын, — покачал головой Ли. — Я хочу увидеть, — осталась стоять на своём кисэн. — А ещё, почему ты носишь при мне шляпу? Я ведь видела твоё лицо. Сними её. Ёнбок поколебался. Если честно, эта шляпа иногда давила на его голову и её очень хотелось снять, но что, если господин зайдёт сюда именно в момент, когда шляпы на нём не будет? С таким вот соблазном приходилось бороться. Вместо ответа Ли сел рядом с Гаын и выставил перед ней два сложенных веера. Он раскрыл их, показал со всех сторон, а затем снова закрыл. — Удивительное это оружие против демонов, — лишь сказала наставница. — Но почему столь нежная лента привязана к одному из вееров? — поиграла с ней пальцами она. — Это… принадлежало кое-кому, кого я не спас, — опустил голову Ёнбок, не силясь поднять взгляд от стыда и горя, которые всё ещё наполняли его сердце. — Твоей возлюбленной? — вскинула женщина бровь. — Нет. Юной ученице, что стала мне младшей сестрой. Её звали Даян… — Расскажи мне, что с ней стало, — положила ладонь на ладонь слуги наставница. Ли не хотел делиться этой болью — так он думал. Но эта боль была порою нестерпимой, и ей, казалось, нужно было дать волю. Поэтому Ёнбок открыл рот, и слова сами полились из него, а когда слуга закончил, силы почему-то покинули его, и он замер. — Так вот какая история у этой ленты… — после рассказала выдала Гаын. И, хотя голос её был ровный, глаза отражали печаль. — Это так тяжело, когда погибают дети… Значит, ты хранишь значимые воспоминания о людях таким образом? — Я уверен, что пока лента со мной, Даян может знать, что со мной и вторым принцем всё в порядке, — погладил веера Ёнбок. — Наверное, это так. Хм-м… — Гаын вдруг сняла с уха свою серьгу и осторожно взяла конец веера, на котором отчего-то в этот раз проступила небольшая дыра. Женщина просунула в неё серебряную иглу серьги и, надавив пальцами, хорошенько закрепила. — Я хочу путешествовать вместе со вторым принцем и Ёнбоком. Я надеюсь, ты не против? — Веера несут погибель. Гаын, разве ты согласна с этим? — ухватился за серёжку Ли, не понимая своих чувств по этому поводу. — Веера несут справедливость. Они ведь уничтожают людей, подобно тем, что убили Даян, а значит, нет ничего такого в том, что моя серьга будет на одном из вееров. Ну пожалуйста, Ёнбок! Я так хочу путешествовать с тобой! Я приму это за большую честь! — широко улыбнулась наставница. Ёнбок всё больше поражался этой женщине. Он решил перевести тему: — Гаын, помнишь, ты хотела рассказать мне о генералах. Слышала ли ты что-нибудь от них странное? — Кто именно тебя волнует? — поудобнее уселась наставница и сложила руки под грудью. — Ну… быть может, генерал Пак, — чуть подумав, ответил Ли. Наставница, приложив к подбородку палец, какое-то время вспоминала, было ли что-то такое, и, поиграв бровями, сказала: — На самом деле, я знаю лишь глупые истории о генералах, но, кажется, тебе интересно, что они думают о Его Высочестве втором принце. Если так подумать, то, возможно, я слышала что-то странное. Так как я наставница, то не так часто схожусь с мужчинами, но однажды генерал Пак возжелал меня. Я помню, что после он решил, что я сплю, и разговорился с другим генералом, что пришёл к нему играть в кости. Вот только я не вспомню, кто это был. Я услышала такую фразу: «Вся эта война становится глупостью. Иногда мне кажется, что Его Высочеству проще договориться с регентом…». Тебе кажется это странным? Ёнбок обдумывал её слова, а потому ничего не ответил. Он бы и не успел, потому что на балконе они оказались не одни. Гаын резко вскочила на ноги и поклонилась. Ли встал следом и только тогда понял, что пришёл его господин. — Мой господин, собрание закончилось? — Ёнбок тоже склонил голову. Принц Со молчал, оглядывая своего слугу и кисэн, а затем лишь бросил: — Да, разговор вышел недолгим, — стальным тоном сказал он и развернулся. — Иди за мной, Ёнбок. — Слушаюсь, мой господин, — кивнул он и, бросив на Гаын быстрый взгляд, отправился следом за Его Высочеством по коридору. Пока они шли, Чанбин сказал: — Снова ты общаешься с ней. — Вы против того, чтобы я занимался такими глупостями, как разговоры? Со хмыкнул и проговорил другое: — Я собираюсь дать своему телу отдохнуть перед тяжёлой работой и наконец омыть его. Ты мне поможешь. — Вы хотите, чтобы я помог Вам в купальне?.. — казалось, слуга действительно удивился. — Я же сказал, после того случая с молодой дамой я не хочу рисковать. Свою жизнь я могу доверить только тебе, — сказал принц. Ёнбок открыл рот, но закрыл его и лишь покорно двинулся дальше.

***

В белой крепости с красным знаменем было целых пять купален: одна для слуг и жителей крепости, другая для янбанов и воинов, третья — теперь, видимо, для кисэн. И целых две — для Его Высочества второго принца. Они были самые большие, но друг от друга ничем почти не отличались, а потому принц Со предпочитал пользоваться той, которая была ближе всего к его комнате. Он почтительно относился к собственному телу, так что его омовение было тщательным и частым, если была такая возможность. Обычно этим занималось двое или трое слуг, но в последнее время доверять кому-либо становилось сложнее. А потому эта ответственность перешла к слуге со стальными веерами. Ох, и мороки от этого!.. Конечно же, Ёнбок был не просто воином, защищающим своего господина, но и его слугой. Ему полагалось уметь всё, но разве мог он руками, в чью кожу въелась кровь, касаться столько чистого тела? Ли не стал спорить с Его Высочеством по поводу его выбора по двум причинам: во-первых, если тот считал, что другие могут представлять ему опасность, он без раздумий сделает всё, чтобы не подпустить их к принцу, а во-вторых, принц, казалось, был в ужасном напряжении и злости и спорить с ним было равно игре с огнём. Да и Ёнбок не умел спорить со своим господином, считая это для себя недопустимым. Он был рождён, чтобы исполнять его приказы, а приказ сейчас — омыть Его Высочества в купальне. Ох сколько же мороки… Всю дорогу до купальни мужчины молчали. Напряжённые плечи принца так и приковывали взгляд слуги. Он думал, неужели новость о георгинах действительно его так опечалила? Конечно же, это нельзя было назвать чем-то хорошим, но всё же их предупредили, и время на подготовку было. Ёнбок знал — он будет сражаться до последней капли крови, если потребуется. Если Ли скажет это господину, станет ли тому проще держать спину? Принц Со был невероятно крепким и всегда стоял непреодолимой скалой, но даже у него наверняка были сомнения. Его Высочество назвал бы это слабостью, но слуга верил, что он — тот, кто восполнит каждую слабость, каждую прореху в этой стене, чтобы однажды его господин сел на свой законный трон. А пока они шли… Шли гордая поступь и лёгкие шажки. — Мы должны обсудить послание Воронца, — в какой-то момент всё-таки сказал принц Чанбин. — Я знаю, что тебе есть что сказать. — Мой господин, я скажу всё, если это будет полезным, — отозвался позади Ёнбок. — Молю, скажите, как отреагировали генералы? — Им всё кажется мелочью, — сухо хмыкнул Со. — Они никогда не сталкивались с яростью георгинов. — Ну почему же не сталкивались? — тихо проговорил Ли и прижал к горлу ладонь. Его призрачно холодил металл, который давно уже с него сняли. — Ёнбок, не поддавайся глупым разговорам. Ты не георгин, — строго сказал второй принц. — Да, мой господин, я помню, — кивнул Ёнбок и замолчал, потому что они уже подошли к дверям купальни. Его Высочество уже распорядился наполнить ванны, поэтому у дверей стояли стражники и слуги. От слуг принц отмахнулся. Когда же перед ним открыли двери, он прошёл внутрь, не дожидаясь Ли, ведь знал, что тот неизменно следует за ним. В купальне на стенах было всего несколько небольших выемок, из которой мог литься свет, а потому здесь обыкновенно жгли чуть ли не сотню свечей, чтобы хоть как-то осветить пространство, но сегодня по углам можно было разглядеть лишь несколько огоньков. Всякий свет был приглушён, и мягкие полумрак оседал на ладонях. Ванная уже была набрана, подставка поставлена. Пахло жжёнными благовониями. Ёнбок осмотрелся и заметил несколько кувшинов с душистым мылом и маслами. Проверив всё, он вернулся в небольшую комнатку пред купальней, в которой можно было раздеться. Его высочество в этот момент небрежно стянул с себя пояс. — Я помогу Вам, мой господин, — сделал шаг ближе Ли, но затем остановился и покачал шляпой. — Сними её. Тебе будет неудобно, — предложил Его Высочество. — Я закрою глаза и не буду открывать. Ты ведь знаешь, что мои слова — слова принца — всегда честны. — Хорошо, — кивнул слуга и, дождавшись, когда господин закроет глаза, осторожно снял с себя шляпу, а затем верхние одеяния, перчатки и веера, которые отложил на столик в углу. Его руки были руками убийцы — от сражений на веерах и тренировок довольно грубые. Но когда они касались второго принца, ладони вмиг становились лёгкими и нежными, а всё потому, что Ёнбок не хотел сделать неприятно своему господину. Он помог снять с него одежды — помог оголить его тело полностью. Ли замер, не смея тронуть бледную кожу. — Веди меня, Ёнбок, — спокойно сказал принц Со. — Я позволяю тебе сделать это. — Да, мой господин, — поклонился Ёнбок и осторожно взял его за локоть, а затем повёл в полумрак купальни. Ли довёл его до глубокой ванны, и принц погрузился в неё. Когда он оказался в горячей воде, его плечи вмиг расслабились, и второй принц смог усесться поудобнее, чтобы насладиться водой и паром, обжигающим лёгкие. Слуга же отошёл за спину, тогда как его господин открыл глаза и посмотрел в потолок. Снова между ними на какое-то время воцарилась тишина. — Ёнбок, скажи мне, что ты думаешь о послании Воронца? — спросил Его Высочество. — Весть прискорбная, мой господин, я не буду Вам врать, — честно ответил Ёнбок. — Прошу, расскажите, что Вы решили с генералами? — Я не могу уйти из крепости, ведь она принадлежит мне. Мне будет впору одеваться, как шут, если я это сделаю. В армии меня засмеют, как труса. Но с другой стороны… георгины — это не тот противник, с которым простые воины смогут справиться. Моя лилия, ты думаешь, Канбин отправит всех? — Не думаю, ведь у регента в распоряжении лишь несколько георгинов, но они — лучшие из лучших. Грейся — самая опасная из них — вряд ли покинет регента, но а остальных ранее я был сильней в разы. — А сейчас? — А сейчас я яростнее, — сказал Ли. — Я живу, чтобы защищать Вас, мой господин, даже ценой собственной жизни. — Значит, мы не покидаем крепость, — кивнул сам себе второй принц. — Я хочу, чтобы ты всё обдумал. Ты должен знать, как нам защитить крепость. — Я не генерал. Мне не ведомы знания ведения боя. — И тем не менее только ты знаешь о георгинах достаточно. — Я сделаю всё, что смогу, — уверено ответил слуга со стальными веерами. — Хорошо, — тихо проговорил Со, прикрыл глаза и наконец-то полностью расслабился, решив отдаться не разговорам, а мыслям и горячим мягким водам. Он так задумался, что вода начала холодеть, а потому Его Высочество из неё вышел, и Ёнбок проводил его до подставки, на которую и усадил. В обязанность слуг во время омовения входило мытьё тела принца, и теперь эта задача лежала и на Ли. Казалось, это было достаточно просто, но слуга замер и оказался в ступоре, когда посмотрел на своего господина. Как же было сделать это так, чтобы Его Высочество даже этого и не заметил? Скользить руками по коже, очерчивать изгибы и омывать до белизны — это тоже можно было назвать искусством, но искусством очищения от грязи жизни и её суеты. Простояв так минуту, Ёнбок вздохнул и всё же взял чашу с душистым мылом, а затем набрал чан воды. А в купальне было так душно. Пар клубился вокруг них, забиваясь в ноздри, мешая дышать, оседая на коже, на щеках, краснеющих так, будто бы слуга испытывал смущение. Морока… — По поводу генералов, мой господин, смею ли я говорить? — вопросил почти робко Ёнбок, опуская едва заметно ладони, перед этим окунувшиеся в мыло, на чужие плечи. Принц махнул рукой, и он продолжил: — Смогут ли… Ваши генералы справиться с такой ответственностью? — На то они и мои генералы. Генералы для принца или короля — самая главная опора. Если я не буду им доверять, то это будет означать, что я не стою твёрдо на ногах. Знаю, моя лилия, тебе они могут не нравится, но попробуй их понять, — вздохнул второй принц. Ли представил, как это — понять людей, которые не понимали его. Не то чтобы он действительно испытывал раздражение из-за генералов. Слуга просто считал, что рядом с его господином должны были быть только самые лучшие люди, и он боялся, что эти генералы не такие. Ёнбок задержал в лёгких воздух и подумал о том, нужно ли рассказывать господину о том, что услышал от Гаын о разговорах Ханёля. В конце концов, он покачал головой и пока что решил оставить свои думы только при себе. — Меня больше интересует, — вдруг взбодрился Его Высочество, — почему я стал часто видеть тебя в компании Гаын кисэн. — Не так уж и часто, что Вы, господин, — тряхнул волосами слуга, мягко проводя руками по чужой спине. — Она говорит, что ей скучно. Вот и общается со мной. — Что-то я не припомню, Ёнбок, чтобы ты был особенно воодушевлённым собеседником, — хмыкнул принц. — Я и сам за собой подобного не замечал, но, вероятно, молчаливый собеседник для говорливых — лучший собеседник. Второй принц коротко рассмеялся. — Я просто волнуюсь о том, чему могут научить тебя разговоры, моя лилия. Я никогда не научу тебя плохому, но я не знаю, что тебе говорят другие. — Мой господин, меня обучали лучшие учителя после Ваших. Несмотря на то, что я часто спал на уроках, меня всё же можно считать достаточно образованным, — казалось, позволил себе лишнего в словах Ёнбок. Он подумал об этом и прикусил себе язык. Не стоит говорить столько дезрких вещей господину. Но тот лишь улыбнулся. — Я совсем не об этом, — спокойно сказал он. — Если хотите… если хотите, я буду разговаривать только с Вами, мой господин, — аккуратно, точно эти слова были хрусталём, проговорил Ли. Второй принц, казалось, задумался. Он не отвечал минуты две, а затем выдал: — Конечно же… нет, Ёнбок. Ты ведь тоже человек. Не отказывай себе в общении только из-за моих глупых слов. Вот только насчёт Гаын… не стоит ставить её выше меня. Ёнбок совсем растерялся, и его руки замерли. Как это… ставить кого-то выше господина? Он никак не мог понять этого и даже представить. Что-то такое казалось настолько невозможным, что хотелось лишь выдать усмешку. Почему же Его Высочество вообще это сказал?.. Ли вздрогнул, когда его ладонь накрыла чужая и провела по коже, призывая продолжить омовение. Ёнбок обошёл своего господина и, надавив на чужие плечи, скользнул руками к его груди. Почему-то этот плотный воздух купальни начинал застревать в самих лёгких, и дышать становилось ещё тяжелее. Ёнбок сказал: — Мой господин, никогда. И принц замер. Руки слуги продолжали скользить по его коже. Они снова решили молчать, и слова застыли между ними. Ли подумал, что это означало, что пора было отмахнуть их в сторону и закончить дело. Мыло текло по телу принца, капая куда-то вниз, и Ёнбок ловил его, растирая по коже. Плечи, грудь, живот — всё должно было быть тщательно вымыто. Ладони скользили вниз. Всё ниже и ниже. Ниже. И ниже. Ёнбок подумал, неужели его господин хочет, чтобы он омыл его полностью? И сколько же мороки ему ещё нужно было испытать?.. Рука почти соскользнула, когда была перехвачена ладонью принца и снова перемещена к плечам. Ёнбок едва заметно неровно выдохнул и продолжил заниматься делом. Он ещё какое-то время намыливал тело, а затем вымыл кожу водой, но не успел оттереть, когда услышал кое-что. Из комнатки перед купальней послышался вскрик. До этого вскрика Ли почувствовал укол в сердце. Он удивлённо проговорил: — Кто-то взялся за мои веера… Второй принц, не открывая глаз, вскочил со своего места и приказал: — Идём! Ёнбок отвёл его обратно в комнату и схватился за свою шляпу, прежде чем они вышли. Когда Чанбин открыл глаза, а Ли окинул взглядом место, где оставил своё оружие против демонов, то они оба застали такую картину: До Ынкэ заливал кровью лезвия вееров. — Ынкэ, как это понимать? — грозно вопросил Его Высочество, накидывая на себя одеяние и прикрываясь им, а затем навис над пареньком. — Сын градоначальника, для чего Вы взяли мои веера? Они в редких случаях принимают кого-то, кроме меня, и могут навредить! — обеспокоился Ёнбок, подходя ближе. Ынкэ со слезами в уголках глаз пробормотал: — Простите, Ваше Высочество. Простите, слуга второго принца. Генерал Им приказал мне прийти сюда и сообщить Его Высочеству, что его просят пройти в главную башню. Я был так поражён веерами на празднике, что просто хотел посмотреть на них поближе. Извините… Ли покачал головой и взялся за своё оружие. — Не делай впредь таких безрассудных поступков. Это тебе не обычное оружие, и веера не созданы для их, — ещё более грозно проговорил принц Со. — Что делать с твоей раной? — оглядел длинный порез на ладони Ёнбок. — Я же лекарь. Залечу, — сказал До Ынкэ смущённо. — Простите… правда, простите меня… Я никогда не ладил с оружием, но веера были так красивы… —Иди уже, Ынкэ. Если хочешь сладить с оружием, бери, что угодно из оружейной, но вееров берегись, — махнул рукой Его Высочество и обратился к своему слуге: — Ёнбок, оботри меня и одень. Только быстрее. Видимо, без меня в крепости совсем не могут. Ли кивнул, заметил, что его господин снова вернулся в напряжение, и его поглотило раздражение. И всё это купание было напрасным. Тело стало струной, которая могла либо лопнуть, либо расстроиться. Ёнбок лишь надеялся, что сон поможет Его Высочеству успокоить мысли. А пока он подчинился и, убедившись, что Ынкэ уходит обрабатывать рану, исполнил приказ. После купаний Его господин быстро направился в башню, сказав, что Ёнбок может снова отдыхать. Расстроившись из-за того, что ему придётся снова себя чем-то занимать, слуга отправился в свою комнату. Мысли его к тому моменту спутались, объятые паром и духотой купальни. Он вспоминал разговор о георгинах и мягкость кожи, вспоминал о важности собеседника и о изгибах, вспоминал о Ынкэ и неясности разума. Чтобы хоть как-то расплести клубок, Ёнбок стал думать о генералах. Он думал сначала о словах Гаын, а затем и о словах второго принца. С одной стороны, наставница сказала тревожные вещи. Генерал Пак говорил что-то такое, что можно было принять за измену. Он прекрасно знал, что Его Высочество никогда не пойдёт на соглашение с регентом Канбином, и тем не менее сказал что-то о том, что им было бы лучше договориться. Но с другой стороны, казалось, принц доверяет своим генералами, а не верить господину было бы делом странным. Неужели Ли правда нужно было попытаться их понять? Понять, почему же они вели себя так. Быть может, это их верность. Ничего ведь страшного не было в том, что их верность отличается от верности Ёнбока. Верно ли это?.. Что ж… узнать об этом ещё предстояло. — Ёнбок, постой. Слуга, шедший до этого по коридору, остановился, услышав этот голос, вечно наполненный усмешкой, и повернулся к генералу Пак Ханёлю, который стол в дверях собственной опочивальни. — Что такое, генерал Пак? — полностью развернувшись к своему неожиданному собеседнику, спросил Ёнбок. — Его Высочество отправился в башню, чтобы обсудить план по обороне крепости. Я думаю, Вам стоит быть там. — Обязательно, но сейчас моя голова полна раздумий, а от того болит, — пожал плечами мужчина и вдруг предложил: — Не хотел бы ты сыграть со мною в кости, пока она не пройдёт? Мне сложно терпеть эту боль, но игра отвлечёт меня от мыслей о ней. Некий таинственный умысел прослеживался в его словах, в его движениях, и он достиг слуги со стальными веерами. Ёнбок кивнул и ответил: — Хорошо. — Тогда прошу в мои покои, — отодвинулся Ханёль в сторону и благосклонно указал во внутрь комнаты. Ли прошествовал в чужие покои и подошёл к небольшому столу, на котором уже лежали игровой стакан и шкатулка с теми самыми резными костями. — Правила будут те же? — спросил он. — Конечно. Удача решает всё, — усмехнувшись, сел напротив парня генерал. — Хотя давай сыграем до пяти и пяти. У кого выпадет — тот и победитель. Я собираюсь победить, ведь у меня есть вопрос к костям. — И какой же? — тихо проговорил Ёнбок. Мужчина лишь передал ему кости и стакан. — Начинай первым. Слуга со стальными веерами покрутил стакан особенным способом, который узнал недавно, и выкинул три и два. — Мой господин научил меня играть правильно, — сказал он. — Думаю, в этот раз у костей спрошу я. — Только лучшим удача улыбается, — взял кости в свои руки Пак. — Многому ли Его Высочество научил тебя, Ёнбок? — Его мудрость даже в столь молодом возрасте ведёт меня, как особенно яркая звезда на небе, — ответил Ли. — Значит, ты ему действительно так верен? Я имею в виду, ты же георгин. Твои помыслы мне интересны, — выкинул три и три мужчина. — Я не георгин, генерал Пак. Уже нет, — и без того низкий голос Ёнбока заметно поменял тон. — Я верен своему господину по многим причинам, и моё прошлое георгина не связано с этим. Или Вы сомневаетесь в моей верности? — Я генерал, и мне свойственно следить за теми, кто может угрожать Его Высочеству. Если кто и способен навредить ему, то это однозначно ты. Разве не так? — поднял он свой взгляд на парня. Тот замер статуей без единого движения. За шляпой нельзя было увидеть выражение его лица. Понять генералов… Понять их… Для чего же их нужно было понимать? Казалось, все мысли Ли, которые роились в его голове до этого, развеялись по ветру. Он будет верить своему господину, но это не значит, что для него есть причина потерять бдительность. Генерал Пак своими словами вызывал злость. Был ли смысл вообще ему доверять? Доверять человеку, который поставил под сомнения его верность. Что же делать дальше? И вот рука Ёнбока взяла стакан и вытряхнула кости прямо на ладонь. — Мой господин сказал мне, что все игровые кости делают по одним и тем же правилам. Недавно я играл с ним и держал самые обыкновенные кости в руках, — Ёнбок подбросил резные кости в руке и снова поймал их. — И что? — заметно напрягся мужчина. — Ваши кости тяжелее, — ответил слуга. — Кости, что судьбою ведомы, ответьте, имеет ли генерал Пак какие-то иные помыслы? — спросил он и пустил кости в пляс. Выпало пять и пять. — Я победил. Эти кости имеют секрет, верно? Если кинуть их особым способом, то они выдадут пять и пять. Я следил за Вашими движениями в прошлой нашей игре и сумел повторить. Ханёль молчал, напряжённо всматриваясь в парня. Казалось, он хотел этим взглядом уничтожить его. Через какое-то время он попытался сказать: — Если я заподозрю… Но не договорил. Ёнбок хлопнул ладонями по столу и приблизился к нему так, что его глаза блеснули из-под шляпы. — Если я заподозрю, что что-то не так, то тут же брошусь в бой, Вы ведь знаете, верно? Я верен своему господину и сделаю всё, чтобы его защитить, — прошипел слуга. — А Вы, генерал, уверены, что верны Его Высочеству? Я буду следить за каждым Вашим шагом, за каждым Вашим словом, и поверьте, если я замечу в Вас злые помыслы против второго принца, я напою Вашей кровью свои веера, — после этого он встал и пошёл на выход из комнаты. — Я… — сипло проговорил генерал, но затем прокашлялся и наигранно уверено кинул: — Я тебя не боюсь, слуга! Перед тем, как дверь хлопнула, со стороны Ёнбока послышалось: — Очень зря. Ведь ради своего господина он пойдёт на всё.