Долг аристократа. Начало войны

В промёрзшем воздухе нагнеталась опасность: Бэй и не думал, что вернётся в Хогвартс. Восстановление прошло быстро, и на протяжении этого времени Гермиона практически от него не отходила. Они постоянно говорили, шутили и притворялись, что внешнего мира не существует. Его крупицы приносили с собой Рон и Гарри, которые появлялись ещё пару раз до выписки Бэя. А потом появился Дамблдор, и окончательно вернул Бэя и Гермиону в реальность. Это было жестоко, но необходимо. Да, теперь ничто не будет прежним: война между аристократами перешла в ту неприятную стадию, когда каждый участник не без причин затаил злобу и готовился ударить исподтишка. Маршалла продержали в больнице дольше, но он оказался ещё крепче, чем все думали. И выразил готовность следовать за хозяином даже на тот свет. Мрачная перспектива, но Бэй серьёзно принял эту клятву. К сожалению, теперь ничего нельзя было исключать. Они договорились, что он при первой же возможности начнёт восстанавливать поместье. Гарри передал, что члены Ордена Феникса оказывали всевозможную поддержку жителям земель Солсбери, а также постепенно восстановили защиту, сделав её ещё сильнее. Но возвращаться было рано, да и некуда, поэтому Эвридика временно поселилась на площади Гриммо. Она тоже навещала сына и вела себя если не спокойно, то храбро. Природная выдержка и аристократическая гордость помогли ей оправиться и в рекордные сроки обустроиться на новом месте. Поговорив с Дамблдором, Бэй понял, что теперь им с Гермионой будет безопаснее в Хогвартсе. Большинство аристократических семей забрали своих отпрысков ещё в начале года, значит, для них не было особенной угрозы. Министр Магии пошёл на уступки, когда узнал о нападении на поместье Солсбери. И хоть вмешиваться он не собирался, но позволил Золотому Трио и прочим участникам прошлогоднего происшествия в Отделе тайн вернуться к учёбе при желании. Бэю было неуютно при мысли, что большую часть времени Гермиона будет одна, так как они жили в разных частях школы и учились на разных курсах, но помощь пришла с неожиданной стороны: к учёбе вдруг захотел вернуться Рональд Уизли, которому, в общем-то, в школе было делать нечего, но который не хотел оставлять подругу одну. Тогда же решили, что Гарри возвращаться в Хогвартс всё ещё опасно, а Бэй задумался, с какими проблемами им с Гермионой теперь придётся столкнуться. С одной стороны, она училась на Гриффиндоре и не должна была контактировать с потенциально опасными представителями со Слизерина. С другой, она была невестой слизеринца, что могло осложнить её общение с другими факультетами. Бэй вдруг понял, что снова против своей воли подвергал её опасности. Но стоило ему об этом заикнуться, Гермиона недовольно свела брови и уверенно заявила: — Я могу постоять за себя. Не нужно меня опекать. — Не сомневаюсь, что ты способна заткнуть любого, — не стал спорить Бэй, — но я предлагаю нам меньше видеться, чтобы не провоцировать. — Если хочешь взять свои слова обратно, то так и скажи, Солсбери, — насупилась Гермиона. — А если хочешь поиграть в рыцаря, то засунь это себе… подальше и слушай меня: ни от кого мы прятаться не будем. Или застыдился? Не хочешь, чтобы тебя видели с гряз… — Так, даже не думай называть так девушку, которую я люблю, — резко остановил Бэй и усмехнулся. — Не злись. Я хочу, как лучше. Взгляд Гермионы потеплел, но она всё ещё выглядела так, словно была готова наброситься с кулаками на любого, кто бы предложил ей держаться подальше от своего жениха. Она взяла Бэя за руку, переплелась с ним пальцами и уверенно возразила: — Так лучше. И никак иначе. Бэю было нечего на это возразить, он только крепче сжал руку Гермионы и решил: что бы их ни ждало впереди, он сделает всё возможное, чтобы она не пострадала. Перед возвращением в Хогвартс Бэй не мог не встретиться с матерью, переживая, как она себя чувствует после всего пережитого. Попав в дом на площади Гриммо, он уже с ужасом представлял, в каком нервозном состоянии находилась Эвридика, которая поневоле оказалась в таких обстоятельствах. Но Бэй забыл, какой была его мать. Поэтому, застав её в одном из своих воздушных платьев восседающей на диване с чашкой чая в руках, Бэй сначала удивился, а потом усмехнулся. Что сказать, ничто не могло отучить Эвридику от её привычек. Она была не одна, компанию ей составляла молодая женщина с розовыми волосами, которая, увидев Бэя, наклонилась и что-то прошептала миссис Солсбери. Та фыркнула и довольно громко ответила: — Да, вылитый отец. — Здравствуй, мама, — кивнул Бэй. — Как у тебя дела? — Как видишь, — развела руками Эвридика. — В хаосе, но жива. — Я очень рад, — сказал Бэй и обратился к незнакомой женщине: — Здравствуйте, меня зовут Байярд Солсбери. — Тонкс, — коротко кивнула та и протянула руку, которую Бэй галантно поцеловал. Она от неожиданности прыснула и покраснела. — Какой джентльмен… — Воспитание, — с достоинством отметила Эвридика. — Уж тут мы с Крофордом ничего не упустили. — Не буду вам мешать, — улыбнулась Тонкс и теперь крепко пожала руку Бэя. — Рада познакомиться, ещё увидимся! — Взаимно, — кивнул Бэй и придержал для неё дверь комнаты, а после плотно закрыл. — Значит, я могу за тебя не переживать? — Можешь, — спокойно согласилась Эвридика, — но разве перестанешь? Бэй вздохнул и сел рядом с матерью. Некоторое время она просто пила чай, но потом отставила чашку и строго приказала: — Говори или уходи, от твоего молчания ощущение, будто мы на похоронах. — Дамблдор предложил нам с Гермионой вернуться в Хогвартс, — сообщил Бэй. — Министерство отступило и разрешает участникам прошлогоднего вторжения в Отдел тайн вернуться к учёбе. Но я очень волнуюсь за Гермиону. Мы большую часть времени будем по отдельности, как я смогу её защитить? — Её защитит наша фамилия, — гордо заявила Эвридика и со вздохом продолжила более мягко: — Тебе не защитить её от всего, Бэй. Мисс Грейнджер предопределила свою судьбу давным-давно, когда стала подругой Гарри Поттера. — Это не важно, — возразил Бэй. — Да, за Поттером тянутся неприятности, но это ничего не меняет. Я отвечаю за неё, я… Он осёкся и нахмурился. Эвридика погладила сына по плечу и закончила за него: — Любишь её. Знаю, вижу. Но как бы ты ни хотел, Гермиона даже после замужества не станет твоей собственностью. — Я этого и не хочу… — Тогда перестань переживать, что не можешь контролировать всё, что с ней происходит. Да, ты чаще видел девушек, которые нуждаются в спасении и постоянном надзоре, но Гермиона не такая, ты же знаешь. — Но я от этого не перестану за неё переживать, — с горькой усмешкой отозвался Бэй. — Что мне делать, мам? Эвридика ласково улыбнулась: она редко видела в сыне ребёнка, в таких бескомпромиссных условиях он воспитывался, так рано ему пришлось повзрослеть. — Делать всё, что в твоих силах, чтобы защитить близких, как всегда, — отозвалась она, — но не винить себя в том, что ты не можешь контролировать. Хотим мы того или нет, но это война… А на войне не обходится без жертв. — Не хочу об этом думать, — покачал головой Бэй и сжал голову руками. — Я должен сделать всё, чтобы её защитить. Эвридика грустно улыбнулась и обняла сына. Тот позволил себе прижаться к матери, но только ненадолго: впереди его ждал путь в Хогвартс. У них с Гермионой оставалось несколько дней рождественских каникул, без учёбы, когда можно было провести время вместе и приготовиться к семестру в Хогвартсе, в окружении знакомых, которые могут обернуться врагами. Рон не поехал с ними, видимо, Гермиона попросила его вернуться в Хогвартс в вечер перед началом занятий, чтобы он не мешал им с Бэем выполнением обязанности телохранителя, к которым относился очень серьёзно. — Это могли быть идеальные рождественские каникулы, — сказала Гермиона, когда они с Бэем сидели в обнимку у камина в гостиной Гриффиндора. — Если бы не… Она не закончила, но Бэй и так понял, что было у девушки на уме. Да, их отношения на фоне происходящего кому-то могли показаться неуместными, но Бэй на самом деле уже не раз благодарил судьбу, что когда-то заключил сделку с аристократами, которая в конечном итоге привела к их с Гермионой фиктивной помолвке. Так бы он и жил, зная о Гермионе Грейнджер со слов Малфоя, не представляя, что в короткий срок она может перевернуть его жизнь и заставит почувствовать себя живым и влюблённым. — Ещё не поздно всё изменить, — осторожно заметил Бэй. — Отправимся на площадь Гриммо, спрячемся там… — Неужели? — прищурилась Гермиона с подозрением. — То есть ты хочешь сказать, что будешь сидеть там взаперти? — Ну, не всё время, — уклончиво отозвался Бэй. — Мне нужно восстанавливать поместье, готовить армию… — Значит, ты предлагаешь спрятаться мне? — подытожила Гермиона. — Бэй, мы это уже обсуждали. И я тебе сказала… — Я помню, что ты мне сказала, — мягко прервал её Бэй и обнял покрепче. — Ты справишься, ты сильная и можешь за себя постоять. Но я переживаю за тебя и не хочу, чтобы ты из-за меня пострадала. — Так, Солсбери, — нахмурилась Гермиона и отстранилась так, чтобы заглянуть ему в глаза. — Я повторю ещё раз: это мой выбор, я ни за что не буду прятаться в тылах, когда ты рискуешь жизнью. Заведёшь этот разговор ещё раз — и я тебя поколочу, клянусь. Бэй невольно улыбнулся её серьёзности, и, прежде чем девушка успела как-то отреагировать на это, наклонился и нежно поцеловал её в лоб. — Извини, это больше не повторится. Не хотел тебя обидеть, но… я чувствую свою вину. — А вот и не нужно, — решительно заявила Гермиона. — Сейчас я намного счастливее, чем если бы не было тебя. Представляешь, я была бы помолвлена с кем-то другим… — Не представляю, — отозвался Бэй. — Не могу и не хочу. Так они провели те несколько дней, что у них были: больше молчали и пытались сохранить в объятиях то, что грело их обоих. Конечно, на них уже косились, гриффиндорцы с удивлением и страхом смотрели на Бэя, расположившегося в их гостиной, перешёптывались, но оставляли свои наблюдения при себе. Даже не спасало то, что на Бэе не было ничего с отличительными цветами Слизерина: студенты Хогвартса в лицо знали всех отпрысков аристократов, чтобы знать, кого лучше обходить стороной. Поэтому Бэю приходилось молча выносить все эти взгляды и шепотки, делать вид, что его это не касается и совершенно не задевает. Гермиона тоже пыталась, но у неё выходило намного хуже. Каждый раз она только крепче прижималась к нему и, кажется, прикрывала глаза, словно желала спрятаться от реальности. Но Бэй догадывался, что её хватит ненадолго и скоро она выскажет своим соратникам по факультету всё, что о них думает. Альтернатив у них не было. Гермиона как-то предлагала спуститься в гостиную Слизерина, но Бэй тут же отмёл эту идею: он и представлять не хотел её в окружении змеев, которые хоть и не укусят, но вполне смогут как-то мелко навредить. Как ни странно, но приезд Рона заставил Бэя испытать некоторое облегчение: он до последнего боялся, что Уизли не приедет, его что-то задержит дома или дела Гарри Поттера окажутся важнее безопасности подруги. Правда, последнее было маловероятно, но Бэй по-настоящему боялся. Поэтому при встрече от души пожал руку Рону и сказал: — Спасибо, что согласился вернуться. — Будто я делаю это для тебя, — фыркнул Рон, но руку пожал, даже посмотрел с пониманием. — Гермиона — моя лучшая подруга. Я её не оставлю. Думал, я из трусливых? — Нет, — абсолютно честно ответил Бэй, — и в мыслях не было. Но я всё равно благодарен. Уизли пожал плечами, но Бэй с этого момента был уверен, что они практически стали друзьями. Несмотря на внешнюю неотёсанность и простоту, у Рона было как минимум одно безусловное достоинство: он был верен своим близким. С такой защитой Бэй мог быть спокоен за Гермиону, хотя она уже не раз доказывала, что умеет справляться с трудностями. Начались учебные будни, которые особенно не увлекали Бэя: выпуск из школы для него был просто формальностью. Он знал, что всю жизнь посвятит своим людям, которые сейчас формировали настоящую армию, готовую служить его интересам и защищать свои дома. Такова была реальность Бэя, поэтому возвращаться за парту было странно. Было ощущение, словно за эти несколько месяцев промелькнула целая жизнь, которая оказалась намного осмысленнее и значительнее предыдущей. Профессор Снегг, как декан факультета, одарил Бэя на паре по защите от тёмных искусств целой репликой: — С возвращением, мистер Солсбери. Радостно видеть, что вы всё же снизошли до нас. Никому не рассказывали, что Снегг был таким же невыносимым со своими подопечными, как и со всеми остальными. Единственным отличием было только то, что у слизеринцев было больше времени, чтобы привыкнуть к его манере и сарказму. А для аристократов он вообще был живым напоминанием их происхождения, ведь его отстранённость и жёсткая любовь просто воспроизводили условия, в которых воспитывались представители элиты. Со стороны студентов других факультетов это показалось бы дикостью, но Бэй и не представлял никого другого на посту их декана. Состав Слизерина заметно сократился, но не настолько, чтобы прекратить занятия и объявить условный карантин. Бэй послушно посещал пары, стал ещё более внимательным и настороженным, старался заметить любые признаки агрессии прежде, чем это перерастёт в проблему. Впрочем, он так привык держаться особняком, а однокурсники так привыкли его не замечать, что и теперь идеально отыгрывали уже привычные роли. А Бэй жил от завтрака до обеда, от обеда до ужина, и не потому, что был вечно голоден, а потому, что в эти перерывы он мог увидеть Гермиону. Пусть издалека, пусть ненадолго, но оно того стоило. Он садился на начале, ближе к преподавателям, и оттуда мог видеть стол Гриффиндора. С удовлетворением замечая, что Рон не отстаёт от Гермионы ни на шаг, хоть и выглядит не особенно радостным, так как приходится учиться, Бэй обменивался с Гермионой взглядами и улыбками, от которых она становилась ещё счастливее. И по вечерам, если расписание пар позволяло, они встречались на нейтральной территории: гуляли на улице или отправлялись по тайному лазу в Визжащую хижину. Бэй обнимал Гермиону и закутывал в свою мантию, надеясь, что такая близость к зелёному с серебром не вызывает у неё дискомфорта. Кроме того, Бэй начал замечать, что не только он с Гермионой изменились за это время. Дамблдор с начала года стал ещё бледнее и будто бы старее, словно это было возможно. Логично было бы предположить, что так на нём сказались неприятности с Министерством, но всё же перемены были тревожными. Бэй надеялся, что скоро директор Хогвартса смирится со своим падением в глазах окружающих и возьмёт себя в руки. Сейчас некоторые студенты нуждались в нём больше, чем когда-либо. Также профессор Снегг стал ещё угрюмее и холоднее. Как слизеринец, Бэй чувствовал перемены в настроении декана. Для остальных он всегда был одинаково невыносим, но студенты Слизерина за годы учёбы учились улавливать, когда что-то не в порядке. Как ребёнок агрессивного отца, любящего пустить в ход руки, они замечали интонации, которых ещё недавно не было, и видели во взглядах то, что пробуждалось. Бэю такие перемены не нравились, приходилось держать ухо востро. Для него было не впервой осознавать, что все вокруг — враги, а вот для Гермионы это всё же могло быть слишком тяжело, поэтому Бэй решил до поры до времени придержать наблюдения при себе. И когда он решил, что наметил основные странности и приготовился их для себя разъяснять, в гостиной Слизерина появились лица, которые уж точно не ждали в текущем учебном году. По необъяснимой причине в замок вернулись Блейз Забини, Пэнси Паркинсон, Винсент Крэбб и Грегори Гойл. И как не бывает дыма без огня, так и они не могли вдруг появиться как ни в чём не бывало без своего главного элемента, того, кто их объединял. Через три недели после окончания рождественских каникул в Хогвартс вернулся Драко Малфой. Он выглядел ещё болезненнее и злее, чем при их последней встрече, что насторожило Бэя. Что-то нагнеталось в воздухе, грозя в любой момент разразиться непредсказуемыми событиями. Бэй был уверен, что возвращение Малфоя будет иметь последствия. Никогда бы Люциус не отпустил сына обратно в Хогвартс, о котором был очень низкого мнения, если за этим ничего не крылось. Затевалось нечто, и Бэй предчувствовал, что окажется против воли втянут в это. Но он был готов сделать всё, чтобы этот неожиданный поворот никак не навредил Гермионе. Теперь у него был новый долг — защитить ту, которую любит.