Двойная тубероза и лайм

***

      Предзнаменование о наступлении перипетий материализуется в виде цветочного благоухания, приводящего неподготовленную душу в трепетный восторг. За все годы своей жизни Чимину никогда не удавалось столкнуться с таинственным и умопомрачительным ароматом, вызывающим желание перекреститься не спеша. Он имеет довольно жалкий жизненный отрезок, который длится всего 22 года, но уже сейчас не посмеет поспорить, что именно эту смесь из нескольких тональностей он не забудет никогда. То испытанное им изумление, которое он будет спустя годы вспоминать с благоговением на лице. Такой шанс выпадает единожды – ну, максимум два раза – и Чимин не может поверить, что именно в один из самых тяжёлых периодов своей жизни ему удаётся ухватить этот самый редкий шанс.       На календаре семнадцатое мая. Чимин, утирая выступивший на лбу пот, всматривается в контуры двух цифр, отпечатанных красным на бумаге. Последний месяц весны оказывается безжалостным, и улица напоминает духовку, закрученную до самой максимальной температуры, – такой, при которой не выдержит ни одно мясо и трёх минут, – и это сулит лишь о том, что лето обещает быть невыносимым. Поэтому всем людям с огромным избытком лишнего веса следует немедленно заняться собственным телом, иначе сердце не выдержит нагрузки.       Проходит буквально месяц с того дня, когда до Чимина дошло осознание того, что он устал от однообразного образа жизни, напоминающего ему монотонную рутину, которая, если бы он не одумался, обязательно превратилась бы в доску его деревянного гроба. И особенно сильно Чимина удручала та среда, в которой он обитал долгие годы. Эти районы, наполненные развлекательными центрами, танцевальными площадками, цветными витринами и секс-шопами. Из Йонджегу Чимин перебрался в Мёндон. Мёндон, когда-то прежде вдохновляющий его, отталкивает Чимина, выкачивает своим динамичным ритмом всю энергию, подпитываясь ею и живя за счёт неё. Его удручает высокая концентрация модных бутиков в одной точке Сеула, удручает гигантское количество людей, ежедневно посещающих торговый квартал, удручает непрекращающимся шумом, от которого невозможно скрыться за самыми плотными пластиковыми окнами. И тогда Йонджегу показался Чимину гораздо привлекательнее, но в него он решительно отказывается возвращаться, потому что не желает иметь и шанса на случайную встречу со своим бывшим молодым человеком. Тогда выбор падает на спальный район Йондогу, в котором ему удалось снять квартиру по невероятно смешной цене.       Уже несколько дней Чимин занимается перевозкой мебели из прошлой квартиры. Родители уже как неделю отдыхают на Бали, а родной брат, оборвавший всякие связи с родственниками, несколько месяцев не выходит на контакт, игнорируя сообщения от Чимина во всех социальных сетях и мессенджерах. Окна выходят на солнечную сторону, в квартире отсутствует мебель, которую могли бы оставить бывшие жильцы или сам владелец. Ни кровати, ни комодов, ни шкафов, ни обеденного или компьютерного стола, ни кресла, ни телевизора, ни картин, ни полок. Только холодильник, плита и самая стандартная сантехника. Обычная квартира, в которой всё ещё раздаётся эхо. При первом посещении с менеджером Чимин сумел уловить этот характерный запах старости, запах ветхости, который связан как с большим возрастом квартиры, так и с самим возрастом бывших жильцов. От владельца квартиры Чимин узнаёт, что до него здесь проживала одна пожилая супружеская пара, и Чимину меньше всего хотелось бы знать, что в одной из комнат от старости скончался какой-то дед. Почему-то Чимин представляет, что умер он во сне прямо в этой крохотной спальне. Не хочет думать, что тот, схватившись за сердце, свалился где-то в коридоре и умер от удара головой об острый угол. Если бы он и вправду умер бы при таких обстоятельствах, то Чимин, пожалуй, отказался бы от этой квартиры. У него нет желания жить в квартире, пол которой однажды был залит кровью неизвестного ему старика. Но, как и сказал сам хозяин, старик откинулся именно ночью в кровати, а овдовевшая супруга отправилась в дом для престарелых.       Здесь много пыли, которая становится особенно заметной, когда начинает хаотично кружиться в лучах послеполуденного солнца. Чимину не терпится взяться за швабру и ведро и приступить к уборке: отмыть от разводов ламинат, вытрясти пыль из матраса и ковров, веником или пылесосом пройтись по углам потолка, добела отчистить ванну, оттереть индукционную плиту. Список оказывается настолько внушительным, что Чимин насчитывает около тридцати пунктов в ежедневных заметках. Интересно, хватит ли ему всех чистящих средств, имеющихся у него в наличии? Нет настроения идти в ближайший магазин за чем-то пустяковым в такой тяжёлый день.       Когда Чимин, потирая ноющую поясницу, разгибается и прощается с грузчиками, он вспоминает, что оставил на скамейках коробку. Запыхавшийся, он находит её на том же самом месте, на котором так беспечно оставил ещё утром. На картонных стенках крупно и предостерегающе выведено ярко-красным маркером: «ОСТОРОЖНО, СТЕКЛО». Чимин бережно подхватывает её, опасаясь любого неверного движения (ведь его сердце не выдержит, если разобьются эти драгоценные фужеры). Внезапно открывшаяся подъездная дверь впечатывает Чимина в стену, и он слышит этот вводящий душу в страх треск. И хочется верить, что именно так трещат его кости, а не стекло в коробке. Чимин, вскрикнув, отпрыгивает в сторону, неудачно опирается на ноги и падает на асфальт, коробка вылетает из его рук, и звук разбивающегося стекла обретает форму «Похоронного марша». Чимин, потрясённый до глубины души, направляет глаза с застывшей в них болью на незнакомца, затем подползает к коробке, раскрывает её и не верит. Дрожащими пальцами он лезет в неё, натыкается на острия осколков и на самом дне находит единственный уцелевший бокал.       — Э, у тебя глаза на заднице? — незнакомец подаёт голос и хмурится: то ли от солнца, то ли от того, что хочет скрыть чувство вины за безразличием.       — Ты что несёшь такое, малявка?! Ты вообще представляешь, что ты сейчас натворил?!       Незнакомец, апатично дёрнув плечами, срывается с места и тут же исчезает за углом здания. Чимин, демонстративно задрав нос, – неизвестно для кого разыгрывая драматическое представление – с негодованием поднимает коробку, подходит к двери, и она снова прибивает его к стене. На этот раз страдает нос, до хранящегося в коробке стекла Чимину уже нет никакого дела. Раздаются искренние извинения, произносимые взволнованным и напуганным голосом, а Чимин непонимающе глядит на блондина, который продолжает тревожно оглаживать его плечи и руки – ищет свежие раны или ушибы. Чимин ничего не понимает.       — Простите, я правда не успел подумать, что могу задеть кого-то, извините, Господин, у вас там что-то ценное в коробке? — тот опасливо косится на коробку.       — То есть в первый раз ты не удосужился извиниться передо мной? А сейчас тут охаешь и ахаешь? Имей совесть! Ты даже не протянул мне руку, когда я упал, малявка!       Теперь с более близкого расстояния Чимин имеет возможность разглядеть лицо незнакомца, которому удаётся уже второй раз сбить его с ног железной дверью. Его лицо, такое простое и симметричное, вызывает некий отклик в душе Чимина, заставляет вибрировать все органы внутри. От него словно исходит свет, обволакивающий чиминовское тело в тёплый кокон. Незнакомец, беспомощно шевеля рукой волосы на затылке, ещё раз кидает взгляд на коробку, замечает выведенную надпись, а затем, опомнившись, раскрывает перед Чимином двери, пропуская того вперёд.       — Я… наверное, из-за меня у вас там что-то разбилось. Это наверняка было что-то важное для вас.       — Какой ты догадливый, — ёрничает Чимин, проходя в подъезд.       — Я ведь не со зла, честно, — тревожно продолжает тот, а Чимин, подозрительно заглядывая на незнакомца, не понимает сути самого представления. Ведь он точно видел, как тот убежал за угол дома, быть может, у него случился тепловой удар?       Двери лифта раскрываются. Стоя перед своей квартирой, Чимин поднимает руку, чтобы набрать код, но так и не прикасается к замку. Он не помнит. Он не помнит пароль! Его тело, покрытое потом, начинает слабо потряхивать, к глазам подступают слёзы, а руки, онемевшие, выпускают коробку. Та с грохотом ударяется о бетонный пол. Чимин пробует вводить цифры по памяти, но каждый раз электронный замок выдаёт отрицательный сигнал, он дёргает ручкой, не веря в происходящее, и со стороны походит на человека, пытающегося вломиться в чужой дом, который когда-то принадлежал ему.       — Вы… забыли пароль? Или у вас закончилась батарея?       — Нет, блин, я просто грабитель, который хочет на глазах у малявки проникнуть в чужую квартиру и оставить на пороге коробку с разбитой посудой! Сюрпри-и-из!       — Может, вам стоит обратиться в компанию? Или у вас остался запасной ключ?       — Чёрт возьми, это же не моя квартира! И запасной ключ находится только у владельца квартиры! — гневно выкрикивает Чимин, взъерошивая волосы на голове, он истерично бьёт ногой по коробке, а та отзывается треском. — И вызвать ведь я никого не смогу! Телефон дома оставил! Как тебе вообще!.. Сначала с ног сбиваешь и хамишь, а теперь докучаешь бессмысленными вопросами! Имей совесть, в конце концов!       Незнакомец на чужое негодование реагирует точно так же, как и в прошлый раз, – невозмутимо дёргает плечами и подаёт Чимину свой мобильный, а Чимин тушуется, тут же стыдясь взрыва отрицательных эмоций, который, скорее всего, был спровоцирован высокой температурой, выматывающим переездом и проблемой с дверью. В другой ситуации он отреагировал бы более сдержанно: не кричал бы, не возмущался бы, не ставил бы других людей в неловкое положение. Чимин благодарит незнакомца, возвращая ему телефон и сообщая, что скоро должны подъехать сотрудники компании по установке электронного замка.       — Так вы, получается, теперь мой новый сосед? А что с прошлыми жильцами? Я с ними почти не общался, но они создавали впечатление добрых людей.       — Что-то типа того. Вот, сегодня полностью и окончательно въехал. А с теми стариками… лучше не думай об этом, — Чимин выдаёт неловкую улыбку, но она выходит у него кривой и жалкой.       — А я вас сегодня утром видел из окна, вы ведь убили на это почти целый день! И не тяжело вам одному? — незнакомец, прищуриваясь, присаживается на ступеньку лестницы. Кажется, он не торопится убежать в неизвестном направлении, он никуда не стремится. — Попросили бы друзей? Или вам неловко просить их о таком? Или… извините, у вас нет друзей?       Его заявление, ударяющее правдивой пощёчиной, смущает Чимина, и в ещё большую растерянность его вводит осознание того, что ему становится неловко от того, что этот факт подмечает человек, не обладающий о нём ни одним байтом информации. Неужели Чимина настолько легко анализировать, что этот процесс занимает не более десяти минут? Но почему он испытывает стыд от чужих догадок? Кого вообще должно волновать наличие у Чимина близких связей? Ведь это нечто сакральное, личное, тайное. Такое, о чём делятся в маленькой кухне только за бокалами красного полусладкого. В голове возникает импульс, и импульс этот – удариться в оправдание, в создание истории, не имевшей никакой связи с реальной жизнью.       — П-почему же… есть. Есть! Просто они заняты. Тут завал на работе, там завал на работе, у кого-то проблемы с собакой, у кого-то незапланированные съёмки. У людей ведь может быть так много обстоятельств, которые от них ну никак не зависят. И кто я такой, чтобы осуждать их? Как-то так и случилось, что я… что я был вынужден заниматься переездом самостоятельно. Да и грузчикам я ведь заплатил.       — Какие же это друзья, если не могут выкроить денёк для помощи товарищу? — укоризненно заявляет тот и прямо и строго смотрит Чимину в глаза, от такого проницательного взгляда внутри шевелится один из органов, приводящий в движение всю нервную систему.       — В любом случае, переезд – это весело, так что у меня не было времени скучать!       — Что ж, наши мнения тут, видимо, расходятся. Будь я вашим другом, я бы обязательно отложил все свои «срочные» дела и приехал бы к вам на помощь. Кстати, меня зовут Ким Намджун. Я ваш сосед сверху.       Парень прислоняется плечом к стене, и вся его поза говорит о том, что он собирается задержаться на этой лестнице в компании Чимина ещё какое-то время. Быть может, он просидит тут ещё несколько минут, час или два (или уйдёт в момент прибытия сотрудников), а затем рванёт в то неизвестное место, в которое так спешил попасть. Чимин смущается: он совершенно не против одиночного ожидания мастеров на лестничной клетке. За то время, которое Чимин провёл в Мёндоне, он будто бы отучился контактировать с людьми: в тот период он всячески избегал с ними любого ненужного контакта. Особенно ему доставляет дискомфорт тот факт, что Намджун выглядит ещё совсем подростком, таким высоким и мужественным. Таким обаятельным и привлекательным. Таким…       По лестничной площадке разносится смех, долетающий до самого первого этажа. Между Чимином и Намджуном постепенно формируется связь, основанная на взаимных интересах: увлечение футболом, любовь к Оскару Уайльду, Оззи Осборну, Биттлз и Снуп Догу; оба имеют привычку засыпать под плейлисты с оркестрами классических произведений. Возраст Намджуна наносит Чимину контрольный удар, уводя его в нокаут: семнадцать лет! Восемнадцатый год наступит только в сентябре! Разница в пять лет разверзается гигантской пропастью, и эта разница Чимином ощущается неприятным покалыванием в конечностях. В его речах он улавливает непонятные слэнговые выражения, стесняется спросить об их значении, поэтому просто бездумно соглашается с каждым его словом, безропотно кивая головой. Чимин сразу вспоминает Аристотеля, который утверждал, что чувство юмора – одна из важных составляющих счастливой жизни. И Чимину думается, что Намджун – самый счастливый человек на свете. Потому что от его остроумных шуток хочется кататься по полу, заходясь в безудержном смехе. Чимин ещё в школьные годы заметил за собой одну особенность, заключающуюся в невольном желании приблизиться к тем счастливчикам, распространяющим вокруг себя светлую ауру. Как у Намджуна.       У Намджуна громкий смех, длинные руки с худыми пальцами – и даже форму его ногтей Чимин находит красивой – глубокие ямочки на щеках и проникновенный голос с хрипотцой, свидетельствующий о недавно завершённом переходном возрасте. Он является обладателем образа эрудированной личности с незаурядными знаниями. Он знаком с правилами этикета, вежливый и начитанный, имеет чёткое представление о том, как ему следует вести в компании незнакомого человека, тонко чувствует пунктирную линию личных границ. И Чимин сразу же предлагает перейти ему на «ты», чувствуя в этом необходимость, в ином случае Чимин будет испытывать дискомфорт в общении с Намджуном. И Чимин, отвлекаясь на свои размышления, думает о том, что тот определённо знает, как следует ухаживать за омегами, как следует обходиться с ними в постели. Разглядывая подростка с ног до головы, Чимин параллельно думает и о том, каким неухоженным выглядит на его фоне: цвет волос уже не такой насыщенный, как после первого посещения салона, на подбородке ощущается незамеченная с утра щетина, футболка, мятая и потная после длительного переезда, кажется такой отвратительной. Поскольку человек он чистоплотный, он ненавидит грязь в доме, кожа на руках у него, потрескавшаяся от сухости, требует качественного увлажнения самыми дорогими кремами. Он замечает заусеницы, разглядывает погрызенные в приступе нервоза ногти и постыдно просовывает ладони между сведённых коленей, клянётся себе, что обязательно займётся ими, как только появится свободное время. Какой позор – ведь такая деталь может и не уйти от внимательных глаз этого харизматичного альфы!       Но запах.       Этот запах, исходящий от Намджуна. Чимин, как ни принюхивается, не может определить структуру аромата, притягивающего и кружащего голову. Это что-то цветочное, напоминает экзотические фрукты; естественный запах альфы такой богатый, а от того редкий, а от того драгоценный. Разгадать бы загадку его запаха, втянуть бы его во все лёгкие, задержать в органах его и, так и не выдыхая, умереть от кислородного голодания.       Чимин вводит новый пароль на двери, извиняется перед сотрудником и обещает обязательно запомнить код, чтобы не обращаться в компанию снова. Чимин благодарит Намджуна за уделённое ему время, сдерживается, чтобы не сорваться на очередной комплимент – такое поведение с его стороны может показаться неприличным и двусмысленным. Он приглашает его как-нибудь заглянуть к нему на новоселье и говорит, что по этому поводу купит ему его любимую еду. Они обмениваются номерами.       — Рад был познакомиться, Намджун. Ты понял, да? Если вдруг что – звони мне, сразу отвечу на звонок. А если с родителями опять поссоришься, то можешь ко мне заглянуть, поговорим, обсудим, — и Чимин не скупится на улыбку.       Подмигнув на прощание, Чимин начинает закрывать дверь и в этот момент боковым зрением замечает высокую фигуру, что с шарканьем обуви поднимается по лестнице, удручённо опустив голову. И внимание он привлекает не потому, что не использует лифт, а потому, что это… точная копия Ким Намджуна. Отсутствуют различия во внешности, росте и пропорциях. Они абсолютно идентичны. От удивления Чимин замирает на месте с разинутым ртом. Нет, он и вправду получил тепловой удар, а сейчас, наверное, его тело всё ещё валяется возле подъездной двери. Быть может, коробка ещё и не успела разбиться?       — Ну и куда ты свинтил? — строго проговаривает Намджун, обращаясь к подростку, напялившего на себя его лицо. И родинки у них в тех же самых местах.       — Куда надо.       Намджун уже поднимает руку, чтобы отвесить подзатыльник, но останавливается, задерживая её в воздухе и беспомощно сжимая пальцы в кулак, – не решается. Он тяжко вздыхает и с сожалением заглядывает на Чимина, продолжающего хватать ртом воздух.       — Это… мой брат-близнец. Минджун. Прости, Чимин, я забыл сказать тебе о нём. И, кажется, это он стал причиной твоих разбитых бокалов. А ты, — обращается Намджун к брату, неодобрительно тыкая его указательным пальцем в грудь, — сбежал и даже не помог человеку подняться.       — Велика проблема, — тот сдувает чёлку с глаз, смотрит Намджуну в глаза, как бы игнорируя существование Чимина. — Ноги есть, руки есть. Как упал, так и встанет.       — Он же омега! Никакой вежливости.       — Если он омега, это не значит, что не может встать сам.       — Ты мог его поранить!       — В-всё в порядке, парни, честно… — отзывается Чимин своим дрогнувшим голосом и даже не понимает, по какой причине оправдывает Минджуна. — Эт-то же случайно вышло, никаких обид, правда…       — Рад был познакомиться, Чимин.       Намджун улыбается, протягивая парню руку, но Чимин тут же закрывает перед ними двери.       Медленно скатываясь по стене на пол, он обхватывает голову руками, прислушивается к постепенно стихающим голосам братьев, спорящих о чём-то на повышенных тонах, и не понимает, что за чувство эйфории, наполнившее соты его души, не позволяет ему спокойно и здраво рассуждать. Стоило только Минджуну появиться, Чимин едва не потерял сознание. Его охватывает эмоциональное потрясение, которое ещё никогда не происходило с ним за все двадцать два года его жизни. Запах, овеянный ореолом таинственности, усилился вдвойне. Этот запах окутывает его полностью, просачивается в поры, намереваясь заполнить собой каждую дышащую клеточку тела.       Нестандартную реакцию своего организма на запах Чимин смахивает на годовое воздержание – ему сложно завязать знакомство с каким-нибудь альфой; скорее всего, теперь он будет крайне несдержанно отзываться на запахи альф и их прикосновения. Чимин уже с нетерпением предвкушает, насколько великолепными будут чувства, когда ему наконец-то удастся с кем-нибудь переспать. Его эрогенные зоны наверняка стали ещё более чувствительными.       Сидя на кухне, Чимин разбирается с коробками с посудой. От чужой утвари, неожиданно обнаруженной в буфетах, он избавляется, аккуратно сложив её в пакеты и оставив возле входа. Чимин ещё раз заглядывает в коробку с фужерами, будто надеясь, что увиденное им в первый раз окажется иллюзией, но иллюзия не может выглядеть как десятки разбитых бокалов. Он оглаживает осколки, аккуратно перебирая их, разглядывает золотистый узор и вспоминает – эти фужеры ему подарила на новый год его покойная бабушка.       Уборкой квартиры Чимин заканчивает заниматься только в три часа ночи, ему удаётся избавить квартиру от запаха старости и пыли – на которую у Чимина аллергия – и заменить их на запах моющих средств, хлорки, уксуса и освежителя воздуха. Однако запаху новизны, который так обожает Чимин, ни за что не удастся сравниться с запахом, источаемым Намджуном. Чимин вспоминает о нём, устало падая в кресло, жалеет о том, что его родители не встретились на пять лет позже, и засыпает.