you (not) a hero

Преодолев бесконечные повороты «белого» дома, где сейчас в полной безопасности и под охраной находился Джихён, Пак наконец-то достиг нужной двери. Рядом с ней стояли два огромных парня, в чьей силе и отваге не приходилось сомневаться.       — Здравствуйте, могу пройти? – из вежливости спросил Чанёль, хотя и понимал, что да, может, ему открыты все двери в этой стране. Мужчины молча отошли на шаг, открыв Чанёлю путь. Дверь открылась с тихим скрипом, и, войдя внутрь, Чанёль застал Джихёна на кровати, держащего в руках тонкое лезвие. — Эй, отдай, ты чего? Чанёль подлетел к парню, забрав из его рук лезвие и отбросив себе за спину. На руках Джихёна уже ясно красовались пять или шесть порезов из которых медленно, по капле сочилась кровь. Казалось, омега просто не в себе, пустой взгляд, маниакальное поведение, дрожащие руки, слезливые глаза. Чанёль обхватил руками лицо Джихёна, заставив посмотреть на себя.       — Малыш, ты чего? Так нельзя. Ты в порядке?       — Я в порядке, в порядке, да, думаю, я в порядке.       — Зачем ты это делаешь?       — Ты подписал… эти бумаги. Теперь, я умру, ведь так? – посмотрев на Чанёля самым искренним и испуганным взглядом, спросил омега. — Я умру ни за что.       — Ты не умрёшь, Джихён, я не участвую в этой поимке…       — Но ты скажешь им, где Бэкхён, разве нет?! Ты скажешь им, и он придёт. И убьёт меня. Он меня убьёт, я это знаю. Он сказал мне это…       — Ты говорил с ним? Он общается с тобой? – внезапно став серьёзным, спросил Пак.       — Я соврал. Дом не был пуст совсем. Иногда он приходил. Да, Чанёль, мы говорим об одном и том же человеке. Красивый омега с каштановыми волосами, красивыми руками и родинкой над губой, - отрезал Джихён, когда Чанёль хотел уточнить точно ли они говорят о Бэкхёне. — Он вживил чип не в меня. В тебя. Ты такой глупый. Как ты мог позволить моему отцу так поступить? Я умру. Ни за что. Твоя глупая любовь не в счёт. С его глаз катились слёзы нескончаемым потоком, а сам Джихён был почти на грани истерики. Чанёль пытался обхватить дрожащие руки, чтобы немного успокоить, но парень вырвался, оттолкнув альфу от себя. Забрался в самый угол кровати и зарыдал пуще прежнего.       — Всё из-за тебя, - прошептал Джихён. Чанёль знал Джихёна всю его жизнь, с самого его рождения и до сего момента, и много раз ловил на себе его взгляд. Омега всегда смотрел ласково, нежно, как на подданного, что было почти правдой, ведь Чанёль был готов встать перед ним на колени и целовать ноги. Иногда в глазах омеги светились такие яркие огни радости или веселья, что казалось, весь космос может в них поместиться. Но сейчас, смотря на плачущего и испуганного парня, Чанёль впервые увидел вражду, злобу, почти ненависть.       — Джихён…       — Думаешь, ты мне нужен? Думаешь, я люблю тебя? Да чёрта с два, грёбанный ты идиот! Я был с тобой вежлив, добр и мил только потому, что отец сказал, что я должен, что мне нужен свой сверхъественный охранник, и что ты защитишь меня, и что прибежишь, когда будешь нужен. Ты цепной пёс, Чанёль! И вот, ты здесь! – крикнул Джихён. — Припёрся ко мне со своей ёбанной любовью! Да меня грохнут сегодня, из-за тебя! Всё мои усилия напрасны, я столько лет терпел тебя напрасно! Чанёль поднялся с колен, ошарашено смотря на Джихёна. Он ожидал услышать, что угодно, но только не это. Не горькую правду, которую он игнорировал, заставляя себя думать, что Джихён любит его. Шаг назад. Ещё один. Пару секунд на вдох и выдох. И вот уже Чанёль вылетает из комнаты Джихёна, несясь на всех порах прочь. Ему надо найти тихое место и всё обдумать, включая момент, когда Джихён проболтался о жучке, который оказывается в теле самого Чанёля? Но как? Буквально долетев до своих апартаментов, Чанёль занёсся в ванную комнату, на ходу раздеваясь. Встав перед зеркалом, мужчина начал внимательно осматривать своё тело, ища тот самый «жучок», который вживил в него Бэкхён. Быстрая регенерация всегда спасала его, ведь Чанёль любил лезть на рожон. Ровно посередине грудной клетки, в солнечном сплетении было жёлтое пятнышко, в виде солнца — след от последней заварушки с Бёном, но не больше. Зазвонил телефон, и Чанёль увидел на экране незнакомый номер. Геолокация не определялась, и был только один человек (человек ли?), который мог ему позвонить.       — Что-то потерял? – раздался в телефоне раздражающий голос Бэкхёна.       — Как ты узнал? Чанёль сильнее сжал телефон, и он издал умирающий скрип. Злость росла, и её хотелось выпустить наружу, разрушить всё, что встретится на пути. На пути к Бэкхёну, которого хотелось просто разорвать на тысячи кусочков. От этого парня он оставил бы только руки. Эти блядские идеальные руки.       — Только я смогу его достать, не пытайся, - голос Бэкхёна был расслаблен, словно он нежился в тёплой ванне, с пузырьками и бокалом шампанского в руке. И от этого Чанёль злился только сильнее. — Это не механизм, а чистая концентрация света, который, кстати, пару дней назад протаранил тебя на десятки километров. А теперь к делу… Кто-то нарушил данное мне слово. И кто-то за это поплатится. Ох, я чувствую, прольётся много слёз.       — Ты чёртов псих! – закричал Чанёль в телефон. — Не смей к нему приближаться! И вытащи это дерьмо из меня!       — Ты… немного опоздал, Чанёлли, - прошептал в трубку Бэкхён. — Не стоило тебе уходить от него. Может… ты бы его спас… а может и нет. Я свяжусь с тобой для дальнейших инструкций. Звонок прервался. Экран погас, а сказанное этим парнем наконец-то достигло головы Чанёля. Джихён! Чанёль натянул на себя первое, что попалось под руку и полетел обратно в белый дом. Может, ещё есть шанс спасти его, может, он успеет. Толпа народу. Охрана. Люди в белой форме. Суета. Слёзы. Самоубийство. Самоубийство? Чанёль стоял, замерев рядом с дверью в спальню Джихёна. Его маленькое тело лежало на кровати, а белые простыни окрасились кровью. Голова свисала с угла кровати и пряди волос, испачканные кровью, прикрывали открытые глаза. Те самые, что час назад смотрели на него с ненавистью и злобой. Он изрезал себя лезвием. Руки и ноги, живот, грудь, шея — всё было в порезах, ранах, где уже свернувшаяся кровь застыла каплями. Кроваво-красными каплями. Чанёль не мог произнести ни слова. Если бы он не ушёл. Если бы остался. Он ведь… спас бы его?