Хроники Орбиты и Космоса: Janteloven

      Я в тюремной камере. Поворачиваюсь - и решётка за мной закрывается. Я бросаюсь к ней, но ничего - она заперта намертво. Что я тут делаю? Вокруг обшарпанные стены, скамейка и унитаз. Все углы погружены во мрак. Пытаюсь сдвинуться с места, но мои ноги увязли в бетоне. Я в ловушке. Вдруг из мрака выходит тень, в которой я не без труда узнаю Дориана. - Нравится тебе здесь?       Пытаюсь закричать, но обнаруживаю, что рот зашит. Я чувствую, как сочится кровь из моих губ от проделанных иголкой ранок. Руки немеют, и всё тело сводит. - Конечно, не нравится. И мне здесь не нравится. Но я тут. А тут должна быть ты. Всё это из-за тебя! - Дориан протыкает меня ножом, а у меня даже нет сил увернуться. Я вижу, как из моего живота вытекает струя крови. Я чувствую резкую боль, от которой из глаз выливаются слёзы. Сердце стучит так сильно, что я чувствую его пульсацию в горле. - Да, ты виновата в том, что мы тут оказались. Ты виновата во всём плохом, что было с нами, - сзади меня появляется Тима, и он вонзает нож мне в спину, прямо между лопаток, задевая кости. Я кричу от щемящей боли. Я чувствую лезвие, вошедшее в моё тело. Я пытаюсь спрятаться, убежать, но я ничего не могу сделать . Я никто и ничто. И вот – я на скамейке, и меня раздевают их руки. Они хотя наказать меня. Они ненавидят меня. Кровь мешается со слезами. Дориан держит мои руки. Его глаза горят зелёным огнём, и весь он покрыт чем-то склизким, как змея. Тимофей похож на оголодавшего волка или медведя. У него когти, и он разрывает ими мою одежду, задевая раны и нанося новые царапины, которые тут же начинают гноиться. Дориан начинает насиловать меня, а Тимофей держит, чтобы я не вырывалась. Я смотрю на него и чувствую всю ту ненависть, которая переполняет его. Он хочет унизить меня, лишить возможности чувствовать себя человеком. Он опускает мою голову и суёт член в рот, я давлюсь, пытаюсь увернуться. Мне больно, меня бьют, оставляют синяки, раны. Они пользуются моим телом, будто в нём нет души. Пахнет скверно, и этот запах усиливается вместе с интенсивностью их пыток. Они заканчивают, убивая меня.       На пол стекает, кровь, слёзы и сперма.       Просыпаюсь и несусь в ванную. Это решение бессознательное, ведь я не первый раз просыпаюсь от кошмара. Но сейчас всё иначе. Я вся в холодном поту и чувствую, будто тело действительно разодрали. Я помню каждую мелочь своего сна, кошмара, настоящего ужаса. Меня рвёт, и каждый раз, открывая рот, мне кажется, будто кто-то меня насилует таким образом. Голова трескается от мыслей. Я всё еще не понимаю, где сон, а где реальность. - Ксюш, ты где? – Тима заглядывает в ванную, и я начинаю переживать ещё сильнее. Вдруг он пришёл изнасиловать меня? - Детка, ты в норме?       Тимофей садится на пол и касается моей руки. - Не трогай меня! – я визжу, а не кричу. Я так рада, что мой рот не зашит, но будто ощущаю боль от того, как порвались нитки. Я хватаю саму себя руками, прижимаю ноги и пытаюсь отодвинуться подальше от Тимофея. - Эй, что с тобой, - Тимофей не похож на медведя или волка, его глаза излучают лишь сочувствие и тревогу. Никакой злости. И вот теперь, теперь мне становится ясно как день, почему я тогда предпочла уехать от Тимы и взять паузу.       Тогда я этого не понимала. Я пережила серьёзные вещи, и моя психика пошатнулась, я понимала, что прошла через страшное, но сейчас я понимаю, что всё это я связывала с Тимой. Не намеренно, только подсознательно. Но именно он меня «держал» во всём этом: если бы я не влюбилась в Тиму, я бы уехала из школы раньше срока, если бы он не попал в больницу, я бы не ездила к нему и не ходила бы в комнату в течение дня. Тогда бы и Дориан меня не тронул. Это Тима в итоге привёз меня в лапы Дориана второй раз, Тима был подозреваемым в убийствах, и из-за него я всё это видела и переживала. Всё он. Он – концентрация всего самого страшного в моей жизни. Я переломилась, и всё это время страдала от шока. А теперь поняла: он держал меня, пока меня трахала во все дыры жизнь.       Но разве он виноват? Разве он меня не предупреждал? Он ведь просто любит меня. - Детка. Поговори с мной, пожалуйста. Что случилось, что-то приснилось? Расскажи, - его тон как метроном. Такой размеренный и спокойный. - Мне приснилось, что ты…и…Дориан…меня… - я плачу. То, чего я не могла сделать во сне, происходит сейчас. - Min Gud! - он понимает всё без подробного рассказа.       Тима прижимает меня к себе и тихо раскачивает. Моя голова плотно прижата к его груди. Он целует меня в затылок, в волосы. Сначала я задерживаю дыхание, меня парализует страх, но затем я успокаиваюсь. Будто все мои чувства к нему были в скорлупе из сожалений и страданий, и сейчас скорлупа треснула, и вылупляется птенец моей любви. Такой маленький, слепой, не умеющий летать, но готовый жить! Я обхватываю Тиму за плечи и крепко сжимаю. Когда мой приступ паники кончается, я отстраняюсь. - Прости, день окончания вуза начался с моих истерик. - Брось, всё нормально, я не имею ничего против, хотя испугался, это факт. Ты кричала. - Тима морщится, ему самому больно. - Я люблю тебя, – хотя бы это он сказал. - Я тоже тебя люблю, - теперь это сказала и я. - Что тебе ещё снилось? - Как Дор воткнул нож в живот мне, а ты – в спину. Ну а потом… - Это только сон, милая. Дориан за решёткой, а я вечно буду тебя беречь, хочешь ты того или нет, но тебе нужна каменная стена. - Ещё рано, - говорю я, смотря на часы, игнорируя его слова. - Да нам уже пора вставать, вообще-то. У меня же были планы, помнишь? - Не скажешь, что это? - Оденься потеплее, ладно? Но так, чтобы было удобно двигаться. Если хочешь, конечно… - Тимофей так боится показаться жестоким, что даже просить о чём-то меня не хочет.       Мы испытываем страх друг перед другом. Это ненормально. - Да, я хочу, – моя жизнь готова начаться сначала. Встаю с пола и иду в спальню. Там достаю водолазку, джинсы, надену-ка я майку вместо лифчика. Ухожу в ванную одеваться и краситься. Моё лицо идеально отображает количество часов, которое я проспала и качество этого недолгого сна. Всегда можно понять, насколько мне мало или много сна. Одеваюсь и делаю идеальный тон кожи. Столько увлажняющего крема я никогда на лицо не наносила. Чувствую себя несколько странно, потому что кожа сияет. Что-то внутри меня конкретно не так. - Готова? – Тима ждёт меня в прихожей. Он надел походные ботинки, а мне ничего не остаётся, как надеть кроссовки. Мы оба надеваем куртки и выходим. У Тимофея с собой плотно заполненный рюкзак. Ему так идёт походная синяя куртка. Он кажется мне совсем взрослым, в то время как я себя чувствую маленькой девочкой, только что сбежавшей из-под опеки родителей.       Мы выходим и садимся в машину. Она явно не принадлежит Тиме, потому что он довольно долго разбирается, как её завести. Или включить? Какие там термины употребляются в случае с электрокаром? Но в итоге мы трогаемся. На улице ещё темно, хотя уже вдалеке виднеется слабая полоса света. Горы во мраке выглядят как великаны, которые решили прилечь и поспать, пока городу ничего не угрожает. Огни ночного Осло прекрасны. Здесь не так много света, но это придаёт особый шарм. Мы достаточно скоро выезжаем с территории домов и едем между гор. - Да куда ты меня везёшь? Мы же не отправимся в горы сегодня? Тимофей сидит с долбанной улыбкой Анаконды. Мудак. Едем мы не так долго, как я ожидала. - Об этом пути знают лишь норвежцы. Ну и я. Пойдём, - мы действительно идём в горы. Деревья, ночь и лес. Кажется, это не самая хорошая идея. Но Тимофей непоколебим, он уверенно ступает и подаёт руку мне. Мы идём по протоптанным дорожкам, и я всё больше волнуюсь. Мы пробираемся через какие-то рощи и боры, но Тима идёт так, будто всю жизнь рос в этих лесах. Тоже мне, Робин Гуд и Шервудский лес.       Дорога выправляется, и мы идём по горным хребтам. Тима очень аккуратно проводит меня, потому что обычные кроссовки и горы утром - идея довольно рискованная, но Тима так собран, и в то же время так спокоен, что моё волнение потихоньку рассеивается. Я слабо вижу, что внизу, но и не очень-то хочется. Через несколько сотен метров я вижу выступ в горах. Это похоже на Язык Тролля, но вряд ли это он самый. Слишком близко к городу. Но это всё равно выглядит неописуемо прекрасно! - Думаю, встретить тут рассвет было бы круто. Всегда мечтал о таком путешествии. - Это… - но в моём лексиконе кончились все восклицания.       Мы ступаем на этот «язык», и ноги начинают подкашиваться. Под нами пропасть, бездна, и я не очень уважаю высоту. Тима крепко держит меня за руку, но потом отпускает. Он снимает рюкзак с плеч и вытаскивает оттуда плед, термос и две кружки. - Кофе, мисс? - С удовольствием.       Мы садимся на плед, Тима свешивает ноги вниз, а я решаю прижать колени к себе. Обнимаю Тиму за руку и кладу голову ему на плечо. Мы тихо пьём кофе. - Это моё место силы. Здесь не много туристов, и, почему-то, я не видел никого, кто встречал бы тут рассвет, хотя это роскошно. Часто ветер, конечно, лютует, но сегодня нам повезло.       Я смотрю на восходящее солнце, и с каждым мгновением становится всё светлее и ярче. Наши души оголяются и звенят от света. На глаза наворачиваются слёзы, это так прекрасно. Он буквально дарит мне мир, буквально осуществляет мою мечту. В который раз. Он настолько трепетно меня бережёт, любит… Я этого недостойна. Он бы не стал это делать, зная всю правду. - Я тебе изменила, - я закрываю лицо руками. Он должен ненавидеть меня, потому что я последняя сука. Я действительно не понимаю, что творю, и я больше похожа на монстра. Не знаю, что во мне он любит, потому что я гублю всё, за что берусь… - Посмотри, Ксюш, видишь горы? – Тима убирает мои руки от лица. - Вижу. - Они такие большие, высокие. И таких гор в мире огромное количество. Мы всего лишь точка на точке на карте мира. Наши действия так ничтожны. Разве важно, кого ты целовала или с кем спала, пока мы тут сидим? От этого рассвет стал менее прекрасным? Солнце погасло? Вселенная взорвалась? - Нет. - Если рассвет от этого не поменялся, почему мои чувства должны измениться? Я знаю, что вы целовалась с Артёмом. Я видел это, это было перед тем, как ты пришла домой. Я хотел встретить тебя на лестнице, но решил не мешать. Я знаю, что между вами всё сложнее, чем я думаю. Ты взрослый человек, это твоё дело. - Ты знал и всё равно позвал сюда? - Он тебя поцеловал, а не ты его. А я знаю, что такое отказывать в поцелуе тому, кто тебя любит. Это очень нелегко. Ты его любишь? - Как друга, как человека, как брата... Но не как тебя. - Наверное... - Тогда вопрос исчерпан. Главное, чтобы ты была честна с собой. - Так ли это? - Так просто? - Люди сами всё усложняют. И жаль, что ты это понимаешь лишь на высоте в несколько сотен метров. Чем мы выше, тем выше порог наших возможностей. Тем глобальнее наши мечты и ничтожнее проблемы. Внизу всё снова начнёт казаться важным и катастрофически трагичным. Но это всё несовершенство нашей психики. - Ты…ты просто… - Я тебя люблю, - я целую его. Я хочу этого, и он хочет этого. Тима не сопротивляется и целует меня в ответ, но не касается руками. - То есть ты не ненавидишь меня, не винишь? - А смысл в этом? Мы оба ещё те сволочи, мы оба поступали неправильно, оба предавали друг друга. Но вопреки всему, я хочу быть с тобой так сильно, что готов на всё. - Тима проводит рукой по моей щеке. - В норвежском языке есть такое слово, forelsket. Оно не имеет точного аналога в русском, но его можно перевести, как эйфория от ощущения наступающей влюблённости. И теперь я понимаю, что я испытал, когда только увидел тебя. Иногда хотелось улыбаться, как идиот, но я сдерживался. А тут, в Норвегии, я так не хочу что-то сдерживать. Так что я буду улыбаться, как идиот, просто от того, что ты сидишь рядом, - Тимофей обаятельно улыбается и смотрит на меня, и его глаза тоже на мокром месте. - Naz. На языке урду — это что-то типа «радость и уверенность в том, что тебя безусловно и беспрекословно любят». Вот это сейчас моё состояние, - Тима улыбается ещё сильнее и роняет одну слезу. Я вытираю её с щеки и смотрю в его глаза. Сейчас они кажутся прекраснее, чем наступающий рассвет. - Знаешь, нас жизнь покалечила. Когда мы вернёмся в Россию, тебе надо сходить к врачу. Думаю, ты и сама это понимаешь. У тебя ПТСР, с серьёзной симптоматикой, тебе нужно в этом разобраться, иначе сны превратятся в галлюцинации, а то и хуже. А у меня и того хуже. Два психа нашли друг друга. - Да уж, нашли, - я замолкаю.       Мы обнимаемся и смотрим на пейзаж. Оба тихо плачем от переполняющих нас эмоций. Мы влюблены, и первый раз однозначно это понимаем. За всё время, что мы знаем друг друга, сейчас мы наиболее честные. Мы прошли жизнь, которая нас ломала, которая причиняла боль. Но мы молоды. И боли будет ещё огромное количество, но мы можем разделить всё надвое. Есть возможность стать единой системой, быть вместе. Та уверенность, та эйфория, которую я испытываю рядом с этим человеком, что-то большее, чем просто совместимость характеров или знаков Зодиака. Это любовь.       Откуда-то слышатся человеческие голоса, и мы понимаем, что туристы начинают приходить к этому месту. Мы молча собираем вещи, но это молчание значит гораздо больше, чем всякие слова.       Я и Тима уходим с места его силы и едем домой. Город выглядит совсем иначе. Теперь для меня главный город романтики – это Осло. Какой Париж, только Осло! - Мы в девять должны быть уже в академии. У нас есть полчаса. Ехать тут минут десять. У тебя есть время только на то, чтобы надеть платье. - Ох, ёлки-палки! – бегу в спальню и надеваю своё шикарное зелёное платье-пиджак. Коса? Коса, вариантов больше нет. Быстро наношу светло-серебристый оттенок на глаза и крашу ресницы. Помадой накрашусь в машине. Беру свою любимую нюдовую матовую помаду и выхожу. Сапоги, которые мы купили с Яной, восхитительно подходят к моему образу. - Ты превосходно выглядишь. - Ну а где же твоя мантия? - Будет тебе мантия, потом. Поехали. Мы быстро добираемся до академии и выбегаем из машины. - Hvorfor i helvete er du sent? – кричит Элизар, которая явно не в духе. - Vis engelen til stoler. Jeg er ikke for sent ennå, Al,- Тимофей опять говорит на непонятном мне языке. Это уже не немного, а порядочно бесит.       Элизар хватает меня за руку и тащит прочь от Тимофея. Здесь не так много людей, но все какие-то особенные. Когда мы заходим внутрь, я клянусь, я будто становлюсь голой. Будто все вокруг знают про меня всё. У меня точно едет крыша.       Элизар без умолку болтает, но я ничего не понимаю. И она, думаю, знает это. Совсем её не напрягает, что она говорит со стенкой? Зал выглядит таким большим, даже, скорее, огромным. Это стандартный концертный зал: стены, сцена, будка звукорежиссера, сиденья, - но всё такое современное, новое, чистое. Через десять минут звучат фанфары, и на сцене появляется человек в возрасте. Он одет в костюм и, как я понимаю, этот человек здесь главный.       Начинается церемония вручения дипломов, но сначала слово предоставляется кому-то важному. Но это только мои догадки. На сцену выходит молодой человек в мантии и шапочке выпускника, и я понимаю, что это Тима. Он говорит речь. Чёрт, я же ничего не понимаю по-норвежски. Где же Киара? Вот она! Киара пробирается через людей и целует в щёку Элизар. Она говорит мне привет и садится рядом. - Ты не могла бы мне перевести то, что он говорит? - Конечно! Он говорит, что для него безумно важно выступать здесь сегодня. Он шёл к этой цели не так долго, как остальные, но значит для него всё происходящее очень много. В жизни часто происходит то, что выбивает почву из-под ног. Иногда кажется, что всё закончилось, но всё только начинается. Важно верить в себя и свои силы. Всё возможно. Абсолютно всё. Закончить программу пяти лет за два года? Легко! – все смеются. Видимо, это и правда было чем-то нереальным. - Я видел цель и сейчас вижу глаза моей цели.       Тима смотрит мне в глаза со сцены. Я не вижу его лица, а он – моего, но мы точно знаем, где наши глаза. - Спасибо всем и каждому за то, что были рядом, что были со мной. Я пришёл сюда и был одним из худших. И со дна - в небеса. Это место – настоящее царство психологии и понимания себя. Здесь я понял, что у меня есть душа. Здесь любые слова будут излишними. – Тима ненадолго замолкает. - Og jeg vil avslutte med ordene til min vakre kjæreste og poet, Det er ingen gale veier i verden, Det er bare de. at noe blir lært opp til oss.       Киара переводит мне слова не точно, но я знаю, о каких строках идёт речь. Тимофей взял моё стихотворение, которое я опубликовала в группе в ВК пару лет назад для конкурса. Это мило. Это очень широкий жест. Мои стихи на уровне Норвегии.       После его речи в зале все аплодируют, и я тоже. Меня переполняет гордость. Он окончил эту чёртов университет, который стал камнем преткновения для нас много лет назад, и я здесь, с ним. Он улыбается, и первым получает диплом. Дальше всё идёт по алфавиту. Это церемония для тех, кто шёл по особой программе вроде Тимы, но он побил рекорд. Два года — это абсолютное чемпионство. В зале довольно жарко, но вполне сносно. Киара и Элизар кричат, визжат, радуются за всех. Наверняка, они знают всех выпускников. Потом ещё какие-то важные люди что-то говорят. После - фуршет. Через пару часов всей этой официальщины, всё завершается. Я встаю и прохожу к сцене. Тимофей спускается в мантии, весь такой забавный и счастливый. Прямо у сцены его обнимает какая-то женщина. У неё светло-русые волосы, немного отдающие в медный. Она целует Тиму в обе щёки и крепко обнимает. Женщине лет сорок-сорок пять, и я вдруг понимаю, что у них есть какое-то внешнее сходство. Я видела эти волосы на фотографии в квартире Тимы. Это его мать?       Тима проходит вперёд, держа женщину за талию. - Мам, это Ксюша, моя девушка. Ксюш, это моя мама, Лидия Дмитриевна. - Очень приятно с вами познакомиться! – я протягиваю руку и немного переживаю. Отцу Тимофея я явно не нравлюсь. Что же скажет мамаша? Поверить не могу, что Тимофей меня не предупредил! - И мне. Ксения, мне тоже очень приятно. Я сожалею о том, как с вами обходился мой бывший муж. Тимофей всё рассказал. - Благодарю. - Пройдёмте на фуршет. Только я сначала переоденусь. Мам, составишь компанию Ксюше? - Конечно, дорогой, - его мама милая. У неё тёплые карие глаза. И вся она похожа на настоящую хранительницу очага. - Пойдём, дорогая, - Лидия Дмитриевна берёт меня под руку и ведёт к выходу. Мы проходим через толпу молча, но мне вполне комфортно. Здесь столько людей. Все улыбаются, говорят о чём-то. Первое время меня напрягало, что говорят на языке, который я не понимаю, но сейчас мне стало не важно. - Ксюшенька, а как вы с Тимофеем познакомились? Он говорил, что ещё в школе вы были вместе, но про знакомство ничего, - я понимаю, что Лидия Дмитриевна не преследует никаких корыстных целей, и она не предполагает, что её сын начал за мной охоту. - Э, я приехала в школу, где он учился, на месяц. Это выездные школы для олимпиадного движения. Он президент, так что мы вынужденно взаимодействовали. Перед ним было сложно устоять, если уж правду говорить. - Прости за деликатный вопрос, но он был инициатором или ты? Я знаю своего сына и знаю, что ему было трудно подпускать к себе девушек после одного случая. - Вы о Есении? - Он рассказывал? – мама Тимы явно удивлена. - Да, рассказал в свой День рождения, на восемнадцатилетие. - Неужели? Он не говорил об этом ни с кем. После ему близка была только Лукреция, но они были друзьями с давних пор, она вовсе не была дамой его сердца. - Они с Лу были близки? Душевно? - И физически, и душевно, насколько знаю я. Но я мама, мне не положено знать всё. О тебе-то я узнала всего несколько недель назад. Тимофей позвонил и пригласил в Норвегию. Сказал, хочет познакомить меня с девушкой. Я была шокирована. - Он хороший. И нам было непросто, это правда. - Это всё моя вина. Мы с его отцом никогда не были примерной семейной парой, и Тима, и Рита просто не видели перед собой образец семейных уз. Но сейчас я вижу, что воспитание родителей Тимофею не требуется. Он воспитывает себя сам. - Тима удивительный молодой человек, и я рада, что мы…вместе. - А чем ты занимаешься? - О, я всем понемногу. Вообще, я учусь на истфаке. Параллельно курирую два ученических самоуправления в тульских школах, ещё представляю союз молодёжи по Тульской области. Та программа, которую Тима разработал, основа моей работы. Помогаю в детском доме, участвую в студенческом совете, провожу конференции. - Активистка, значит. - Похоже на то. - Тима тоже был таким. Он так болел РДШ, что было иногда страшно. Денис Вадимович был для Тимы примером. Он очень верил в моего мальчика, учил играть в футбол, - надо же. Я так много не знаю о Тиме. Так он ещё и футболист. - Он вообще порой кажется идеальным. - О ком это вы тут? Неужели я идеален? – и это сейчас говорит человек в брюках, рубашке, пиджаке за немалую сумму денег, с сексуально-идеально завязанной бабочкой, туфлях, блестящих до ужаса и с ремнём, который привлекает к себе внимание, значит, и внимание к его паху. - Ты себя в зеркало видел? Ты же и правда, как бог с картинки в модном журнале. Тима смеётся и приобнимет меня сзади. - Это платье тебе неимоверно идёт. Особенно этот разверз, - Тима прислоняется к моему бедру своим. При его маме, значит, он флиртует и трогает меня? Он что думает, я обладаю железным самоконтролем? Он ошибается. - Вы чудесно смотритесь вместе. Такие молодые и красивые. - Спасибо, мам. Как тебе мой универ?       Сын и мать недолго беседуют об образовании, потом говорят о том, как поживает новый мамин муж. Видимо, Тима расположен положительно к браку матери. - Передавай ему привет, скоро вас навещу, - завершает Тима. – Детка, хочу тебя познакомить со своим деканом и со своим психологом. Ну и ещё с друзьями. - Светские беседы на незнакомом языке? Не уверена, что я справлюсь. - Тебе надо знать лишь пару фраз, например, God ettermiddag, что значит «Добрый день» и Hyggelig å møte deg, что значит «Приятно познакомиться». - Как-как это произносится? - я смеюсь, потому что норвежский – это какая-то смесь немецкого и французского, а я не знаю ни первого, ни второго. - Пойдём. Просто смотри на них, не слушай речь. Воспринимай невербальные знаки. К концу нашей вылазки ты начнёшь понимать этот язык. И я уже не смогу при тебе материться на норвежском, - я изображаю недовольство, и мы проходим вглубь толпы. Тима окликает какого-то мужчину, тот оборачивается и широко улыбается. Он высокий. Лет пятидесяти, но очень подтянутый. На нём тоже безупречный костюм. Разве что пиджак и брюки разные по цвету: пиджак тёмно-синий с черными полосками, а брюки просто черные. Но вид просто шикарный.       Тима, как я полагаю, представляет меня этому приятному человеку. Это ректор их академии. Его зовут Генрих Фьёрк-Девидсон. Мы обмениваемся рукопожатиями. Он что-то у меня спрашивает, и я моментально краснею и обнадёженно смотрю на Тиму. Но тот просто улыбается. Такое ощущение, что этот человек спросил у меня что-то непристойное, но безумно забавное. - Если ты собираешься меня со всеми знакомить, но ничего не переводить, я просто уйду. - Ксения, прошу, не стоит уходить. Тим ещё тот весельчак, - мужчина, к моему огромному удивлению говорит по-русски. А Коротков предупредить мне мог? Вот засранец! - Весельчак? Да неужели? - Как вам праздник? - Чудесно, такая торжественность. Вы говорите по-русски очень уверенно. Откуда такое познание? - Вас это, вероятно, удивит, но в Норвегии есть достаточное количество русскоговорящих. Многие лингвисты изучают вашу литературу. Так что вы с легкостью тут освоитесь. - Ну что ж, нам пора. У нас ещё много встреч впереди. Se deg snart, - Тима утаскивает меня и ведёт дальше. Странное поведение… - Весельчак, слышь, не беси меня! – я немного толкаю Тиму и немного отхожу от него. - Что тот мужчина спросил у меня? - Не обращай внимания. Просто он подтрунивает надо мной. Он спросил, ты ли та причина, по которой я не давал ему покоя ни ночью, ни днём. - А, ясно. С кем же на этот раз мы познакомимся? Они тоже говорят по-русски? - С моим прямым конкурентом. Мой лучший друг, почти брат. Но он чертовски красив и умён. Так что даже не смотри на него, – из-за переходов с одного языка на другой, у Тимы появляется сильный акцент. А как уже подмечено ранее, меня это заводит. - К моему счастью, русского он не знает. Иначе бы он сразу начал с тобой флиртовать. - Жаль, что я не знаю норвежский, - я тоже могу тебя побесить, Тимофей.       Мы идём дальше и подходим к молодым людям. Все они, как мне кажется, выпускники. - Det er henne. Og ikke spør dumme spørsmål. Jeg må oversette alt til henne, og jeg vil ikke lyve. Vær høflig. - Какая-то долгая вступительная речь. Задницей чую, он опять смеётся надо мной, а моя задница сейчас крайне чувствительна. - Dude! Det er synd å være uhøflig mot en jente som det... Hvorfor har du gjemt det så lenge?! - молодой человек протягивает мне руку, берёт мою и целует её. Видимо, это и есть тот самый друг. Он и правда прекрасен. Это самый совершенный на внешность парень, из всех, что я видела. Голубые глаза, пшеничные волосы, убранные в маленький хвост, но это ему так идёт. Неожиданно для себя начинаю улыбаться несколько шире. Я видела этого красавчика на фотках. - Так, всё, познакомились и хватит, - Тима утаскивает меня, а его друг громко смеётся. Я машу рукой его друзьям, а Тима показывает парню средний палец. Чёрт, пора учить норвежский! - Так быстро ушли? И всё? - Да. Всё. Нам пора домой. - А психолог? - Он уже уехал. Так что не в этот раз. Не в этой жизни. Я не готов мешать тебя с Норвегией. Они тебя слишком хорошо знают… - что это значит? - Поехали в ресторан, я дико голодный. А потом погуляем по набережной, хорошо? – Тимофею, кажется, сложно пускать меня в свою жизнь. Поразительно, как сильно он меняется в этой стране. Такой он мне нравится ещё сильнее, разве что дома он снова холодеет…. - Как скажешь, ты рулишь процессом.       Мы идём пешком по улице минут пять, потом заходим в какое-то заведение. Здесь, как и много где в городе, много деревянных необработанных элементов. Фасад здания сделан из неперфорированного металла. Выглядит всё, как город будущего. В ресторане Тиму встречают, как постоянного гостя. Официант к нему подходит с улыбкой и спрашивает что-то. Я полагаю, то-то вроде: «Тебе как обычно?». Но Тима отрицательно качает головой и спрашивает у меня, чего бы я хотела. Я отвечаю, что чего-то не очень большого, но калорийного. Тогда Тима снова говорит на своём любимом языке. На самом деле, по интонации и мимике я могу предположить, что мы будем есть стейк с каким-то гарниром. Возможно, он заказал сок. - Не устала ещё за сегодня? - Если честно, есть немного, но день я провожу прекрасно. А можно вопрос? - Конечно. - Твой ректор назвал тебя весельчаком? Что ты такого тут делал? - Здесь живёт не Тимофей Коротков, а Тим Коротков. И этот Тим просто безудержный шутник, душа компании и трудоголик. - Вот оно как. - Тебе ещё многое предстоит увидеть, но на сегодня только набережная, а вечерком бар. Зайдём, выпьем немного и пойдём домой. - Интригует.       Тимофей всё ещё в костюме и выглядит Джеймсом Бондом. Ему бы только пистолет дать, и я бы точно была мертва. Хотя я и так еле выдерживаю напряжение. - Твоя мама сказала, что ты был близок с Лукрецией не только физически. Вы с ней были друзьями? – Тима выдыхает и что-то бубнит про себя. Думаю, он матерится. - Мама знает, какие темы поднимать. Ну, типа того. Лукреция лишь делает вид корыстной, алчной сучки, на самом деле она чертовски умная и целеустремлённая. Но я уже говорил тебе это. - Расскажи мне о ней. Как вы с ней стали дружить и потом спать? - Уверена? - Абсолютно. Она меня всё-таки спасла от изнасилования, так что я хочу знать, – Тимофея эта информация тяготит явно сильнее, чем меня. Не знаю, временно или навсегда, но я уже не так сильно боюсь подобных вещей. А вот Тимофею страшно. - Она не была гиперкрасоткой. До тринадцати лет носила брекеты и очки. Она была скромной девчонкой из богатой семьи. Воспитание у неё строгое, даже чересчур. Но с шести лет Лу сбегала из дома. Её отец был очень мерзким человеком, а мать ничего не делала. Папа любил свою девочку, но любовь стала тисками, из которых она хотела вырваться. Никаких коротких юбок, никаких телесных колготок, каблуков. Она одевалась скромно, но не безвкусно. Но у её отца была плохая привычка – он игроман. И тут у него не было никаких границ. Когда в четырнадцать Лукреции сняли брекеты и блеснула своими идеальными зубками, когда её грудь и берда стали аппетитных форм и она приобрела женское обаяние, на неё стали смотреть иначе. - Я надеюсь здесь не будет истории о насилии отца над дочерью? - Будет, но не в этом смысле. Отец однажды проигрался женщине, не имеющей никаких моральных установок. На минутку, второй жене моего отца. У той был сынок. Мажор до мозга и костей, - значит, у Тимофея есть сводный брат. - Папа Лу предлагал женщине дом, машину, бизнес, но та сказала, что простит долг в обмен на дочь. Если папа отдаст маленькую Лу сыну в девушки, долг позади. Лу была девственницей и наивной дурой в плане любви. Короче, папа продал дочь. А сынок той женщины был форменным ублюдком. Он в первый же день знакомства склонил Лукрецию к сексу и по факту изнасиловал. Она лишилась невинности при ужасных обстоятельствах. После этого она стала красить губы красным и надевать откровенные вещи. Но она никому не давала, только дразнила всех. - Какой кошмар. Бедная девочка. - На одном из вечеров в школе я решил к ней подкатить. Я хотел секса и ничего более. И про неё ходили не самые благородные слухи. Она согласилась, потому что у меня была славная репутация. Но когда я стал её целовать, она начала плакать. Это было, когда нам было по четырнадцать. Ну, мне почти пятнадцать было. - Ты же её не изнасиловал? - Я похож на такого человека? – все слова на эту тему имеют свою тень. Это отвратительно. - Нет, само собой. Мы с ней поговорили. У меня с тех пор такая страсть сначала говорить, а потом секс. Она рассказала обо всём, и мы первое время были собеседниками. Я тоже ей много рассказывал. Мы были очень близки. Но мы оба сексуальны, так что с течением времени мы стали спать. По факту, с моего пятнадцатилетия она была моим партнером. - Почти три года. Таким даже я пока не могу похвастаться. - С твоим появлением она озлобилась. Ты была первой девушкой после неё, с которой мне было интересно не только спать. Есения не знала про Лу ничего, и это ещё одно, за что я всю жизнь буду чувствовать вину. По факту, я окружил себя удобными девушками. Одна трахается, другая слушает меня. И обе выполняли свою функцию, каким бы ублюдком я не был. - Лукрецию насиловали? - Да, было пару раз. Она слабая, физически, я имею в виду. Первым парнем был Рома, он учился у нас, был вратарём в футбольной команде. Трахал всё, что движется и ужасно сильно ненавидел Дола, который был президентом до меня. Долу он ничего сделать не мог, а вот мне – да. Моя девушка была секси, и у нас были типа свободные отношения. Он её изнасиловал. Сначала всё было по обоюдному желанию, но он…не к столу всё это будет рассказано. Просто он был грубым. Сразу после произошедшего Лу пришла ко мне в порванной футболке и рассказала всё. Рому избили и выкинули из школы. Так у нас решались все проблемы. Потом был ещё один случай. Там уже Лу разобралась сама. - Тима замолкает, но он явно не всё рассказал. – Я почти уверен, что её изнасиловал Дориан за полгода до твоего появления в школе. Но Лу мне не говорила, потому что знала: я убью его. Это единственный случай, где я реально могу убить. - Прости. - За что? - Что попросила это всё рассказать. - Нет, не переживай. Правда, я нормально на это реагирую.       Нам приносят еду. Неужели я угадала? Нам приносят стейк с кетчупом и картофелем во фритюре. Не совсем сок, конечно, морс, но я была близка. Еда безумно вкусная. Хотя я не очень люблю ресторанную еду, я наслаждаюсь обедом. Тима рассказывает, как в первый раз зашёл в этот ресторан. Он был дико голоден после пар, а тут был какой-то счастливый час. В итоге он поел почти бесплатно. Рик, официант, подрабатывает вечерами музыкантом на одной из уличных сцен. В Норвегии вообще много говорят о музыке.       После обеда мы идём по набережной до дома. Что могу сказать, Норвегия – страна деталей. Здесь всё практично, продуманно. Каждая увиденная мной лавочка имеет свой неповторимый дизайн. Все дома выглядят серыми, но от этого ты не чувствуешь себя уныло. Скорее, наоборот. Ты чувствуешь себя в чистоте, в безопасности. Норвежцы не кидают мусор на улице, они всегда за раздельный сбор отходов. Здесь есть автоматы по сдаче бутылок, и каждая бутылка стоит одну крону. То есть ты сдаёшь бутылку, а получаешь деньги. Здесь много электромобилей, которые не загрязняют атмосферу. Архитектура вообще отдельная история - даже если вы не разбираетесь, в почувствуете этот колорит.       Дует северный ветер, и я запахиваю крутку. - Холодновато. - Это Северное море, ты чего хотела? – Тима прижимает меня к себе. Спасибо, Северное море, что заставляешь его обнимать меня.       Мы гуляем, и Тима рассказывает о студенческой жизни. Оказывается, он в первый же день навестил бар, в котором работала Элизар. Тима напился, а Эл отвезла его к себе домой. Эл барменша и психолог – как же это клишировано, но как же круто. Тима испугался утром, что переспал с ними, но потом застал их за сексом в ванной. Тимофей отмечает особую изобретательность этих лесбиянок в посетили. Он говорит, что у них огромная коллекция игрушек. Я прошу его помолчать, потому что говорить о сексе с человеком, который к тебе толком не прикасается, очень тяжко. Мой таз переполнен негативной энергией и мне явно нужно что-то из телесно-ориентированной психологии. Ещё я узнаю, что Элизар сама не пьёт. Как может барменша и не пить? Но вот так вот выходит. Эл была его куратором в вузе, а в итоге Эл учиться ещё год, а Тима уже свободен.       Вообще, много всего, чего я совсем не ожидала услышать. Тима и правда много шутит и говорит. Таким говорливым он не был никогда. А я иду и просто слушаю его, параллельно любуясь архитектурой и морем. Теперь песня «Мой серый город» будет ассоциироваться с Осло. Здесь никто не бежит на автобус, никто не печатает на компьютере со скоростью дьявола, потому что не успевает закончить отчёт (сама так часто делала). Все живут размеренной жизнью. Осло – это городская деревня. Хотя, чего я хотела, это же в бывшем колония. Теперь ясно, почему Тима так стремился сюда попасть и тут задержаться.       Мы добираемся до дома. Я валюсь с ног. Мой шагомер на телефоне сошёл с ума, но нам ещё идти в бар. Я сменяю своё шикарное платье на что-то более приемлемое. Надеваю джинсы и топ, в котором была на Дне рождения. Под это всё надеваю черные трусы и лифчик из того комплекта, что я купила. Чем чёрт не шутит? Может, мы напьёмся и переспим? - А почему мы не на машине? – спрашиваю я, когда Тима говорит, то мы ждём Киару. Но в ответ тишина и обольстительная улыбка. - Ты на мои вопросы отвечать намерен вообще? Ты без машины и тут, и в Москве. Ты не поехал к себе в квартиру перед отлётом, но сунул мне карточку со словами «Трать, сколько захочешь». – Поведение Тимофея раздражает меня по многим причинам, и его нежелание мне рассказывать о ситуации с деньгами и отцом один из факторов. – Ты что, продал всё?       Тима гладит меня по щеке и смотрит в глаза. Мне кажется, что он вот-вот заговорит, но нам сигналит Киара. Чёрт.       Мы садимся и отправляемся в Бар «H.o.H». Я не знаю, что это означает, но всем будто это название сразу понятно.       В баре пахнет чем-то очень приятным. Киара перепрыгивает через стойку и сразу накидывается на сексуально одетую Элизар. Тима провожает меня вперёд и усаживает за барную стойку. Людей не очень много, но сейчас всего лишь половина седьмого вечера. - Что ты будешь? – спрашивает Тима. - Что-нибудь безалкогольное. - Kosmo, - говорит Тима. - Alkoholfrie? - Late som du gjør. Men jeg trenger henne litt beruset. Så gjør meg en tjeneste, bartender. - Hell henne alkohol foran henne? Det er mener, Tim. - Ellers kan jeg ikke gjøre det. - Rasshøl. - Tispe – их милый дружеский диалог я не понимаю, но подозреваю, что это мало чем касается меня. Я рассматриваю людей. Все такие модные, такие свободные. Меня ничуть не напрягает громкая музыка, танцы, алкоголь. Всё круто, я даже не чувствую усталости.       Выпиваю первый коктейль и чувствую, что со мной что-то не так. Я слишком весёлая. А Норвегия-то веселит! Мы с Тимой отправляемся немного потанцевать, но совсем чуть-чуть. Я выпиваю три коктейля и уже готова на самую дикую авантюру. Я такой никогда не была, точнее, я не помню такого состояния. Меня что, напоили?       Тима ведёт меня домой, и пока мы идём, он учит меня разным норвежским ругательствам и просто словам этикета. Странный он, конечно, решил смешать слова. Мы идём как самая обычная счастливая пара молодожёнов. Наверное, я даже могу нас представить молодой семьёй здесь, в Норвегии. Семья и дети в другой стране? Я была бы не против.       Дома я уже чувствую, что вся истомилась. Тело зудит и звенит от сексуального напряжения. Да и вообще от эмоций в целом. - Воды? - Да, пожалуйста. – Тима наливает воду в фужеры и приносит мне. Я выпиваю и сажусь на диван. Тима садится рядом. Мы включаем телевизор, но там всё на норвежском. Мы сразу понимаем, что совместный просмотр не удастся. Есть у меня идейка, чем заняться вечером. Я тянусь к Тиме и проливаю на себя воду. Весь топ промок. - Чёрт! - Ничего, давай бокал, я отнесу его. Топ можно бросить в сушилку.       Когда Тима поворачивается ко мне, я уже стою, сняв топ и оголив грудь. Хватит относиться ко мне, как к стеклянному цветку. Или хватит беречь своё целомудрие. Либо он хочет меня и трахает, либо нет. Сколько я буду ещё причины выдумывать, почему этого не происходит? Или пусть сам говорит.       Тима подходит ко мне, но смотрит глаза. Его даже не интересует моё тело. Смотрит он так бесстрастно, что меня задевает этот взгляд за самые глубокие струны души. Я знаю, что я ужасная и что я много всего совершила. Я знаю, сегодня утром я призналась ему в измене, но неужели он меня не хочет? Неужели я его больше не привлекаю? - Я отнесу топ в сушилку. Возьми пока мою футболку, если хочешь. – Тима уходит. Я решаю пойти в наступление. У меня осталась одна причина, почему он этого не делает. И я отлично её понимаю. Быстро надеваю обычную светло-бордовую футболку и иду в ванную. - Опять ты в эту игру играешь? Опять весь из себя такой правильный, сдержанный, воспитанный? - я ору почти на всю квартиру. Хватит с меня. - Не правда, ни во что я не играю. И не кричи, уважай соседей. - Играешь. Это я честная из нас двоих. Это я говорю, что хочу тебя открыто. Я говорю, что мне больно и страшно. Я не строю из себя никого. - Я тоже. Тут я абсолютно честен с тобой. - А с собой? Говоришь, что любишь меня? Любишь? Ты так уверен? Признайся себе, что ненавидишь меня. Ненавидишь! Не думай, что я этого не вижу! – это правда. Человек может любить, но он не может не ненавидеть и не винить. Тима молчит, но плотно сжимает челюсти. - Скажи мне правду, или я ухожу. Сейчас прямо возьму и уеду. Неважно куда, но я тут не останусь, если мы продолжим просто изображать из себя милую парочку. У нас либо всё плохо, мы это признаём и решаем проблему, либо всё супер и мы трахаемся, как в последний раз! - Я ненавижу тебя! – Тима кричит, и я пугаюсь. Я редко слышу его повышенный тон. - За что именно? - За всё! За то, что бросила меня, за то, что я страдал, за то, что предавала меня, что изменила мне с моим братом, со своим этим Артёмом. Я ненавижу тебя, потому что забыть не могу. Я сам с собой не справляюсь, я не привык так. Ты меня сломала, а не я тебя! Из-за тебя я сел, из-за тебя я во всё это ввязался! Я чувствую себя переломанной игрушкой, которую бросили. Я никому не нужен, и я жду свою хозяйку, которая меня растоптала!       Я принимаю это всё спокойно. Мне больно слышать такие вещи, но это правда. Я всё это знаю.       Тима тяжело дышит. Он отвернулся от меня и пытается успокоиться. Он вышел из себя, и ему явно не нравится такое состояние. - Стало легче? - Да. - Прекрасно.       Я ухожу из ванной и закусываю губу, потому что не хочу плакать, но я не справлюсь. Залезаю на кровать в спальне и укутываюсь в одеяло. Я должна была всё принять спокойно, но почему так больно чувствовать, что ты виноват в несчастьях другого человека. Изнутри что-то тянет вниз, будто внутри меня замерз лёд, и он выталкивает из меня всё остальное. Или если в меня залить железо, примерно то же ощущение. - Ксюш… - Всё хорошо, ты во всём прав. Я знаю. Я виновата. - Я тебя подпоил, потому что думал, что ты захочешь сразу спать и не будешь наставить на сексе. - Я знаю. Я почувствовала, что пьянею. Но мне было интересно, зачем это всё. - Прости. - И ты меня. - Прощаю. - И я тоже. Так почему нет секса? Что со мной не так? - С тобой всё в полном порядке, просто я не могу это сделать. - Ты импотент? - Нет, нет, всё не так плохо, - я немного расслабляюсь. Это было бы проблемой. - Расскажи. - Тима закатывает глаза, словно я заставляю его признаться в чём-то постыдном. - Тимофей, пожалуйста, расскажи. - Просто ты из тех людей, для которых прикосновения значат куда больше, чем для остальных. Наш ректор проводил исследования. Да, таких классификаций много, но я был участником его исследования, и верю в его объективность. Ты из типа телесно-уязвимых людей. Это его теория о том, кто как воспринимает тактильные контакты. И раньше я понимал, что это было очень важно, что ты мне отдалась в первый раз, и всё, что ты позволяла делать. Но когда я почитал его работу, я понял, что это для тебя было гораздо больше. И я не должен был так поступать с тобой. - О чём ты? - Твой сон. Сначала тебя насилует Дориан, но потом бы тебя изнасиловал я точно также, если бы ты не проснулась. Потому что после того, как тебя попытались прилюдно унизить, я лишил тебя девственности. Я должен был сдержаться. Должен был уважать тебя сильнее. - Я сама попросила, не делай из меня вещь без воли, хватит. - Ты была не в себе. Есть телесная память, и у тебя она особенно сильно развита. Не так много людей в жизни получают возможность тебя касаться. Тем более спать с тобой. И я был тупым подростком с реактивным членом. Это огромная ошибка, Ксюш. Просто огромная. Я всё испортил. А тот раз, когда я тебя связал и… - тогда у него случился приступ. - Я тебя всё равно люблю. - Но я травмировал тебя. И ты даже не подозреваешь об этом. - Эй, - я беру Тиму за щеки поворачиваю на себя, - у меня есть своя голова. Да, всё произошедшее меня сильно травмировало, но ты моя панацея. Ты тот, кто излечил меня и продолжает это делать. Я люблю тебя, очень сильно. И я сожалею обо всём, что произошло. Но без тебя всего, с телом и душой, я чувствую себя ненужной. Я девушка, чёрт тебя подери, я не объект исследования. - Я пока не могу. Мне надо принять всё и привыкнуть, что ты моя. Что ты только моя и не пытаешься смыться. Я хочу принять всю любовь, но пока только душу. - Тогда я буду вынуждена самоудовлетворяться, - я говорю это несерьёзно, но у Тимы загораются глаза. Он ещё не безнадёжен. - Нет. Ты просто подождёшь рядом со мной. А теперь, нам пора спать. Второй день в Норвегии. Осталось не так много. И впереди ещё главные сюрпризы.       Мы моемся, увы, по отдельности. Сегодня я моюсь последней. Тима решил надеть футболку. Не знаю, рада я этому или нет. Я ложусь спать. - Можно я хоть тебя обниму? – спрашиваю я у Тимы. - Иди ко мне, - Тима вытягивает руку. Я ложусь на его грудь и чувствую себя как-то очень странно. Меня разрывает, растягивает, распаляет изнутри. Тима поглаживает спину. Я издаю тихий стон и чувствую, что торс Тимы напрягается. Я медленно веду свою руку всё ниже по животу этого сдержанного мудака. Это выходит не специально, просто рефлекс. - Не надо. – Тима перехватывает мою руку и кладёт на моё бедро.       Я обижаюсь и отворачиваюсь. Ну и ладно. Потерплю ещё. Чувствую себя Мирандой из «Секса в большом городе», когда она сходила с ума от отсутствия секса три месяца. Или же Керри, когда её парень отказывал ей в сексе несколько дней. Такая же дёрганная и мнительная. Всё же это важный атрибут любых отношений, кто бы там что ни говорил.       Пока я сплю, моё подсознание терзает моё тело. Мне снится какой-то эротический сон, детали которого на утро я вспомнить не могу. Но это было что-то шикарное и очень возбуждающее. Мои трусы тому подтверждение. Тима утром сидит на кухне и ест тосты с беконом и помидорами. Я выхожу к нему в футболке и трусах. - Доброе утро. Кофе? – спрашивает он. - Да, пожалуйста, - я сажусь и жду, когда Тима нальёт кофе. Он одет в джинсы и бордовый свитер. Он куда-то собрался? - Прошу. Кофе. - Спасибо, - выпиваю чашку кофе с молоком и без сахара. Стаскиваю у Тимы один тост, но он не против. Он что-то печатает на компьютере. Вспоминаю, что у меня тоже есть работа. Надо бы выкроить время. - Какие у нас планы? - Я сейчас съезжу за документами, потом зайду в магазин? Тебе что-нибудь нужно? Прокладки или тампоны не нужны ещё? – я моментально сжимаюсь. Твою мать. – Какие-то проблемы? - Тима поворачивает голову на меня и смотрит немного посмеивающееся. - Только не говори, что для тебя проблема обсуждать такие вещи с парнем. Мы итак чудом эту тему обходили до этого. Я вообще в шоке, что раньше не спрашивал. Я просто знаю, что у тебя скоро месячные, вот и спросил. - Откуда ты знаешь? - Ну, я умею считать. Ты либо не фертильна, либо беременна, либо месячные на этой неделе. С числами я лажу. Могу купить прокладки и тест на беременность. - Всё. Ладно. Закроем тему. Я не беременна, - очень надеюсь… - Так тебе нужны прокладки или тампоны? - Да, прокладки. Спасибо, - я встаю и ухожу. Нет, убегаю в спальню. А, фу. Не люблю я говорить на такие темы. - Я вернусь через час или полтора. Не занимайся тут ничем таким. Ладно?       Я киваю и сожалею (в который раз), что мы не занимаемся сексом. Вот сейчас мы не можем из-за Тимы. А потом не сможем из-за долбанной менструации. Наверняка, Тима не станет делать это в такие дни. Психую и иду в душ. Помою голову и приведу себя немного в порядок. Крашусь после душа и сушу волосы. Потом иду за работу.