Хроники Орбиты и Космоса: Janteloven

      Мы подходим к стоянке машин, и Тимофей ставит чемодан. Мы тут останемся? Что происходит? — Тим, я мало понимаю, что происходит. Куда мы сейчас едем и кого ждём? — я понимаю, он жаждет устроить сюрприз, но я их не люблю. Я слишком уязвима сейчас. — Tim! — сзади раздаётся какой-то истошный крик, который меня изрядно пугает. Мы оборачиваемся и видим, что на нас несётся девушка в радужном свитере, блондинка с розовыми прядками. На ней красные колготки и черная юбка. Само собой, она в куртке, но та расстёгнута. Девушка с разбега запрыгивает на Тиму и обхватывает его ногами за талию. Полегче, дамочка. Я с ним в такой позе сексом занимаюсь! (или занималась…) — Jeg savnet deg!       Дальше происходит какой-то диалог на непонятном мне языке. Если Тимофей собрался тут со всеми разговаривать, но ни черта мне не переводить, я уеду. Да, я хочу посмотреть на природу, но мой мир сейчас сосредоточился на проблемах личного характера. — Детка, это Элизар и Киара, мои подруги. Элизар со мной училась, а Киара её девушка, — ах да, подруги-лесбиянки. Короткова прям так и тянет на лесби? У него локатор какой-то? Или это отговорка, чтобы я не ревновала? Может, он сам — гей, и потому не трогает меня? Хотя раньше этих проблем не было…       Киара кажется мне милой. Она смуглая, в отличие от своей второй половинки. У неё тёмное каре, светло-карие глаза и очень милая улыбка. На ней тёмно-вишневое пальто, которое я готова сорвать и забрать себе, чёрные джинсы и разноцветный шарф. У Киары идеальный «макияж без макияжа», а вот Элизар и правда не накрашена. — Du må være engelen? — девушка обращается ко мне, а Тима делает недовольное лицо. Ну и что она сказала? — Она сказала: «Ты должно быть и есть тот самый ангел?» — Киара, с явным акцентом, но довольно ясно, переводит мне. — Ты говоришь по-русски? — Как видишь. Я лингвист, знаю восемь языков. — Впечатляет. Теперь я перевожу взгляд на Тиму. — Ангел, значит? — Прости, но должен же я был тебя как-то описать. — Спасибо, что хоть не орбита. Я жму девушке руку и улыбаюсь. — Kommer?       Тима снова берёт чемодан, и мы двигаемся в сторону машины девушек. Тима о чём-то разговаривает с Элизар, немного забыв про меня. Я расстроена, и мне всё это не очень нравится. Он не виделся с ними довольно долго, я понимаю, но всё же немного неприятно. — Они best friends, — поясняет Киара, — я тоже иногда ревную. — Ясно. Элизар тоже училась в академии? — Да, но она на два курса старше, и всё ещё не окончила. А Тим уже завтра получает диплом, — Киара радостно мне улыбается так, будто я должна об этом знать. Вообще-то, да. Я должна об этом знать, но я не знаю. — Да ты что? — Ты не знала?       Я машу головой и закусываю губу. Надо переварить всё это.       Удивляюсь, когда вижу электромобиль. Ах да, страна экологии, точно-точно. Оборачиваюсь по сторонам и понимаю, что электрокары почти везде. Вот и первое «вау». Мы садимся в машину. Тима садится со мной назад. Спасибо и на том. Он берёт меня за руку и целует её. Это нежное прикосновение его губ действует на меня немного опьяняюще. В кровь выбрасывается какая-то доза дофамина, и я чувствую себя намного счастливее.       Пока едем в машине, я рассматриваю город: прекрасное серое небо, включающее в себя все оттенки этого цвета, туманные силуэты гор, рыбацкие домики и причал, к которому прибита пара рыболовецких суден. Вообще-то, душа сразу пускается в свободное плавание. Я хочу улыбаться. Так всё иначе, так всё умиротворяюще. Осло…я в Осло. Я же мечтала об этом. И мечта стала явью. Мне снились эти дороги, эти горы, эти дома. И вот я тут. — А долго нам ехать? — едем мы медленно, и, судя по знаку «50» на дороге, полагаю, что превышать нельзя. — Да, прилично.       Я снова отворачиваюсь к окну и решаю как следует запомнить все эти виды. Я здесь всего лишь минуты, а уже ощущаю себя дома.       Проходит, наверное, полчаса, и мы добираемся до пятиэтажного кирпичного дома с широкими балконами. В подъезд дома ведёт лестница, а внутри — почтовые отсеки. Но они не изрисованы маркером, как у нас дома, а чистенькие, цветные. Тима открывает один из отсеков и достаёт почту. Так это его дом! Вокруг здания такие…странные. Вообще, надо сказать, что архитектура этой страны сильно отличается от привычных мне видов. — Пойдём, пора домой, — Тима прощается с подругами и забирает наши вещи из машины. Мы поднимаемся по лестнице. На четвёртом этаже мы встречаем какого-то старичка с собакой, которые, видимо, идут гулять. Что меня удивляет, так это его одежда: он в спортивном костюме, кроссовках, будто сейчас собирается на пробежку. Тима жмёт ему руку и обменивается несколькими словами. Он представляет меня, и я тоже киваю милому человеку с сединой в волосах. Тот крепко жмёт мою руку. Тимофей совсем другой. Он улыбается, любезничает и кажется абсолютно счастливым. Ему тут нравится, причём настолько сильно, что он чуть ли не буквально сияет. Не как огонь, убивающий всё на своём пути, а как яркий маяк, освещающий путь в темноте. Мы добираемся до последнего, пятого этажа и за тёмно-коричневой дверью квартира моего парня. Тоже пятый этаж, как и у меня в Туле…       Он открывает дверь и пропускает меня.       Я останавливаюсь на пороге и буквально утопаю в уюте и тепле. Прихожая выглядит как маленький коридорчик с вешалкой на стене и большим зеркалом. Впереди раздвижные двери, которые сейчас приоткрыты. Там — гостиная. Я уже вижу большой пепельный диван и кресло с вязаной подушкой. Видимо, гостиная объединена с кухней. Прохожу вперёд и замечаю ещё один проход, в конце которого — дверь. Ещё одна дверь в самом начале помещения. Потолок отделан деревянными панелями, что выглядит восхитительно. Стены цвета шампань, на одном участке стены растительный арт. Какие-то причудливые серо-зелёные цветы и ростки. Мне нравится, как-то современно и мило. В целом — это что-то невероятное. Здесь так круто, но так просто. — Ну как тебе дом? — Уютно. — Да. Разувайся, у меня тут порядок. Я пока отнесу вещи в спальню. — Тима проходит в глубь коридора и открывает дверь. Я вижу, что он сначала спускается по ступенькам. Там что, что-то вроде платформы? Или сразу Нарния?       Как же круто! Разуваюсь и снимаю куртку. Прохожу в спальню, да так тихо, потому что боюсь хоть чего-то касаться в этом месте. Будто я что-то могу сломать одним прикосновением. Спальня очень большая. Слева от меня выступ в стене, обитый мягким материалом и заваленный подушками, над ними висят картины с норвежским пейзажем, и всё это дополняют светодиодные ленты с лампочками. Паркет явно с подогревом, окно во всю стену занавешено тремя слоями штор: две полупрозрачные, а другая плотная, почти перекрывающая поток любого света в комнату. Поднимаю голову наверх. Здесь снова деревянные панели, но…прямо над кроватью в панели встроены полуматовые зеркала. Над. Кроватью. Подхожу ближе и понимаю, что отражающая способность очень даже велика. Сама кровать выглядит так, что хочется сразу лечь спать. Матрас, плед, подушки на сплошном деревянном основании. Спальня в чёрно-серо-фиолетовых тонах. Плед на кровати клетчатый, фиолетово-зелёный. Шкаф в глубине комнаты раздвижной, и там явно есть место для большого количества одежды. На стене висит плазма. Прохожу к окну и замечаю дверь на — конечно же — балкон. И вид…горы и город. Пусть мы совсем невысоко, но тут прекрасно. — Как тебе мое скромное холостяцкое жилище? — Всем бы холостякам такие панели на потолках. Это нарочно? Тима молчит. Видимо, он и хотел однажды трахнуть меня на этой кровати, но не сейчас… — Ну да, конечно, — зная мою любовь к зеркалам и сексу, а точнее, к их совмещению, это не может быть просто совпадением. Но как бы там ни было, квартира шикарная. Она не кажется шиком, она не выглядит чересчур богато, она просто кажется чистой и лаконичной. Такое я люблю… — Осваивайся пока, мне надо отъехать на пару часов. Я вернусь, и мы найдем, чем заняться. Разложи пока вещи, чтобы в чемоданах не мялось. Если что, пиши. Пока, — Тима просто уходит. Ни поцелуя, даже, блин, в щёку. Уф. Тяжело вздыхаю и остаюсь в квартире. На самом деле, я бы хотела что-нибудь покушать, но я очень сомневаюсь, что в холодильнике что-то есть, хотя в квартире есть цветы, и их кто-то поливал, так что логично, что и еда имеется. Достаю планшет и включаю музыку. На этот раз «Down» Marian Hill. Пишу маме и папе, что я приземлилась, всё хорошо. Злате тоже сообщаю о своём состоянии. Затем думаю, писать ли что-то Артёму, но решаю отложить. Отправляюсь на кухню, которая соединена с гостиной. Квартира выглядит простой, много деревянных вставок: потолки, мебель вся из дерева, причём не крашенного и не лакированного. Всё натуральное. Угольный диван с белыми подушками выглядит так незатейливо, но так уютно. Перед ним снова телевизор, под которым огромная книжная полка, полностью уставленная литературой. Рассматриваю книги и понимаю, что здесь равное количество как русской, так и зарубежной литературы, и всё учебное. Пособия по психологии, социологии, экономике, музыке. Музыка особенно меня удивляет. Но когда я открываю какую-то дверь, которая встроена в стену так, словно это тайник, я удивляюсь ещё больше. За ней стоит синтезатор, гитара, саксофон. Да в жизни не поверю, что Тима умеет играть на всех этих музыкальных инструментах. Когда? Всё интереснее и интереснее. На полу стоят коробки с тетрадками. Может, это и не очень вежливо, но я решаю посмотреть, что в них. Сажусь на пол и достаю три зелёные тетрадки, одну чёрную толстую и такую же толстую, но синюю. В зелёных какие-то иероглифы. Долго вглядываюсь, чтобы понять, что это за язык. Прихожу к мнению, что это английский. Но в одной зелёной такие же каракули, только, видимо, на норвежском. В чёрной тетради аккуратные конспекты на местном языке. У Тимофея аккуратный почерк. В синей — записи на русском, но родной мне язык вовсе не облегчает чтение. Много непонятных слов. Из этой тетради выпадает какой-то белый листочек. Оказывается, это фотография…наша с Тимой. Это та вечеринка, на которой я выпила нарко-пунш. Там кто-то фотографировал? На фото я обнимаю Тиму ногами, и мы целуемся, сидя на столе. Чёрт, это самая интимная фотка в моей жизни. Я просовываю руку между ног и немного надавливаю, чтобы унять возбуждение. Удивительно, но это имеет минимальный эффект. Кладу все вещи на место и ухожу.       Кухня отделена от гостиной лишь тем, что, как и кровать в спальне, находится на платформе. Барная стойка рассчитана на четверых человек, две кухонные тумбы, плита, холодильник и микроволновка. Ничего лишнего. Что же у нас есть из еды? Сыр, шампиньоны, курица, масло, сметана, помидоры, сельдерей, сок томатный и апельсиновый и пачка творога. Набор неплохой, и я даже хочу кое-что приготовить, но мне нужен кукурузный крахмал. Где бы его раздобыть? Начинаю смотреть в разных ящиках. Где-то должна быть мука, там же должен быть и крахмал. Если его нет, найду замену. Тима сказал, что вернётся через пару часов? Если так, то готовить рано. Хочу поесть с ним, в одиночестве не так вкусно.       В коридоре висит большая композиция из рамок для фотографий. Все заполнены. Посередине висит фотография Тимы, Риты и Славы, которая, по всей видимости, была сделана в школьные годы. Я узнаю эту рубашку Тимофея, в ней он нередко ходил по школе. Рита и Слава получились хорошо, оба смотрят в камеру телефона, который держит Рита. Это селфи. А вот Тима смеётся. Странно, из всех Коротковых хохотуном можно назвать Славу, ну или Риту, но Тима… Долго смотрю на фотографию и печально улыбаюсь. Рядом висит фотка Тимофея, Риты и, как я полагаю, их мамы. Рита тут с зелёными прядками, с перевязанными запястьями и на больничной койке. Полагаю, это фотография с тех времён, когда она была неравнодушна к наркотическим веществам. А вот рядом Рита с братом маленькие сидят на качелях. Тимофей с перепачканным мороженым носом и недовольным лицом. Я смеюсь. На фотографии повыше Тима в Норвегии. Вот фото с сайта академии, где он стоит довольный, а вот фотография с его друзьями. Элизар, Киара и два незнакомых мне парня. У одного длинные светлые волосы. И выглядит он крайне сексуально. Тима держит в руках бутылку кока-колы, у других же пиво и вода. Они на какой-то крыше, вечер…       А вот Тимофей с дипломом всероссийской олимпиады школьников. Вот выпускной из девятого класса, инаугурация в президенты школы. Есть фотография его в начальной школе. Я с трудом отличаю его от остальных ребят. Пухленький, напуганный. Не верится, что это он, но глаза остались такими же. А вот наша с ним фотография. С Хэллоуина. Мы что-то говорим друг другу. В памяти сразу всплывают темы, которые мы обсуждали, но по большей части мы молчали.       Ещё есть фотография фигуры в темноте, но я понимаю, что это я. В первую же неделю у нас был поэтический вечер, и я читала стихотворение. Это фотография с того дня, причём не совсем качественная. Полагаю, Тима сделал её на свой телефон. А рядом фотография Тимофея с какой-то высокой блондинкой, парня с наушниками и мужчины с бородой. Они стоят у сцены в каком-то зале, все выглядят невероятно счастливыми. Вся жизнь Тимофея в фотографиях…в груди щемит от ощущения невозможности происходящего. Ухожу от этих картинок подальше. Пока пойду, разберу вещи.       Шкаф практически пустой, хотя в нём висят четыре рубашки Тимы, две пары брюк, джинсы. На полках сложены футболки и свитера. Их тоже немного. В углу стоят походные принадлежности. Большой рюкзак, ботинки, спортивная одежда, лыжные палки. Интересный набор. В коридоре в шкафу для курток я нахожу сразу четыре куртки: обычную кожаную куртку, строгое пальто, походную куртку и тёплую зимнюю парку тёмно-синего цвета. Вывешиваю туда свои куртки, остальное вешаю в спальный шкаф. Вроде бы всё. Косметичку несу в ванную. Она в светло-бежевых тонах, а на стене арт леса. Зелёный и коричневый так круто смотрятся. И так свежо. И где он откапал такую квартиру? Сразу ли она была с таким ремонтом или он сам что-то делал? Как много вопросов.       Выхожу на балкон и любуюсь горами. Воздух такой свежий и чистый. Я знаю, что норвежцы безумно помешаны на чистоте и экологии. Пока мы ехали, я не видела ни единого фантика или бутылочки. Улицы выметены и кажутся идеальными. Так вообще можно?       Наслаждаюсь внешними прикрасами этого города и слушаю музыку. Но потом урчит живот, и я понимаю, что не могу больше ждать: я хочу кушать. Я удивлена, что Тима так спокойно оставил меня одну в своём доме. Не уверена, что могла бы сделать так же. Иду на кухню и приступаю к готовке моего любимого жульена. Всё для рецепта мамы у меня есть, осталось только справиться с плитой и собственным телом. Мне становится жарко в водолазке и бомбере, поэтому иду в комнату и меняю их на майку. Убираю телефон в задний карман джинсов и вставляю наушники в уши. Музыка вдохновляет на всё: на готовку, на рисование, на уборку, но сейчас я тщательно прослушиваю композиции к концерту. Я не оставлю работу, пока нахожусь тут. Мне надо будет репетировать. Можно было бы сейчас, но я понятия не имею, какова слышимость в квартире. Вместе с исполнителями шёпотом проговариваю слова, чтобы точно быть уверенной в знании текста.       Вынимаю наушник, потому что показалось, что кто-то стучит в дверь, но в дверь звонят. Кто это может быть? Воры? Но потом вспоминаю, что Норвегия — страна с низким уровнем преступности. Может, соседи? Открываю дверь и вижу милого старичка, с которым мы уже виделись на лестнице. — Hi, — говорю я, но на этом мои познания кончаются. — Hei igjen, søte jenta. Jeg lovet Tim skulle jeg få nøkkelen tilbake. Så jeg gir den tilbake. — Мужчина протягивает мне ключ. Я понятия не имею, что он сказал. Поняла только, что очень много звука «л» в норвежской речи. — Takket, — это спасибо на норвежском. Всё, теперь мои познания закончились точно. А, ну ещё, благодаря Тимофею, я знаю пару ругательств, но вряд ли они мне сильно пригодятся.       Милый старичок мне улыбается и уходит. Я тоже улыбаюсь и закрываю дверь. Какие хорошие люди. Кладу ключ на комод и иду обратно на кухню. Всё почти готово. Осталось только сыром присыпать и чуть-чуть запечь. Как раз, когда я заканчиваю, мой живот окончательно устаёт голодать. Сейчас я нас покормлю, что ты сразу завёлся!       Ставлю две небольшие миски на стол. Одну накрываю крышкой. Может, когда вернётся Тимофей, оно не остынет? Сама же принимаюсь есть. Наливаю себе сок из холодильника и ужинаю. Делаю пару укусов, и вот, дверь открывается. — Ксюш, я дома. Чем так вкусно пахнет? — Привет. Это жульен по рецепту мамы. Присоединяйся к трапезе, я только села, — Тимофей заходит, и я будто слепну. Он такой радостный! Где он был? У любовницы? Не неси чепухи, Ксюша. Тимофей расслаблен и счастлив. — С удовольствием, — Тима усаживается за стол и придвигает к себе тарелку. — Какой запах, чёрт возьми, yummy, — он, как оголодавший волк, накидывается на еду. Так ест, что мне уже неловко. Он вообще без разбора всё глотает. Да где он был, что так проголодался? — Куда ты ездил? Как все прошло? — Perfekt! Ездил к Ларсу Хансену, моему коллеге. Он мой психолог. Заезжал в академию. — Когда ты мне собирался сказать, что у тебя завтра церемония окончания вуза? — Ой, да, точно, jeg beklager, baby… — Коротков, ты хоть понимаешь, что на разных языках говоришь? — это кажется мне забавным. Между нами и так полно барьеров, мне только языкового не хватало. Тимофей перестаёт жевать, глотает еду и смущённо улыбается. — Извини. Я не привык в Норвегии говорить по-русски. Прости. Я исправлюсь, — акцент Тимы становится гораздо заметнее. Его не было всего пару часов. — Ну да, придётся. Ты меня сюда привёз и должен обеспечить хотя бы то, чтобы я тебя понимала.       Тима кивает головой и доедает свой жульен. Пока я мою тарелки и остальную посуду, Тима кому-то звонит. Его беглый норвежский так и заводит на что-то греховное, но нет, что вы, нам же нельзя. — Уже довольно поздно. Нам надо сегодня лечь пораньше. Я перед церемонией хочу съездить в одно место. И хочу взять туда тебя.       Что ж, наступает время сюрпризов. Думаю, это будет что-то милое и романтичное. Не знаю, что Тима ещё мог придумать.       Пока Тимофей расправляет кровать (спасибо, что мы хоть в одной постели спим), я принимаю душ. Потом я заплетаю косу, чтобы волосы не испачкались, и надеваю пижаму. Я взяла с собой свою чёрную клетчатую пижаму, которой нет износа. Кажется, эта пижама уже была на мне, и Тимофей её с меня снимал. Может, в этот раз тоже прокатит? Я так странно себя чувствую, потому что думаю только о сексе, но я молодая девушка, и это нормально. Это потребность. Так ведь? — Эта пижама? Ей же уже несколько лет… — Хочешь снять её? — я вскидываю одну бровь и веду себя несколько более дерзко, чем Тима заслуживает. — Нет, вовсе нет. Она хорошо на тебе сидит. Права, великовата, но спать удобно.       Чёрт, он даже бровью не повел. Будто всё так и должно быть. Здесь он чувствует себя намного увереннее. Кровать расправлена, подушки взбиты, одеяло готово укрыть нас в ночи. Пока я мажу руки кремом и проверяю сообщения, в душе нежится мой психолог.       Когда он выходит, я не могу держать себя в руках. На нём только трусы. То есть вчера он надел на себя практически доспехи, а сегодня надел трусы. Обычные серые трусы, через которые, лично я, вижу его член, потому что хочу его. Торс Тимы слегка влажный, и у меня между ног также. Я любуюсь этим, но недолго. Тима тушит свет и приходит к кровати уже во мраке. Вообще-то, за окном ещё довольно светло, но, учитывая перелёт и эмоциональные качели, уснуть возможно. — Спокойной ночи. — Сладких снов, — отвечаю я и переворачиваюсь на бок. Увы, Тима тоже отвернулся. Никаких объятий. Будто мы прожили в браке сорок лет и секс вообще для нас не существует. Да хрен с ним, с сексом, нас друг для друга нет!       Ночь выходит очень беспокойной. Я не могу уснуть, а потом и вовсе начинает болеть голова и спина. То ли кровать такая, то ли я перенервничала, но спать не хочется совсем. Но я слышу тихое посапывание Тимофея. Он заснул без особого труда. Я переворачиваюсь и смотрю на него. Тима спит на спине, голова повёрнута к двери, то есть туда, где нет меня. Я легонько провожу рукой по его груди, задевая только волоски. Я чувствую себя камнем.       Встаю с кровати и по темноте пробираюсь на кухню. Наливаю стакан воды и облокачиваюсь на барную стойку. Забираю свой телефон с зарядки. Я бы хотела позвонить Тёме, рассказать всё, но в данных обстоятельствах это покажется неправильным. Злата? Юля? Маша? Возможно…но у Златы и Юли свои любовные трагедии, а у Маши всё хорошо, и часто мы не хотим кому-то добавлять ложку дёгтя в их море мёда. Илья?       Если он не спит, то поговорим. — Да? — Привет. — Ты что, из Норвегии звонишь? — голос Ильи не кажется сонным. — Ага. — Не так всё хорошо? Опять? — как и во всём, что касается Тимы, Илья полон осуждения. — Вроде того. — я вдыхаю, потому что хочу начать рассказывать о том, что чувствую, но Илья не даёт. — Ксюша, я, конечно, понимаю, что тебе там плохо, ты в стране твоей мечты, наверняка, в комфортных условиях рядом с человеком, которого любишь, и у тебя, само собой, всё плохо. Ты будешь жаловаться на его холодность, но не много ли ты хочешь от Тимофея? Он что, должен за тобой сопли подтирать? Прекращай ныть, пожалуйста. Разберитесь вы как люди. Ты мне всю жизнь говоришь, что надо разговаривать, а не заставлять партнёра гадать, чего ты там от него хочешь. Сама следуй своим же советам. Прости, что говорю это, но так думают всё, кто знают про ваши отношения. Он носится за тобой, сюрпризы делает, а что ты для него сделала? Лично мне кажется, ничего. Возьми всё уже в свои руки, ради своего блага. Ты реально бесишь, мир не крутится вокруг тебя, даже если тебе так начало казаться. — Спокойной ночи. Спасибо за честность, — но нахрена она мне сейчас… я правда так отвратительна?       Только собираюсь положить телефон, как на него приходит сообщение. От Тёмы. «Привет. Совсем забыл, я в квартире камеры установил, потому что часто уезжал и потому что не доверял рабочим. Качество не супер, но там и так всё ясно. Короче, не было у нас ничего. Все твои мысли и желания касались Тимофея. Сама посмотри»       Запускаю видео, предварительно убрав звук.       Мы с Тёмой в гостиной, я пью вино из бутылки, а потом давлюсь и проливаю всё на майку. Я кричу, что хочу Тимофея, что соскучилась. Я снимаю майку, и начинаю…блевать. О боже мой, ну не-е-ет. Какая я мерзкая. Тёма ведёт меня в туалет. Из туалета Тёма меня выносит на руках, потом спотыкается, и мы оба падаем на кровать. Я начинаю ворочаться, снимаю лифчик, а Тёма — штаны. Он падает на кровать, как раз туда, где лежит моё бельё. Теперь ясно, что произошло.       Я думала о Тимофее, и с Тёмой не спала. Лучше ли я от этого? Вряд ли…       Ложусь на диван в гостиной, обнимаю подушку, которая пахнет Тимой, и засыпаю.