fortunate son

      Уильям, сидящий на пассажирском сиденье рядом со Скоттом, неподвижно смотрит на знакомую машину, припаркованную у жилого комплекса.       — Что-то не так? — интересуется Скотт, выглядывая через плечо Уильяма, чтобы рассмотреть то, что так напугало мужчину. Он на мгновение замолкает, а затем с пониманием качает головой, приподнимая тёмные брови. — Кто-то знакомый? Что происходит?       Да, знакомый.       — Это машина Клары. — еле выговаривает он.       — Что ж, похоже всё вышло из-под контроля раньше, чем планировалось, — Скотт открывает дверцу со стороны водителя, и Уильям слышит в его тоне лёгкую нотку неодобрения. Похоже, он на самом деле не хочет, чтобы она была рядом с Винсентом, что в целом справедливо, ведь сам мужчина считает точно так же. — Да ладно, не будем заставлять её ждать. Она нашла наш адрес, значит настроена она крайне решительно.       — Она, должно быть, поговорила с Генри. Я сам дал ему адрес, чтобы кто-нибудь, хотя бы он, был в курсе, где я нахожусь, в случае крайней необходимости. — да будь он проклят за то, что сделал это, учитывая, что именно Генри, очевидно, передал эту информацию его жене.       Другое дело, если это реально срочная ситуация, и… Уильям не хочет об этом думать.       Он, не задумываясь, выходит из машины и следует за Скоттом, прикрывая рот рукой и страстно желая закурить. То, что его жена находится здесь, не предвещает ничего хорошего; они с Кларой едва ли поддерживают приемлемые отношения, и последний разговор дал им обоим прекрасно понять, что, возможно, им уже никогда не сойтись во взглядах. Должно быть, что-то реально случилось, раз она приехала сюда, и Уильям может только догадываться, что такого срочного могло произойти. Если что-то случилось с Эваном или Элизабет в его отсутствие, он не сможет так легко простить себя. И будет винить себя за то, что его не было рядом, потому что какой бы вся эта ситуация с Майклом не была запутанной, все его дети заслуживают того, чтобы в их жизни был отец. А ситуация с Майклом сейчас находится там, где находится, именно потому, что Уильяма не было рядом.       Как только Скотт открывает входную дверь, мужчина слышит её слабый, но всё равно узнаваемый голос.       — …Просто не понимаю, как у тебя хватает терпения выносить это, учитывая все обстоятельства. Кажется, это длится не пару минут, а часами.       — Так и есть, — отвечает Винсент. — Но обычно я уделяю этому целый день.       Клара понимающе хмыкает, а затем наклоняет голову в сторону как раз в тот момент, когда Уильям входит в комнату; её затемнённые зелёные глаза без предисловий встречаются с его взглядом. Однако прежде чем он успевает захлопнуть дверь, Клара поднимается на ноги и, скрестив руки на груди, пристально смотрит на него. Обстановка в комнате потихоньку накаляется, и Уильям расправляет плечи. Ну отлично. Значит начинаем всё по новой.       — Я не хочу обсуждать это здесь с тобой, — произносит Клара, и мужчина поднимает бровь, глядя на неё. — Мне всё равно, где мы поговорим, но я не хочу, чтобы это происходило в одной квартире с нашим сыном. Он нас услышит.       Уильям слегка поджимает губы.       — А что ты такого можешь сказать, Клара, чего не хотела бы, чтобы услышал Майкл? Ещё что-то помимо того, что сказала во время нашего телефонного разговора?       — Дело не только в этом. — внезапно говорит Винсент, и Уильям хмуро бросает взгляд на своего брата, а Скотт тут же подходит к своему партнёру с видом, словно разрывается между желанием сыграть роль настоящего хозяина и защитить своего мужа.       Всего секунда требуется Уильяму, чтобы понять, почему Скотт изо всех сил пытается сообразить, что делать; Клара и Винсент, похоже, вместе пьют чай, — значит они поладили. Это кажется неправильным, учитывая их с женой недавний разговор, но Уильям, всё же, не в курсе о всяких нюансах в складывающихся отношениях других людей. Слишком много у него забот, чтобы как-то задумываться об этом, ведь всё время он тратит на попытки понять, как исправить всё, что разрушил в их семье он сам.       Мужчина слегка откашливается и кивает.       — Мы можем выйти и поговорить на парковке. Там тихо. И никто не услышит.       — Хорошо, пойдёт. — Клара поднимает руку и слегка машет Винсенту, подходя затем к стоящему в дверях Уильяму, и Винсент наклоняет голову в ответ. Должно быть, что-то действительно произошло, пока Уильям здесь отсутствовал.       Он провожает жену вниз и возвращается на парковку; даже свежий воздух не помогает справиться с лёгким кислым привкусом в горле, с подступающей к горлу желчью. Вдруг в голову приходит мысль, что Клара уже может обо всём знать, что она, возможно, уже догадалась о том, что происходит между ним и Майклом, и что с подобным шантажом будет просто невозможно бороться, несмотря на все усилия Уильяма. Она может воспользоваться этим и навсегда забрать Эвана и Элизабет, чего мужчина не может допустить.       Клара подходит к своей машине и прислоняется к ней, а мужчина следует за женой и останавливается перед ней на расстоянии нескольких футов.       — Что ты здесь делаешь, Клара?       — Ты отправил нашего сына погостить к своему брату, а сам исчез, — говорит она, и Уильям поджимает губы. — После нашего разговора я кое-что нашла — и это не то, о чём я могла бы поговорить с тобой по телефону. Мне нужно было сделать это лично.       Уильям немного наклоняет голову.       — Нашла? Что ты нашла?       — Майкл по ночам тайком уходит в ванную на первом этаже. Не знаю, заметил ли ты это. Честно говоря, трудно сказать, замечал ли ты вообще хоть какие-то его передвижения, — Клара проводит пальцами по губам, опуская затем руку рядом с собой, будто выглядя поверженной, когда Уильям отмахивается от её колкости. Он и так прекрасно понимает, что проебался по всем параметрам. — Я нашла бритву, приклеенную скотчем к верху шкафчика. Спрятанную прямо там, где никто из нас не стал бы её искать. Он прятал её, Уильям.       Ох. Это должно было удивить его сильнее, чем вышло в итоге, но мужчина слишком устал, чтобы изображать какие-либо эмоции с учётом того, что он уже в курсе обо всей этой ситуации.       — Я видел его шрамы, Клара. Я знаю, о чём ты.       Она, прищурившись, бросает на него кроткий взгляд, и Уильям медленно выдыхает.       — И ты не потрудился сообщить об этом мне? Ты не хотел, чтобы я знала, что наш сын наносит себе подобные увечья? Почему?       — Что за вопрос, — бормочет Уильям. — Уверен, что в последний раз, когда мы разговаривали друг с другом, ты очень ясно дала понять, что думаешь по этому поводу. Почему это имеет для тебя какое-то значение? Ты же хотела его выгнать из дома.       Клара вскидывает руки в воздух.       — Интересно, почему же? Ты… Ты понятия не имеешь, о чём говоришь. Никогда не понимал. Ты всегда говоришь, будто понимаешь, но даже и не представляешь, через что мне пришлось пройти. Только и доказываешь своими словами, как мало тебя волнуют по-настоящему важные проблемы.       — Слишком уж часто ты мне это предъявляешь прямо в лицо. Я пытаюсь наладить отношения с Майклом. Я ведь сейчас здесь, с ним, потому что он болен. — она, к счастью, верит в эту ложь, хотя Уильям и не совсем уверен, что именно ей известно о состоянии сына.       — Пока я ждала твоего возвращения, мы с Винсентом говорили о физическом и психическом здоровье гибридов, об их инстинктивных реакциях на изменения в организме, — Клара слегка откидывает голову назад, и Уильям чувствует лёгкую боль в животе. Что бы ни происходило между ними, ему совсем не хочется доводить собственную жену до слёз. — Ты столько всего мне не рассказывал. Могу поспорить, что ты сам об этом даже и не знал.       Господи, нет, он знает. Он уже через всё это прошёл.       — Клара, я знаю. Я понимаю, что сделал не так, понимаю, как мои ошибки повлияли на нашу семью. И ты… У тебя, всё же, есть право злиться на меня. Я во многом не прав. И в самом деле виноват.       — Мне тоже не следовало так выражаться. Видит Бог, когда у меня это вырвалось, я же знала, что не стоило этого говорить, — Клара на мгновение замолкает, не произнося ни слова, и Уильям позволяет ей погрузиться в собственные мысли. — Я была напугана, Уильям. Я не знала, что делать. Я не понимала, что происходит. И я так сильно хотела, чтобы ты помог мне, ведь думала, что ты понимаешь всё лучше меня.       — Что-то я, конечно, знал. Но, признаться, о гибридах я всё-таки осведомлён не очень хорошо. Думал, что, благодаря Винсенту, я знаю достаточно, но… — но он не знает всех тонкостей и, возможно, никогда не сможет всё запомнить.       Только если не начнёт по-настоящему взаимодействовать и общаться с Майклом, а на это он уже наконец серьёзно настроен.       Клара пристально смотрит на него.       — Из-за того, что мы почти ничего не знали, мы и попали в такую опасную ситуацию. Майкл поступил так из-за своих гибридных особенностей, которые мы просто не понимали. Его никуда не нужно отправлять. Я была неправа. Но нам действительно следует приложить больше усилий, чтобы понять его, иначе всё это было напрасно.       — Ты права. Нам нужно попытаться лучше понять его. Именно это я и стараюсь делать, и, кажется, у меня получается лучше, чем раньше, — Уильям замолкает, не зная, следует ли ещё что-либо добавлять. У него нет желания спасать этот брак, так что, по крайней мере, ему не нужно лгать ей и притворяться, будто всё в порядке. — Однако мне кажется, что эта ситуация выявила серьёзные проблемы в наших отношениях и в воспитании детей.       К его же удивлению, Клара обрывает мужа на полуслове.       — Я не против развода, Уильям. Думаю, ты прав. Проблемы, очевидно, есть, и я не думаю, что их можно решить, тем более, что у меня нет какого-либо желания или сил их разгребать. Я просто хочу сделать так, как будет лучше для всех наших детей.       Значит они смогут найти общий язык.       — Думаю, мы сможем договориться об опеке, когда придёт время. У меня нет ни малейшего желания забирать у тебя детей, и я уверен, что ты думаешь о том же.       — Да, Эван и Элизабет, — говорит Клара, и Уильям слегка наклоняет голову. — Я бы предпочла, чтобы мы разделили опекунство, насколько это возможно. Но, несмотря на то, что мы оказались в такой ситуации из-за твоей грубой халатности, Уильям… Майкл обожает тебя, поэтому, кажется, мне всё равно не удастся уговорить его оставаться у меня дольше, чем на выходные.       О, Клара, ты даже не представляешь, насколько сильно.       — В любом случае, я рад, что ты приехала навестить его. Он правда неважно себя чувствует. Я просто хотел присмотреть за ним.       Женщина вздыхает так тяжело, что у неё опускаются плечи.       — И я рада, что ты заботишься о нём. Майкл очень скучал по тебе, Уильям. Даже если ты не можешь повернуть время вспять и исправить это, я, по крайней мере, в самом деле рада, что ты навёрстываешь упущенное сейчас.       — Меня слишком долго не было рядом с Майклом, так что я должен заботиться о нём хотя бы сейчас, — Уильям бросает взгляд в сторону квартиры. Там он хочет находиться гораздо больше, нежели объясняться перед своей будущей бывшей женой. — Я хочу должным образом извиниться, Клара. За то, что меня не было рядом, и за то, что я не выполнил свою часть работы в воспитании нашего ребёнка. Это у меня брат-гибрид. Для всех нас было бы лучше, если бы я смирился со своими обидами и позвонил ему, когда в нашей жизни начали происходить вещи, которые мы совсем не понимали.       — Мне тоже жаль. За то, что я наговорила про Майкла. За то, что угрожала отослать его. Он хороший мальчик. Просто у него совершенно другие потребности, в отличие от Эвана и Элизабет. — Клара трёт глаза, снова наклоняя голову в сторону.       Какое-то время они стоят в неловком молчании. Затем Уильям, наконец, откланивается и возвращается в дом, а Клара садится в свою машину; он не утруждает себя мыслями о том, куда она направляется. Скорее всего, женщина поедет домой, и когда у Майкла закончится течка, они с Уильямом смогут сесть и обсудить условия их развода. Кажется, что всё справедливо можно поделить: у неё есть своя работа и свой заработок, а Уильям предпочёл бы сохранить дом, чтобы оставить свою мастерскую при себе.       Но он побеспокоится об этом позже. Сейчас ему нужно позаботиться о Майкле.

| | |

      Когда Уильям возвращается в квартиру, ни Скотта, ни Винсента уже нет нигде поблизости; мужчина предполагает, что они, скорее всего, просто ушли в свою комнату, чтобы немного побыть вдвоем после всего произошедшего. Уверенным шагом он направляется прямиком к комнате Майкла и легонько стучит кулаком в дверь, прежде чем приоткрыть её и заглянуть внутрь, обнаружив, однако, что комната, казалось бы, пуста, а дверцы шкафа приоткрыты ровно настолько, чтобы можно было понять, где находится его сын.       Удивительно, насколько он сам спокоен. Уильям думал, что будет намного больше переживать из-за предстоящего развода, но вместе с незначительным беспокойством приходит и чувство облегчения. После инцидента они с Кларой почти ничего не делали, словно стараясь не мешать друг другу спокойно жить и лишь изредка ругаясь, — это буквально избавляет Уильяма от необходимости придумывать, как всё сделать так, чтобы она не узнала. Потому что она абсолютно точно не должна об этом узнать.       Законы, касающиеся гибридов, — крайне непонятное и местами странное дело, и у Уильяма нет ни малейшего желания оказаться из-за этой неразберихи в тюрьме и при этом потерять связь со всеми тремя своими детьми.       Он заходит в спальню и закрывает за собой дверь, быстро поворачивая замок на ручке, а затем медленно подходит к шкафу. Изнутри не доносится ни звука; возможно, Майкл снова задремал или просто притих. В воздухе витает ощутимое напряжение — и, по крайней мере, Уильяму придётся поговорить об этом с сыном, ведь это его работа как отца Майкла. Работа, которую он хотел и выбрал сам.       Потому что, в конце концов, быть его отцом он хотел всегда. И ничего так и не изменилось.       — Она уже ушла домой, — говорит он; в ответ из шкафа доносится тихий шорох. — Прости, что так внезапно накалил обстановку. Нам многое нужно было обсудить друг с другом, но мы с твоей матерью уже кое в чём сошлись.       — В каком это смысле? — звучит тихий и уставший голос Майкла, и Уильям чувствует лёгкую боль в груди от того, что его сыну, очевидно, пришлось так много пережить за сегодняшний день.       Так совсем не пойдёт; он должен расслабиться, ведь его тело сейчас крайне напряжено. В следующий раз, обещает себе Уильям… В следующий раз всё пройдёт и будет лучше.       — Мы собираемся разводиться. Уже давно была пора это сделать, поэтому и я, и твоя мать считаем, что, учитывая сложившуюся ситуацию, пойти на это именно сейчас как раз более уместно.       Ещё пара движений — и в проёме дверей появляется Майкл. Уильям садится на край матраса, чтобы выдержать между ними небольшую дистанцию. Этот разговор крайне важен; ему нужно, чтобы парень всё правильно понял, и он сомневается, что Майкл будет внимательно слушать его, если мужчина будет находиться слишком близко к нему. То, как биология гибрида заставляет сына реагировать на него, определённо… Уильяму нравится это, однако он хочет, чтобы хотя бы сейчас Майкл выслушал его на чистую голову. Просто чтобы убедиться, что он всё понимает.       Очень хорошо понимает, чтобы больше никогда ему не пришлось думать об этом вновь.       — Разводиться? — спрашивает он с лёгкой дрожью в измученном голосе.       — Мы с твоей матерью уже очень давно не сходимся во мнениях. Я был не самым лучшим мужем, — когда Майкл открывает рот, Уильям поднимает руку, чтобы парень дал ему договорить. — Так будет лучше. Мы разделим опеку над Элизабет и Эваном, насколько это возможно, но мы оба согласились, что для тебя будет лучше остаться со мной, учитывая мой опыт общения с гибридами.       Глаза Майкла слегка расширяются, а затем он отворачивает лицо. Его щеки, всё ещё тёплые от жара, кажется, розовеют еще сильнее.       — Ты уверен? В смысле… Уверен, что хочешь, чтобы я всё время был с тобой?       — Я бы точно поспорил с твоей матерью, если бы она захотела забрать тебя к себе. Ты останешься со мной. — такова простая истина, и Уильям даже не хочет слышать каких-либо отговорок со стороны сына.       Довольный своим относительно приемлемым объяснением ситуации, он соскальзывает с матраса и сбрасывает ботинки, подходя к краю шкафа. Майкл отползает назад, давая мужчине возможность присоединиться к нему; тепло и мягкость постельного белья внутри шкафа становятся словно долгожданной передышкой после такого общения. Всё же находиться здесь, как можно ближе к своему сыну, ему нравится намного больше.       Он садится среди подушек, простыней и одеял, отмечая, что они снова были переложены на разные места, и мысленно отмечает, что стоит потом спросить у Винсента, что именно всё это значит, когда всё будет менее… Просто менее.       — Ты думаешь, я не хочу, чтобы ты был со мной? Единственное место, где я хочу, чтобы ты находился, — это только со мной. Твоё место — рядом со мной, ты и сам это знаешь.       — Я просто… Ну, да, я тоже так считаю, — Майкл проводит рукой по своему затылку, и Уильям на мгновение останавливает свой взгляд на нём, чтобы полюбоваться тем, как румянец, кажется, разливается по шее сына, исчезая под простынёй, всё ещё накинутой на его плечи. — И это… Легко было не думать о таком во время… этого, но сейчас всё по-другому.       Мужчина смыкает свои губы и тихо угукает.       — Так и есть.       — Да. И это многое для меня значит. — Майкл поднимает на него затуманенные голубые глаза, и Уильям, не задумываясь, касается его щеки. Просто желая прикоснуться к нему.       Вдруг ему становится интересно, имеет ли к этому какое-то отношение течка, или же это его естественное желание. Может, так или иначе, это совсем и не имеет значения; может, ему даже и не нужно простое и лаконичное объяснение всему происходящему. Возможно, всё намного проще — и это всего лишь чистое желание прикоснуться к своему сыну, потому что кто бы этого не захотел?       Лучше бы никто и не хотел. Ведь иначе Уильям просто не сможет оставить его в живых.       — Я хочу, чтобы ты был со мной, — говорит он, и парень наклоняется навстречу его прикосновению; мужчина чувствует, как тяжелеют веки сына, когда он тихо вздыхает. — Я хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной. Если ты захочешь хотя бы иногда видеться со своей матерью, я не буду никак препятствовать. Но ты принадлежишь мне. Так, как никогда не будешь принадлежать ей. Ты должен быть со мной.       Майкл закрывает глаза. Он выдыхает и наклоняет голову, утыкаясь носом в ладонь Уильяма, слегка подёргивая ушами и лениво мотая ударяющимся то об одну, то о другую подушку хвостом.       — Да… Я хочу быть с тобой.       — Какой хороший мальчик. Видишь, как всё просто? — Уильям проводит большим пальцем по нижней губе Майкла, слегка надавливая на уголок его рта, потому что почему бы и нет.       Есть что-то такое приятное в том, как парень открывает рот, позволяя Уильяму брать то, что он хочет, и делать то, что он хочет. Он засовывает большой палец Майклу в рот; по спине мужчины пробегает дрожь, когда сын послушно облизывает его в ответ, слегка выпячивая щёки. Он такая прелесть, а Уильям так сильно его испортил… Однако он может испортить его и ещё больше.       И точно испортит. Майкл принадлежит ему. Вот к чему на самом деле всё сводится. Майкл принадлежит только ему, он выбрал его, он — его сын, его милый маленький лисёнок, который прильнул именно к нему, только к нему в ожидании своей первой течки, как и должен был. И, ох, Уильям всё ещё чувствует укол вины, то самое «я не должен этого делать», но ему наплевать. Ему не может быть не наплевать, потому что то, что он в итоге получил, слишком сильно затягивает и уже затянуло так, что от этого просто невозможно отказаться.       Теперь никто не сможет его остановить. Теперь, когда рядом нет Клары, всё, что ему нужно делать, — это держать себя в руках рядом с Элизабет и Эваном, когда те будут приезжать его навестить. Вести себя прилично некоторое время, по крайней мере, пока они не спят или приходят и сидят у него после школы, и тогда он сможет получить всё, что захочет. Боже, помоги мне.       — Посмотри на меня, — шепчет Уильям, и эти бледно-голубые глаза встречаются с его, с тяжёлыми веками и спутанными тёмными ресницами, такими же. Майкл такой симпатичный мальчик, и у него просто нет причин быть настолько красивым. Таким соблазнительным. — Если ты захочешь, в будущем всё будет проще. Намного проще. Ведь, по большей части, мы будем только вдвоём. И это то, чего ты хочешь, не так ли?       Майкл слегка кивает ему, и Уильям слегка надавливает ему на язык, чтобы услышать, как у парня слегка перехватывает дыхание, когда он сглатывает.       От этого у самого мужчины пересыхает в горле, и он с трудом прочищает горло, медленно вынимая большой палец изо рта Майкла, размазывая затем слюну по его подбородку.       — То, как мы будем жить с этого момента, будет нашим личным делом, так что сделай мне одолжение. Никому об этом не рассказывай. Того, что об этом знает твой дядя, более чем достаточно.       — Знаю, что не надо, — тихо и протяжно выдыхает Майкл, а Уильям улыбается, наблюдая, как хвост парня решительно взмахивает позади него, вырвавшись из-под простыней. — Мы можем… Мы ведь будем этим заниматься, да? Только… Мы вдвоём.       Сын явно специально избегает того самого слова, и Уильям не может винить его за это, потому что, Бога ради, он ведь всё ещё мальчик. Не намного младше, чем был Винсент, когда начал ускользать из дома по ночам, но Майкл гораздо более невинен. Несмотря на все свои недостатки в своей роли отца, мужчина, по крайней мере, всё же справился лучше с воспитанием этого мальчика. Он никогда не познает и половины того, что пережил Винсент, потому что Уильям скорее умрёт сам, чем позволит этому случиться.       Поскольку Майкл не хочет говорить напрямую, Уильям скажет это за него.       — Если ты хочешь продолжать развивать наши сексуальные отношения, то да, можем этим заниматься. Просто скажи мне, что ты хочешь этого.       — Хорошо, — немного судорожно кивает Майкл и опускает взгляд на свои колени; и хотя его щеки не должны были покраснеть ещё сильнее, они всё равно продолжают наливаться краской. — Я… Это… Ну, в смысле, ничего страшного, если у нас будет просто секс, мне это тоже нравится, но…       Парень замолкает; Уильям ждёт, пока он продолжит, однако Майкл больше ничего не говорит, лишь дёрнув пару раз ушами. Уточнять как-то неловко, но мужчина слишком хорошо знает своего сына, чтобы догадаться, что тот пытается сказать.       — У нас может быть нечто большее, чем просто секс, если ты этого захочешь, Майкл. Тебе не обязательно говорить об этом так многословно, но ты должен дать мне знать, чтобы я мог действовать дальше.       — Да, — Майкл поднимает взгляд на него, затем слегка наклоняется вперёд, словно едва сдерживая себя—… Почему он вообще должен это делать, учитывая, что они сейчас оба в одной тарелке? — Да, я хочу большего. Хочу всего. Хочу того, что у них… Пожалуйста.       Парню даже не нужно уточнять, о ком он говорит, ведь Уильям и так знает. Что-то в его груди странно сжимается при мысли о том, что отношения брата вдохновили Майкла на это, однако сейчас у него нет времени думать о подобном. Возможно, он поразмышляет над этим попозже, когда останется один. Или когда они вернутся домой и у него будет свободное пространство, кабинет, где он сможет посидеть и обдумать события последних нескольких дней и вообще всё, что произошло в результате всей этой драмы.       А пока что мужчина просто наклоняется вперёд и запечатлевает поцелуй на губах сына, наслаждаясь тем, как Майкл вздрагивает под ним.       — Тогда ты получишь всё, что захочешь.       Уильям совсем не ожидал, что Майкл набросится, прижмётся к нему, обхватив руками отцовские плечи и уткнувшись лицом в его шею. Однако он решает не задавать вопросов и даже не думает о том, чтобы как-то оттолкнуть парня. В ответ мужчина обнимает Майкла за талию и целует в висок, позволяя тому прижиматься к нему столько, сколько он захочет. После всего, через что он прошёл, подобная близость — это то, в чём он нуждается не меньше всего остального.       Гибридные особенности. Уильяму ещё многому предстоит научиться, но он намерен познать всё, что в его силах, чтобы Майкл получал весь необходимый уход и внимание.       А пока он откидывается назад, приземляясь на подушки и позволяя Майклу обнимать его, аккуратно поглаживая ладонью вверх и вниз по спине парня.       Как только он успокоится, Уильям трахнет его так, как тому потребуется.