the language of love: bittersweet memories

В женский туалет, как всегда, очередь. Бёль сегодня гостья, но стоять тут со всеми слишком долго. И, решая чуть схитрить, она идёт к служебной уборной, куда открыт вход только для персонала, но Бёль, естественно, знает ПИН-код на замке. Да и весь персонал давно знаком друг с другом. Даже если их смены не всегда пересекаются, то на общих летучках собираются все работники — Сетбёль даже не переживает по этому поводу. — О, ты тоже додумалась не стоять там? — Дана тут же поворачивает голову на только что вошедшую Сетбёль, убирая мобильник в маленькую сумочку на цепочке через плечо. — Да, — усмехается Бёль, будто забыла о том, что сделала только что. …из-за Даны в том числе. Феликс оказался просто не убиваемым в танцах. Как человек, отыграв концерт на стадионе, может ещё найти в себе силы, чтобы танцевать в клубе? Через песню к ним подключились Кристофер и Стейси, а перед тем как пойти освежиться, Бёль даже позволила Феликсу пригласить себя на второй медляк. Уже не такой провокационный, как первый с Хёнджином, но Бёль уверена, что если Джисону на неё не всё равно, то он разглядел её в толпе. — Так повезло, что нас позвали на вечеринку, — Дана открывает воду в кране, выдавливая из дозатора несколько тягучих капель арбузного мыла. Хочется ответить, что позвали одну Бёль, а Дана примазалась, но она не будет этого делать. В конце концов, Дана совсем не виновата в том, что происходит между Джисоном и Сетбёль. Может, если бы знала, то это бы многое упростило? Например, Сетбёль бы не взъелась так на него из-за танца с Даной. А может, наоборот, это бы всё усугубило? В любом случае, Сетбёль сложно себе сейчас представить, как бы она кому-то рассказала о своих чувствах к Джисону — она и сама себе до конца ещё признаться не может. Всё сопротивляется, находя новые отговорки, позволяющие откинуть мысль о том, что чувства взаимные. — Да, весело, — едко усмехается Сетбёль, тоже открывая воду в кране и подставляя под прохладную струю ладони. Так весело, что ещё двадцать минут назад Сетбёль была готова сжечь весь этот клуб дотла. — Вы теперь с Хёнджином вместе? — просто спрашивает Дана, вспенивая мыло, а Сетбёль хочется намылить ей рот. Что за?.. — С чего взяла? — не понимает она, поворачивая голову на Дану. — Ну, вы танцевали вместе. Со стороны это выглядело так, будто вы пара. Искры так и летали. Да, план был такой — взбудоражить чужие умы. Но точнее, конкретно одного парня, который разбил Сетбёль сердце. Это для него они с Хёнджином устроили этот чёртов кордебалет — не для других. Но она и с Феликсом танцевала, так почему Дана не спрашивает про него? — Мы просто веселились, — пожимает плечами Бёль. — И мы не встречаемся. — А с Феликсом? — вот она и про него вспомнила, да и похоже, спрашивает вполне серьёзно. — Издеваешься? — нервно фыркает Бёль. — С ним мы тоже просто веселились. — Ну, со стороны это так выглядело, будто ты с помощью Хёнджина пытаешься вызвать ревность Феликса, — ведёт плечом Дана. Проницательности ей не занимать, как и дедукции. Вот только с прицелом прокол вышел. Сетбёль действительно пыталась вызвать ревность с помощью Хёнджина. Но Феликс последний, о ком она думала в тот момент — она вообще о Феликсе не думает. Боже, ну и бред. — Не говори ерунду, — Бёль прикладывает холодные влажные ладони к раскрасневшимся от духоты щекам. — Я просто говорю, как это выглядело со стороны. Многие могли не так понять, — Дана вскидывает брови, переводя взгляд на своё отражение в зеркале. Да кому там какое дело вообще было? В зале полно других айдолов. Кто-то встречается друг с другом. Кто-то пришёл со своими тайными любовницами, а кто-то просто развлекался, как и Бёль с Хёнджином. Кажется, все уже давно привыкли, что всё, что происходит в «Шугар Раш», остаётся в «Шугар Раш». Это безопасное место. Оно предназначено для того, чтобы все были самими собой. Что вообще за осуждения? Да и от кого? От Даны, которая только и делает, что вешается на Джисона? Даже смешно. — Слушай, это просто танцы. Люди приходят в клуб повеселиться. Вы с Джисоном тоже танцевали. Это ничего не значит. …это может значить что-то на берегу моря в странной кафешке, но не здесь. — Вообще-то… — Дана не успевает договорить: — Только не говори, что вы встречаетесь, — закатывает глаза Сетбёль, не в силах себя больше сдерживать. — Ты сейчас смеёшься надо мной? — недоумевает Дана, встряхивая руки с такой силой, что капли воды разбиваются о зеркальную стену за умывальниками. — Нет, просто привела пример. Вы с ним тоже танцевали, но вы же не встречаетесь. — Я ему нравлюсь! — почти взвизгивает Дана. Кажется, Сетбёль стоило бы придержать свой язык, но в этот момент она об этом не думает: — Это он тебе сказал? — она знает, какой ответ боится услышать, но отчего-то кажется, что её опасения не подтвердятся. Кажется, цитрусовый шот всё ещё обжигает чертят на её плечах, раз Сетбёль рубит с плеча. Наверное, сегодня исчерпалась чаша её терпения, наполняясь ревностным нектаром, что сводит рассудок с праведного пути. И раз уж Чон Сетбёль всё равно после сегодняшнего не попасть в рай, то и пусть — гори оно всё синим пламенем «Б-52». — Не хочу с тобой разговаривать, — Дана явно злится. Бёль так и видит, что ей хочется сказать что-то такое же ядовитое в ответ, но она сдерживается. Боится задеть Сетбёль? Чёрт, теперь Бёль будет чувствовать себя виноватой. Дана ведь правда не специально стала частью этого несостоявшегося любовного треугольника. — Прости, я не это имела в виду… — искренне извиняется Бёль, но ей не дают закончить. Дана яростно выдёргивает два бумажных полотенца из держателя на стене: — Знаешь, ты просто мне завидуешь, из-за того что я успела сблизиться с Джисоном. А для тебя даже танец с айдолом ничего не может значить, потому что тебя дома ждёт парень, а я свободна, — её слова слишком резкие, слишком грубые и слишком правдивые. Из-за последнего вдвойне больнее становится. Бёль даже теряется, чтобы что-то ответить, а Дана продолжает: — Я понимаю, что тебе обидно, что никто из Стрей Кидс не будет с тобой встречаться. Ты можешь липнуть и к Хёнджину, и провоцировать Феликса. Я просто спросила, потому что думала, что мы подруги. Но не надо меня из-за этого опускать, ладно? — Я совсем не это имела в виду, — Бёль опять пытается оправдаться, но бесполезно. — Я всё сказала. Дана гордо вскидывает подбородок, комкая мокрые полотенца и швыряя в ведро. Промазывает, но даже не удосуживается поднять. Проходит мимо Сетбёль к выходу, хлопая дверью, грохот которой растворяется в шуме техно-музыки и лавиной обрушивается на Сетбёль, погребая под собой её хрустальные надежды.

***

Щёки больше не горят, и Бёль выключает воду, промакивая руки бумажным полотенцем. Тяжело вздыхает и поднимает с пола тот комок, который швырнула Дана. Чёрт, она ведь права — не в том, что наехала на Сетбёль, прикидываясь жертвой, а в том, что Бёль ей завидует. Дана и правда может флиртовать со всеми, с кем захочет — по дружески или с корыстными целями. А Бёль в любом случае будет гложить вина. И пусть Сухо говнюк, каких надо поискать. Но они ведь всё ещё официально вместе. Бёль честно пыталась все эти дни подвести беседу к их расставанию, но всё как-то момент был неподходящий. А будет ли вообще подходящий? Что должно произойти, чтобы она подумала «вот сейчас отличный момент его бросить» — это даже в мыслях выглядит ужасно. Она ведь его разлюбила, но вдруг он ещё её любит? Он, конечно, ведёт себя как последнее говно. Но так было не всегда — эти воспоминания тянут её на дно. Танцевать больше не хочется, и Бёль не знает, как сейчас вернуться за общий стол. Через танцующую толпу не видно, сидит ли сейчас кто-то за ним или все разбежались по клубу. Да и что она им скажет, когда встретит? Как должна теперь себя вести? Хотя, они ведь не слышали их диалог с Даной. И как бы она не пыталась убедить Сетбёль в том, что со стороны её поведение выглядело неподобающе и вызывающе, Кристофер и Стейси, которые танцевали потом с ней и Феликсом, ничего ей не сказали. Феликс вообще только восхищался. Это ведь и правда было забавно — все это понимают. Все, кроме Даны, видимо. — Бёль, — кто-то дотрагивается до её плеча, и Сетбёль будто выдёргивает из собственных мыслей. — Мы можем поговорить? — Джисон с надеждой смотрит в глаза Бёль, но она не сразу узнаёт его в полумраке клуба, необдуманно кивая. До неё доходит, лишь когда они уже уединяются в одном из коридоров. Тут только запасной вход в раздевалку, пара кабинетов, один из которых принадлежит менеджеру Чхве, но чаще пустует. И странные пальмы вдоль стены в высоких горшках, функций которых Сетбёль никогда не понимала. Она останавливается возле одного растения, словно это подарит ощущение, что они не на интимный разговор пришли сюда. И опирается спиной о стену, неосознанно скрещивая руки на груди, ведь хочется защититься. — Обязательно было прятаться? — зачем-то язвит она. Всё же, кажется, Бёль ещё злится на него. Танец с Даной сильно ударил по её самолюбию — буквально огрел по голове всем тем, чего так стыдилась и избегала Бёль всё это время. — Ты мне нравишься, — выпаливает Джисон, вставая напротив. Ехидную ухмылку на лице Сетбёль как ветром сдувает. По предплечьям бежит холодок, а пальцы на руках начинает покалывать осознание происходящего. Это выпитый алкоголь виноват или это слова Джисона выбивают почву из-под ног? Пока они шли сюда, она как-то совсем не думала, что именно собирается сказать Джисон. Она как будто одновременно ждала этого разговора, и как будто боялась. Теперь стоит, удивлённо глядя на Хана, и не знает как два слова связать. Что она вообще должна говорить? Что он ей тоже нравится или что у неё есть парень? Оба варианта правда. Поэтому Сетбёль просто стоит и смотрит, а Джисон смотрит в ответ. — Будешь молчать? — не выдерживает он. Кажется, Джисон тоже напряжён. — Я не знаю, что должна говорить, — Бёль не без труда сглатывает вставший поперёк горла ком, но зрительный контакт не прерывает. — Что знала, или не догадывалась, или удивлена. Да что угодно, только не молчать, — недоумевает Хан. Он что, ждал какой-то определённой реакции? — Ты делаешь мне больно, — признаётся она, потому что это действительно первая мысль, которая посещает её в данный момент. — Своими чувствами? — горько усмехается он. — Своими поступками. …своей добротой и своим вниманием. Джисон усмехается — Сетбёль хочется ослепнуть. — Ты хоть представляешь, каково это, находиться рядом с тобой и делать вид, что мы просто друзья? — от бессилия он вскидывает руки, а Сетбёль пытается вдавиться спиной в стену, чтобы пройти сквозь шершавый кирпич позади и сбежать. — Мы друзья, ты ведь сам согласился на это, — было такое. Но Сетбёль хочется вернуться в прошлое, чтобы предотвратить всё то, что привело их сегодня в «Шугор Раш». — Соглашения иногда расторгаются, — серьёзно произносит он. — Так, что скажешь? Он ведёт себя так, будто знает, какие мысли роятся в голове Чон Сетбёль. А там сейчас сплошной гул, который даже не в силах перебить отдалённая музыка из главного зала. — Нам нельзя, — мотает головой Сетбёль, а перед глазами всё кругом идёт. И выпитый алкоголь всё же тут ни при чём. Это Хан Джисон снова кружит её голову, путая мысли и выбивая из колеи. Как на той проклятой карусели. Интересно, на этот раз расплатой будет опять неконтролируемая рвота или что похуже? — А ты бы хотела? — каждое его слово ломает в её теле очередную кость, лишая опоры, что ноги подкашиваются. — Я не могу этого хотеть, ты ведь знаешь, — Бёль всё же опускает взгляд. Невозможно больше смотреть Джисону в глаза — слишком больно. Это выше её сил. — Не можешь или не хочешь? — А есть разница? — голос почти срывается, а в горло будто заливают кипящее масло через ноздри. Всю носоглотку неистово жжёт, но Сетбёль каким-то чудом ещё удаётся сдерживать неуместные слёзы. — Дана с тебя взгляда не сводит. Если тебе хочется получить любовь, ты можешь сделать это с ней. Или с кем угодно. Таких как она полно. Это не проблема. Обида говорит за неё — сама Сетбёль так бы никогда не сказала. — Проблема в том, что нет ни одной, как ты. А Хан Джисон настоящий садист. Он что, не понимает, что именно происходит? Зачем он подливает ещё больше масла в огонь беспомощности, в котором полыхают все последние надежды Чон Сетбёль? — Ты найдёшь лучше, — Бёль не идеальна. Джисон достоин быть счастливым, а она приносит ему лишь страдания. Не одной ей всё это время было больно — теперь это очевидно. — Как же ты не понимаешь? Я не хочу никого искать, — Джисон делает шаг ей навстречу, а Сетбёль с опаской искоса смотрит на него, будто не понимает, что в его словах лишь чистая правда. — Если ты дашь положительный ответ, то я всё для тебя сделаю, — теперь он совсем близко и говорит тише, чем прежде. Между ними всего несколько сантиметров, но Сетбёль даже так чувствует его присутствие. Будто они связаны невидимой нитью. — Ответ на что? — осторожно спрашивает она. — На мой вопрос. — Какой? — то ли она прослушала, то ли совсем потерялась в своих мыслях. Что он от неё хочет? — Мы расторгаем договор? …гадство. Наверное, стоит получше обдумать это предложение. Но и договариваясь о дружбе они и вовсе не думали. Боже, они ведь сами всё и усложнили. Сетбёль расцепляет прижатые к груди руки, протягивая одну к лицу Джисона. А он внимательно следит за её действиями и моргает пару раз, когда Сетбёль оставляет на его лбу смачный щелбан. — За что? — не понимает он, потирая ушибленное место. — Ты нарушил договор. Это твоё наказание согласно его условиям, — обыденно пожимает плечами Сетбёль, будучи абсолютно серьёзной. Но на лице Хан Джисона расцветают маргаритки. — Ты невозможная. И прежде, чем Сетбёль успевает пошутить в ответ, Джисон нависает над ней, притягивая к себе рукой за подбородок. Второй упирается в стену позади Бёль, будто боится всё же не устоять на ногах. А Сетбёль цепляется за воротник его чёрной шёлковой рубашки, сильнее прижимая к себе всем телом. Цепляется за него, будто боится, что Хан Джисон сейчас растворится в воздухе, как мираж. Как предрассветная дымка или вкус апельсиновой дольки, которую, кажется, только что съел Джисон. Губы приятно покалывает остротой цедры, а все органы внутри пульсируют, будто подстраиваясь под ритм чужого сердца. — Это неправильно, — шепчет в поцелуй Сетбёль. — Я не могу, пока не расстанусь с Сухо. — А я не могу больше сопротивляться, — бубнит Джисон, ещё сильнее прижимаясь к её губам и проходясь языком по чувствительным клеточкам. — Не могу не думать о тебе, — небрежно целует левую щёку, запуская пальцы в растрепавшиеся локоны Сетбёль, которые она так старательно укладывала сегодня перед концертом. — Не могу жить, зная, как тебя разрывает изнутри чувство вины, — скользит мокрыми поцелуями по линии её подбородка, переходя на шею. — Не могу без тебя. — Чёрт, — выдыхает Сетбёль, обвивая его плечи руками. — Я буду гореть в аду. — Я сгорю с тобой, — без колебаний произносит он, убирая руку со стены. Теперь его пальцы щекочут поясницу Сетбёль, заставляя бессовестных мурашек отбивать чечётку на её спине, когда тёплой кожи касается чужая. Бёль вздрагивает, когда Джисон запускает руку под её кофту, поглаживая линию позвоночника и выступающие рёбра. Музыка с танцпола доносится глухими басами, и у Бёль складывается ощущение, что вокруг них сейчас образовался защитный пузырь из рваных мокрых поцелуев, истинных чувств и томных вздохов. Она сильнее притягивает к себе Джисона за загривок, будто хочет слиться с ним в единое целое. И словно рыбка пытается глотнуть свежий воздух, приоткрывая рот, но тут же чувствуя вкус чужого апельсинового языка. …вкус их первого настоящего поцелуя.

***

Это так неправильно, но так хорошо, что их горько-сладкий поцелуй стоит на губах ещё какое-то время. Сколько они целовались? Пять минут? Десять? Полчаса? Сетбёль могла сбиться со счёта, если бы вообще считала. Но в тот момент разум полностью отключился, давая волю желаниям. Бёль хотела этого: услышать его дыхание возле своего лица, ощутить бархат на его губах и запутать пальцы в платиновых завитках на его затылке. Джисон пообещал, что поддержит Сетбёль — она ему верит. Сегодня же вернётся домой и поговорит с Сухо, если тот ещё не будет спать — или утром. Да, его день, возможно, будет испорчен, но что поделать — у Сетбёль испорчен весь последний год. Нужно привести себя в порядок. Бёль ещё не видела своего отражения, но уже знает, что волосы торчат во все стороны, а помада размазалась по лицу. В её шкафчике в подсобке есть расчёска и небольшая косметичка. Никто ведь не будет против, если Бёль в нерабочее время зайдёт туда, чтобы немного привести себя в порядок? Она уже была в служебном туалете сегодня, и Дана была, так что, вряд ли это наказуемо. В подсобке никого, и это радует. В косметичке даже, оказывается есть несколько ватных дисков и мицеллярная вода, что тоже очень хорошо. Бёль с лёгкостью вытирает разводы помады, припудривая покрасневшую зону вокруг рта. Давно уже пора перейти на стойкие тинты, но в косметичке только сточенный до окурка персиковый карандаш. И Бёль чуть подкрашивает контур, растушёвывая резкий край — так-то лучше. Тушь слегка осыпалась, но стрелки не смазались. Вечеринка уже давно идёт, так что вряд ли кто-то обратит внимание на глаза Сетбёль. Она лишь аккуратно стирает чёрные отпечатки с век, также освежая пудрой макияж. Всё готово — теперь так и не скажешь, что ещё каких-то десять минут назад Сетбёль пожирала гланды Хан Джисона в пустом коридоре под пальмой. Всё таки от этих растений есть польза — за ними очень вкусно целоваться. — Выглядишь потрясающе, — со спины раздаётся мужской голос, и Сетбёль вздрагивает от неожиданности, оборачиваясь. — Видел как ты танцевала с тем пацаном, — менеджер Чхве закрывает за собой дверь, проходя вглубь подсобки. — Весьма возбуждающе. — Господи, вы меня напугали, — признаётся Сетбёль, закрывая шкафчик. — Я только зашла поправить макияж, — зачем-то оправдывается она, кивая на закрытую дверцу со своим именем на эпоксидной табличке. — Станцуешь для меня? — играет бровями он, подходя ещё ближе. Все сегодня сговорились? От Чхве Минсу разит алкоголем и сигаретами, что даже чуть подвыпившая Сетбёль чувствует этот смрад. — Вы пили на работе? — настороженно спрашивает она, отступая в сторону. Гадство, а тут всегда было так мало места? — У меня сегодня выходной, как и у тебя, — причмокивает пересохшими губами он. Верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, пиджак чуть помят, что обычно не похоже на Чхве Минсу. На линии квадратной челюсти смачный отпечаток красной помады. Похоже, Минсу времени зря не теряет. Интересно, это он цепанул кого-то из айдолов? Или сразу привёл сюда новую пассию, попонтоваться? В голове всплывает мысль, что пока Бёль и Джисон целовались в коридоре, Минсу за соседней дверью трахал кого-то на своём рабочем столе. Боже, от этих мыслей становится вдвойне омерзительнее. — Менеджер Чхве, можно я пройду? — Бёль уже понимает, что самостоятельно она может выбраться отсюда, только если он отступит в сторону. Но чёртов Чхве Минсу, похоже, не собирается этого делать. — Мы не на работе, ты можешь общаться со мной неформально, — приторно тянет он, подходя совсем вплотную. — Простите, но я предпочту сохранить субординацию, — Сетбёль всё же решается сделать шаг вперёд, наивно надеясь, что Минсу пропустит её к выходу. Но когда его рука опускается на её талию, придавливая к стене, становится по-настоящему страшно. — Что вы делаете? — Бёль тщетно пытается убрать от себя его руку, но Минсу плевал на её протест. — Сегодня мы можем быть самими собой, — его лицо слишком близко, что даже отвернувшись, Сетбёль всё равно ощущает жгучее дыхание, пропитанное парами алкоголя и дымом табака. — Отойдите или я закричу, — она выставляет руки вперёд, пытаясь оттолкнуть его, но, чёрт, его не сдвинуть. — Только если от удовольствия, — он уже наклоняется к её шее, чтобы оставить засос, как вдруг оборачивается на звук музыки, что врываются в подсобку через распахнувшуюся дверь вместе с Даной. Проходит всего секунда, но из-за колотящегося сердца Сетбёль даже не сразу понимает, куда смотрит Минсу. Дана переводит взгляд с менеджера Чхве на перепуганную до смерти Сетбёль, будто не соображая, что тут происходит попытка изнасилования. — Дана! — выкрикивает Бёль, пытаясь снова оттолкнуть от себя Минсу. — Помоги! — Ой, простите, — она внезапно кланяется, снова возвращая взгляд на Сетбёль. — Я ничего не видела, простите, — и отчаянно «стой!» разбивается о закрывшуюся с хлопком дверь, так и не долетев до проклятой Юн Даны. Гадство! Она ведь не настолько тупая, чтобы по выражению лица Сетбёль не понять, что происходит. Она что, специально закрыла на это глаза? Она больная? — Так на чём мы остановились? — Минсу возвращает ошалевший взгляд на Сетбёль, а у той сердце прекращает биться. — Пожалуйста, не надо, — дрожащими губами шепчет она, ведь последние силы ушли на вопль о помощи, который до сих пор стучит в висках похоронной панихидой. — Милая, тебе понравится, обещаю, — он проводит указательным пальцем по её подбородку, резко поднимая на себя голову Бёль, что у неё даже щёлкает один из позвонков. — Не нужно сопротивляться. Неизбежность. Кажется, вот и настал тот ад, который Сетбёль заслужила своей слабостью. Только Джисон обещал, что сгорит с ней, так почему она совсем одна? Почему до её боли никому никогда нет дела? Сетбёль не замечает, как слёзы горячими ручьями стекают по щекам. Но звякающий звук расстегнувшегося только что ремня слышатся убийственно громко. Почему сегодня? Почему уёбку Чхве Минсу вздумалось лишиться рассудка именно сегодня? Бёль ведь порхала как бабочка, окрылённая джисоновой любовью. Так почему Чхве Минсу смеет отрывать её крылья? …медленно, одно за одним, растирая каждое в труху. — Ах ты тварь! — кто-то с силой отдёргивает Минсу от Сетбёль. — В глаза мне смотри! — Чонхо встряхивает гада за шиворот, а Бёль теряет равновесие, сползая по стене на корточки. Всё уже позади, боже, она больше не одна. — Ты как с начальством разговариваешь? — недоумевает Минсу, толкая Чонхо в ответ. — Ты кем себя возомнил? — у него ещё хватает совести обвинять в чём-то Чонхо? В комнате появляется ещё несколько человек. Похоже, что это охрана. Происходит какая-то перебранка, Бёль слышит ругань, маты и мерзотный голос Чхве Минсу. Но никто, похоже, слушать его не хочет. Ублюдка выводят из подсобки, а Сетбёль очень хочется, чтобы это был последний раз, когда она его видит.