Новая модель

На третьи сутки заточения голод стал диким, изматывающим и съедающим собственное нутро, таким, что рвать бы зубами наплевав на приличия, и глотать кусками. Джерри нередко оставался голодным, но столь сильный голод испытывал впервые – настоящий, животный, сужающий развитый разум до первобытной потребности – насытиться, набить желудок, чтобы жить. А Стен больше не предлагал поесть: он по-прежнему приносил еду, но ставил её ровно на таком расстоянии, чтобы не далеко, но Джерри не мог дотянуться, и молча уходил, а потом также молча забирал поднос. Каждая порция была горячая, источающая расплывающийся по комнате аромат. Вид и запах пищи, до которой никак не добраться, усиливал голод в разы, доводил до исступления. Джерри ложился и отворачивался от подноса, чтобы не видеть еду, не провоцировать себе. Дышал ртом, чтобы не чувствовать запах. А всё равно знал, что еда здесь, что не давало не думать о ней, ловил себя и останавливал, чтобы не бросать на неё взгляды. И неважно, что по разуму по-прежнему не собирался принимать пищу от психопата, инстинкт поддержания жизни и нормального функционирования организма гораздо древнее человеческого сознания. Тем более что тело однажды уже прошло через экстремальное голодание и обезвоживание. Оно всё помнило. Оно боялось повторения. Когда понял это, стало страшно. Всё повторяется – подвал, голод, жажда. И логично, что скоро всё может [должно] закончиться, произойдёт щелчок. Потому что Джерри не справился со своей миссией защитника – привёл тело туда, где ему угрожает смерть, где уже нанесён вред и потеряна первая кровь, попал в те же губительные условия, с которых всё началось. Психика не будет жалеть и давать второй шанс, у неё одна цель – чтобы выжило тело. Она просто уберёт сломавшееся звено, переключится обратно на Тома или же родит кого-то нового, спасаясь проверенным способом. Если проснётся Том, это станет концом. Ему и оставшихся семи жизней не хватит, чтобы провести Стена и выбраться отсюда живым. Стен его растерзает, замучает. Да Том сам умрёт от разрыва сердца, когда поймёт, куда попал. Если же появится третий… Джерри не мог позволить психике снова расколоться. - Стен? – сев, позвал Джерри, готовый сдаться. – Стен? Стен? – всё громче. – Стен? Стен! Стен! – закричал, и снова, но крик оборвался, зашёлся кашлем, согнувшись пополам. Иссушенное жаждой горло уже не могло потянуть крик. Совладав с першением до рези, Джерри утёр рефлекторно набежавшие слёзы и позвал снова, но тише, не перенапрягая связки. Стен уже не раз давал понять, что знает, что он делает за закрытой дверью, стало быть, как-то следит за происходящим здесь, он должен был услышать. Стен не пришёл. Джерри вновь лёг, положил руку на сердце, поглаживал кожу, под которой пульсация жизни, пальцами, как бы успокаивая этим своего Котёнка и убаюкивая, мысленно убеждая, что всё не так плохо, что всё будет в порядке и ему можно спокойно спать. Успокаивал и себя и старался отвлечь. Убедить себя в том, что не голоден, не получалось, но помог гастрономический онанизм: в мельчайших деталях представил, что ест – какие блюда, в каком количестве, как кладёт в рот и пережёвывает каждый кусочек, и мозг поверил в сытость. Стен так и не пришёл. Потом голод утих сам собой, безо всяких ухищрений, засел монотонным нытьём пустоты под ложечкой, ни больше ни меньше. Осталось только то, что куда страшнее – жажда, которую не обмануть фантазиями о том, что – уже попил. Больше – обезвоживание. Четвёртые сутки с последнего глотка воды. Сухость распространилась на все слизистые, появилась резь в глазах. Головная боль. Рассеянность внимания. Вязкость мыслей. Слабость. Всё по нарастающей. Джерри как мог старался экономить силы и побольше спать. Вот только делать это полноценно не получалось и после сна не чувствовал себя отдохнувшим. Перестал вставать для разминки, потом и садиться, лежал ничком. Время без интервалов и солнечного света превратилось в бесконечный день. Шёл второй день с последнего визита Стена. И, наконец, открылась дверь. Джерри повернул голову, с трудом фокусируя взгляд на Стене, несколько раз моргнул, чтобы взор стал яснее. Мужчина опустился у изножья кровати на корточки, внимательно разглядывая его, и произнёс: - Том, ты неважно выглядишь. Плохо спал? Джерри промолчал. - Тебе нужно принять душ, - сказал Стен и поднялся. – Заодно и взбодришься. Внешний вид и чистота тела сейчас не имели никакого значения, но, несмотря на своё состояние, Джерри смог быстро сообразить – чтобы отвести его в душ, Стену придётся вывести его в дом, а значит, снять оковы. И даже если скуёт для выхода, цепь не будет никуда пристёгнута, можно будет побороться и вырвать свою свободу и жизнь из его лап. Джерри ухватился за эту возможность: - Да, я хочу принять душ, - ответил негромко и хрипло. Теперь главное не упасть в обморок, приняв вертикальное положение. Стен подошёл и протянул ладонь, помог подняться. Голова ожидаемо закружилась. Джерри вцепился в его руку холодными пальцами. - Мне нужно постоять. Стен понимающе покивал, подождал, сколько было нужно его прекрасному мальчику, после чего отошёл к шкафчику с пультом, поколдовал там и, обняв Джерри за спину и поддерживая, повёл через комнату. Цепь поехала по желобам на потолке, как по рельсам. Из подвала выходить не пришлось. На правой от кровати стене была дверь, неприметная настолько, что Джерри, сколько ни оглядывался, не зацепился за неё взглядом. За дверью скрывалась затхлая ванная комната с душевой кабиной, унитазом и мелкой белой плиткой на стенах, между прямоугольниками которой пролегали чёрные швы. И насчёт неизбежного освобождения Джерри тоже ошибся, в ванной тоже была цепь и крепёж для неё. Ни на секунду он не остался без оков: как и в прошлый раз, Стен сперва надел новые, а затем только снял старые. Всё просчитано. Стен отрегулировал цепь, чтобы руки Джерри были задраны вверх и немного согнуты в локтях, и включил сильно тёплую воду. Поток воды, полившийся из лейки в лицо и на голову, отвлёк от всех мыслей: Джерри, задрав голову, стал жадно глотать её. Затем до боли резко вспомнил, как Том точно также судорожно глотал воду и никак не мог напиться, и глоток встал поперёк горла. Такие схождения могут стать провокатором переключения, лучше их не допускать. Второй мыслью пришло, что и просто не следует так набрасываться на воду после долгого воздержания, может попросту вырвать. Джерри струйкой выплюнул то, что было во рту, и следующий глоток сделал маленький и осторожный. Стен отрегулировал цепь, чтобы руки Джерри были поднятыми и согнутыми в локтях, отодвинул Джерри назад, чтобы вода не лилась на него, и взял с полки мыло. Ладони легли на плечи и начали неспешно намыливать круговыми движениями. Джерри смотрел во влажную от конденсата, покрытую каплями стенку, чувствовал прикосновения как через ватную прослойку, они не заботили – только бы руки не подбирались к горлу. Пар стремительно заполнял небольшое помещение без вентиляции, повышая влажность до максимума. Дыхание от него становилось глубже и тяжелее. Испитой воды хватило, чтобы унять первую, критическую жажду, голова прояснилась, и пробудился желудок, начало возвращаться чувство голода. Заурчал живот, но звук поглотил шум воды. Стен настроил более прохладную температуру воды. Продвигался сверху вниз. Достигнув ягодиц, остался у Джерри за спиной и скользнул мыльными ладонями ему на грудь, повторяя путь, задев рёбрами ладоней маленькие соски. Считывал своей кожей и плотью хрупкость очаровательных, легко прощупывающихся косточек. Поддавшись желанию, подался вперёд и, прикрыв от удовольствия глаза, втянул воздух у его затылка: запах его волос, кожи, тела. Джерри не слышал вдоха, но каким-то шестым чувством почувствовал это действие, как третьим глазом увидел, что происходит за спиной. И мысленно собрался, вытягиваясь в струнку, готовясь – ко всему. Напряжённо скосил глаза, не поворачивая голову ни на миллиметр. Вслушивался: в себя, в воздух, отделяя его от шума воды. А Стен вернулся к мытью, опустился руками ниже пояса и через какое-то время, намылив всё тело парня, ополоснул его водой, разбавляя укрывшую тело пену. Провёл пальцами от подколенных впадин вверх, размазал текущую пену по острым лопаткам, по плечам. И снова вниз, задержался на ягодицах, погладил правую, левую, обе, сжал ладонями, разминал, несильно растягивал в стороны. Впав в подобие транса. Зверь внутри заполнил всё нутро чернотой и буханьем пульса, застилающим взор. Пальцы скользнули меж ягодиц, коснулись сжатого колечка мышц. Сейчас всё и должно случиться, сейчас Стен что-то сделает с ним. Всё на то указывало. И Джерри был готов и спокоен – пусть, изнасилование он перетерпит, переживёт, главное, выбраться отсюда живым и невредимым. Пусть берёт своё, если такова цена свободы. Но что-то подсказывало, что всё не так просто. Если бы Стен хотел, он бы уже два десятка раз мог над ним надругаться, мог сделать это ещё тогда, когда он был в отключке. Его желания явно были глубже и обширнее примитивных сексуальных. «Есть два типа жертв: первых он только насилует и отпускает, вторых замучивает до смерти», - всплыл в голове вывод, сделанный после прочтения информации о злодеяниях Стена. «Я принадлежу ко второй». Как подтверждая правильность его мыслей, Стен прекратил свои действия и переключился на мытьё головы. Всё остальное время в душе он вёл себя абсолютно обычно и невинно, обтёр Джерри полотенцем, завернул в него и повёл в комнату. И вновь оковы сменялись так, что без шансов: надел новые, затем снял прежние, в зоне досягаемости был ключ только от одних, что лишало смысла попытку забрать его. Трусы Джерри Стен не вернул и никакой другой одежды не дал. Сходил в дом, вернулся с подносом с едой. Когда он поднёс к лицу ложку и попросил открыть рот, Джерри открыл и принял пищу, на что мужчина улыбнулся. Видимо, этого Стен и добивался – чтобы Джерри сдался и принял его правила, поняв, что иначе самому же плохо. Это объясняло его поведение в последние дни, после очередного отказа Джерри есть, он намеренно довёл его до мучительных голода и жажды, приправил страшным незнанием, когда дверь откроется снова и появится возможность утолить потребности. И остановился в тот точный момент, когда парень ослаб и физически, и в своих убеждениях, но ещё не начал терять сознание. Безусловно, Стен был хорошим воспитателем. И Джерри усвоил урок: есть и пить нужно. Потому что так хочет садист. И потому, что не следует играть со своим организмом в «я сильнее и выше потребностей». Нет, не сильнее и не выше, только не в таких условиях. Сначала Стен кормил его, а доесть позволил самому. Когда посуда опустела, отставил поднос и провёл по животу Джерри ладонью, словно проверяя, полный ли, наелся ли. Коснулся его рук: - Встань, - и сам поднялся на ноги. Джерри встал. Стен провёл по нему взглядом сверху вниз, снизу вверх. И снова мелькнула мысль: «Так близко». А толку вступать в борьбу? Даже если сумеет убить садиста с одного удара, пока тот не отойдёт, всё равно не сможет выйти отсюда, потому до ключа не добраться, а освободиться от оков без него не получится, убедился уже. Лучше не совершать столь опрометчивых поступков, иначе останется умирать от мучительнейшей из смертей – от голода и жажды, потому что никто не знает, что он здесь, никто не спасёт. И Джерри не привык ни на кого надеяться. Да и на кого надеяться? Гарри слишком тактичен, чтобы вмешиваться в его жизнь. Карлос позвонит, не дозвониться и решит, что он куда-то уехал или отдыхает ото всех дома с выключенным телефоном. Бо он сам приучил, что в нерабочее время она должна тоже отдыхать, а не волноваться о нём. Одна надежда могла бы быть на Шулеймана. Но неизвестно, когда он вернётся и поинтересуется ли им вообще. Никто его не хватится, пока не начнётся работа, а до этого ещё почти месяц. А там ещё сколько пройдёт, прежде чем его отыщут. Он просто не продержится так долго. - Ты очень красивый, - проговорил Стен. - Как ангел. Но тебе было лучше с натуральным цветом, зачем ты перекрасил волосы? И зачем отрастил их? Ты так на девочку похож… Стен собрал волосы Джерри и стянул в хвост на затылке, вгляделся в лицо. А затем отпустил его волосы и повёл пальцами той же руки от ключицы вниз, к подтверждению того, что Джерри совсем не девочка, опуская вместе с этим и взгляд. Остановился на два сантиметра выше основания члена и, подняв глаза обратно к его лицу и убрав руку, сказал: - Можешь садиться, если хочешь. Я просто хотел посмотреть на тебя. Джерри сел по-турецки и обернулся одеялом до локтей. Совсем скоро Стен забрал поднос и ушёл в дом.