Новая модель

К Джерри приехал Гарри. С порога он был молчалив и задумчив, пристально поглядывал на Джерри. И в конце концов, когда они на кухне пили кофе, спросил о том, что не давало покоя на протяжении всего дня: - Джерри, почему ты не рассказал мне о том, что с тобой произошло? Джерри посмотрел на него, вопросительно приподняв брови. - О чём именно? - Обо всём. И особенно о пережитом насилии. Джерри беззвучно усмехнулся, опустил глаза и постучал сияющей ложечкой по дну полупустой чашки. - А зачем мне об этом рассказывать? – спросил в ответ он. - Это важная информация. По крайней мере, партнёры должны знать такие вещи друг о друге. - И при каких обстоятельствах уместно рассказывать о себе такие подробности? Дежа-вю. - При любых, - ответил Гарри. – Понимаю, что для тебя это травма, но раз ты рассказал всем, значит, ты можешь об этом говорить. Он коротко помолчал и, потерев ладонью лицо, добавил уже не так собрано: - А я думал, почему ты так долго не подпускал меня к себе… Теперь мне всё понятно. Почему ты не сказал? – посмотрел на Джерри. – Я бы с пониманием отнёсся к твоей истории и не трогал бы тебя. - Я похож на инвалида? – неожиданно спросил Джерри. - Нет. - Тогда я не хочу, чтобы к моей истории относились с пониманием, не нужно меня жалеть: я жив, здоров, и у меня всё хорошо. Единственное, чего я хочу – чтобы такое больше ни с кем и никогда не происходило. А не рассказал я тебе об этом, потому что это уже неважно. Моё прошлое было страшным, но оно не влияет на моё настоящее. Дежа-вю стало сильнее, и это придавало настроению приятной игривой азартности. Так забавно повторять совершенно другому человеку те же слова, которые когда-то в довольно похожем разговоре уже говорил. - Мне понадобился не один год, чтобы оправиться, но сейчас я в порядке. Мне неприятно вспоминать о том, что было, иначе быть не может, но мне больше не больно, - Джерри говорил проникновенно и искренне, с той самой искренностью, с которой когда-то убеждал Паскаля, что его жуткое прошлое ничего не значит в настоящем. Гарри чуть улыбнулся только губами. Какой же он всё-таки удивительный: совсем юный, а с такой ошеломляющей и сложной историей за плечами; красивый и хрупкий, но такой сильный. - Мне очень хочется верить, что это правда, - проговорил мужчина. - А смысл мне лгать? Джерри выдержал коротенькую паузу и, легко улыбнувшись, добавил: - И, Гарри, то, что я не давался, не имеет никакого отношения к моему прошлому. Гарри непонимающе нахмурился. - Да? - Да, - кивнул Джерри. – Я не давался, потому что не хотел быть снизу. Про меня практически все думают, что я пассивный гей, а я и не гей, и мне куда ближе традиционная мужская роль в сексе. Вот и всё, никакого криминала, как говорится, - он широко и светло улыбнулся. – И, если говорить всё и честно, у меня не было опыта с мужчинами, кроме того насилия, потому захотеть и решиться отдаться было ещё сложнее. Это же практически первый раз, второй первый. - Джерри, ты серьёзно? Нет, я не думал, что ты гей, но я был уверен, что у тебя есть опыт. - По факту, он у меня есть. Гарри посмотрел на него серьёзно, и Джерри, невесело улыбнувшись уголком рта, добавил: - Не смешно? Мне тоже не смешно. - Джерри, почему ты и об этом умолчал, даже перед первым разом, когда ты был снизу, не сказал? - Я был уверен, что ты и так будешь аккуратен. - Всё равно, - покачал головой мужчина. – Нужно было сказать. В свете всего того, что вскрылось, мне неприятно от того, как я вёл себя с тобой. Если бы я знал хотя бы о твоей неопытности, я бы поступал по-другому и не трогал тебя, пока ты сам не захочешь. - Ты не принуждал меня ни к чему. - Но я давал понять, чего хочу, это тоже давление в некотором смысле. - Гарри, ты меня не принуждал, - повторил Джерри. – Я пошёл на этот шаг, потому что сам захотел. Мне стало интересно попробовать, как это – быть с мужчиной в такой роли добровольно? И мне понравилось, за что спасибо тебе. И ты был максимально тактичен, я не почувствовал никакого давления от тебя и принял это решение полностью по своей воле, не беспокойся. - Я с самого начала видел, что ты удивительный, - улыбнулся Гарри. – Но теперь я тобой восхищаюсь. - Не надо восхищаться. Я же не идол? - Скоро станешь им. Джерри улыбнулся в ответ, всё ещё держа маску милой скромности, но не скрывая того, что ему приятны слова Гарри. Потом отпил кофе и, вспомнив один вопрос, задал его: - Гарри, откуда ты узнал о моей истории? Интервью должно было выйти только сегодня утром, насколько я знаю, сомневаюсь, что оно могло так быстро разлететься и наделать много шума. Ты читаешь мои интервью? - Нет, не читаю. Оно попалось на глаза Фили, и она прислала его мне. Через какое-то время они переместились в спальню, просто лежали полностью одетые, разговаривали под фон глубокого и красивого фильма. Во время молчаливой паузы Гарри посмотрел на Джерри, отвлёкшегося на телевизор – в его глазах мелькали всполохи-отсветы от большого экрана, провёл взглядом по его щеке, по тонкому, заострённому носу, округлым бровям. С самого начала, несмотря на огромную разницу в возрасте, Гарри смотрел на него как на взрослого и равного, а сегодня впервые посмотрел как на ребёнка – нежного, хрупкого, нуждающегося в заботе. Пережившего такое, что, как правильно сказал сам Джерри, не должно происходить ни с кем, тем более с невинными детьми. Словно включился по отношению к нему родительский инстинкт – а ведь Джерри в самом деле годился ему в сыновья, а при определённом стечении обстоятельств мог бы быть даже внуком, но даже думать об этом было в корне неправильно с учётом того, в каких они состояли отношениях. И Гарри не думал, но не думать о том, что узнал с утра, не получалось. Гарри никогда не был жестоким и кровожадным, но всерьёз жалел о том, что эта история произошла в Европе, потому что здесь запрещена смертная казнь. И дело не в его особом отношении к Джерри. Просто нелюди, которые способны сотворить такое с ребёнком, должны отправляться прямиком на электрический стул, их ничего не оправдает и не исправит. Сердце тянуло от мыслей о том, что пришлось пережить этому мальчику – именно мальчику, таким Гарри его сейчас видел и не мог и не хотел что-либо с этим делать. Если есть эмоции, они должны быть прожиты, он всегда так считал, не стоит отмахиваться от себя и делать вид, что всё в порядке. Гарри опустил взгляд к левой руке Джерри, расслабленно покоящейся у него на животе. Прежде он не заострял внимания на его шрамах, видел их, но воспринимал спокойно, как неотъемлемую часть Джерри, но теперь они – резали глаза, и воображение рисовало, каким жутким образом они появились на юном теле. Крысы… Подумать только, его заживо грызли крысы: маленького мальчика, прикованного и брошенного в чёрном подвале. Гарри взял его изувеченную ладонь в свою. И, помимо прочего, когда прошёл первый шок от прочитанного с подачи сестры, стало муторно от одной вещи. Гарри понимал, что Джерри явно справился, сейчас он совсем не был жертвой, и не нужно возвращать его в этот статус, напоминая о нём, не нужно жалеть и относиться с осторожной оглядкой на прошлое, но всё это невозможно было так просто выбросить из головы. - Джерри, я сегодня много думаю об одном моменте, из-за которого мне неприятно, - произнёс Гарри, переведя взгляд к экрану. – Забудь о том, что я предложил поиграть, не нужно этого. - Почему? – Джерри повернул к нему голову. - Потому что не нужно. Я же не знал, когда предлагал эту игру, о том, что с тобой произошло. - Гарри, ты всё ещё хочешь этого? Честно? – парень перевернулся на бок и подпёр голову рукой. Гарри помешкал две секунды и кивнул: - Да, хочу. Но это всего лишь эксперимент, без которого я с лёгкостью обойдусь. - Я тоже хочу. В чём проблема? Гарри с недоумением посмотрел на него. - Джерри, ты серьёзно? Ты хочешь поиграть в изнасилование? - Я ещё тогда сказал, что да, я согласен, значит, я хочу. - Извини, но это не укладывается у меня в голове. У тебя был такой опыт, и ты готов снова пройти через это? - Нет, я не готов снова пройти через изнасилование, как и любой человек в здравом уме. Но постановочное насилие не имеет ничего общего с реальным, - едва не добавил «уж поверь мне», но в данном контексте это прозвучало бы неуместно. – Я чётко понимаю эту разницу, потому не вижу ничего плохого или страшного для себя в такой игре – потому что это всего лишь игра. К тому же в некотором роде это неплохая терапия: переиграть страшные события в безопасных условиях и с другими эмоциями. – Джерри перелёг на живот и переместил руку под челюсть, лукаво ухмыльнулся. – Я ведь тоже получу удовольствие, так? Гарри мягко улыбнулся. Он всё равно не мог понять Джерри умом в полной мере, но от его объяснения на сердце стало легче и теплее. - И если мне понравится, - продолжил Джерри и, перекинув ногу через его бёдра, сел на него верхом, повёл ладонями вверх, к груди, - можно будет устроить второй раунд и поменяться местами. Ты не откажешься побыть жертвой? – руки замерли, Джерри заглянул ему в лицо. - И откуда ты такой взялся? – с улыбкой проговорил Гарри и провёл ладонью вверх по его руке, а затем сразу перешёл на бок. - Из Морестеля, - ответил Джерри, пряча в глубине глаз торжествующую улыбку. Впервые в жизни он чувствовал себя полностью неуязвимым, потому что правда, которая всегда висела над ним топором и могла разрушить всё в любой момент, отныне была на его стороне. Джерри склонился к его лицу, но остановился на расстоянии пары сантиметров и не поцеловал. Смотрел проникновенно в глаза и ждал, когда Гарри сделает первый шаг. И Гарри повёлся, отвёл пряди волос от его лица, заправив их за ухо, и прикоснулся к его губам, сминая их своими: спокойно, без напора. Но остановился и тоже заглянул в глаза Джерри, ища в них согласия и разрешения, и, не встретив и тени протеста, снова поцеловал, крепче. Запутался пальцами в его волосах на затылке, а второй рукой гладил по позвоночнику поверх тонкой майки. Джерри сильно прогнулся в пояснице, прижимаясь к любовнику пахом и животом. Запрокинул голову, подставляя шею под горячие умелые губы, и вздрогнул, рвано вдохнув, когда зубы аккуратно прикусили натянутую кожу спереди под челюстью. В этот раз Гарри как никогда старался сделать ему хорошо, доводя до неконтролируемых криков. Довольно поздно в дверь позвонили. Удивительным образом Бо узнала о сенсационном и страшном содержании интервью далеко не первой и, когда прочитала его, тут же помчалась через город к Джерри, а последние два километра и вовсе пробежала, потому что такси застряло в мёртвой пробке. Она сама не знала, что хочет сказать – не обсуждать же это будет?! – но остаться в стороне и спокойно сидеть дома на попе не могла, даже мысли такой не возникло. Джерри открыл ей, но не пустил на порог, потому что не хотел, чтобы она столкнулась с Гарри. На все взволнованные попытки запыхавшейся девушки сказать, он отрезал, что всё в порядке, поговорит он с ней завтра, и отправил восвояси. Бо ещё пять минут стояла, смотря на закрытую дверь – без обиды, но с недоумением и непониманием, что делать дальше. Известно что – ехать домой. По поведению Джерри можно было понять, что он там сейчас не один. И так тянуло узнать, с кем он, хоть одним глазочком взглянуть [подсмотреть, иначе никак]. Но не вломится же она в квартиру, только если по карнизу перебраться и заглянуть в окно, но это и нереально, и накрепко отдаёт сумасшествием. Вздохнув и приняв [убеждая себя], что это не её дело, Бо поехала обратно. Интервью произвело эффект разорвавшейся бомбы и стремительно разлетелось всюду. С особым вкусом общественность приняла и смаковала тот факт, что знаменитые шрамы «Изуродованного ангела» Джерри Каулица тот приобрёл от крыс, с которыми не раз снимался. Фотосессии с этими грызунами мгновенно взлетели в «топ», и фотографы, которым раньше такая идея в голову не пришла, наперебой возжелали снять Джерри с ними. Его приглашали на интервью и шоу, где обсуждали уже известное и, обходя друг друга, выпытывали и обгладывали подробности, ни на секунду не заботясь о том, что для него это – лютая боль и страшнейшая травма. А Джерри и не было больно, но всех подробностей в красках он не расписывал. Неожиданно Джерри пришёл «привет» из-за океана: один серьёзный американский издатель предложил ему написать о своей истории книгу. И сразу два режиссёра, один из которых тоже был американцем, выказали серьёзное желание снять о его жизни кино. От предложения режиссеров Джерри вежливо отказался, а издателю ответил, что хотел бы написать мемуары, но сразу сказал, что пока это не договор о сотрудничестве и он не обещает никаких сроков. И небезызвестный Миранда Чили тоже не остался в стороне от внимания к персоне Джерри и его потрясающей умы истории. Он единственный позвонил не Бо, а связался с Джерри лично – и откуда только номер узнал? Джерри мысленно проклял того, кто ему его дал. Миранда предложил представить его весеннюю коллекцию в спектакле «по мотивам подвала» с нелюдями-насильниками, естественно, тоже одетыми с руки Маэстро, и полчищами настоящих диких крыс. Джерри отказался, не раздумывая. В реализации чужих больных идей он участвовать не собирался. И зарёкся же впредь связываться с этим стукнутым на всю голову. Хоть не планировал столь глобального эффекта, и работать пришлось начать раньше и насыщенно, но Джерри был вполне доволен результатом. Деньги не капали – лились. Его жалели всем миром. И почему-то никому не приходило в голову спросить о том, нашли ли тех ублюдков и понесли ли они наказание, чему Джерри был особенно рад. Зато все бодро интересовались его семьёй - настоящей, расспрашивали про неё. Джерри отвечал, но довольно расплывчато и имён не называл, аргументируя это тем, что не хочет доставить им неудобства. Только говорил в шутку: «Моя финская фамилия редкая, длиннющая и невероятно сложная, я так и не научился её выговаривать».