Новая модель

- Джерри, спасай! – оглушил Карлос криком, едва Джерри принял вызов. Пришлось даже отодвинуть телефон от уха. - Карлос, я в отпуске. - Ты же ещё не знаешь, для чего я звоню. - Знаю. У тебя есть идея, и ты хочешь, чтобы я принял участие в съёмке. - И как ты догадался! – вновь воскликнул мужчина, расплывшись в слышимой улыбке. – Но это и неудивительно, этот проект создан для тебя! Вот, ты сам всё почувствовал! - Карлос, я отдыхаю, я не хочу сейчас работать. - Джерри… - протянул Монти. - Карлос… - повторил его интонацию Джерри. - Джерри! - Нет. - Не говори «нет», «да» гораздо красивее. - Если я буду всем говорить «да», я плохо закончу. - Так, никакого секса, не отвлекай. И мне же можно? Ты же моя маленькая муза, не покидай меня. Я взялся за этот проект только с расчётом на тебя и ради тебя. Концепция – падший, сломанный ангел. А кто может лучше всех изобразить ангела, если не ангел? - Ты не мог сначала спросить моего согласия, а потом уже браться за проект, в котором «без меня никак»? - Я был уверен, что ты ответишь согласием и ринешься в бой за искусство. Джерри, радость моя, прошу, не отказывайся. Как я без тебя? Кого мне брать? Каким гримом замазывать, чтобы ангела сотворить? - И как я могу отказаться, когда ты так говоришь? Но я попробую. - Нет! Не пробуй. Ты согласен, ты сделаешь это важное дело и будешь собой гордиться. - Чем эта фотосессия отличается от всех остальных? – не поддаваясь пылкому убеждающему воодушевлению товарища, резонно поинтересовался Джерри. – Извини, если оскорбил твои чувства, хотя это не реализация твоей идеи. - Ты меня не оскорбил. Сам виноват, нужно было сначала рассказать суть, а потом всё остальное. Особенность и важность в том, что это социальный проект. - Социальный проект? - Да, но непрямой. Это представление социальной проблемы в призме искусства. - Что за проблема? - Насилие. Основная мысль и посыл – что с людьми делает насилие, что оно делает со своими жертвами. И лозунг проекта – даже ангелу можно сломать крылья так, что они уже никогда не отрастут. Джерри беззвучно усмехнулся, прикусил костяшку согнутого у лица пальца. Бывают же такие совпадения. Тема насилия не нова, её часто так или иначе обыгрывают в искусстве. Но лозунг - это же в точности о нём. О том, кого он носит в себе и с кем делит на двоих запомнившую боль и грязь кожу. Сломанный ангел со сломанными крыльями. - Интересно, - ответил он. – Но я так похож на битого, что только я справлюсь с образом? Карлос подумал секунду и снова затараторил: - Нет. Не знаю… Лучше я не буду об этом рассуждать. Джерри, тебя это задело? - Нет. Просто любопытно, каким ты меня видишь, помимо того, что я ангел, демон и далее по списку. - Ты самый лучший ангел, - в голосе мужчины снова послышалась улыбка. – Это аксиома и не обсуждается. - Хорошо, уговорил, я – ангел. - И ты согласен побыть сломанным ангелом? «Почему мне так смешно?», - невольно задался Джерри вопросом. Он помолчал, думая, покрутил на пальце локон. Параллельно подумал о совершенно стороннем, о том, что, когда закончит разговор, нужно будет причесаться. Хоть делал это с утра, на ощупь волосы казались спутавшимися. - Джерри, не молчи, - заканючил Карлос. – Иначе я умру от нетерпения, а Дино тебе этого не простит. - Весомый аргумент. Расскажи подробнее про проект, это одиночная съёмка? - Нет, у тебя будет партнёр, олицетворяющий насилие. - Надеюсь, им будет не Дино? - При чём здесь Дино? - Ты не помнишь, как он был рад меня видеть в последнюю нашу встречу? - Ой… Точно. Ещё раз приношу глубочайшие извинения за его поведение, я ему после того случая устроил воспитание и несладкую жизнь. Нет, конечно это будет не он. С тобой в паре будет работать Леокэдайо Монтеро Лопез. Знаешь его? - Имя точно слышал. - Съёмка пройдёт в четверг. - Как раз хотел спросить о дате, ты меня опередил. - Прекрасно. У тебя же нет планов на этот день? Не собираешься улететь на какое-нибудь тёплое побережье и отключить телефон? - В ближайшее время не собираюсь, у меня один план – отдыхать. Но… - Но ты отдыхаешь уже месяц и можно немного поработать, - закончил за Джерри Карлос, хотя тот хотел сказать не совсем это. Джерри вздохнул: не дал ещё окончательного ответа, но знал, что согласится, уже согласен. Иной раз ему казалось, что с Карлосом он излишне безотказен, но отказать ему было сложно. Во-первых, тот брал в оборот, как тайфун, закручивал в своём энтузиазме. Во-вторых, что влияло в большей степени, они друзья, а с друзьями особенные отношения. И ему действительно нравилось работать с Карлосом и с него не убудет от того, что он полдня поработает, отметится в важном проекте и продолжит отдых. - Хорошо, я буду, - сказал он. – А где пройдёт съёмка, надеюсь, не в Австралии? - Нет, - посмеялся Монти и довольно объяснил: - Я знаю, что ты перебрался во Францию, тебе не придётся выезжать за пределы страны. Съёмка пройдёт в Лионе. - Где? – переспросил Джерри. Смеяться расхотелось. - В Лионе. Это город… - Я знаю такой город, - остановил Джерри объяснения товарища. – Но почему он? Насколько я знаю, он совсем не культурный центр и в модной сфере не прославлен. - Там тоже делается искусство. И там наиболее подходящая для реализации проекта студия. Я бы поработал в своей, но проект французский, он должен делаться там, где будет жить, иначе душа у него будет не та. Джерри слушал вполуха. Думал о том, что прошлое совершенно негаданно постучалось в его дверь, и о том, стоит ли идти на такой риск. Но второе было бессмысленно, он уже согласился участвовать в съёмке, будет странно, если вдруг откажется, придумав какую угодно причину или вовсе без объяснения причин. Имеет право, но… Но нужно ли отказываться? Джерри решил, что нет. Как видно, пришло время открывать личные белые пятна на карте. Глупо продолжать скрываться, когда мелькаешь тут и там. Это давно уже не актуально, только Джерри никак не мог привыкнуть к этому до конца. На то были причины. На протяжении пяти дней Джерри постоянно думал о грядущей поездке, а когда самолёт, совершающий перелёт Париж-Лион, пошёл на посадку, особенно остро ощутил, как бьётся сердце: не быстрее, чем обычно, но чётко, глухо. И дело не в воспоминаниях, связанных с этим городом, счастливых, трагичных, разных. Дело в людях, которые в нём жили и, вероятно, по-прежнему живут. В людях, которые знали его, Джерри Муссона, и человеке, который знает правду. Конечно, все те люди уже могли увидеть его и узнать, но одно дело, когда видят на обложке или экране, и совершенно другое – личная встреча, разговор, вопросы… На душе было неспокойно, хоть понимал, что Лион не маленький городишко, а большой город с населением более полумиллиона человек, практически нет шансов случайно встретить кого-нибудь знакомого, тем более что он не собирался гулять по улицам. Но осторожность не бывает лишней. Обычно Джерри не маскировался, ему не мешало то, что его иногда узнавали, но сейчас был другой случай. Он надел неброскую одежду, натянул на голову капюшон и спрятал пол-лица за непроглядно чёрными очками. Не смотрел по сторонам. Сегодня он играл звезду, которой необходимо остаться инкогнито. А когда ехал в такси, посетила мысль, назойливая, тягучая [отчасти мазохистическая], - съездить после работы за город, посмотреть на дом Юнга. Но он отогнал это неуместное желание. Машина катилась по знакомым улицам. Вспомнились поездки по ним за продуктами и школа – не та, в которую ходил заключённым детдома, а та, которую посещал потом. Вспомнился дом Кристины, до которого он провожал её и в котором не раз бывал. Он бы и сейчас смог найти его. Вот, оказывается, какова на вкус ностальгия. Но были ещё и другие воспоминания: о залитой кровью кухне, о том, как в последний раз отъезжал от осиротевшего дома, о том, как превратился из свидетеля в обвиняемого, как встречал шестнадцатый день рождения в следственном изоляторе (это было грустно). И о том, как отправился в последний путь - в первое учреждение принудительного лечения. В студии уже шла подготовка к съёмкам; Карлос выскочил навстречу с распростёртыми объятиями, расцеловал и отправил к визажисту. Джерри поздоровался с партнёром по проекту, одним из тех брутальных красавчиков, которые смотрели на него снисходительно и позволяли себе шуточки типа: «Эй, красотка!», и сел за трюмо. Грим придал лицу измождённый вид. Когда его закончили красить, Карлос спросил: - Джерри, радость моя, на тебе приличные трусы? - А каков критерий приличности? - Красота и новизна. Вместо того, чтобы описывать, Джерри расстегнул штаны и спустил их, показывая, какое на нём бельё. - Прекрасно, - отметил Монти. – Оставайся в своём. Хотя… - нахмурился. - Нет, бренд. Не нужно устраивать скрытую рекламу, если нас об этом не просили. Надень реквизит. Джерри сбегал покурить и переоделся после этого, его костюм состоял из одних трусов. Загримировали и тело: добавили к шрамам синяков и ссадин. В последнюю очередь посадили на клей символичные крылья, напоминающие раскидистые сухие ветви; при своих габаритах конструкция весила всего триста грамм. - Помним: Леокэдайо, ты насильник, зло, следи за лицом, оно важнее всего в твоём образе, Джерри, ты – жертва, почувствуй это, - отдал Карлос последнее перед началом указание. «Без проблем», - мысленно ответил Джерри. Было бы что представлять – достаточно вспомнить. Началась съёмка. Сначала снимали стоя, затем Джерри сел на пятки, ссутулил спину дугой и закрыл руками лицо. Чуть опустил ладони, посмотрел в камеру. Леокэдайо схватил его за волосы, немного повернул голову и оттянул. Никаких естественных реакций. Джерри смотрел на агрессора полными страха и беспомощности глазами, бессильно опустив бледные руки на пол. - Пресвятая Мария! – воскликнул Карлос. – Если бы не знал, что это не по-настоящему, я бы расплакался! Потом Леокэдайо взялся за крылья, тянул их, тягал за них. - Ломай крылья! – скомандовал Карлос. Леокэдайо, схватив Джерри за плечо, отломал кусок левого крыла. Снова потянул. И в скором времени резко рванул. Джерри оглушил всех невольно вырвавшимся, искренним криком. Клей легко убирался специальным раствором, но от сильного рывка сорвал кожу; спину обдало жгучей болью. - Какие эмоции! Джерри, это гениально! Эта фотография войдёт в историю искусства и останется в веках! А если нет, то я никогда больше не буду снимать! Не буду работать в мире, в котором ни черта не понимают в искусстве! Подождав, пока Монти отснимет достаточно «гениальных кадров», Джерри сел ровно и, чуть морщась, завёл руку за спину, тронул там. И посмотрел на пальцы. На пальцах была кровь. - Это потрясающе! Можно даже не снимать дальше, эти кадры проймут любого! Это же в самое сердце! – продолжил Карлос и подошёл к ним, и осёкся. – Джерри, что с тобой? Что это? Кровь?! Он взглянул на спину Джерри и вскинул ко второму парню мечущий гром и молнии взгляд. - Ты чудовище криворукое! Ты что делаешь?! Ты головой думаешь?! Я тебе голову эту отверну за такие вещи! - Я не думал, что они вместе с кожей оторвутся… - попытался оправдаться Леокэдайо. - Вот именно, ты не думал! Что нам теперь с этим делать?! - Карлос, всё в порядке, - вмешался Джерри. – Я могу продолжать. - Да? А тебе не надо в больницу? Или аптечку? - Успею. Почему бы, раз уж так получилось, не использовать эту неприятность? Теперь мне на самом деле сломали крылья, вырвали их. Было видно, что Карлос старается не поддаваться искушению, но глаза его загорелись, и он, схватив лицо Джерри в ладони, смачно поцеловал его, после чего отбежал, чтобы продолжить снимать. - Как только закончим, я сам отвезу тебя в больницу! – проговорил он. - Достаточно будет антисептика. Попроси, чтобы купили, - ответил Джерри и развернулся спиной к камере, повернул голову вбок и скорбно потупил взгляд. На лопатках пылали две кровавые полосы – словно следы былых крыльев. Очень символично. Для серии финальных кадров он лёг ничком и закрыл глаза. Ангел сломался, не пережил столько боли. Карлос от души и с присущим ему энтузиазмом предлагал Джерри остаться до завтра, сейчас перекусить где-нибудь, а потом погулять, покутить, но Джерри отказался. Прямиком из студии Джерри поехал в аэропорт и, сев в зале ожидания, посильнее натянул капюшон на лицо. До вылета оставался час и одиннадцать минут.