Новая модель

За окном Лондон. Вернувшись в отель, Джерри принял душ, забрал нераспокованный чемодан и поехал в аэропорт. Если повезёт не попасть в пробку, то ещё успеет на вечерний рейс. Перелёт из Лондона в бельгийский Гент длился меньше часа. Во время него Джерри дремал, сваленный усталостью, но полноценно заснуть и тем более выспаться не успел. Подъём сегодня был в пять утра, вчера и позавчера не настолько с петухами, но тоже в рань. Бо летела вместе с ним, но вела себя предельно тихо, чтобы не помешать ему отдыхать после тяжёлого дня. Настолько тихо и неприметно, что Джерри и забыл про неё и потому не удостоил ни взглядом, ни прощанием. Такси из аэропорта мчалось по погруженным в разбитый огнями мрак улицам и увязало на светофорах. И вот, ближе к одиннадцати, он наконец-то был дома. Джерри выбрал Бельгию в качестве страны проживания ещё до того, как у него появились деньги для того, чтобы выбирать и тем более приобрести жильё, на то был ряд причин. Она, конечно, привлекает в себя туристов, но в ней был мал риск встретить тех, с кем он встречаться не хотел. В ней было достаточно красиво, чтобы наслаждаться жизнью. И, опять же, Франция под боком, с которой он пока ещё не готов был расстаться. Незавершенное дело удерживало якорем. Квартира на последнем этаже встречала темнотой и тишиной, в которой никто не ждал – и хорошо, что так, не хотелось никого видеть. Но нет, оказалось, его ждали. Едва Джерри зажёг свет, из-за поворота появилась приходящая домработница – крупная женщина по имени Гризельда. - Гризельда? – с недовольным удивлением проговорил Джерри. – Что ты здесь делаешь? Я же говорил, чтобы ты не ждала меня. - Извини, я подумала, что будет лучше дождаться тебя, поухаживать за тобой с дороги, покормить. Гризельда была матерью четверых детей, и иногда складывалось такое впечатление, что она видела пятого в Джерри. Иной раз её профессиональная забота больше напоминала материнские трепыхания. - Спасибо, конечно, я тронут твоей заботой, но я в состоянии самостоятельно за собой поухаживать, - ответил парень, разулся и убрал обувь в шкаф, после чего снова посмотрел на домработницу. – Не забывай, что основная твоя обязанность – это уборка и поддержание порядка. - Но ты ведь будешь ужинать? У меня всё уже почти готово. - Буду. Я в душ, а ты заканчивай с ужином и езжай домой. Горячий душ с массажным эффектом прекрасно помогал расслабиться и взбодриться, потому Джерри с удовольствием второй раз за вечер скинул одежду и встал под поток воды. И не лишним было смыть с волос лак и прочие издержки создания красивых картинок. Он закрыл глаза и подставил лицо под колкие от мощности струи. В вуали пара и водопаде горячих брызг можно было нежиться бесконечно, но и получаса хватило для того, чтобы тело воспрянуло духом, и боль в перегруженных застыванием в неестественных позах мышцах отпустила. «Нужно будет сходить на массаж». После душа Джерри не стал вытираться, надел на мокрое тело мягчайший халат длиной до середины бедра, оставив его распахнутым на груди, и аккуратно подсушил волосы полотенцем. Протёр зеркало на уровне лица, посмотрелся в него и покинул полную влажного жара ванную. Гризельда всё ещё не ушла: крутилась на кухне, убиралась после готовки и красиво всё расставляла-раскладывала на свои места. - Джерри, ты не одет? – она обернулась через плечо. – Я окно закрою, вдруг продует. Джерри выразительно посмотрел на неё, но она как не увидела и сделала то, что сказала. Иногда – только сегодня дважды, он задавался вопросом, почему до сих пор не уволил её, несмотря на то, что она так часто делала по-своему, и как именно её, довольно нестандартную для тихой и услужливой по определению домработницы, впустил в свой дом. Гризельда являлась профессиональной домработницей с многолетним стажем, не солгало резюме, так и было на самом деле. Но больше она была хозяйкой и не просто выполняла свои обязанности, а создавала наполненный жизнью уют, чем разительно отличалась от молоденьких девушек-роботов, кого в профессию привела или нужда, или желание охмурить состоятельного клиента [та же нужда, но под соусом расчётливости]. А Джерри нравилось чувствовать жизнь. Несмотря на то, что все остальные приёмы пищи пропустил, ужин его был довольно скромным: небольшой кусочек мяса и салат. А в качестве десерта большая, почти на пол-литра, чашка кофе без кофеина, сдобренного сливками. С началом модельной карьеры появилась необходимость контролировать количество и качество пищи, чтобы поддерживать должную форму. В этом смысле пришлось очень кстати то, что всегда ел немного и страсти к вредным вкусностям не питал, по сути, и ограничивать себя ни в чём особо не приходилось. Немного не допив кофе, Джерри вылил остатки и взглянул на часы – половина первого, как же время летит. Он налил себе бокал вина и перешёл в спальню, оделся. Потом устроился в кресле, подогнув под себя ноги, и открыл сценарий. Можно было и не делать этого, потому что точно знал, что не согласится на предложение режиссера. Но справедливости ради нужно было прочитать, а потом только отвечать категорическим отказом. К тому же всегда оставалась вероятность того, что там окажется нечто настолько потрясающее, что заставит его переменить своё решение. История оказалась действительно стоящей и заслуживающей внимания. Она повествовала о яркой, но нелёгкой судьбе Марселя Беллуччи, которого весь мир знал как Марсельезу Беллуччи. Будучи итальянцем по крови, Марсель вырос во Франции и там же вкусил первые лучи славы. Ещё в подростковые годы он понял и принял, что ощущает себя девушкой, и свою карьеру в театре начал, притворяясь ею, и никто не замечал обмана до рокового случая. В процессе долгожданной смены пола Марсельеза продолжала танцевать и выступать, несмотря на недомогания, вызванные гормональной терапией, потому что это было её жизнью, она горела балетом. И даже после заключительной операции, отлежавшись всего три дня, она вышла на сцену, чтобы исполнить премьеру, что повлекло за собой расхождение швов. До конца спектакля оставалось всего двадцать минут, когда зрители поняли, что это не постановка, а балерина на самом деле истекает кровью. А она танцевала. Джерри отвлёкся от чтения и представил себе эту картину: белоснежную пачку-облако и такие же колготки, перепачканные в крови. Жутко и завораживающе. Он вернул взгляд к тексту на экране. Таким образом секрет Марсельезы раскрылся и стал достоянием общественности. Разразился скандал, потому что тогда, в восемьдесят пятом, мир ещё не погряз в показной толерантности, и все театры, на сценах которых она блистала, закрыли для неё свои двери. Ненависть толпы, считавшей, что не такой, значит – выродок, брак природы человеческой. Жестокое избиение до полусмерти, инвалидность и смерть спустя три месяца в больнице. Конец. Прекрасная трагичная история, отражающая, как есть, непостоянный характер судьбы и людскую жестокость. Но решение своё Джерри не изменил, потому что, если он подастся ещё и в кино, то у него вовсе не останется свободного времени. И актёрская профессия просто была ему не мила. «Извините, мистер Керри, но на пуантах и с грудью вы меня не увидите», - подумал он и закрыл документ. Завтра свяжется с режиссёром, а сейчас уже поздно – половина третьего. Нужно ложиться спать и выспаться, пока есть такая возможность. Перед тем как погасить свет, Джерри бросил взгляд на выключенный ноутбук, в котором, помимо прочего, хранилась одна обычная на вид папка. Самая обычная папка.