Восхождение красной луны

      Всякое царство, созданное Старшими Богами, по-своему уникально и особенно: своё устройство государства, быт, культура, архитектура, национальные цвета и расы. Но всё это лишь в пределах видимости человека — мелкой крупицы всего мироздания. Но есть ведь и то, что гораздо больше и недосягаемо для простых смертных — вселенная, усеянная разными мирами, сотворённых с большим трудом и созданием друг с другом. Одни миры миролюбивы, а другие враждебны, бросая свою ярость на тех, кто мало способен на защиту и всегда лучше поднесёт ключи от своего мира победителю, чем подвергнет свой народ гибели. Такой яростной силой был Внешний Мир, а жертвы его — всякое царство, желаемое, как лакомый кусок. До первого Императора, Онаги, что носил титул Короля драконов, Внешний Мир был раздроблен, неорганизован и довольно слаб, несмотря на наличие весьма сильных рас такие, как сами внешнемирцы — похожие на людей жители этого мира, но с долголетием и склонностью к магии, шоканами — четырёхруками великанами, потомками драконов, кентаврами — полувнешнемирцы и полулошади, и иные, но менее распространённые народы. Однако после появления Онаги Внешний Мир стал единой империей со строгими порядками, контролем и законами и присоединением к себе  новых земель путём завоевания. Но и правление дракона имело свой конец: его отравил ближайший советник, генерал Шао, и занял место Императора, однако продолжил политику завоеваний. Кан (этот титул он отныне носил) присоединил к своему государству пустынную Таркату, заселённую искусственно созданными таркатанами — полувнешнемирцами-полудемонами, джунглиевую Заттеру — родину заурян, людей-ящеров, и Арнык — остров китиннов, разумных насекомых. Но конечно любой завоеватель никогда не насытится тем, что уже имеет, наслаждаясь криками побеждённых и хвалебными речами своих союзников. Благо миров вокруг полно, пусть и каждый из них не желает становиться лишь жалкой провинцией в кровавой тиранической империи. Не дав своим солдатам толком отдохнуть и опомниться от дурмана арныкской победы, Кан выбрал себе новую жертву — Ватернус — мир людей-кровососов, именуемых вампирами.       Мир этих вампиров был удивителен и по-своему красив: ярко-бордовое небо, испещрённое розовато-серыми облаками, освещалось алой луной, а солнце тут никогда не является, потому как жители этого мира боятся небесного светила. Города плотно застроены мрачными готическими домами, а меж них возвышаются храмы с острыми, словно иглы, шпилями, и пугающими статуями на крышах. Сами вампиры по своему внешнему облику довольно бледны, стройны, пьют кровь потому как она помогает им жить, расти и развиваться; их магия крови сильна, а за спинами спрятаны кожаные крылья, что помогают им летать. Эта раса высокомерна, довольно алчна и цинична, в дополнении к этому ещё и то, что они страсть как обожают богатства, но в особенности драгоценные камни, коих в Ватернусе добывают великое множество. Но были и летучие монстры, именуемые нетопырями, которые повинуются своим разумным собратьям. Это царство походило на один бесконечный блистательный бал, где каждый обязан был держать осанку, носить расшитые золотом камзолы, красоваться драгоценностями, хвастаться новыми интерьерами своих особняков и всяческими иными путями показывать стать. Всякий вампир, пусть и самый бедный, был тут высшей кастой: они не трудились в шахтах, не мостили дороги, не занимались стройками и прочим тяжёлым трудом. Их удел: торговля, военное дело, искусство, медицина и управление. Только тут было устроено так, что один вид единой расы правит, а второй пашет. Причём те, что работали в шахтах и в самом деле были низшими: у них были звероподобные страшные морды, отсутствовали крылья, на теле была густая грязно-серая шерсть, а их голоса всегда были рычащими. Таких тварей звали упырями. Они всегда работали, в то время, как высшие пировали. Но упыри восстания никогда не поднимали. Почему? Потому что высшие хоть и высокомерны, но отнюдь не глупы: они понимали, что если низшие откажутся работать, то тогда источник дохода их мира быстро просядет. Поэтому, может упыри и жили в своих специальных районах всех городов Ватернуса, а в районы знати их пускали только по специальным бумагам, но отнюдь не бедствовали: они были словно зажиточные крестьяне или горожане, потому их всё устраивало. А особо отличившиеся упыри с помощью особенного сложного ритуала могли стать высшими вампирами, но с разрешения Старейшин — главных вампиров всего Ватернуса. Именно они и были тут властью, как парламент, что всегда обязан исполнять требования своих соотечественников.       В этой обстановке и жили вампиры, сменяя одно поколение другим и ширя свои города. Лишь однажды кровавая жажда привела их к страшным временам и поставила на грань вымирания, когда сладкая эденийская кровь под руководством ледяной руки Королевы-криоманта заставила их вернуться в родной мир и никогда не возвращаться. Но ещё никогда мир вампиров не знал той жестокости, которая постигла их через полвека.       Этот день навсегда останется красным кровавым пятном в истории Ватернуса. В тот день вампиры жили своей обыденной жизнью: мужчины упражнялись в изящном фехтовании, дамы хватались новыми туалетами, дети развлекались под светом луны, торговцы привлекательно зазывали покупателей, а низшие вампиры трудились на самых грязных работах, к которым никогда не приспособятся высшие вампиры. Уже совсем скоро вся столица затихнет — начнётся полуденный обед, когда никто не работает, а только наслаждается трапезой. Но вот, как солнце средь мрачного ватернианского неба, вампиры ощутили резкий холод, доселе видимый только при наступлении войск криомантов, и всё стало окутано мглой: луна из ярко-бордовый обратилась в лавандовый перламутр, небосвод окрасился во все оттенки пурпура, а на землю опустился густой и смрадный лиловый смог. Все тут же прильнули к окнам и побросали свои дворовые дела, не понимая источника сих катаклизмов. Но вот, на возвышенных холмах, с которых всегда открывался чудесный вид на ватернианскую столицу, появлялись завывающие кислотно-зелёные пятна, именуемые порталами, откуда доносилось рычание, гомон и низкие раскатистые голоса — внешнемирские орды. Все они вооружены до зубов, настроены воинственно и шли на города Ватернуса во всех его концах. В таком виде и количестве никогда не придут ради дипломатического визита. Это было вторжение с целью завоевания. Но всё внимание привлёк к себе громадный мужской силуэт, вышедший из портала: могучий и грозный воин с молотом на плече и в золотых с алой тканью доспехами, точно подобранными для этой бойни. Это был Император Шао Кан, славный своей недюжинной силой и страстью к кровавым побоищам. Шао Кан довольно втянул ноздрями воздух, предвкушая битву, резню и бойню, а ещё богатую добычу и новые земли его безграничной империи. По планам Императора с этим миром не должно возникнуть много проблем, хотя эти кровососы довольно сильны.       – Внешнемирцы! – раздался на ближайшую округу вампирский возглас.       Словно услышав это, Кан вскинул боевой молот, что было командой для его войск к началу бойни. Внешнемирцы вооружились мечами и копьями, таркатаны обнажили ручные лезвия, шоканы ударили себя в грудь, а кентавры встали на дыбы. И вот, без страха переломать ноги или разбиться насмерть, войска Шао Кана водопадом посыпались в ватернианскую столицу.       – Никого не щадить! – командовал им Император. – Всех уничтожить!       Вампиры не могли отдать свой мир на поругание врага, потому все гарнизоны были подняты по внезапной тревоги, ведь никто и не ждал, что Кан решит обратить свой взор на Ватернус... хотя все его действия довольно непредсказуемы. Надо отдать должное вампирам: несмотря на внезапное вторжение, они быстро собрали войска и двинулись им навстречу неприятеля: низшие бежали, обнажив безобразные клыки и когти, а высшие летели по небу. Наконец у ворот столицы столкнули две мощные армии, два врага. И вот пошла первая кровь: внешнемирцы отсекали головы низшей вампирской расе, таркатаны прокалывали их острыми лезвиями, шоканы своей недюжинной силой ломали их кости, а кентавры затаптывали насмерть. Эти кровососы не казались страшной силой, пока... в небе не появилась грозная туча, собравшая в себе тысячи бравых вампиров, готовых защитить свой мир. С пронзительным визгом они, словно град стрел, обрушились на неприятелей: их острые зубы вонзались в шеи внешнемирцев, а длинные когти разрывали на части таркатан и кентавров, держались только шоканы. Низшие вампиры,  увидев свою знать, воспряли духом и со звериной яростью набросили на врага, проливая море крови. А в воздухе высшие вампиры применяли магию крови, которая считалась для иных миров высшим мастерством: летели острейшие копья, наточенные ножи, магические взрывы окутывали противников, разрывая на части, а путы давили внешнемирцев так, что кровь текла из горла фонтаном. Укротители, что тоже считались элитной кастой, вызывали нетопырей, что стаями, походящими на облака чёрного смога, набрасывались на внешнемирцев, но попасть по ним было тяжело из-за малого размера. Атака завоевателей захлебнулась в их же крови: они не могли продвинуться дальше, но и не отступали.       Шао Кан был явно недоволен силой своих войск и их рвением к победе, ведь Таркату, Затерру и Арнык они брали гораздо легче, хотя последний и был островом и была ужасающая своей жестокостью морская баталия. Просто наблюдать за всем этим становилось невыносимым, потому Император решил вмешаться сам. Вампиры после таких успехов и видимых потерь врага уже даже не боялись, что пришли войска Внешнего Мира. Кровососы сочли, что этим неудачным наступлением можно будет обернуть неприятеля в бегство, а потом устроить кровавый пир в их же мире. Но вдруг через всю их кучную толпу пролетело сверкающее зелёное копьё, угодив в рот одного из сильнейших магов, и сила удара была столько велика, что она прошла через всё его тело и пригвоздила к чернокаменной крепостной стене. Пронзённая плоть стала ползти вниз, а лезвие копья рассекла её надвое, обнажая внутренности во всём их обезображенном виде. И вот тело все своей отвратительной массой рухнуло на землю. Вампиры были поражены и несколько даже дезориентированы, как и тем, что в битву ворвался огромный внешнемирец в открытых доспехах и страшном шлеме, под которыми были сияющие алые драконьи глаза. Одним прыжком он присоединился к своим войскам, всем своим весом раздавив одного упыря, а затем пустил в ход небывалой силы оружие — боевой молот: от его ударов низшие вампиры отлетали на десятки метров, впечатываясь в городские стены, либо их разрывало на куски. Низшие дрогнули, их боевой дух пал и началась паника, кто-то даже пустил в бегство. Высшие вампиры, увидев ситуацию, не решались идти в ближний бой с этим громилой, потому вновь прибегли к магии крови. Атаковав, как они предположили, одного из ведущих полководцев, в здоровяка полетели десятки, а может и сотни кинжалов, копей, мечей или просто шипов из крови, но... безрезультатно: тот укрылся мощным магическим щитом и оружие из крови просто испарялись, едва коснувшись его. Для Шао Кана упыри больше не были угрозой: сами они дрогнули и боялись нападать на него, а его верная армия убивала тех, кто ещё сопротивлялся. Пришло время разобраться с летающими кровососами.       По щелчку пальцев, Император применил чёрную магию: позади летающих вампиров появились мрачные фигуры с красными глазами, в плащах и капюшонах — тёмные жрецы, которых он умел призывать. Они стали хватать нечисть за головы и с особой жестокостью отрывать. Летающий строй знати дрогнул: все полетели врассыпную, спасаясь от жуткой чёрной магии этого опасного противника.       Таркатаны, ощутив стойкий металлический запах крови, озверели ещё больше: среди их орды послышался рык и свирепые крики, они отращивали сломанные лезвия и бросались вдогонку за упырями, добивая их в спину, а следом спешили иные войска. С запада они зашли в город под предводительством Кана: внешнемирцев не заботила ни местная уникальная архитектура, ни сохранность культурных ценностей, ни людские жизни, потому всюду бились стёкла домов и лавок, предсмертные хрипы шлейфом расстелились по столице, здания рушились, словно сделанные из соломы. Мужчин нещадно убивали, женщин, отныне невольниц, волокли за волосы к порталам, чтобы позже раздать их всем верным союзникам, а самые лучшие отправятся в гарем Шао Кана, крали и детей, чтобы взрастить из них верных Внешнему Миру солдат. Прожилки мощёных дорог заполняла кровь, по которой шлёпал внешнемирский деспот, окропляя ими когтистые ступни. Император уже ощущал себя здесь хозяином: он с довольной ухмылкой рассматривал новые владения, ведь в своей победе больше не сомневался. Кан примечал и красивых женщин, ведь с вампиршами он ещё не забавлялся, а особо рьяных воинов издали добивал ударом молота. В ближнем бою его оружие было словно хлёсткая пощёчина, сносящая и разрывающая головы на куски. Весь его доспех уже был залит вампирской кровью, а этот запах пьянил его хлеще аромата бабского тела. Шао Кан всегда брал любой царство за сутки и теперь уже видел себя на троне Ватернуса.       Но главная цель ещё не достигнута — нужно убить 12 Старейшин, что правят этим миром, а они — самые сильные, самые старые и самые мудрые вампиры. Наверняка с ними можно будет, как следует сразиться, что уже приводило Императора в экстаз, потому он с самым лучшим отрядом воинов шёл ко дворцу столица Ватернуса, где заседал и жили совет. Сам дворец был большим и мрачным, выстроенным в готическом стиле с большим количеством цветных витражей и фасадных статуй. Но его красота была скрыта за толстой стеной, наверху которой расположены острые пики, такие же торчат из каждого камня в стене, делая невозможным даже подойти к ней. К тому же там нет ворот, а вокруг глубокий метровый ров с кипящей, словно в котле, кровью — видать яд или своеобразная кислота. Подойдя к крепости, Император понял — быть штурму, чего он особо не любит: противники сталкивают лестницы, бросают сверху камни и льют кипящее масло, но иначе нельзя. Однако и подойти не получится — во рву кипит кровь, а стены утыканы пиками, потери его армии будут велики. Кан пригляделся к стене и довольно ухмыльнулся, хорошенько замахнулся и его молот полетел в стену точно в прогал между пиками. Мощный удар по стене оставил глубокую трещину, а ударная волна заставила повыпадать близлежащие пики из стены, падая теперь уже бесполезным грузом в кипящую кровь. Но это ещё мало. По взмаху руки молот вернулся в руку своего хозяина, он вложил в оружие магию и, замахнувшись ещё сильнее, бросил его в то же место. Молот, снова ударив в то же самое место, разрушил часть стены, создавая проход, а обломки падали в ров, создавая своеобразный мост. Войска хлынули в брешь, убивая испуганных гвардейцев и стражу, вытаскивали из схронов растерянных от ужаса происходящего детей и женщин. Вампиры отказывались верить, что простая пехота дикарей без пушек и полных доспехов всего за считанные часы смогла подобраться к святыне Ватернуса. Но у этих варваров был залог успеха — грозная сила, собранная в единое мужественное тело Шао Кана, сделала эту крепость из неприступной просто руинами со слабым местом. Император был не менее храбрым и отважным, чем его воины, потому бился наравне с ними, к тому же у него была цель — Старейшины.       И вот Кан подошёл к массивным металлическим воротам дворца, отделявших его от сладостного момента победы. Изнутри их закрыли перекладиной, а вампиры навалились на них всей своей массой, только бы не пустить неприятеля в свой центр, свою обитель, где нашли укрытие тысячи высших вампиров, не пустив низших. Шоканы уже готовили мощный таран, сделанный из крепкого дуба с железным фигурным навершием, чтоб наверняка переломить перекладину и открыть врата. Первый удар оказался напрасным: ворота лишь слегка приоткрылись внутрь, но снова вернулись на место. Второй тоже не принёс результата: ворота снова выдержали удар.         – Господин, ворота слишком крепки, – сообщил ему шокан.       – Хм, и не такие ломали! – самоуверенно произнёс Шао Кан.       Император велел всем отойти и вновь взялся за свой молот. Встав в стойку и размахнувшись, Кан со всей силой нанёс удар по воротам: те дрогнули, задрожали, открылись больше, но вернулись на место. Однако завоеватель слышал треск не только самих ворот, но и балки, которая закрывала их. Шао Кан размахнулся сильнее и во второй раз ударил по воротам: удар был чудовищным, несколько кусков оторвались от ворот, балка, что ещё держала ворота, погнулась и надломилась. Третьего удара молотобойца ворота не выдержали: балка вылетела из петель, убив при этом несколько вампиров, словно выпущенный снаряд из катапульты. Врата распахнулись, а держащие их вампиры поотлетали кто куда.       – Нет ничего вечного, если приложить достаточно сил! – кичился могучий Император.       Кан первым вошёл в замок, последний очаг сопротивления, безжалостно гасимый его крепкой и жестокой рукой. Внутри тут стояла тишина, нарушаемая болезненными стонами вампиров, а снаружи доносились звуки битвы, такие ласковые для уха тирана. Полы отделаны чёрным мрамором с алыми прожилками, который будет чудесно смотреться в его купальне, искусные витражи ему и вовсе не нужны, а вот все ценности можно забрать во дворец, расставив их по своему скверному вкусу. Но это всё ещё подождёт, ведь царство ещё не завоёвано, для начала нужно найти Старейшин. Но где? Узурпатор подошёл к одному полуживому вампиру, схватил за горло и оторвал от пола, держа на весу, словно тот был лишь жалкой вошью.       – Где сидят Старейшины? – грозным голосом спросил Шао Кан.       – Ты... тиран... – бросил ему вампир.       Ватернианский воин уже собрал всю слюну, которую только имел, чтобы плюнуть в неприятеля, выказав ему всю свою неприязнь, но Император не позволил нанести себе такое оскорбление: он сжал его бледную шею, словно идеально созданную под крепкую руку, заставляя всю кровь прихлынуть к лицу. От нехватки воздуха и обилия кровавой слюны кровосос стал задыхаться и давиться, беспомощно мотыляя ногами.       – Сейчас твоя голова разлетится на куски, если ты не скажешь мне, где Старейшины! – грозился Кан.       – В... главном... зале... – тяжело ответил вампир, хватая хоть частицы воздуха. – На... самом... верхнем... этаже...       – Благодарю! – довольно рыкнул внешнемирец.       Рука безжалостного тирана надавил сильнее: голова врага раздулась от напряежения и лопнула, словно мыльный пузырь. Ошмётки мозгов, волос и кожи разлетелись в стороны, покрыв доспехи и шлем Кана и делая его куда страшнее. То, что мешалу этому властному зверю, он смахнул с себя, ещё больше размазав кровь по доспехам и коже, а затем, блаженно рыкнув, стал подниматься на верхний этаж. Его воины уже громили тут всё: выбивали цветные стёкла, выбрасывая вампиров на копья внешнемирцев, били небывалой красоты вазы и скульптуры, насильничали женщин и до неузнаваемости человеческих черт избивали противников. Тех, кто сопротивлялся, и убивал воинов тирана — разрывали на куски. Шао Кан чувствовал, что его цель очень близка, он буквально в паре метров от неё. Он вот-вот подойдёт к Старейшинам, сразиться с ними и убьёт их с особой свойственной ему жестокостью.       Пройдя несколько этажей и не обращая внимания на роскошное убранство дворца, Император дошёл до резных краснодеревных дверей в главный зал. Ударом ноги Кан распахнул их, но... увидел совсем не то, что ожидал: вместо старых и могучих вампиров, которые были бы ему достойными соперниками, он увидел лишь хладные трупы этих Старейшин. Их стол заседаний был разрушен. Шао Кан подозрительно огляделся по сторонам: ни внешнемирцев, ни таркатан, ни шоканов, ни кентавров, а дверь была плотно закрыта, значит никто сюда войти не мог. Самоубийство? Но клинков в их телах не было, а ядовые кольца не открыты, значит и не отравились. Император, для уверенности, ткнул копьём в одного из Старейшин — мёртвый, таким прикинуться невозможно. Магические силы Кана были столь велики, что он сумел прощупать их тела без прикосновения к ним и вскрытия, ведь действительно странно это всё, может они убили себя каким-нибудь проклятьем. Не напрасны были его опасения: обнаружил очень жуткую странность — у всех 12 тел отсутствовали души, будто их насильно извлекли из тела. Что же тут произошло? Кто-то опередил его или что-то ещё? Ведь он и не знает таких магов, кроме себя, кто способен извлечь из тела душу. Может быть виновник его неудовлетворения прячется где-то здесь и ждёт момента, чтобы сбежать или напасть? Шао Кан решил обыскать этот зал: он стал нещадно крушить всё, что могло спрятать в себе человека — высокие напольные вазы, латные доспехи, высокие шкафы, сдирал шторы вместе с карнизами.       Спустя час поисков и вандализма, результаты были неутешительные — ничего не было найдено. Глядя на то, сколько всякого добра он испортил ради поимки этого похитителя душ, Император был даже слегка опустошён этим событием. Но дело-то вовсе не в том, что Кан был большим ценителем искусства древнего Ватернуса, потому как всё это не представляло для него ценности. Ведь он грезил, как будет насаживать их на своё копьё, разбивать головы молотом, душить, ломать кости, а зубы поверженных станут украшением его шлема. Содрав последнюю штору, Шао Кан пнул от себя тело вампира, бросив портьерную ткань рядом с ним. Наконец, в главный зал подошли его союзники.         – Ватернус взят, Император, – сообщил Горбак.       – Взят, – рыкнул Кан.         Внешнемирец глянул на то, ради чего он сюда явился — трон Ватернуса: искусно выточенное из тёмного дуба кресло, обитое ярко-красным бархатом, подлокотники выпилены под голову вампира и украшены кровавыми рубинами. Мужчина подошёл к трону и развернулся к своим воинам, что встали на одно колено и приложили правый кулак к груди, ближе к сердцу. Завоеватель пожелал сесть на этот трон, но для его могучего тела он оказался слишком мал — одни лишь подлокотники не давали ему усесться со всей привычной ему вальяжностью. От злости Император встал с него и сверкнул очами.         – Принесите мой походный трон! – затребовал Кан. – А из этого я сделаю себе ночной горшок!       – Будет сделано, Император! – сказал Горбак и приказал воинам исполнять приказ.       Внешнемирцы взяли трон Ватернуса и понесли вниз, как ценный трофей, который можно будет выставить на всеобщее обозрение в столице Внешнего Мира. Другой отряд, самых крепких и сильных шоканов, отправились за походным троном Императора, который едва ли только по весу и подвижности уступал его императорскому трону во дворце. Шао Кан был разочарован, но и дело-то снова не в троне, ведь по началу всё шло так хорошо: море крови, лязг металла, разрушения, бойня, а потом... его будто лишили главного блюда — битвы с сильнейшими царства сего, что всегда было неотъемлемой частью его завоеваний. Теперь в честь такой победы придётся выпить в два раза больше и снасильничать больше непорочных девиц, чтобы унять свой гнев. Ведь Шао Кан — воин и завоеватель, его услаждают эти ужасные для любого другого звуки. Деспот как раз собирался опробовать этих пленных аристократичных вампирш, а среди них там были такие красавицы, что ух! Император в предвкушении облизнулся... Наконец, два шокана внесли походный трон своего господина и полководца: широкий трон из тёмной стали, украшенный выточенными черепами и бордовой обивкой из бархата. Четырёхрукие воины поставили императорское сидение на место ватернианского трона, потому правитель вальяжно опустился в него, а солдаты тут же склонили пред ним головы, не смея поднимать без приказа.       – Вот теперь Ватернус мой! – победно произнёс Шао Кан и раскатисто рассмеялся.       Общими усилиями внешнемирцев, таркатан, шоканов и кентавров царство вампиров теперь стало частью Внешнего Мира и займёт достойное место в числе императорских трофеев. Для Кана это победа была кисло-сладкой без важного генерального сражения сильнейшего воина Внешнего Мира и целого совета Старейшин Ватернуса. Однако победителей не судят, а во славу их будет устроен пир со всеми причитающимися привилегиями и забавами. Казалось, что уже ничто не сможет сделать день Императора ещё лучше, ведь вкус победы так пьянил его, что всякая иная весть — пустышка. Но вот, в тронный зал вбежал запыхавшийся внешнемирец, одетый в наряд гонца. Его сапоги и полы кафтана уже изрядно были запачканы кровью, кое-где даже порваны из-за того, что ткань зацепилась за оружие.         – Император! – поклонился он.       – О, а вот и наш эденийский посол! – усмехнулся Шао Кан. – Что, привёз нам королевскую ноту протеста?       – Нет, повелитель, я с другой вестью, – несколько мрачно ответил внешнемирец.         Из толстой тканевой сумы гонец вынул письмо, окроплённое кровью, вероятно, именно сейчас, в запале битвы, потому как ран на нём самом не было. Мужчина развернул письмо и принялся читать.         – «Её Величество, Королева Фрейя Ева Прозерпина, первая своего имени, именуемая Справедливой, хранительница эденийского престола и защитница эденийского народа, скончалась в одиннадцать часов до полудня десятого дня ноября. Новой Королевой Эдении объявлена единственная дочь и наследница почившей — Принцесса Синдел Фрейя Эдана, первая своего имени. Королева умерла. Да здравствует Королева!», – прочёл он.       – Вот значит как... – сказал Шао Кан, потерев подбородок. – Значит Королевы Фрейи больше нет, а её дочь теперь правит Эденией. Что-нибудь ещё?       – Нет, господин, – ответил гонец.       – Тогда какая она, новая Королева? – спросил Император. – Как выглядит? Описать сможешь?       – Она похожа на свою мать... впрочем, и на отца тоже, – ответил посланник.       – Это мне ничего не даёт! – махнул рукой Кан и задумался.       В Эдении после правления Королевы Фрейи внешнемирцев не жалуют, на что имелись свои особые причины. Наверняка те же семена ненависти к Внешнему Миру были взращены и в её дочери. Полководец не мог быть уверен в благом расположении нового королевского двора, потому пока являться туда не стоит. Впрочем, нынешняя Эдения уже представляет для Внешнего Мира той опасности, какой она была лет 10 назад. Шао Кан хорошо разбирается в людях при первой же встрече, но и повода пока особого нет, а поглядеть-то охота. И тут Император сообразил.       – Вот что, гонец, – сказал Кан. – А закажи-ка ты портрет Её Нового Величества. Поглядим, какая нынче Королева в Эдении. Вели, чтоб рисовали без прикрас — такой, какая она есть.       – Слушаюсь, Ваше Императоское Величество, – поклонился гонец и поспешил прочь.       Сия эденийская новость не стала для тирана великой, в честь которой принято устраивать торжество, потому как дела Эдении его не касаются вовсе. Куда более важна его победа над Ватернусом: миром, который всегда считался самым непреступным и гордым, а теперь его без жалости и сожаления разрушают внешнемирские дикари по всему царству, ведь не только столица кровососов была подвергнута нашествию, но и все его уголки. Отныне Ватернус — часть Внешнего Мира, равная Куатану, Таркате, Затерре и Арныку. Но и этого точно будет мало, потому как бывший генерал не привык сдаваться, а его имя наводит страх и ужас на другие миры, которые тоже познают весь гнев Шао Кана, потому как он — Император и Кан Внешнего Мира, кровавый тиран и жестокий узурпатор.