Promise

      После произошедшего в кабинете Субин и Ёнджун не могут оторваться друг от друга каждый раз, стоит им встретиться, даже несмотря на все заявления южанина, что тот случай был их первым и последним разом.       Словно два изголодавшихся по ласке зверя, они яростно срываются в объятия, разрывая одежду и прижимаясь обнажённой кожей друг к другу в погоне за наслаждением и так долгожданным теплом. Их любовь покрывает практически каждую поверхность в кабинете и покоях короля, в спальне омеги и однажды затрагивает даже библиотеку. Ёнджун ещё пару раз пробует укусить Субина и наконец закрепить их союз полностью, но альфа всегда успевает среагировать и закрыть ладонью нежный рот, пресекая всякие попытки. Это злит южанина, и он вперемешку с проклятиями и томными вздохами клянётся, что между ними всё кончено, изящно скользя задницей на чужом члене.       Они чаще остаются в покоях друг у друга, засыпая в теплых и наполненных любовью объятиях. Субину нравится прижиматься к обнаженной спине мужа, вдыхая аромат кардамона с затылка, а Ёнджуну, когда король перебирает его волосы длинными пальцами мягко массируя голову, пока омега словно разморенный на солнце кот, дремлет на голой груди слушая умиротворенное биение сердца.       — Я хочу отменить поставки ещё на пару месяцев, — произносит Субин в одно из тех нежных утренних пробуждений, когда муж позволяет ему остаться в своих покоях, — но продолжить платить Тисроку.       — Как великодушно с вашей стороны, Мой Король, — язвит омега, потягиваясь на шелковистых простынях. — Прошлая ночь была настолько чудесна, что сломала ваш упрямый нрав?       — Кто здесь упрямец, так это только ты, — смеётся альфа, тенью нависая над изящным телом и воруя с него прекрасный цитрусовый аромат. — Я просто хочу поддержать твоего брата и ещё раз доказать, что в моих планах нет намерений враждовать.       — Ты всё ещё не доверяешь ему, — южанин отпихивает от себя щекочущие ладони. — Как и мне.       — С чего ты взял, милый? — шепчет Субин, вновь возвращая руки на разморенное после сна тело, лаская чувствительную кожу.       — Ты не даёшь мне поставить метку, — в голосе Ёнджуна слышится лёгкая обида.       — Обязательно дам, когда научишься манерам, — посмеивается король, стараясь скрыть истинные чувства.       — Ты ведёшь себя как мальчишка, даже несмотря на преклонный возраст, — закатывает глаза омега, а затем одним ловким движением меняет их тела местами, забираясь сверху.       — Мне всего двадцать восемь, — изгибает бровь Субин, а его руки уже находят своё место на чужой заднице.       — Тебе уже двадцать восемь, — смеётся Ёнджун, но склоняется ниже, оставляя влажный поцелуй на губах альфы.       Их языки лениво сплетаются, а руки сбрасывают остатки сна, заменяя его томным наслаждением. Бёдра омеги двигаются в лёгком трении о чужие, вырывая из себя тихие стоны. Отличное утро, чтобы в очередной раз доказать друг другу искренность своих чувств, но громкий настойчивый стук в дверь прерывает интимный момент, заставляя обоих раздражённо вздохнуть.       — Кто? — кричит Субин. — Клянусь я четвертую всех, если это не что-то важное.       — Мой Король, — раздаётся приглушённый и взволнованный голос снаружи комнаты, принадлежащий лорду Паку. — Мы нашли тархистанского лекаря.

***

      Ким Кибом или же, как он просил называть себя, просто Ки сидит, развалившись на деревянном стуле так, будто это золотой трон, и непонимающим, но весьма надменным взглядом обводит собравшихся вокруг него стражников, советников и самого короля. И даже суровый взгляд правителя не заставляет дёрнуться ни один мускул на молодом лице. Он спокоен и уверен в себе, будто удав, и лишь лёгкие похрустывания суставами пальцев и кручение колец, украшающих почти все руки лекаря, выдают его истинные чувства.       — Итак, господин Ким, — начинает лорд Кан, внимательно наблюдая за каждым жестом чужеземца. — Назовите цель вашего визита в Орландию.       — Сначала вы назовите цель моего задержания, уважаемый… — лекарь на секунду задумывается, а затем надменно качает головой. — Ах да! Вы же даже не удосужились представиться, когда меня, словно собачонку, приволокли в этот склеп. Я думал, что ваша страна более дружелюбна.       — Прошу прощения, — прокашливается Тэхён. — Первый советник, лорд равнинных северных лесов, рыцарь почётного ордена Анвардского орла, Кан Тэхён. Теперь будьте добры ответить на мой вопрос.       — Другое дело, — самодовольно улыбается Ки. — Как и сказал ранее, я прибыл в Орландию пополнить свои запасы лечебных трав, а вы, как дикари, схватили меня.       — Орландия и я, её Верховный Король приносим личные извинения вам, господин Ким, — немного раздражённо вступает в диалог Субин. — Но в нашей стране произошла неприятная ситуация, и вы подозреваетесь в причастности к ней, так как незаконно пересекли границу. Поэтому в ваших интересах чётко отвечать на поставленные вопросы мной или моим советником.       Весь пыл и надменность сползают с чужого лица от властной и давящей энергетики альфы. Южанин неловко мнётся на своём кресле, продолжая крутить кольцо на большом пальце.       — Думаю, вы знаете, что в Тархистане сейчас сложная ситуация. Люди работают на износ, чтобы спасти страну от голода. Тисрок вместе с ними, — Кибом сглатывает образовавшийся в горле ком, полностью снимая со своего лица маску высокомерного шута. — Но в последнее время его здоровье значительно ухудшилось, и мои отвары перестали помогать. Но на склонах близь Анварда растёт дикий шиповник, а леса полны липовых деревьев. Настойка из этих растений отлично восстанавливает силы и снимает быструю утомляемость.       — Почему мы должны вам верить? — изгибает бровь Тэхён.       — Вы можете не верить, но я думал, что между нашими странами устанавливаются дружеские отношения, разве нет? — зеркалит движение южанин, вновь вальяжно закидывая ногу на ногу. — Моя вина, что я вторгся на ваши земли без специального разрешения, но мой господин слишком упрям и непоколебим, чтобы признавать тот факт, что его организм истощён и нуждается в помощи.       — Кого-то он мне напоминает, — щёлкает языком Субин, переводя взгляд на своего советника, на что тот лишь закатывает глаза и вновь возвращается к допросу южанина, но даже спустя час разговора Ким Кибом ни разу не отступается от своих слов, продолжая повторять одну и ту же историю, пропитанную лишь заботой о молодом Тисроке.       Его слова почти убеждают Субина в правдивости, но жгучие нотки сомнения и недоверия всё ещё, как тлеющие угольки, горят где-то внутри, отравляя едким дымом. Альфа правда старается отбросить всю предвзятость и старые обиды на Тархистанскую империю, тем более что именно он захотел это перемирие и привёл одного из южан в свою семью. Даже несмотря на то, что теперь его муж по праву считается жителем Орландии, его кровь всё ещё пропитана горячим песком Великой пустыни, а нрав жгуч и остр, как приправа из смеси молотых перцев. Ёнджун всегда будет предан своей стране и будет любить свой народ всем сердцем, даже несмотря на то, через что ему пришлось пройти в стенах красочного дворца.       Но будет ли этот омега так же предан Субину и его подданным? Этот вопрос сжимает лёгкие альфы, зависая в воздухе, как тяжёлое острое лезвие гильотины, готовое сорваться вниз в любой момент, отрубая голову влюблённого глупца, пообещавшего когда-то кинуть к чужим ногам весь мир.

***

      — Ты ему веришь? — задумчиво спрашивает Тэхён, опираясь на перила балкона.       — Не знаю, — качает головой Субин. — Его слова звучат как правда. Либо он просто искусный лжец.       — Нельзя отрицать и этот вариант, — поджимает губы лорд. — Я отправил в Нарнию письмо и рассказал ситуацию, происходящую тут. Попросил немного сыворотки правды.       — Отличное решение, — король одобряющие хлопает друга по плечу. — Я так…       Но закончить предложение не даёт резкий вскрик, а затем толчок. Правитель падает на пол, не понимая, что происходит, и замирает на месте.       Яркая красная молния, едва заметная глазу, прорезает воздух с тихим свистом и вонзается в плечо советника, протыкая режущим остриём плотную рубаху и упругие мышцы. Красное уродливое пятно расползается по грубой ткани, напитывая её своей тяжестью, а Тэхён со стоном оседает на пол, прижимая руку к сочащейся ране на плече.       Субин осторожно выглядывает сквозь мраморные колонны балкона, высчитывая, откуда прилетела стрела, и, заметив лучника, облегчённо вздыхает, когда видит его уже схваченным дворцовой стражей. Он лично разорвёт этого ублюдка на куски, когда убедится, что с его советником всё в порядке. Злость затмевает рассудок, заставляя глаза вспыхнуть красным пламенем.       Таким же красным, как кровь на чужих ладонях.       Таким же красным, как и оперение стрелы.       Тэхён болезненно стонет на холодном мраморе, но, закусив зубами подол рубахи, старается вытянуть из тела режущий предмет.       — Что ты делаешь? — вскрикивает Субин, опускаясь рядом с другом. — Нечем остановить кровь, нужно дождаться Сону.       — Я не могу его ждать, — рычит от боли альфа, — наконечник может быть отравлен.       В словах лорда есть здравый смысл, поэтому король прижимает сильное плечо младшего альфы к полу и одним резким движением вытягивает стрелу наружу. Тонкое древко легко переламывается на две части в тяжёлой руке, со стуком падая на пол. Субин прижимает ладони к открывшейся ране, стараясь остановить выливающийся из неё бурый поток. Тэхён болезненно морщится и стонет, шепча тихое «Спасибо» начинающими бледнеть губами.       Сону прибывает спустя пару минут, отталкивая короля в сторону и начиная оказывать необходимую помощь раненому лорду, а Субин припадает спиной к витиеватым перилам, стучась пару раз о них затылком, чтобы прийти в себя. Он видел много крови и ранений. Сам не раз резался и получал травмы. Но видеть, как страдает его близкий человек, просто невыносимо. Чувства безконтрольности ситуации и отчаяния захватывают разум альфы. Тэхён без раздумий заслонил Субина собой, потому что страна не может потерять правителя, и это злит его ещё больше. Преданность делу чуть не стоила жизни этому молодому и безрассудному альфе, верному своему королю и стране.       Отрицать очевидные вещи больше нет смысла. На королевский дворец совершены уже два покушения, и Субину как Верховному королю стоит начать уделять больше времени делам государства. У него появились враги внутри семьи, среди самых близких, и едва заметный герб с шестируким божеством у самого оперения стрелы, случайно зацепленный взглядом, является самым настоящим подтверждением, разжигая и распаляя бушующий внутри огненный вулкан обиды и ненависти ещё сильнее.

***

      Бомгю, словно ураган, влетает в покои возлюбленного, практически впечатывая дверь в стену, и, громко всхлипывая, падает на край кровати, со слезами на глазах оглядывая живого и почти целого Тэхёна, который испуганно вскакивает, но мгновенно оседает обратно, корчась от боли в раненом плече.       ― Тэхён-а… ― всхлипывает омега, шмыгая покрасневшим от плача носом. ― Ты живой?       ― Боже мой, малыш, ― шепчет альфа, стараясь вновь удобно устроиться на мягких подушках. — Ты так испугал меня, что я подумал, что случилось что-то страшное.       — А по-твоему, ничего не произошло?! — яростно вскрикивает Бомгю, несильно ударяя ладошкой по ноге своего возлюбленного. — Тебя ранили… Ты… мог… умереть, — всхлипывая, добавляет он.       — Но всё же в порядке, — кивает альфа. — Ранение не такое уж и сильное.       — Ты! — громко всхлипывает Бомгю, вытирая рукавами непрерывным потоком катящиеся слёзы. — Я не знаю, хочу тебя ударить или поцеловать сейчас.       — Иди ко мне, — Тэхён разводит руки в разные стороны, опять болезненно морщась, и приглашает любимого в свои объятия, а Бомгю, недолго думая, заползает на широкую кровать, прижимаясь к боку альфы и опуская голову на здоровое плечо.       — Ты полный придурок, — всхлипывает омега, жадно вдыхая ежевичный аромат с лёгкими нотками успокаивающего дикого розмарина, который совсем не помогает, а лишь вызывает новый приступ плача. — Я так испугался, думал, что потерял тебя навсегда… Думал, что ты умер.       — Маленький мой, — Тэхён оставляет лёгкий поцелуй на рыжей макушке, прижимая трясущееся от слёз тело ближе к себе, и мягко поглаживает между выпирающих лопаток. — Я тут с тобой и жив.       Но Бомгю сложно остановить уже рвущийся на волю поток эмоций, и поэтому он лишь сильнее всхлипывает, зарываясь носом в чужую шею и сжимая в кулаках холщовую грубую ткань чужой рубахи. Он узнал о покушении, когда разбирал дипломатические приглашения от соседних стран, а взъерошенный мальчишка-омега влетел в его кабинет, сообщая о произошедшем, второму по значимости человеку в Анварде, который мгновенно сорвался со своего места, забывая все дела.       Эта пара минут, пока Бомгю мчался по коридору, была худшей в его жизни. Страх и паника будто бежали следом за ним двумя отвратительными чёрными тенями, цепляясь скользкими щупальцами за тонкие щиколотки, стараясь заставить споткнуться и упасть, стараясь затащить в объятия и поддаться негативным эмоциям, нашёптывая в ухо:       «Его больше нет! Не спеши! Всё уже потеряно!»       Но Бомгю продолжал отчаянно бежать вперёд, даже несмотря на затмевающие глаза слёзы и сжимающиеся от нехватки воздуха лёгкие. Бежал так быстро, что мышцы на ногах горели, будто в них впивались сотни маленьких жгущих искр. Бежал так быстро, словно от этого зависела его собственная жизнь.       Хотя на самом деле так оно и было.       Его жизнь оборвалась бы вместе с жизнью Тэхёна, сменяя буйство красок, которые этот отстранённый и холодный со всеми альфа приносил в его повседневность, заменяя на серое и тусклое существование. Он гнал от себя все мысли о том, что больше никогда не сможет услышит хрипловатый и тихий смех, никогда не увидит его яркую улыбку с выступающими клыками, никогда не ощутит тепло его рук…       И поэтому сейчас, зная, что Тэхён в относительном порядке и нежно сжимает его в своих объятиях, Бомгю облегчённо выдыхает, но эмоции, контроль над которыми он ослабил, вбегая в комнату, накрывают с головой, заставляя сжиматься до размера маленькой песчинки и растворяться в сладком аромате спелой ягоды.       — Малыш, посмотри на меня, — тихо шепчет Тэхён, поддевая носом щеку омеги и стараясь заставить повернуть голову к себе. — Бомгю, я рядом. Всё в порядке, правда.       — Я ненавижу тебя и одновременно так люблю, — всхлипывает омега. — Ты спас моего брата, но чуть не лишил мужа, понимаешь?       — Так ты уже планируешь нашу свадьбу? — с лёгкой нежной улыбкой произносит альфа, находя солёные от слёз губы любимого и оставляя на них мягкий поцелуй.       — Конечно, придурок, — шмыгает носом Бомгю, поднимая покрасневшие и слегка припухшие глаза на лицо лорда, — и нарожаю тебе много детей, только не кидайся больше под стрелы… и не смотри на меня сейчас, я сопливый.       — Ты невероятно очаровательный, — шепчет Тэхён, вновь оставляя лёгкий поцелуй в уголке чужого рта. — За что мне досталось такое чудо?       Только начавший успокаиваться Бомгю вновь кривится в лице и, разражаясь новым потоком плача, заставляет альфу умилительно хихикать, прижимая хрупкое тело к себе здоровой рукой. Он даёт омеге выплакаться, ласково поглаживая по спине и нашёптывая на ухо всякие милые вещи, до тех пор, пока тот обессиленно не замирает, тихо посапывая, а Тэхён лишь, оставив нежный поцелуй на виске, подтягивает его ещё ближе к себе, игнорируя жгущую боль в месте ранения, и тоже старается заснуть, наслаждаясь наконец очистившемся от горечи запахом нежного персика.

***

      Бомгю открывает глаза, когда на улице уже темнеет. Тело немного затекло лежать в одной позе, и он аккуратно сдвигается в сторону от Тэхёна, разминая зудящие конечности и украдкой любуясь расслабленным во сне лицом альфы.       — Ты пялишься, — Тэхён резко открывает глаза, заставляя омегу вздрогнуть от неожиданности.       — А ты пугаешь меня, — шипит Бомгю и опять легко хлопает ладонью по чужому бедру. — Как плечо? Болит?       — Нет, потому что твоя любовь лечит мои раны, — сладко потягивается лорд, хитро сощуривая блестящие в лунном свете глаза.       — Не подлизывайся, — с серьёзным выражением лица отвечает омега, но внутри груди проносится стая бабочек, щекоча лёгкими крылышками нежное сердце. — Я всё ещё злюсь на тебя.       — За что? — удивлённо произносит альфа, вновь притягивая любимого в объятия. — Я ничего не сделал, — выдыхает в самые губы.       — Ты испугал меня так сильно, что я думал, сердце остановится, — Бомгю мягко трётся своим носом о чужой, облизывая пересохшие губы и самым кончиком языка задевая рот альфы.       — Я хочу тебя поцеловать, — хрипло шепчет Тэхён.       — Тогда чего ты ждёшь? — слышится в ответ.       Альфа мягко подаётся вперёд, соединяя их рты вместе, нежно прикусывает мягкую плоть, сразу же приходясь по ней языком. Губы Бомгю мягкие и тёплые, на вкус как нектар с лёгкой примесью жгучего перца.       — Тэхён, — принц с лёгким чмоком отклоняется назад. — У тебя член встал.       — Да, ты вкусно пахнешь и целуешь меня, — без тени смущения произносит альфа. — Неудивительно, что у этого есть последствия, но моё плечо…       — Я сам всё сделаю, — с диким пылом перебивает его омега, приподнимаясь с бёдер, чтобы поспешно стащить с себя штаны, оставаясь лишь в лёгкой блузе. — Тебе не нужно много двигаться.       Здоровой рукой Тэхён так же поспешно высвобождает возбуждённый орган из брюк и пару раз проводит по нему рукой, приподнимая томный взгляд почерневших от желания глаз на Бомгю. Омега завороженно следит за действиями чужой ладони, обвивая поверх неё длинные пальцы, задевая кончиками тёплую плоть, и медленно выдыхает вновь, забираясь на чужие бёдра.       — Куда делся твой пыл? — смеётся лорд, наблюдая в полумраке, как мерцают глаза принца и как немного нервозно он покусывает нижнюю губу. — Не кусай, будет болеть и я не смогу целовать тебя всю ночь.       — А ты будешь это делать? — вздёргивает голову Бомгю, пододвигаясь ближе к чужому лицу. — Мне нравится, когда немного больно. Мне нравятся контрасты. Они создают остроту в ощущениях.       — Я запомню это, — кивает головой альфа, не моргая впиваясь жадным взглядом в чужое лицо и стараясь запомнить каждую мельчайшую деталь, а затем тихим шёпотом выдыхает в самые губы. — Двигай рукой.       Бомгю медленно двигает запястьем, скользя мягкой ладонью по длине члена, ощущая под подушечками нежную чувствительную кожу с ниточками вен, оглаживает большим пальцем гладкую головку, собирая выступающие капельки предъэякулянта и ловя приоткрытым ртом первые едва слышные стоны с чужого.       — Слишком сухо, детка, — болезненно произносит альфа, и принц сначала непонимающие округляет глаза, а затем, по-хитрому улыбнувшись, спускается ниже, удобно располагаясь между разведённых в стороны бёдер. — Бомгю, не нужно… Можно просто взять масло.       — Я хочу попробовать, — омега, не разрывая зрительный контакт, высовывает язык и слегка стучит членом по нему, сводя альфу с ума.       Бомгю неспешно облизывает самый конец, наслаждаясь мягкостью плоти на языке и горьковатым привкусом спелой ежевики, а затем несмело погружает член в рот, мягко постанывая, создавая приятную вибрацию. Он едва преодолевает половину пути, когда большая ладонь зарывается в его волосы, перебирая пряди и заставляя закатывать глаза от удовольствия. Свободная рука будто сама по себе тянется к выделяющему естественную смазку анусу, а собрав немного на подушечки указательного и среднего пальцев, Бомгю толкает сразу два внутрь, оглаживая чувствительные стенки.       Ему так хорошо сейчас, когда тёплое чувство волнами раскатывается по всему телу, а на язык давит приятная тяжесть. Принц неторопливо двигает головой, теряясь в наслаждении и заставляя самого себя хотеть большего, пока альфа неотрывно следит за каждым действием и изгибом его тела.       Но Бомгю всё равно этого мало, он хочет, чтобы крупная головка не ласкала внутреннюю часть его рта, а была внутри него, поэтому поспешно отстраняется, вновь заползая на чужие бёдра и, удобно расположившись, опускается так, чтобы чужой член располагался аккурат меж его ягодиц. Он обвивает руками шею Тэхёна, притягивая к себе, и поспешно впивается в чужие губы со слегка требовательным поцелуем, на который альфа с удовольствием отвечает, слизывая свой вкус с языка постанывающего омеги, который, двигая бёдрами, соблазнительно скользит голой задницей по горячей возбуждённой плоти.       — Ты дразнишься слишком много, — пылко выдыхает Тэхён в чужие губы.       — Чтобы жизнь мёдом не казалась, — так же жарко выдыхает Бомгю, но ладонью направляет член внутрь себя, плавно опускаясь.       — С тобой она ещё слаще, — альфа блаженно выдыхает, чувствуя, как член растягивает тугие стенки, и сам двигает тазом, желая проникнуть ещё глубже.       — Не двигайся, — Бомгю аккуратно прижимает его к изголовью кровати и, используя как опору сильные плечи, начинает двигать бёдрами, скользя по возбуждённому органу.       Дыхание сбивается почти сразу же, а пот мелкими капельками начинает выступать по всему телу, делая разгоряченную кожу влажной. Тэхён внутри чувствуется так хорошо и правильно, что омега невольно закидывает голову назад, тихо скуля от переполняющего наслаждения. Приторный запах лесных ягод будоражит сознание, затмевая рассудок и кружа голову лучше любого крепкого вина. Мышцы бёдер напрягаются и слегка ноют от физической нагрузки, но принц старательно игнорирует лёгкую дрожь в ногах, продолжая самостоятельно насаживаться на горячий член. Хоть Тэхён почти не шевелится, Бомгю чувствует, как широкая и сильная ладонь впивается в его ягодицу, крепко сжимая и оттягивая слегка в сторону. Это так потрясающе, что омега невольно стонет и подаётся вперёд, упираясь лбом в чужое плечо, жадно вдыхая с него сочный аромат.       — Тэхён-а, — несдержанно стонет он, облизывая ключицу. — Так хорошо с тобой.       Альфа лишь шумно выдыхает, находя чужие губы, и мокро целует их, соединяя языки вместе, параллельно с этим перемещая ладонь на член омеги и мягко его поглаживая, чем вызывает ещё одну волну тихого скулежа и тяжёлого дыхания.       Это слишком для Бомгю. Слишком хорошо, когда большой член растягивает его изнутри, а ласковая рука гладит спереди. На секунду он теряется, не зная, чего хочется больше — двигаться назад, насаживаясь глубже или толкаться вперёд, создавая сладкое трение, но, затем собрав крупицы рассудка, прижимается ко лбу Тэхёна своим, заглядывая в глубину тёмных, как ночь, глаз, пламенно выдыхает:       — Поставь мне метку, альфа.       Все мышцы Тэхёна становятся ещё твёрже, чем были до, и альфа замирает, будто превращаясь в каменную статую. На долю секунды в его глазах проскальзывает искра неуверенности, и принц уже готовится получить отказ, когда Тэхён, жадно облизав вмиг пересохшие губы, выпаливает:       — Если я это сделаю, назад дороги не будет. Ты будешь только моим, Бомгю.       — Я хочу именно этого, — омега сильнее опускается на чужой член и плавно крутит бёдрами по кругу, не выпуская его из себя, откидывая голову в сторону и обнажая перед альфой шею.       Тэхён сразу прикасается губами к нежному месту на изгибе, а затем, выпустив клыки, впивается в мягкую плоть, чувствуя, как горячая кровь наполняет рот, вызывая сильную вспышку эйфории, распространяющуюся по всему телу. Принц в его объятиях мелко дрожит, пока любовный яд проникает через зубы в его организм, растекаясь по венам сладким мёдом. Это что-то запредельное. Будто мириады звёзд внутри Бомгю сталкиваются друг с другом, разрываясь на части и образовывая новые вселенные, в каждой из которых он счастлив с Тэхёном. Все чувства и эмоции обостряются в два раза, заставляя голову кружиться, а сердце биться так сильно, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди.       — Детка, — шепчет альфа, облизывая выступившее капельки крови с шёлковой кожи, а затем, обдавая горячим дыханием чувствительное ухо, добавляет. — Сделай это тоже для меня.       Бомгю, и так поддавшийся приступу сладкой эйфории, бездумно мотает головой, так и не открывая зажмуренных глаз, утыкается носом в крепкую шею, а затем пронзает её выступившими клыками. Кровь любимого на языке смывает зудящее ощущение в дёснах, давая умиротворению и покою мелкими глотками стекать по горлу и наполнять весь организм.       Теперь и Тэхёну так же хорошо, когда их запахи смешиваются в одно целое. Сочная ежевика объединяется с нежным персиком, создавая непревзойдённый сладкий аромат, пьяняще оседающий на липкой от пота коже. И вместе с этим их чувства тоже разделяются надвое. Лорд чувствует наслаждение, сочащиеся из тела его омеги, чувствует всё то ласковое обожание, с которым к нему относится принц, и всю ту безграничную любовь. А Бомгю, в свою очередь, ощущает внеземное восхищение и трепет, надёжность и полную безоговорочную привязанность.       — Малыш, я скоро кончу, — шепчет альфа, сильнее прижимая чужое тело к свои бёдрам, а Бомгю лишь раздражённо выдыхает, поражаясь концентрации своего возлюбленного даже в столь эмоциональный и чувственный момент. — Тебе нужно слезть с меня.       — Ни за что на свете, — сквозь стоны выпаливает Бомгю, подмахивая бёдрами, а затем, обхватив ладонями голову альфы, прижимает их лбы, резко распахивая глаза, и с дьявольским блеском в них облизывает пересохшие губы, добавляя: — Хочу твой узел, альфа, сейчас.       Это звучит как приказ, выбивая весь воздух из лёгких Тэхёна, который, подавившись собственным глубоким вдохом, замирает на месте, пока сладость момента и услышанных слов мурашками бегут по его телу от самого низа живота к макушке и кончикам пальцев. Бомгю всегда получает то, что хочет, особенно когда его глаза горят жгучей решимостью, заражая ею и своего возлюбленного. Альфа чувствует это своей меткой, которая слегка покалывает и жжётся, требуя обеспечить его омегу всем, что он только попросить. Ещё одно движение бёдрами, и лорд замирает, крепкой хваткой вцепляясь в мягкую ягодицу, и протяжно скулит, наполняя чужое нутро, пока узел разбухает внутри.       Бомгю шипит, и тонкие полоски слёз стекают вниз по раскрасневшимся щекам. Наслаждение, смешанное с лёгкой болью, толкает его через край, разливаясь жемчужными полосами по подтянутому животу. Принц обессиленно падает на чужую грудь, стараясь отдышаться, полностью игнорируя факт того, что их тела сейчас липкие и грязные после секса, а узел не спадёт ещё в течение часа точно.       — Как ты себя чувствуешь? — ласково шепчет Тэхён, убирая растрёпанные волосы с любимого лица, и, приподнимая его вверх за подбородок, оставляет мягкий поцелуй в уголке губ.       — Просто потрясающе, альфа, — тяжело выдыхает принц. — Я так тебя люблю.       — Я чувствую это, — прикрывая глаза, отвечает лорд, пока мягкие волны, расходящиеся по всему телу от свежей метки, ласкают его кожу. — Я тоже тебя люблю.       Бомгю довольно мурчит, крепче прижимаясь к возлюбленному, и спустя всего пару мгновений обессиленно засыпает, чувствуя себя наконец-то полностью счастливым.

***

      Злость кипит в теле Субина, пока он быстрыми шагами направляется в покои мужа. Миллион разных мыслей проносится в его голове, сменяя друг друга, но он стоически отталкивает их все от себя, решая не делать поспешных выводов, как в прошлый раз, не поговорив с омегой. Обломки тонкой стрелы хрустят в кулаке, и альфе приходится сконцентрировать свой разум, чтобы не раздавить их на мелкие кусочки. Он всё ещё чувствует лёгкий аромат ежевики из-за оставшейся на наконечнике крови своего советника, и это заставляет пламя злости разгораться лишь сильнее.       Не церемонясь, Субин толкает тяжёлую дверь, заставая мужа сидящим в кресле с книгой в руках, но, заметив альфу, он откладывает её в сторону, поднимаясь с нагретого места.       — Субин…       — Объясни мне, что это, — разломленная на две части стрела с лёгким стуком падает на небольшой столик, а омега непонимающе хмурит брови, разглядывая пёстрое красное оперение на одном из обломков.       — Это стрела, — произносит омега, поднимая кусочек дерева ближе к своему лицу. — Не очень качественная, как я понимаю.       — Хватит валять дурака, — рычит альфа, подходя ближе к мужу, чем загоняет его в угол между своим телом и стеной. — Смотри внимательно, рядом с наконечником.       Ёнджун крутит в руке обломок и замирает на месте. Холодная дрожь пробегает по спине, покрывая кожу мурашками, а тяжёлый запах разозлённого альфы давит на подсознание, заставляя жаться ближе к каменной кладке. Метка на шее вспыхивает жжением, но в этот раз это не чувствуется как приятный ласковый огонь возбуждения, а скорее как сжигающее пламя испуга и злости.       — Герб Ташбаана… — шепчет он, внимательно рассматривая шестирукое божество, изогнутое в пламенном танце, а затем переводит непонимающий взгляд на лицо альфы. — Откуда это?       — Молодец, — Субин с кривой усмешкой, больше похожей на оскал, поглаживает мягкую щеку мужа, склоняясь ближе. — А теперь скажи мне, любимый, как эта штука оказалась в теле моего советника?       — Что с Тэхёном? Он жив? — Ёнджун реагирует мгновенно, стараясь вырваться из давящей ловушки, но его лишь крепче вжимают в стену. — Что происходит?       — Это ты должен мне объяснить! — выкрикивает король, заглядывая в чужие перепуганные глаза и стараясь найти там хоть какой-то ответ на свой вопрос, но в них нет ничего, кроме страха и беспокойства.       — Что я должен тебе объяснить? — начиная злиться в ответ, кричит омега, внимательно наблюдая, как начинает темнеть радужка глаз напротив, но это его совсем не пугает. — Какой ты идиот?       — Следи за языком, — ярость плотным одеялом окутывает альфу, а во взгляде на секунду взрывается огненно-красный свет, готовый разрушить и испепелить всё вокруг. — В меня стреляли Тархистанской стрелой, но Тэхён заметил это раньше и закрыл меня собой. Поэтому я жду ответов, Чхве Ёнджун, подобный солнцу сын Кровавого Тисрока, принц Ташбаанской столицы и всей империи Тархистан.       — Какой ты жалкий, — грустно поджимает губы Ёнджун, начиная понимать, к чему клонит его муж. Обида ледяной кошкой сворачивается на груди, перекрывая дыхание и пуская свои коготки-хрусталики глубоко под кожу, оцарапывая самое сердце и заражая морозом искалеченную душу. На глаза выступают капельки слёз, а воздух наполняется душистой специей. — Не разобравшись, сразу же тыкаешь меня носом в моё происхождение, забывая о том, как уверял, что я теперь житель Орландии и мне нечего здесь бояться.       — Я хочу лишь разобраться со всем этим, — шипит Субин. — Но всё, что ты делаешь, — это юлишь и называешь меня идиотом.       — А как мне называть короля, который даже не знает, каким оружием пользуются в соседней стране? — мокрые дорожки стекают по щекам омеги, вымывая из глаза страх и заполняя их холодным разочарованием и презрением. Говорят, что одно и то же сердце невозможно разбить вдребезги дважды, но почему тогда сейчас Ёнджун вновь ползает по полу, сметая в ладонь хрупкие мелкие кусочки, оставляющие болючие раны на подушечках пальцев? — В Тархистане нет лучников, Субин, наше оружие — это всегда ножи и мечи. Моя страна славится этим. Лучшая часть армии, которую ты, кстати, забрал себе — мечники. Как ты мог этого не знать, а?       — Откуда тогда эта стрела? — осознавая происходящее, шепчет альфа, испуганно отступая назад. Слова мужа, как ледяная вода, окатывают его с ног до головы, заставляя наконец включить здравый рассудок, а не поддаваться бушующим эмоциям.       — Я бы сказал тебе, если бы знал, — Ёнджун вытирает мокрые щёки, тихо всхлипывая. — Но, как я понимаю, ты бы всё равно не поверил моим словам.       — Я… верю тебе, Ёнджун, — только сейчас до правителя начинают доходить последствия своих действий. — Просто вспылил. Тэхёна ранили, а он моя семья и я должен был защищать его.       — Я тоже, Субин, — горько усмехается омега. — Тоже думал, что являюсь частью твоей семьи.       — Конечно, это так, — альфа делает шаг в сторону мужа в надежде согреть его своими объятиями и извинениями, но тот дёргается в сторону, пятясь к двери.       — Но я ошибся, когда начал доверять тебе, — горько усмехнувшись, произносит омега. — Уже дважды.       И, развернувшись, сбегает прочь, оставляя ошарашенного короля в одиночестве стоять посреди покоев, невидящим взглядом смотря в сторону злосчастной окровавленной стрелы. Злость вновь захватывает его тело и разум, заставляя ломать всё, что попадается под руку. Субин кричит, пока поток ядовитых слёз разъедает глаза, размывая зрение.       И всё-таки его брат был прав — вначале нужно хорошенько подумать, а только потом делать, но, к сожалению, король так и не смог этому научиться, раз за разом продолжая попадаться в одну и ту же ловушку. Верёвка, сдерживающая лезвие гильотины, всё-таки была перерезана, перерубая сильную шею. Но вот ножом по ней провела совсем не тонкая и изящная рука его возлюбленного, а собственная.