Promise

      Утром Субин просыпается в ужасном настроении и с головной болью, вызванной выпитым вчера вином. Когда Ёнджун сбежал из его покоев, король попросил принести ему ещё бутылку вина и осушил её почти залпом — так и уснул, не раздеваясь. И сейчас необдуманные действия дают о себе знать давящим зудом в висках и туманностью мыслей. Но альфа помнит, что сам же назначил встречу лордов на следующий день после свадьбы, поэтому, быстро собравшись, отправляется в зал совещаний, приказывая по дороге заварить ему крепкий чай.       Лорды уже занимают места за столом, и лишь три места остаются пустыми, но король занимает одно из них, а затем, переведя взгляд на придворного, задаёт вопрос:       — Где принц Бомгю?       — Мой господин, мы не смогли найти принца утром, его покои пусты. Также лорд Кан не спустился к завтраку и запретил беспокоить его сегодня.       — Какого чёрта, — шипит альфа, а головная боль вновь бьёт по вискам. — Неожиданно слышать это от Тэхёна. Я сам проверю его покои, — а затем, повернувшись к остальным лордам, произносит. — Прошу прошения, господа, я попрошу подать для вас завтрак прямо сюда, пока разбираюсь с возникшей ситуацией.       Поднявшись из-за стола, альфа направляется в комнату своего советчика, а раздражение овладевает всем его рассудком, усугубляясь от давления в голове после выпитого вчера алкоголя. Тэхёну правда стоит иметь в рукаве вескую причину своего отсутствия или Субин не будет подбирать слова и контролировать злость. Отлично будет встретить по дороге ещё и Бомгю и спросить, какого чёрта его брат тоже пропускает собрание.       Решив соблюдать нормы приличия, альфа сначала стучит в дверь лорда и, услышав в ответ лишь: «Я просил не беспокоить. Кто там?», раздражённо втягивает побольше воздуха в лёгкие и открывает дверь, гневно рыча:       — Твой Король.       Тэхён вскидывает одеяло, натягивая его практически до самых ушей, которые моментально заливаются ярко-красным цветом, и испуганно выпучивает глаза, пялясь на незваного гостя, который злобно ухмыляется.       — Лорд Кан, объясните причину вашей неявки на утреннее заседание лордов.       — Я… — растерянно начинает Тэхён, а затем, прокашлявшись и собравшись с мыслями, отвечает. — Вчера перепил и плохо себя чувствую.       — Что ж, — Субин злобно щурит глаза, впиваясь в чужое лицо яростным взглядом, пока краем глаза не замечает одну деталь. Богато расшитый королевский камзол, валящийся на полу. — Значит, перепили? Хорошо, но, может, вы знаете куда пропал принц Бомгю?       — Нет, Мой Король, — младший альфа отрицательно мотает головой. — Принц не имеет привычки отчитываться передо мной в каждом своём шаге.       — Да? Ты уверен в этом, Тэхён? — мягкой поступью хищника, заприметившего жертву, Субин подходит к камзолу и, подняв его с пола, демонстрирует своему советнику. — Что насчёт этого?       — Это недоразумение, — советник резко садится в кровати. — Всё не так, как вы подумали, Мой Король.       — Да? Ну ладно, — Субин разжимает пальцы, вновь кидая часть одежды на пол, а затем, развернувшись, направляется к двери, громко стуча подошвой сапог. — Жду тебя в зале для собраний через пятнадцать минут, — а затем, приоткрыв дверь, хлопает, делая вид, что покинул покои, сам остаётся внутри, продолжая сверлить своего советника взглядом.       — Что, чёрт возьми, разозлило этого сухаря так рано утром? — слышится приглушённый голос из-под одеяла. — Кто вообще назначает собрание лордов на следующее утро после свадьбы, а? Мой брат сходит с ума.       Рыжая макушка наконец появляется из-под вороха покрывал, тут же ласково пристраиваясь на груди младшего альфы.       — Бомгю… — тихо произносит он, стыдливо прикрывая глаза ладонью, понимая, что их поймали с поличным.       — Что? — омега дует губы, всё ещё не подозревая о начинающей образовываться над ним грозовой тучи. — Мой брат…       — Твой брат, что? — раздаётся резкое за спиной, и принц испуганно замирает, переводя потрясённый взгляд на дверь, где всё ещё стоит раздражённый Субин. — Вас, Принц, мы тоже заждались, и у вас есть ровно пятнадцать минут, чтобы занять свои места за столом. Время пошло. И единственное, почему я не приказал вытащить вас из кровати и хорошенько выпороть, — это лишь перспектива того, что у меня скоро появятся два милых племянника-омеги и вам стоит хорошенько над этим поработать. Потому что это королевский приказ, а не просьба, — с усмешкой добавляет король, наконец оставляя двух влюблённых снова наедине.

***

      Спустя назначенное время парочка врывается в зал и занимает свои места, а Субин лишь прячет радостную улыбку за приставленным к губам кулаком, замечая, как счастливо светятся глаза его младшего брата. Бомгю выглядит таким окрылённым, элегантно опускаясь на своё место и всё ещё стараясь поправить торчащие пряди медных волос, а глупая улыбка проскальзывает на его лице почти каждый раз стоит им с Тэхёном пересечься взглядами. Король практически не слушает отчёты о поставках из Тархистана зачитываемые лордом Ли, а тайно наблюдает за нежными переглядками двух влюблённых перед собой.       После собрания альфа просит своего советника задержаться, чтобы обсудить пару дел, а принц лишь кидает в сторону брата прищуренный взгляд, показывая, что тоже хочет остаться и послушать, но король лишь отрицательно машет головой, движением руки приказывая омеге оставить их вдвоём.       — Итак, — начинает Субин. — Мой братец всегда добивается того, чего хочет, и я удивлён, что ты сдался. Я, если честно, делал ставку на то, что ты сломаешься ещё где-то через год-два.       — Это вышло… — Тэхён растерянно потирает затылок. — Слишком спонтанно. Бомгю просто загнал меня в угол.       — Из любой ситуации есть выход, — с лёгкой улыбкой произносит король.       — Только не с этим омегой, поэтому пришлось принимать решение быстрее, — кивает советник. — Надеюсь, ты не против?       — С ума сошёл! — вскрикивает Субин. — Мой брат сверкал всё утро ярче хорошо начищенного золотого блюда. Ты не представляешь себе, как я рад за вас!       — Спасибо, — смущённо отвечает младший альфа. — Признаюсь честно, я всё ещё не уверен в том, что достоин его.       — Лорд Кан, во всей Орландии и других странах я не встречал ещё более достойного человека, чем ты, — Субин делает глоток своего чая и блаженно прикрывает глаза, чувствуя, как горячая жидкость разогревает организм, приглушая тошноту.       — Да, но… — вздыхает лорд. — Делает ли это меня достойным руки Принца?       — Руки, ноги… Ты достоин его всего, поверь. Лучшей партии моему брату не найти, — посмеивается король. — Отдавая его в твои руки, я уверен, что он будет жить в любви и заботе, ну, а если нет… голову с плеч, — Субин машет ладонью у своей шеи. — Просто шучу, расслабься. Я знаю, что твое детство прошло в рабстве на Одиноких островах и свободу ты получил, только попав в Орландию. Но ты не раз доказывал преданность мне и нашей стране. Ты поддержал меня, когда умер отец, ты делаешь многое, чтобы наш народ процветал. Я ни в ком так не уверен, как в тебе, Тэхён, и только тебе могу доверить своё самое дорогое сокровище, — альфа сменяет тон с шутливого на более серьёзный. — Поэтому будь счастлив. Это моё самое главное поручение тебе, а ты как преданный советник должен во всем слушаться своего Короля.       — Спасибо, — младший альфа, прикусывает подрагивающую нижнюю губы, а Субин, кажется в первые видит, как его друг проявляет хоть какие-то чувства, кроме вечного холодного спокойствия. Неужели всего одна ночь с Бомгю сотворила чудеса внутри сердца его советника, заставляя многолетний лёд таять? — Твои слова и одобрения правда важны для меня. Я обещаю, что буду делать всё возможное и невозможное, чтобы Принц был счастлив.       — Конечно, будешь, — кивает Король. — А теперь ты свободен. Можешь сегодня отдохнуть от своих дел и провести день с более приятной пользой.       — Но, Мой Король… — возражает было альфа.       — О, брось, — отмахивается от него Субин. — Мой братец, уже, наверное, изнервничался там за дверью, так что иди и успокой его, — а затем, сделав ещё один глоток чая, король добавляет. — И помни, что я жду двух близняшек-омег, чтобы стать лучшим дядей!

***

      Жизнь в замке продолжает свой ход с небольшими изменениями. Тэхён проводит больше времени с Бомгю, окутывая принца самой тёплой нежностью и заботой. Они часто гуляют по небольшому саду, держась за руки и воруя ленивые поцелуи, пока никто не видит.       А Субин старательно терпит все издевательства мужа, внутреннее вскипая от злости. Но каждый раз замечая, как искрятся глаза этого своенравного омеги, после очередного нападка или пакости, весь первоначальный гнев в сердце альфы отступает, давая место тихому умилению, которое он, конечно же, не показывает в открытую. Ёнджун срывает совещания, врываясь в зал с криком о том, что его укусила оса, и разыгрывая из этого целую драму, или же будто случайно проливает воду на стопку только что подписанных приказов, заставляя альфу вновь переделывать рутинную работу. Он подбрасывает в комнату короля пару лягушек с запиской: «Лучше целовать их и ждать превращение в прекрасного принца, чем тебя», отменяет пару встреч с приезжими купцами, говоря, что у правителя утром прихватило живот, и даже во время завтрака южанин капризно просит поменяться тарелками, потому что устал есть отварные овощи и хочет мяса.       Но иногда всё-таки бывают тяжёлые дни, когда Субину предстоит много работы, а капризы супруга лишь добавляют головную боль. С едва сдерживаемым раздражением после раненного подъёма и утренней тренировки по рукопашному бою, альфа с громким звоном опускает перед чужим лицом свою тарелку, тихо рыкая:       — Хочешь есть мясо — проси приготовить его тебе сразу.       — Но, Мой Король, южный народ такой привередливый, — хихикает омега, невинно хлопая глазами. — Мы никогда не знаем, чего захотим в следующую секунду.       — Просто ешь уже и не доставай меня, — произносит Субин, возвращаясь на своё место, и, накалывая на вилку кусочек картофеля, с грустным лицом отправляет его в рот. Просто за что ему это наказание?       — Что не сделаешь ради любимого, — Бомгю заговорщически подмигивает Ёнджуну, а Субин задаётся вопросом, когда его брат и муж успели стать друзьями и стоит ли ему опасаться теперь их обоих. Хоть они с Бомгю всегда были близки, но омега не упускал шанса разыграть хорошую шутку.       — Такой странный привкус у мяса, — задумчиво произносит южанин, аккуратно пережёвывая небольшой кусочек. — Что это?       — Оленина, — не задумываясь, отвечает Король.       — Странно, я пробовал мясо оленей, и оно не было таким сладким, — поясняет Ёнджун, отправляя в рот ещё один кусок. — И соус такой необычный… похоже на мёд, но цвет тёмно-фиолетовый…       — Ты можешь просто спокойно есть? — прерывает мужа Субин, продолжая ковыряться в тарелке с овощами. Мышцы оковывает лёгкая боль после разминки, а в животе урчит. — Наверное, просто новый рецепт у королевского повара.       — Мне как-то нехорошо, — произносит Ёнджун хриплым голосом, поднимаясь из-за стола, слегка оттягивая ворот блузы от шеи. — Я пойду в свои покои и немного отдохну.       Субин лишь фыркает, но всё же кидает на мужа обеспокоенный взгляд, но, решая не препятствовать, молча кивает.       Жар охватывает всё тело омеги, стоит ему сделать один шаг. Обеденный зал плывёт перед глазами, сливаясь в бесконечный поток размытых вещей и ярких вспышек, которые раздражают и так помутнённый рассудок. Лёгкая дрожь сбегает от предплечий к кончикам пальцев, заставляя схватиться за что-то устойчивое и твёрдое, чтобы сфокусировать зрение и немного заземлиться от только усиливающегося головокружения. Тошнота склизким комом подкатывает к пересохшему горлу, а разгорячённая кожа покрывается изнутри ознобом, будто на дворе зима и в комнате настежь открыты окна, в которые задувает пронизывающий до костей ледяной ветер.       «Наверное, из-за него так звенит в ушах», — думает Ёнджун, пока пространство вокруг только ещё больше начинает вращаться, размывая в серую кашу предметы вокруг и испуганные взгляды присутствующих за столом.       Последнее, что он запоминает, — это взволнованные чёрные глаза Субина, сжирающие его душу, и громкий крик, пронизывающий сердце насквозь — кажется, это Бомгю, — а дальше лишь темнота, приносящая с собой облегчение.

***

      Субин не может найти себе места, в, кажется, уже миллионный раз проходя мимо двери в покои мужа. Дворцовый лекарь, только переступив порог комнаты, сразу же закрыл дверь, выгоняя всех наружу, и последнее, что успел крикнуть ему король, — это то, что казнит, если его омега умрёт. Субин прекрасно понимает, какими последствиями для Орландии обернётся смерть Ташбаанского принца. И только недавно обретённый хрупкий мир между двумя странами вновь будет нарушен. Он забрал у их южного народа одну из самых главных ценностей и не смог уберечь, так о каком доверие людей может тогда идти речь?       — Субин, перестань мельтешить туда-сюда, — Бомгю хватает брата за руку в попытке остановить. — Тебе нужно успокоиться.       — Как я могу быть спокойным? — раздражённо хмурится альфа, впиваясь в принца разъярённым взглядом. — Когда перемирие между Орландией и Тахистаном висит на волоске спустя всего неделю после свадьбы. Как я могу быть спокойным, когда во дворце очевидно появился предатель?       — Ты думаешь, Тисрок выставит тебя виноватым в этом? — задаёт вопрос омега.       — Да, а кого ещё? — альфа потирает переносицу, а затем массирует виски, чтобы уменьшить боль, вызванную напряжением в голове. — Это самый логичный вывод. Я забрал их принца и убил, чтобы показать, как пренебрежительно воспринимаю весь южный народ.       — Это только мысли в твоей голове, ты не можешь знать, как это воспримет Кай Камал, — Бомгю опускает ладони на плечи брата, нежно массируя их и заставляя смотреть в глаза. — Тем более Тэхён уже вызвал отряд из лучших королевских поисковиков. Они сейчас работают в обеденном зале и проверяют чем, как и когда была отравлена еда. Думаю, мы узнаем ответ быстрее, чем новости дойдут до Ташбаанского дворца. Всё будет хорошо, слышишь?       — Что, если он умрёт, Бомгю? — ярость в глазах короля в один миг сменяется глубокой тоской, и омега ласково притягивает к плечу чужую голову, сжимая в объятиях. Как бы альфа ни пытался заполнить голову только взаимоотношениями между странами, мысли о том, что он может потерять Ёнджуна навсегда, продолжают задвигать всё остальное на задний план, вызывая в груди тревогу, сжимающую быстро бьющееся сердце.       — Значит, такова судьба. Сону один из сильнейших друидов, и я уверен, что он сделает всё возможное, чтобы сохранить жизнь Ёнджуна, — Бомгю ласково гладит брата по голове, произнося утешительные слова. — В любом случае Тисрок должен понимать, что его страна слаба сейчас после смены власти и нападать на соседей даже с целью мести будет слишком отчаянным и глупым решением.       — Меня не пугает война, — отстранённым голосом произносит Субин, будто не веря, что наконец произносит эти слова вслух, а не в своей голове. — Я боюсь потерять его навсегда.       Бомгю немного удивлённо отстраняется, чтобы взглянуть в чужое лицо и убедить в том, что всё понял правильно. Взгляд Субина наполнен страхом и неподдельным волнением, но там нет ничего похожего на сомнение. За все свои двадцать лет жизни, принц ещё не разу не видел, чтобы его брат был настолько в отчаяние. Даже когда они потеряли обоих родителей, Субин стойко перенёс эти новости и, стиснув крепче зубы, подавляя внутри бурю эмоций, взошёл на престол, возлагая на плечи ответственность за разбитую после тяжёлого времени страну и убитого горем младшего брата, поэтому сейчас омега понимающе кивает, произнося:       — Тогда ты тем более должен надеяться на хороший исход ситуации.

***

      Ближе к вечеру Сону всё же выходит из покоев омеги, устало наваливаясь на закрытую дверь, и, махнув рукой, подзывает к себе короля:       — Думаю, для вас не будет новостью узнать, что вашего мужа отравили, верно?       Субин кивает, нахмуривая брови, а кулаки сами непроизвольно сжимают плотную ткань брюк по бокам.       — Я сделал всё возможное, чтобы ослабить действие яда и снять побочные симптомы, но… — друид запинается бегло, осматривая коридор, а затем вновь возвращает свой взгляд на лицо правителя. — Но действие этого яда невозможно остановить полностью. Его отравили соком из ягод белладонны.       — И что это значит? — сквозь зубы шипит альфа. Непонимание вызывает ярость, бурлящую в венах и затуманивающую весь здравый смысл, заставляя выплёскивать эмоции наружу. Жажда крови и мести одолевает весь организм, пробуждая природный инстинкт защиты того, кто принадлежит ему. Кажется, что эту ярость можно смыть только тёплой и бардовой кровью того, кто причинил хоть малейший вред его омеге. А пока неизвестно имя предателя, Субин, будто бы решает отыгрываться на всех вокруг, хватает друида за лацканы мантии и грубо впечатывает в дверь, рыча в самое лицо. — Я разорву тебя на части, если он умрёт, ты понял меня?       — Я не властен над судьбой и не решаю, кто умрет, а кто выживет. Я всего лишь лекарь, Мой Король, и моя смерть не решит проблему, а только усугубит ситуацию, так как найти друида с таким же багажом знаний, как у меня, будет весьма тяжело, — практически не моргая, произносит Сону, одаривая альфу надменным взглядом и выдергивая мантию из чужих рук. — И я сделал всё возможное, чтобы облегчить действие яда, но вывести его из крови практически невозможно.       — Мне плевать, должен быть какой-то способ, — Субин отступает назад, но плотнее сжимает челюсть, сверля лекаря хищным взглядом.       — На самом деле только один, — произносит Сону спокойным голосом, чтобы ещё больше не спровоцировать разъярённого правителя. — Как известно, что при укусе омеги клыки альфы выделяют особой секрет, который является самым сильным противоядием и способен нейтрализовать действие любого негативно-влияющего на организм вещества.       — И что это значит? — непонимающе произносит Субин, сжимая пальцами пульсирующие виски.       — Вы должны поставить брачную метку своему мужу, и это может помочь остановить действие яда в его организме. У меня нет никакой гарантии, что это сработает, и… — запинается друид.       — И? — король скользит пальцами выше по голове, сжимая пряди волос у корней.       — И организм омеги должен принять метку, в ином случае он всё равно умрёт.       Эти слова будто ледяной дождь омывают тело альфы. Бессилие и беспомощность разрывают его тело изнутри, заставляя прижаться лбом к холодной каменной стене и тяжело вздохнуть. Субин ещё никогда не чувствовал себя таким слабым. Привыкший всегда брать всё под свой контроль, король грустно усмехается, стараясь вернуть внутреннее спокойствие, но оно, кажется, покинуло его в тот самый день, когда Тархистанский принц переступил порог замка, переворачивая выстроенный порядок с ног на голову.       Ёнджун тот, кто занимал самое сокровенное место в его сердце все эти долгие двенадцать лет и продолжает делать это. Даже несмотря на все попытки оттолкнуть альфу, Субин всё равно чувствует их связь. В самые тёмные времена, этот светлый образ помогал королю, не опускать руки и идти вперёд, совершенствоваться, строить лучший мир, где они смогут быть вместе. Смогут быть счастливы. И сейчас этот мерцающий луч может навсегда потухнуть в его жизни, забирая с собой тёплый греющий свет, оставляя одного мёрзнуть во всепоглощающей чёрной мгле одиночества и скорби.       Бомгю сказал, что нужно верить в лучшее, но как можно делать это, когда отчаяние давит со всех сторон, заставляя преклонить колено и опустить голову перед своим могуществом? Но Субин не привык сдаваться, и единственный, перед кем, он будет преклоняться, лежит сейчас за тяжёлой дубовой дверью, делая последние вздохи.       И если у короля есть хоть какой-то шанс это исправить, он готов пойти на любые жертвы, но к сожалению, в этой ситуации всё зависит, увы, совсем не от него и его величия.

***

      Субин аккуратно открывает двери в чужие покои, чтобы лишний раз не тревожить их хозяина. Ёнджун лежит в кровати, укрытый до середины груди, и медленно поворачивает голову в сторону вошедшего, а заметив альфу, слабо улыбается побледневшими губами.       — Вот и всё, да? — хрипло шепчет омега, а одинокая слеза скатывается вниз по щеке, теряясь где-то в растрёпанных по подушке локонах.       Король лишь молча поджимает губы и подходит ближе к чужой кровати, опускаясь на самый край и сжимая ладонями пальцы южанина. Они холодные, как первый снег, выпадающий в конце ноября, и такие же белые с едва заметными синими дорожками вен. Всего пару часов назад Ёнджун с ярким румянцем на щеках спорил с Субином, стараясь вывести альфу из себя колкими фразами и взглядом горящих лисьих глаза, а теперь лежит тут, практически сливаясь с бледными простынями, борясь с распространяющимся по всему телу убийственным ядом. Словно прекрасный нежный цветок, попавший под смертоносный ураган, обтрепавший все лепестки.       — Прости меня, — тихо начинает омега. — За то, что был таким вредным и злился.       — Я не принимаю твои извинения, — так же едва слышно произносит альфа, крепче сжимая чужие пальцы и стараясь согреть их своим теплом. На его лице замирает маска холодного спокойствия, даже несмотря на то, какая буря творится внутри. — Будь всегда злым и вредным только не бросай меня. Ты такой дурак, Ёнджун. Это я должен был оказаться на твоём месте.       — Я рад, что по своей глупости спас тебя, — сухие губы изгибаются в мягкой обессиленной улыбке. — Орландия не может потерять такого чудесного правителя как ты. Бомгю ещё слишком юн, чтобы оставаться без сильного плеча брата рядом, а мне… мне нечего терять. Лишь жалко Кая, потому что кроме меня у него никого нет, но… — омега делает судорожный вздох, задыхаясь от кашля. — Он справится. Главное обещай найти и казнить ублюдка, сделавшего это.       Сердце Субина разбивается, как хрупкий стеклянный шар, брошенный с огромной высоты. Разлетается на мелкие кусочки, которые впиваются в кожу, застревая внутри и бесконечно кровоточа. Видеть любовь всей своей жизни таким — худшее наказание, которое лишь усугубляется прощальными словами омеги. Он ждал, что южанин будет язвить, закатывать глаза, ругаться или кричать до последнего своего вздохи. Потому что так было бы легче продолжать играть фальшивую ненависть, прикрывающую самое ласковое и нежное чувство. Так можно было бы разыграть снисходительность, делая одолжения, предлагая поставить брачную метку только во имя спасения, а совсем не потому что десны зудят с их самой первой встречи. Аромат кардамона настолько слаб, что, даже вдохнув поглубже, король едва ощущает его на кончике языка, больше нет цветочной примеси, больше нет сочных цитрусов, лишь едва ощутимая горечь.       — Я не буду вновь тебе что-то обещать, потому что потом ты опять будешь меня доставать, — совсем крохотная слезинка скатывается с уголка глаз альфы, он даёт себе на неё право, обещая, что это его первая и последняя слабость. А Ёнджун поднимает руку, чтобы поймать её, и на секунду задерживает ладонь на чужой мягкой щеке, оглаживая её большим пальцем.       — Я умираю, альфа, — шепчет он. — Лекарь сказал, что шанса нет.       — Есть, — Субин прижимается к чужой ладони. — Если я поставлю тебе метку, то она нейтрализует яд в организме, но…       — Но? — Ёнджун слегка заинтересованно, но безэмоционально выгибает бровь, следя за потускневшими глазами на чужом лице.       — Но если твой организм её не примет, ты всё равно умрёшь… — запинается Субин, прогоняя бесконечный поток мыслей из своей головы. — А если примет, мы будем связаны на всю жизнь. Это как игра, в которой не будет приза за победу.       — Если мой организм примет метку, ты получишь преимущество, — слабо улыбается южанин.       — А если нет, я проиграю всё, что поставил на кон, — альфа закрывает глаза и, сделав глубокий вдох, быстро произносит. — Ты хочешь мою метку, Ёнджун?       — Да, но… — слабо улыбается омега, чувствуя, как душистый запах лаванды окутывает его со всех сторон. — Просто знай, что я хотел её всегда.       Субин растерянно моргает, осознавая услышанные слова, а затем несмело произносит:       — Я думал, ты ненавидишь меня и лучше умрёшь, чем свяжешь наши души.       — Бомгю был прав, сказав, что тебе не стоит думать, — едва приподнимая уголки губ, посмеивается Ёнджун, а затем новый приступ кашля раздирает раздражённое горло.       Времени на разговоры остаётся совсем мало, поэтому король склоняется ниже к чужому лицу и аккуратно сгребает дрожащее тело на свои колени, мягко покачивая. Одна сильная рука поглаживает выступающие под кожей позвонки, а вторая поспешно, но бережно расстёгивает пуговицы на чужой блузе, сдвигая ворот с плеч и обнажая бледную тонкую кожу. Субин припадает губами к ней, слизывая с ароматной железы остатки кардамона, и неспешна выпускает клыки, прокусывая нежную плоть и заставляя Ёнджуна в своих руках дрожать сильнее.       Омега издаёт болезненный вскрик, сжимая тонкими пальцами чужие предплечья, а затем, тихо простонав, обмякает в чужие объятиях, замирая в приступе сладостной неги, раскатывающейся по всему организму. Лаванда окутывает его своим теплом, стекая в лёгкие душистым запахом с примесью сладкого мёда и покалывающей свежестью перечной мяты. Наполняет до краёв, наконец давая сделать свободный вздох без хриплого кашля и сжигающей боли. Мягкие губы на шее зацеловывают капельки выступившей крови, а тёплый язык зализывает рану, расцветающую синевато-красной меткой. Субин скользит ртом чуть выше, оставляя мягкие поцелуи на линии челюсти, а затем, добравшись до подрагивающих губ, позволяет себе ещё одну слабость за день, шепча в них едва ощутимое:       — Можно? — и, получив в ответ лёгкий кивок, соединяет их рты, давая омеге почувствовать на вкус солоноватую кровь. Поцелуй получается мягким и немного смазанным. Субин аккуратно сжимает чужие пухлые губы своими, наслаждаясь тем, как привычное тепло возвращается в чужое тело. Ёнджун перестаёт дрожать и увереннее сжимает пальцами чужой затылок, а затем всё же отстраняется, чтобы вдохнуть в лёгкие немного воздуха.       — Ого, — тихо шепчет южанин, прижимаясь лбом к чужому, и облизывая порозовевшие губы. — Это чувствуется так хорошо.       — Тебе становится легче? — Субин обеспокоенным взглядом изучает лицо напротив, наблюдая, как оно вновь приобретает более живой оттенок.       — Да, боль немного уменьшилась, но я всё ещё чувствую слабость, — в подтверждение своих слов омега широко зевает, прикрывая рот ладонью.       — Нужно поспать, — сердце короля сжимается от настолько умилительной картины. Веки омеги будто наливаются тяжестью, и он каждый раз еле открывает их, чтобы не разорвать зрительный контакт, а крылья носа мелко подрагивают, будто он старается сдержать очередной зевок. — Твоему организму нужен отдых.       — Ты побудешь со мной? — неуверенно спрашивает Ёнджун, будто стесняясь свой просьбы. — Пожалуйста? Твой запах успокаивает.       — Конечно, — Субин оставляет ещё один поцелуй на чужом лбу и перекладывает омегу вновь на мягкие подушки, садясь рядом. Но Ёнджуна, похоже, такой расклад не устраивает, и он тянет альфу за руку, заставляя лечь рядом и, уже будучи в полусонном состоянии, прижимается к крепкой груди, утыкаясь носом аккурат в изгиб шеи и плеча, где душистый запах медовой лаванды и слегка горчащей мяты создают идеальное сочетание, вызывающее внутри стойкое чувство покоя и комфорта. Стойкое чувство, что омега нашёл свой дом.

***

      Когда Ёнджун вновь открывает глаза, Субин всё ещё рядом. Он мягко поглаживает волосы омеги и всё ещё выпускает успокаивающе феромоны, которые делают его природных запах более мягким и сладким. Сон забрал с собой все остатки боли и наполнил тело южанина лёгкой ленивой истомой, заставляющей потянуться в чужих объятиях и зевнуть.       — Доброе утро, — тихо произносит король с небольшой улыбкой на губах. — Как спалось?       — Хотелось бы сказать отлично, — щурится омега, вновь опуская голову на чужую грудь. — Но ты твёрдый, как камень, и моя шея затекла.       — Если я снова слышу твои капризы, значит, спрашивать о самочувствие нет смысла, — смеётся Субин.       — Верни руку обратно, — Ёнджун требовательно трётся головой о чужую ладонь, заставляя альфу вновь перебирать его тёмные пряди. — Я чувствую себя лучше, просто… немного разнежено.       — И что это значит? — поднимает бровь Субин, опять пропуская через пальцы шелковистые пряди.       — Я думал, тебя не будет, когда проснусь, — тихо шепчет омега вместо ответа на вопрос, блаженно прикрывая глаза от ласки.       — Разве я мог бросить тебя? — альфа слегка массирует кожу головы, прикусывая от досады губы из-за того, что не может сейчас видеть лицо собеседника.       — Один раз уже бросил, — отстранённо произносит омега, а внутри всё сжимается от воспоминаний. Даже сейчас, когда они друг рядом с другом, ему трудно вспоминать о времени, которое он провёл в ожидании. — Что мешает сделать это сейчас?       — Ёнджун, — тон Субина становится серьёзным, а рука замирает. — Я не бросал тебя тогда. У меня просто не было возможности исполнить своё обещание. Мы не обговаривали, в какой срок это произойдёт, и, как представилась возможность, я забрал тебя.       — Ты должен был сделать это раньше, — горькая обида сжимает сердце омеги, который, как маленький ребёнок, капризно надувает губы.       — Я не мог сделать это раньше, потому что был слишком юн, точно так же, как и ты, — альфа садится на кровати, заставляя сесть и собеседника, чтобы поймать чужой взгляд, затопленный обидой.       — Ты позволил моему отцу издеваться надо мной всё это время. Ты даже не представляешь, что мне приходилось переживать каждый день в Ташбаане, — первые слёзы начинают формироваться в уголках глаз южанина.       — Ёнджун, твой отец напал на мою страну и, если ты думаешь, что всё это время я просто сидел тут в Анварде, ничего не делая, ты ошибаешься, — Субин сжимает губы в тонкую линию. — Мне пришлось взойти на трон раньше времени и взять на себя управления всей страной. Я не был к этому готов, понимаешь? Нет моей вины в том, что я не мог бросить всё и развязать ещё одну войну из-за омеги, когда мой народ и так был подавлен. Я выбрал свою страну, а не тебя, только потому что думал в первую очередь о людях, которым был нужен.       — Но ты был нужен и мне тогда, — омега вытирает слёзы рукавом блузки, тихо всхлипывая. — Отец был так зол из-за поражения, что избивал меня почти каждый раз, когда видел, виня во всех неудачах. Он приказал вывести Кая в пустыню и убить, потому что знал, что брат самое дорогое, что у меня есть.       — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, малыш, — Субин нежно притягивает омегу к своей груди, давая вновь ощутить успокаивающий запах лаванды. — Я делал всё, чтобы в один день забрать тебя оттуда, и я правда сожалею, что это заняло двенадцать лет. Будь у меня возможность лично убить этого ублюдка, я бы перегрыз его глотку своими зубами. Но сейчас всё уже в прошлом и нужно двигаться дальше.       — Я знаю, — всхлипывает омега, а ткань чужой рубашки под его щекой уже давно пропиталась влагой из его глаз. Легко винить кого-то, не зная его историю, но как только она открывается, чувство обиды сменяется тоской и злостью на себя. Ёнджун никогда не задумывался раньше, как тяжело было Субину всё это время, жалея только собственную душу и отвергая все мысли о том, что ему не одному так тяжело. Но сейчас, по крупицам узнавая путь альфы, появляется понимание, которое омега старательно пытается принять и отпустить обиду. — Но ничего не могу сделать с сжирающими меня изнутри чувствами. Будто всё это просто мой сон, и стоит открыть глаза, я вновь окажусь в Ташбаане со своим отцом… Я вновь окажусь без тебя.       — Ёнджун, этого не случится, — Субин поддевает пальцами чужой подбородок, заставляя смотреть в свои глаза. — Это не сон и в этот раз всё будет по-другому, если мы попробуем начать сначала. Я не оставлю тебя.       — Обещаешь? — омега шмыгает носом, заглядывая в чужие глаза и совсем не переживая о том, каким потрёпанным и заплаканным выглядит сейчас. Метка на шее слегка покалывает, распространяя по телу лёгкие тёплые волны, согревающие изнутри, заставляя верить в слова альфы и чувствовать те эмоции, которые скрываются за темными серьезными глазами. Ёнджун ощущает, как их связь усиливается благодаря укусу, давая, возможность считывать на ментальном уровне мысли своего партнера без каких-либо слов, но звучащие вслух подтверждение всё ещё остаётся важным для него.       — Обещаю, — шепчет Субин, вытирая катящуюся слезу с нежной щеки и замирая от нахлынувших воспоминаний, когда точно так же, много лет назад он смотрел на Ёнджуна и влюблялся.       Сердце альфы пропускает пару ударов, когда омега слегка поддаётся вперёд и соединяет их губы. Будто скрепляя данную клятву поцелуем и в этот раз, Субин намерен сделать всё возможное, чтобы оправдать столько хрупкое доверие, начинающее вновь зарождаться между ними.