Этюды для клавесина

Уилл наблюдал за тем, как медленно меняются тени в кабинете Ганнибала Лектера. Только так получалось следить за временем, ведь доктор не держал здесь часов. Наверное, этого стоило ожидать. Время дремало у порога, и Ганнибал не пускал его внутрь. Может быть, именно поэтому, а не из вежливости, он и закрывал дверь за посетителями всегда сам? — Я считаю, что сомнамбулизм — это естественная реакция организма на затяжной стресс, которому вас подвергает Джек, — Ганнибал расхаживал по второму этажу своей хитроумно устроенной библиотеки, и Уилл не возражал. Сейчас ему не хотелось чувствовать на себе укоризненный взгляд психотерапевта и делать вид, что никаких усилий прилагать не приходится, чтобы этот взгляд выдерживать. — Чашечка из лучшего фарфора, да? — беззлобно хмыкнул Уилл и потёр ладонью глаза. — Если так, то Джек будет достаточно осторожен, чтобы не расколоть её. — Иногда одной осторожности мало, — судя по звукам, Ганнибал, наконец, отыскал нужную книгу, и спускался по приставной лестнице. Это была, безусловно, очень эффективная экономия места и рациональное использование пространства, но для себя Уилл такого бы не выбрал. С его удачей он бы пару раз уже полетел кувырком с лестницы и, возможно, не отделался бы легко. Ганнибал таких проблем не имел. Иногда Уилл, забавы ради, пытался представить себе его в какой-нибудь нелепой и вполне естественной ситуации. Что-то самое обычное: запнулся и пролил на себя чашку чая. Рванул слишком быстро и резко застёжку молнии — и «язычок» остался в руке. Банально надел носки с утра, чтобы обнаружить дырку на большом пальце… Не получалось. Со всем живым и ярким воображением Уилла, у него всё равно не получалось представить доктора Лектера в подобной ситуации — неловким, забывчивым, смешным… Это было странно. Но, наверное, правильно? Символ стабильности и надёжности не должен быть человечным, потому что люди не стабильны. — Раньше считалось, что сомнамбулизм вызывает смена фаз луны, — тем временем, Ганнибал подошёл к письменному столу и положил на него раскрытую книгу, на страницах которой пестрели таблицы, изображающие ход ночного светила. — Если вам будет интересно… Уилл кивнул без особого интереса. — Я уже думал об уловках. — Например? — Ганнибал сел напротив и по обыкновению закинул ногу на ногу. — Например, поставить таз с водой у кровати. Чтобы проснуться, если я вступлю в него, — Уилл покачал головой, словно заранее признавая, что это дурацкая идея. — Я беспокою своих собак. — Вы беспокоите не только своих собак, Уилл, — заметил доктор, изучающее глядя на него. Стало тихо. Уилл не столько смутился, сколько не знал, что ответить на это. Но доктор, кажется, ответа не ждал. Некоторое время они молчали, и тишина не казалась неловкой или давящей. Ганнибал не двигался. Свет отражался на носке его туфли. — Как вы считаете, как вы выбираете путь? — наконец, произнёс Ганнибал. — Какой путь? — Путь, тропинку… когда вы ходите во сне, — Лектер, наконец, поменял позу. Он подался вперёд, перенося вес на колени, и Уилл машинально повторил его движение. — Вы идёте к какой-то конкретной цели? Или просто блуждаете в темноте? — Я не думал об этом, — искренне произнёс он и нахмурился, пытаясь вспомнить все те моменты, когда просыпался не в своей постели. Он выходил из дома, да, но направлялся ли он куда-то целенаправленно… вопрос. — Иногда я просыпаюсь на дороге… но иногда… — Вы уходите в лес. От людей, — понимающе произнёс Ганнибал. — Охотничьими тропами. — Я не уверен, что возле моего дома такие есть. — Вы знаете, что я имею в виду, Уилл. — Я уже ничего не знаю, — Уилл закрыл лицо ладонями и снова потёр веки. — Мы сделаем вот что, — Ганнибал поднялся со своего места и, включив лампу на письменном столе, отошёл к стене. Никакого щелчка не последовало, но кабинет доктора погрузился в полумрак. — Вы устроитесь на кушетке… — … и буду вспоминать о юношеских травмах? — саркастически предположил Уилл, которому сама идея лечь на кушетку слишком уж отдавала Фрейдом. — Нет, это вы можете сделать в другой раз, — в голосе Ганнибала слышалась улыбка. — Вы попробуете поспать. — Вы шутите. — Вовсе нет. У нас ещё пятнадцать минут. Я не думаю, что этого достаточно для откровений о юношеских травмах, — мягкое поддразнивание не было обидным. — Но вполне достаточно, чтобы вздремнуть. — У вас есть пациенты после меня? — Нет. Я собирался задержаться сегодня здесь, и вы мне не помешаете, Уилл. Особенно, если у вас получится заснуть. — Я не уверен, — Уилл пожал плечами, но перешёл на кушетку. Просто чтобы сделать одолжение Ганнибалу. — Не думаю, что из этого что-то получится. Ганнибал на это не ответил. Он занял место за письменным столом, открыл книгу и погрузился в чтение, оставаясь тёмным силуэтом за лампой. Уилл устроился нарочито неудобно и некоторое время наблюдал за тем, как свет лампы падает на руки доктора. Он из вежливости решил дождаться, когда тот перевернёт страницу, и уже только потом сказать, что идея не работает, но заснул неожиданно глубоко и крепко. В тёмном лесу он двигался уверенно, но не бесшумно. В лесу нельзя двигаться бесшумно, но можно двигаться в унисон с другими звуками, на которые ночной лес всегда богат. Уилл шёл по тропинке и не видел её толком, но точно знал, что она там есть. Ганнибал подошёл к спящему на кушетке Уиллу и присел рядом на корточки, рассматривая его лицо. Под веками двигались глаза, значит, ему что-то снилось. Уилл замер, напряжённо прислушиваясь. Сердце скакнуло в горло. «Любая тропа становится охотничьей, если за тобой кто-то идёт», — подумал Уилл, прислушиваясь. Потом он побежал.