Я оставил с тобой половинку меня...

Вот уже третий день Дин не выходил из своей комнаты, лишь буркая что-то неясное через закрытую дверь, когда Сэм в очередной раз пытался позвать его поесть. Сэм волновался. Конечно, в комнате Дина имеется небольшой склад сухпайка, по типу чипсов, крекеров, воды в бутылках. И уж точно под кроватью ждёт своего часа ящик пива. Но этим сыт не будешь. А Дин относился к тому типажу, которому просто необходим нормальный такой мясной ужин, в виде бургера хотя бы. Видя бесполезные попытки Сэмми достучаться до брата, Кас тоже пытался подключиться к нему посредством «лунной связи», но толку от этого было мало. Пьяные мысли Дина находились в таком беспорядке, что понять что-либо было весьма сложно. А уж донести информацию ему — вообще невозможно. Как известно, алкоголь полностью нейтрализовал «Moonradar» Дина. И Касу оставалось только копошиться в его абсолютно абстрактных мыслях, пытаясь выудить из кучи хлама зерна истины. А потом, систематизировав их, выстроить более или менее логичную картинку. И, честно говоря, получалась полная хрень. Потому что, как оказалось, чем сильнее накачивался Дин, тем быстрее его мысли, отметая все остальные, попутно прилетавшие в голову, выкладывались четкой такой линией. А проще говоря, Дин больше ни о чем думать не мог, кроме как о сексе с Касом. Конечно, это не могло не радовать. Но! Едва позволив своему пьяному воображению разогнаться, Дин, будто хлыстом, стегал себе по этим картинкам, разрушая начавший было складываться пазл. Он не позволял. Не давал себе даже шанса позволить просто принять это. И, походу, он прекрасно осознавал, какое действие алкоголь оказывает на его способность «войти в контакт». Потому что все эти его дни проходили до безобразия однообразно. Он накачивался пивом, вырубая свой радар и позволяя только его собственным мыслям стаями осаждать его. А потом вырубался и сам. Во сне приходило отрезвление. И это было самое страшное. Потому что разбив алкогольный заслон в его сон врывался Он. И Дин не мог ему сопротивляться. Не хотел. Теперь его сны приняли гипертрофированный облик Желания. Так вот, черт возьми, как оно выглядит! Яркое свечение, окутывающее тело, ласкающее, слишком нежное и слишком горячее, чтобы остаться безучастным. И Дин не сопротивляется. Отдавая себя этому свету, он дрожит в объятиях нежных рук, запуская пальцы в темные непокорные волосы, а потом… О! Руки, сползая по шее, добираются до лопаток, ощупывают их в поисках того, что вышибало последние предохранители в его голове. — Кас, покажи мне, — пальцы настойчиво обводят круги вокруг лопаток, ногти легко царапают, впиваясь полумесяцами в кожу. Ему нужно это. Так мучительно нужно, прижавшись всем телом, ощущать каждым дюймом, каждой клеточкой эту невозможную силу, что течет сквозь него. — Дин, это слишком. Мой истинный облик не воспринимается человеческим глазом. Но я покажу тебе то, что есть часть моего истинного. Смотри! Руки Дина дрожат на лопатках и вожделенно гладят… Крылья. По кончикам пальцев скользят микротоки. Воспалённой от обжигающего света кожей он чувствует жёсткий остов перьев, плавно переходящий в нежную шелковистую мягкость. И это самые сильные тактильные ощущения, что он испытывал когда-либо. Даже касания рук и поцелуи ангела не дают такой силы эмоций, как ощущение крыльев под пальцами. Это как коснуться чего-то настолько личного, интимного, не доступного никому. Это как подарок. Подарок ангела ему, простому смертному. Грешнику. И Дин принимает этот дар. Нежно лаская перья, он изгибается навстречу, открывая себя. Он хочет чувствовать все. — Кас, Кастиэль. Поделись со мной своей благодатью. Дай мне ее. Внутри меня. Понимаешь? — Дин. Ты знаешь, о чем сейчас просишь? — его тело начинает светиться, испуская потоки благодати каждым дюймом кожи. — Да. Никаких ограничений, Кас. Я уже чувствую тебя кожей, сердцем. Дай мне почувствовать тебя в себе. И тогда Кас, нежно обвивая плечи и прижимая его к себе, исполняет его желание. Дин стонет, удерживаемый крепкими руками. Он ощущает всю силу проникновения. Плавные движения внутри, лёгкие касания по простате и руки, сжимающие его, несущие этот свет. А потом к ним присоединяются крылья. Они окутывают, лаская, даря тепло. Желание становится невыносимым. Кажется Кас поделился с ним слишком большим количеством энергии. Дина просто распирает изнутри. Ему нужен финал. Иначе его разорвет на молекулы. — Я знаю, малыш. Я чувствую, — отвечает ангел, прочитав его мысли. — Не бойся ничего. Закрой глаза. Отпусти себя. Я помогу. Не прекращая движений, он сильнее прижимает бедра Дина к себе. Губы целуют плечи и спину. — Держись. Твоя «половинка луны» уже горит серебром. Он роняет Дина на постель и прижимает сверху всем телом. Дин сжимает зубами скомканную простынь, а пальцами — перья, заставив Каса затрепетать. Рука ныряет под бедра и обхватывает член. Дин интуитивно прогибается, сгибает колени и встаёт на четвереньки, поднимая своей силой Каса. Кас принимает его условия. Встав сзади, он все интенсивнее входит в его горячую и тесную глубину. Рука ласкает спину, посылая тысячи мурашек вдоль позвоночника. А другая, нежно обхватив уже просто распирающий от возбуждения член, плавно движется в синхроне с ним. Дин теряется в этих невероятных ощущениях. Он гнется, царапает ногтями простыни, рычит и яростно движется навстречу. Ещё немного. Стон, плавный и нежный, набирает высоту, и рвет тишину комнаты криком. На одной ноте, разбив вдребезги стоявшую на тумбочке бутылку. Семя выплёскивается мощными толчками, окропляя простыни. Одновременно с ним взрывается и ангел, отдавая остатки благодати ему, внутрь. Дин открывает глаза и просыпается. Он зарывается руками в волосы. Он ещё не перешёл черту между мирами до конца. Тело ещё находится с сладкой истоме. Дин оценивающе смотрит на простыни. Влажные, скомканные, с липкими следами греха. Его греха. Мозг, не затуманенный алкоголем, тут же настраивается на волну ангела. Дин замирает. Он погружается в дебри ангельского подсознания, натыкаясь на сомнения, самобичевание и страсть. Он видит все эти картинки, которые только что видел во сне. Повторка. Мысленно сжав в руках пульт от «мозгового проектора», он перематывает начало и запускает по новой всю эту картину. И снова его охватывает ощущение, что это именно то самое, чего он хочет. — Кас, как же так? Я знаю, что это неправильно. Так быть не должно. Почему же ты, ангел небесный, так манишь меня? Я хочу защититься от этого. Я прячусь в пучине алкоголя, но это не помогает. Что же мне делать с этим? К вечеру третьего дня, подгоняемый больше банальным инстинктом, Дин таки выходит в гостиную. Сэм и Кас, сосредоточенно зарывшись в книги, разбросанные по столу, что-то оживлённо обсуждают. — Нет, Сэм. Не похоже. Не в силах я пока понять, что это было. Если перевести на ваш современный диалект — сбой в матрице. Врата ада закрыты. Ничего не происходило. Что же заставило всю нечисть разом революцию устроить? — Я знаю не больше твоего, Кастиэль! Гейб говорит, что… — Сэмми краем глаза увидел вошедшего брата и быстро свернул тему. — Гейб? Архангел Габриэль? — Дин подозрительно прищурился и, пройдя в гостиную, плюхнулся на стул напротив Каса. — И что здесь надо этому клоуну? Когда ты, Сэмми, успел с ним повидаться? Сэм умоляюще посмотрел на Каса. — Дин, забываешься ты! Габриэль — брат мой! — Кас поспешил на помощь младшему. — Он приходил ко мне. Между прочим, это он помог мне выбраться из западни, чтобы я смог исцелить тебя. Дин несколько стушевался. И в самом деле? А чего это он? — Прости, Кастиэль. Я не подумал. Так что же говорит Гейб, Сэмми? — Дин повернулся к брату и впился взглядом в его лицо. — Гейб считает, что проблема на небесах. Ангелы подозрительным образом получали сигналы. Множество сигналов. При этом ни он сам, ни Михаил, ничего не ощущали. Я не говорю за Люцифера. Сидит себе в клетке и пусть сидит дальше. Архангелы пришли на помощь братьям уже по их зову. Интересно становится, кто же обладает силой сконцентрировать поле и разослать всем ангелам сигналы SOS? — Сэмми был рад, что аккуратно свернул Дина с опасной тропы. Дин задумался. Действительно странно. Но думать не хотелось, хотелось есть. Поэтому он встал и направился к холодильнику. — Сэм, пожрать что есть? — он распахнул дверцу и уставился на полки, заваленные пивом. Его передёрнуло. Три дня постоянного бухания привели к тому, что его стало воротить от вида пенного напитка. — В холодильнике нет, а вот в духовке курица стоит. Устроит? — Сэм кинул взгляд на брата. — Впрочем, можно ещё яишенку с беконом замутить. Ну или пиццу из морозилки достать. Выбирай. Дин мысленно попробовал на вкус все предлагаемое. Жрать хотелось, но, совершенно странным образом, мысленное поедание этих продуктов лишь усиливало тошноту. Он дернулся и захлопнул холодильник. — Пожалуй, я кофе выпью, — и он пошел на кухню. — Что с ним, Сэмми? — Кас посмотрел на младшего. — Ему плохо? — Эх, ангел. Наивная пернатая задница. Это «плохо» имеет четкий термин. По научному — абстинентный синдром, а по простому — похмелье. Птичка — перепИл, — и Сэм, выставив вперёд руку, со смехом продекламировал. — Если утром хорошо, значит выпил плохо. Если выпил хорошо, значит утром плохо. Так-то, брат. — Но ведь ему правда плохо! Как ты можешь над этим смеяться! — Кас был удивлен и даже зол. — И что? Он так регулярно нажирается, а потом болеет. И ничего. Кас, отстань. Хочешь полечить — вперёд и с песней, — Сэм демонстративно уставился в книгу, давая понять, что разговор на этом окончен. Кас встал и направился в кухню. Сэмми посмотрел ему вслед. «Ну же, ангел. Давай, полечи его. Хватит тупо стоять в стороне и вздыхать. Если бы Гейб в свое время сам не ухватил меня в охапку наглым образом, я бы до сих пор не узнал, как это — любить архангела.» Сэм улыбнулся и тихо вышел. Направляясь в свою комнату, он мысленно позвал Габриэля. Тихий шелест крыльев позади заставил его остановиться. Не оборачиваясь, он улыбнулся. — Ты проведешь эту ночь со мной? — он зажмурился, представив как это будет. — Конечно. Ты же сам позвал меня, — Гейб обошел его и прижался. — Сэмми. Поразительным образом мне не хочется с тобой быть архангелом. Поцелуешь? — Конечно. И не только. Ты пойдешь сам или хочешь, чтоб я отнес тебя на руках? — Сэм с высоты своего роста посмотрел на довольно маленького Габриэля. Он каждый раз поражался, как такое произошло, что он, нормальный парень, крепкий и статный, просто плавится под поцелуями такого маленького архангела. Впрочем, когда Габриэль, раскрывая за спиной крылья и прожигая горящим взглядом, одним взмахом руки кидал Сэма на кровать, тот начисто забывал о их разных весовых категориях. — Что ты хочешь сегодня, Гейб? Проказник хитро улыбнулся. — А знаешь, мне понравилось. В прошлый раз, — он опустил глаза. — Сдаюсь, Сэмюэль Винчестер! — О, нет! А как же сила архангела? — Сэм засмеялся и подхватил его на руки. — О, да! Сила архангела временно отправляется в отпуск, — Гейб обхватил его шею руками, сильнее прижимаясь. Он потянулся к губам. — Поцелуй меня, Сэмми. — А как же Дин и Кас? Ты поможешь им, Габриэль? — Им не нужна помощь, они все знают сами. Ну, разве что, самую малость, — Гейб щёлкнул пальцами. — Активируем им силу «половинок луны»? Да? Ты хочешь этого? Вместо ответа Сэм припечатался к его губам. — Как же я тебя люблю. И быстрым шагом, неся его на руках, пошел в комнату.