На рассвете взойдет новое Солнце

Над Мраморным морем висела непогода, свинцовые тучи сгущались над кораблями. Синан паша и Юсуф паша, прибывшие на верфь по приказу султана Мурада, самодовольно улыбнулись, переглянувшись. Терсане-эмини Лютфи ага растерялся, и именно на этом смятении верные подданные повелителя намеревались поставить шах и мат. - Лютфи ага, язык проглотил? - прошипел Юсуф, отравляя невинного слугу ядовитым взглядом. - Как давно Кеманкеш паша прибыл на верфь? - Простите, паши, - Лютфи ага, не ожидавший такого напора, медленно проговорил, - Я не знаю точно, в котором часу он приехал. Была ночь, все спали. - Говоришь, ночь была? - Синан раздосадованно вскинул бровь. Кулак за его спиной яростно сжался так, что костяшки побелели. - Что ж… На лицах Юсуфа и Синана отразилось кислое недовольство: что-то очевидно шло в разрез с действительностью. Не могла Валиде султан сбежать без помощи Каманкеша паши - не могла… Оба шли в каюту капудан-паши, отягченные этой мыслью. Каждому из них казалось в этот момент, что единственная ниточка, ведущая к сбежавшим шехзаде, обрывалась на их глазах. А допустить они этого никак не могли. - Кеманкеш паша! - нахально завопил Юсуф, без предупреждения врываясь в главную каюту. За ним показался не менее самоуверенный Синан. Кеманкеш, никак не ожидавший такого внезапного визита гостей, тем не менее, не подал вида. Лишь, подивившись их дерзости и хамству, с недоумением уставился на них. - В чем дело? - встретил их жёсткий вопрос Кеманкеша. Глаза его опасно сверкнули. Ни Юсуф, ни, тем более, Синан не чувствовали себя с Кеманкешем столь же уверенно, как с безобидным Лютфи агой. Напротив, их хищнические маски незримо заменились обличием боязливых жертв. - Это вы нам скажите, Кеманкеш паша, - подал голос Синан, - и не вздумайте врать! - Кеманкеш молчал, выжидая продолжения. - Давно вы здесь? - С каких пор я должен отчитываться перед тобой, Синан паша? - голос Кеманкеша звучал свирепо. Синан мысленно силился не робеть, но эта суровость оппонента выбивала его. - Это такой простой вопрос, Кеманкеш паша, - заискивающе встрял Юсуф. Кеманкеш терпеть не мог такого кокетничества. - Неужели нельзя на него ответить? - После полуночи. Синан досадливо вздохнул, вглядываясь в окно. Но вот Юсуф оказался проворнее: - Как странно… - он артистично развел руками. - А вот нам доложили, что прибыли вы только утром. Где же вы провели ночь? - Юсуф паша, - Кеманкеш угрожающе прищурился. Синан бы мог уже расколоться от этого взгляда, но ему повезло, что не он вызвал его на себя. Потому продолжал молча наблюдать, как накаляется игра его “соратника”. - Я не знаю, кто и что тебе докладывает, но оправдываться перед тобой я не собираюсь. Даже если эта чья-то клевета теперь потянет меня на дно! Тебе это понятно, змея ты персидская? Юсуф захлебывался от бессильной злобы и желчи, что родилась в нем от задевшего самолюбие оскорбления. - В таком случае, Кёсем султан… - начал было Синан. - Довольно! Пойдемте, Синан паша, - перебил его Юсуф паша, сжигаемый изнутри яростью и жаждой возмездия. Кеманкеш, незаметным для всех образом оказавшийся подле Синана, крепко схватил его за локоть, разворачивая и не позволяя удалиться: - Что Кёсем султан? Говори! - прикрикнул Кеманкеш. Никто не ожидал такой реакции паши. Синан, разгадавший причину, по которой Юсуф прервал его упоминание валиде султан, поспешил замять тему: если Кеманкеш и вправду не замешан в побеге султанши и шехзаде, то лучше ему и не знать. - Если ты лжешь, Кеманкеш паша, то за действиями Кёсем султан начнут следить тщательнее! - Кеманкеш знал, что Синан выкручивается на ходу, и, конечно же, знал, для чего они разыгрывают всё это представление. Понял он и то, что по какой-то причине Юсуф решил не “посвящать” его в новость о побеге султанши. Синан вырвался из жесткой хватки Кеманкеша и одним взглядом попросил Юсуфа покинуть каюту, оставшись с капудан-пашой наедине. Как только дверь закрылась, он спокойным голосом произнес: - Кеманкеш паша, нам известна твоя преданность Кёсем султан… - в голосе Синана проскользнули нотки сочувствующего снисхождения. - Я служу государству, Синан паша. - Меня ты можешь не обманывать, Кеманкеш паша. Мне вот интересно, откуда ты черпаешь свою верность госпоже? И почему она так доверяет человеку, который был приставлен шпионить за ней - Кёсем султан ведь отнюдь не глупая женщина? - в ответ Кеманкеш дернул щекой. - Не смей произносить её имя! - казалось, вот-вот воздух в каюте закипит от напряжения. Синан довольно улыбнулся. Чтобы узнать ответ, ему не потребовался даже пытливый ум: он прекрасно понимал Кеманкеша. Знал, как легко любовь к женщине на чаше весов может перевесить любые жизненные приоритеты. - Будь осторожнее, Кеманкеш паша, - уходя, вкрадчивым полушепотом предупредил его Синан. - На этом поле боя человек рискует потерять всё. Стоило двери захлопнуться, как деревянный стол с бумагами тут же ощутил на себе силу кулака Кеманкеша. Если Синан узнает о его чувствах к госпоже, то пострадает его любимая султанша. А этого он себе никогда и ни за что не простит.

***

Кеманкеш вышел из каюты уже на закате, когда две стихии - морская и воздушная - соединялись в одной горящей точке солнца. Корабли и водная гладь пылали при свете уходящих лучей. Чарующая картина заставила Мустафу остановиться на палубе. Он всматривался в блестящую морскую рябь, которая уносила его мысли далеко-далеко, где нет суеты, запретов, переживаний за любимую. Любимую… Её образ никогда не покидал его головы. Может, это оттого, что сердце живет только ею. Мысли о Кёсем иногда душили его, но чаще - были тем незаменимым воздухом, без которого он давно бы задохнулся, погиб. Порой ему казалось, что счастья на этой земле нет, но потом он вспоминал о ней, и всё тело пробирало мелкой дрожью и что-то загоралось в нем. И тогда он был уверен: счастье - в ней. Эту умиротворяющую тишину безжалостно нарушил Лютфи ага, подошедший сзади. Другой бы не заметил его приближения, но внимательное ухо Кеманкеша не упустило едва раздавшийся скрип доски под ногой терсане-эмини. - Лютфи ага, что же ты сказал пашам обо мне? - не отрывая глаз от горизонта, беззлобно поинтересовался Кеманкеш. - Они спрашивали, как вы и говорили, о времени вашего прибытия. Я сказал, что вы приехали ночью. - Правда? - удивился Кеманкеш. Как только Лютфи ага утвердительно кивнул, он усмехнулся: Юсуф и Синан пытались поймать его на крючок. “Хорошо, что я не попался в ловушку” - промчалось в голове Кеманкеша. - Кеманкеш паша, вы обратно будете уезжать через Бурсу? - беззаботно спросил Лютфи. Вид его был крайне доброжелателен. - Да, а что такое? - Вы ведь в наших краях не часто бываете, - начальник верфи расплылся в теплой улыбке, - хочу посоветовать вам один греческий магазинчик! “Эллинико парамифи” называется, - Кеманкеш заинтересованно повел бровями, услышав упоминание Греции. - Он прямо возле мечети Улу-Джами. Там продают удивительные украшения заморских мастеров! Если вдруг захотите удивить какую-нибудь женщину, то точно не ошибетесь! - Спасибо, Лютфи ага! - Кеманкеш похлопал по плечу своего собеседника, который явно знал толк в “холостяцких делах” и наконец спустился с палубы.

***

Путь до Бурсы не занял много времени: верфь была достаточно близка. Греческий магазин Кеманкешу удалось найти без труда, он и вправду был прямо напротив главной городской мечети. Внутри слабо горели свечи и лишь один пожилой торговец не спеша накрывал лавки мягкой тканью, готовя магазин к закрытию. - Мир вам! - поприветствовал старика Кеманкеш. - И тебе мир, сынок! - ответил торговец, поспешно снимая ткань, только-только лёгшую на прилавок. - Чего изволите? Мы продаем изделия только лучших мастеров Греции! - У старика заблестели глаза, так что не поверить ему было невозможно. Кеманкеш мягко улыбнулся. - У нас есть всё: от колец и брошей до заколок и даже тиар! Что вам по душе? - Мне нужно что-то утонченное, нежное, лаконичное…О цене не беспокойтесь. Нужно такое украшение, чтобы оно было достойно хотя бы волоса самой лучшей женщины! - О-оо, - пожилой торговец понимающе улыбнулся, - здесь я вам не помощник! Лучше всего женщину поймет только женщина, - старик приоткрыл едва заметную дверь в конце комнаты и громко позвал кого-то, - Елена, подойди-ка сюда! Одному эфенди нужен твой совет! “Елена?” - имя эхом прозвенело в голове Каманкеша. Он закрыл глаза, предчувствуя неминуемую встречу с давней знакомой. Из темной двери показался грациозный силуэт женщины высокого роста. Её каштановые волосы были прилежно уложены в высокую прическу, так что из-под легкой шали, которую она успела набросить на голову, аккуратно выбивались две тонки кудри. Её белоснежное лицо было вытянутым и, казалось, о её острые скулы и подбородок можно было порезаться, прикоснувшись. Одета она была в закрытое темно-синее платье на европейский манер. Стоило женщине различить фигуру позднего покупателя, как она замерла, не веря своим глазам. - Мехмет эфенди, вы идите домой! - обратилась она к пожилому торговцу. - Я разберусь и закрою лавку. Старик откланялся и, довольный, поспешил удалиться на отдых. Кеманкеш не спешил поднять на старую знакомую своих глаз. Она же жадно рассматривала его с ног до головы, не веря самой себе, что видит его наяву, не во сне. - Мустафа? - Кеманкеш поднял на неё отстраненный взгляд. - Ты так изменился, возмужал… - Она приблизилась и встала прямо перед ним. Уголки её губ слегка приподнялись. - Над тобой же время не властно, Елена, - как ни в чем ни бывало отметил Кеманкеш. Он не лукавил: женщина и вправду выглядела молодой не по годам. - Мы с тобой не виделись столько лет. Ты не рад встретить меня? - с колючей досадой поинтересовалась гречанка. - Не принимай на свой счёт, - Кеманкеш постарался придать мягкости своему шершавому голосу, ведь ранить Елену он не хотел, - просто я никак не ожидал встретить тебя здесь. Она подыграла, молча кивнув головой. - За те годы, что мы не виделись, я открыла этот магазин, занимаюсь теперь торговлей, - Елена наконец оторвала свои зеленые глаза от Мустафы. - Какими судьбами? - Я ищу заколку для волос: самую лучшую, что у вас есть, - Кеманкеш, мысленно ругая себя за то, что нарвался на такую встречу, всё же решил закончить начатое дело. - Самую лучшую? - Елена загадочно улыбнулась, но во взгляде её виднелись тоска и горечь. - Что ж, хотела бы я посмотреть на избранницу твоего сердца… - она спрятала свои глаза в море золотых и серебряных украшений, лежащих на прилавке. - Елена, - Кеманкешу нелегко давался разговор с давней знакомой, - это для моей сестры. Я не женат и никогда не буду, - Кеманкеш стиснул зубы. Как он устал от этой темы. Для себя Кеманкеш не находил большего счастья, чем быть подле возлюбленной госпожи. Каждое мгновение рядом с ней было сродни хождению по лезвию ножа: всякий раз он боялся задержать в ладони её протянутую руку, но неизменно боялся он и, испытывая муку, слишком быстро отпускать её. И раз за разом, рискуя всем, что у него есть, Кеманкеш балансировал на грани, чтобы чувства его не навредили одной ей. - Вот, посмотри, - Елена вывела Мустафу из затаенных мыслей, протягивая изысканную заколку. - Это лучшая, что есть у нас. Делал мастер из Афин. Чистое золото, украшена рубинами и сапфирами, - Елена стала гладить камушки своими пальцами, при этом слегка, словно случайно, прикасаясь к шершавой ладони Мустафы. Он, разгадав, в чем дело, поспешил протянуть ей заколку обратно в руки. Елена прикусила губу. Жест Мустафы уязвил её. - А орнаменты из скани, видишь, какие? Это “критская волна”. - Замечательная работа, Елена! - Кеманкеш протянул ей кошель с золотыми монетами. Женщина подивилась весу. - Тут слишком много, Мустафа. - Оставь себе. Скажи, ты не нуждаешься в помощи? - Спасибо тебе, Мустафа, но нет, - Елена развела руками. - Мне известно, что ты теперь паша, советник падишаха. Но, знаешь, я ведь искала тебя, а не твоего. И впредь не буду просить что-то от тебя. - Если когда-то будешь в чем-то нуждаться, то сообщи через моего отца, - Кеманкеш знал, что Елена всегда отличалась независимостью и искренностью, поэтому не удивился её ответу. - Прощай! - Кеманкеш направился к двери. - Мустафа, ты уже уходишь? - она придержала его за руку, но, даже встретив его недовольный твердый взгляд, не отступила. - Побудь со мной, мы так давно не виделись. - Не стоит, Елена, - он осторожно убрал руку женщины, - меня ждут дома, - он направился к выходу, но его вновь окликнули. - Мустафа, постой! - она подбежала к нему с книгой в руках. - Возьми это на память обо мне, прошу! - Кеманкеш принял дар и спешно удалился. “Скорее бы добраться домой!” - с такой мыслью Кеманкеш вновь отправился в путь.

***

Уже наступила ночь и сырой осенний двор освещался лишь лунным диском. В столовой на первом этаже была лишь женская половина обитателей дома: Музафер эфенди, утружденный за день делами, отправился спать, не дожидаясь сына, а шехзаде поднялись в свою комнату, так как Ибрагим хотел поделиться с братом одной интересной книгой. Арифе хатун гремела тарелками, Авшар же помогала матери убирать со стола посуду после сытного ужина - обе были достаточно спокойны, хотя и их сердца тревожились от того, что Мустафа еще не вернулся. Однако привычка закалила их. Кёсем сидела у окна, всматриваясь в даль через запотевшее стекло. Она отчаянно пыталась разглядеть на туманном горизонте Кеманкеша, но его всё не было. Гнетущее чувство тревоги подкралось к самому горлу госпожи, удушая её. Мучительное беспокойство сковывало все её мысли. Сначала Кёсем боролась с навязчивыми страхами, но горькое предчувствие всё же взяло верх. “Кеманкеш обещал вернуться к вечеру, но уже ночь вступила в свои права, а его всё нет. Не дай Аллах, с ним что-то случилось…” - Кёсем султан, - ласково обратился к госпоже Арифе, замечая, что та не отрывает взгляда от окна уже долгое время, - выпейте тёплого молока с мёдом, - она по-матерински взяла её нежную, но холодную руку и вложила в неё горячий стакан. Кёсем изможденно улыбнулась. Арифе хатун успокаивала своей мягкостью, которой пропитывалось всё вокруг неё. - Спасибо, - послышался слабый ответ. Арифе хатун внимательно посмотрела на госпожу и, ювелирно нащупывая её смятение и тревогу, присела рядом с ней. - Авшар, - она обратилась сначала к дочери, - отнеси поднос с молоком отцу и шехзаде. - Как скажете, - послушно ответила Авшар, хотя самой очень хотелось остаться и послушать разговор матери с госпожой. Мимо её внимания не ускользнуло беспокойство Кёсем султан. Ей было любопытно узнать о его причине. Как только Авшар покинула столовую, Арифе заглянула в лунные глаза Кёсем. Её сердце было настолько полным любви, что даже в госпоже она могла разглядеть всего лишь дочку, которой было необходимо утешение. Именно благодаря этому качеству её ценили не только близкие, но и едва знакомые люди, которые безотказно получали от неё щедрую порцию заботы. - Видите, какая послушная! - усмехнулась Арифе, говоря о дочке. - Не зря Музафер дал ей такое имя: Авшар означает послушание. Правда, иногда как покажет свой характер… - обе по-доброму усмехнулись. Кёсем сама, будучи матерью, понимала, о чем говорит Арифе. - Авшар замечательная девушка! Вы с мужем воспитали достойных детей, Арифе хатун! - Кёсем тепло улыбнулась. Разговор с матерью Кеманкеша хоть немного рассеивал её страхи. - Что за печаль в ваших глазах, госпожа? - Арифе своим вопросом застала Кёсем врасплох. - Переживаете за него? - Кёсем безусловно поняла, о ком говорит Арифе. Госпожа опустила глаза, опасаясь, что именно там мудрая собеседница находит ответы на свои вопросы. Она промолчала, но это безмолвие было красноречивее любых слов. - Когда Мустафа только-только ушел на службу, я места себе не находила. Потом были походы. Я никогда прежде не молилась так, как тогда. И, знаете, госпожа, Господь обострил мое сердце так, что я теперь непременно чувствую Мустафу. Я верю, что и сейчас мое сердце не лжет: с ним всё в порядке. Кёсем внимала каждому слову Арифе хатун. - А еще, госпожа, я видела как сильна преданность Мустафы вам. У меня нет сомнения, что он, что бы ни случилось, будет твёрдо стоять до тех пор, пока вы с шехзаде не будете в безопасности. Нужно верить ему. - Я верю ему одному, Арифе хатун, - с горячностью ответила Кёсем. - Иншаллах, ваше сердце не обманывает вас! - Валиде? - в столовую вошел встревоженный Касым. - Вы еще здесь? - шехзаде приблизился к матери. Арифе хатун оставила их наедине, отправившись проверить дочку. - Мне не спится. - Ждете Кеманкеша пашу? - настороженно уточнил Касым, заглянув в глаза матери исподлобья. - Что за вопрос? - изумилась Кёсем, - Конечно, так же, как подобает и вам с Ибрагимом, ведь от успешности его дела зависит, в первую очередь, ваше будущее! - Нет, валиде, я имею в виду другое, - Касым, опасаясь переступить черту, всё же продолжал прощупывать почву. - Вы собираетесь дождаться Кеманкеша пашу, встретить его? - Касым! - прикрикнула Кёсем, ошеломленно глядя на сына. - К чему ты клонишь?! - шехзаде в испуге поджал губы, укоряя себя за свою неосторожность. - Я хочу дождаться Кеманкеша, чтобы скорее узнать новости из столицы! Думаешь, мне легко находиться в неведении, когда прежде мимо меня и птица пролететь не могла?! - Простите, валиде, - робко извинился Касым, - я и не думал задевать вас! - Ничего, - успокаиваясь, ответила Кёсем. - Отправляйся в комнату, сынок, и отдыхай. Вам с Ибрагимом нужно набираться сил. Касым, не желая расстраивать свою валиде, послушался её. И, стоило ему удалиться, как за окном послышалось усталое фырканье лошади: Кеманкеш вернулся. На звук сразу сбежались Арифе хатун и Авшар. Когда Кеманкеш вошел, первыми он увидел мать и сестру, которые поджидали его у самой двери. Радостные, они поприветствовали его. Сняв верхнюю одежду, Кеманкеш прошел вглубь столовой, где и увидел Кёсем султан, продолжавшую стоять у окна. Она встретила его сдержанной улыбкой. Однако внутри её сердце ликовало, потому что видит Кеманкеша невредимым. Он сдержал свое слово, не оставил её одну. - Госпожа, - Кеманкеш и не думал, что султанша будет ожидать его возвращения, - такой поздний час, а вы не спите, - Кеманкеш не смог сдержать улыбки при виде своей госпожи. Ему удалось вернуться и вновь увидеть Кёсем - большего он и желать не мог. Кеманкеш был не в силах свести с неё глаз: она была так обворожительна при этом приглушенном свете свечей, так беззащитна, когда поддавалась его взгляду, и, вопреки всему, по-прежнему так властна в присутствии других. - Тебя долго не было, мы все начали переживать. Я не могла уснуть… - ответила Кёсем, но осознав, что их слышат другие, прикусила язык. Как ей хотелось поговорить с ним наедине. В присутствии других она не могла позволить себе снять маску могущественности, а так хотелось побыть хоть чуть-чуть настоящей, самой собой. А показать свою душу она могла только ему. Ей так много хотелось ему сказать, но мешали то её дети, то его близкие, то её страхи... "Я не могла уснуть..." - Кемашкеш жадно выхватил слова дорогой госпожи. Он видел, что Кёсем хотела поделиться с ним своими переживаниями, но присутствие его семьи лишало её этого права. И кто сказал, что султанши могут всё? Нет, они, быть может, и есть самые настоящие невольницы, рабыни в золотых оковах. Кеманкеш и Кёсем не отрывали глаз друг от друга, будто и вовсе позабыв об Арифе и Авшар. В безмолвии оба стремились рассказать друг другу свою тайну, которую ни за что не озвучили бы при посторонних. "Мустафа, прости меня..." - Авшар мысленно попросила прощения у брата за свой грядущий поступок: она наблюдала за всем и, опасаясь, что и их мама теперь о чем-то догадается, не нашла ничего лучшего, чем прервать Кеманкеша и госпожу. - Брат, ты наверняка устал с дороги, давай я накрою стол! - звонкий голос Авшар показался громом среди ясного неба. - Не стоит. Прошу, отправляйтесь спать, время позднее, - Кеманкеш был твёрд в своих словах. Арифе хотела возразить, но Кёсем предупредила её попытку: - Да, пожалуй, всем лучше идти отдыхать. Кеманкеш вернулся в целости и сохранности, и это главное! А все новости узнаем завтра, - сказала Кёсем. Ни у кого не хватило дерзости противоречить госпоже. Кеманкеш был несказанно благодарен госпоже за то, что она не стала спорить. Он беспокоился, что усталость и нехватка сна плохо скажутся на её самочувствии. Её болезнь и без того время от времени напоминала о себе, забирая у его Кёсем силы. Авшар и Арифе откланялись и вышли из столовой. Кёсем также прошла к выходу. Однако, убедившись, что хозяйки дома разошлись по своим комнатам, обернулась. Остановившись в коридоре, она услышала, как Кеманкеш стучит на кухне посудой. Предательницы-ноги отказывались идти дальше. Честное слово, она не хотела бросаться в огонь, возвращаясь. Однако сердце, изможденное тревогой о Кеманкеше, не довольствовалось короткой встречей. Её печаль была полна им. И утолить её был в силах только он. Кёсем, неслышно ступая по деревянному полу, вновь оказалась на пороге столовой. - Кеманкеш... - он вздрогнул. Приглушенный шепот госпожи отразился покалывающими иголочками. "Она не ушла..."