Грязная душа

— Думаете, ему понравится? — Гарри с недоверием рассматривал увесистую книгу по углублённому зельеварению, протянутую Гермионой. — Я уверен, приятель. Он же любит всякое такое, — Рон покрутил рукой, изображая, видимо, варку зелья. — Ладно, — Гарри кивнул, оглядывая тиснённую обложку.       Приближалось четырнадцатое февраля, в Хогвартсе должен был состояться бал, и ему очень хотелось сделать Драко какой-нибудь приятный и запоминающийся подарок, чтобы хоть как-то его отблагодарить за всё. Но как назло ни в одном магазине Хогсмида не было ничего подходящего.       Они обошли уже по крайней мере пять или шесть, но в каждом были однотипные шоколадные сердечки, пухлые марципановые амурчики с карамельными стрелами и щедро посыпанные сахаром, взрывающиеся клубничные знаки бесконечности, символизирующие вечную любовь.       Гарри уже было направился к кассе, расстроенно сжимая книгу подмышкой, когда заметил на полке у окна, заставленной стеклянными игрушками и фарфоровыми статуэтками, маленькую фигурку из камня. Фигурка изображала мальчика, прижимавшего к груди щенка. Крупные капли дождя покрывали его промокшую одежду, но он не обращал на это внимания, укрывая собачку своей курткой.       Почему-то Гарри почувствовал себя этим щенком. Драко всегда его защищал и поддерживал, даже, если сам уставал или был напуган, а потому эта небольшая, ничем не примечательная статуэточка, показалась очень подходящей.       Гарри оплатил её вместе с книгой и леденцами в виде разноцветных сердечек, попросив продавца завернуть всё в красивую бумагу.       Настроение немного поднялось. Последнее время он сильно нервничал из-за предстоящего матча с Пуффендуем, да и учёбы, которая не всегда ладилась, а потому долгожданная покупка подарка помогла немного отвлечься. — Если ты всё, то мы проводим тебя до «Сладкого Королевства» и зайдём выпить сливочного пива, ладно? — Гермиона смущённо теребила варежку, посматривая на Рона. — Конечно же. Мне всё равно ещё эссе по Астрономии писать, — Гарри кивнул, пряча свёрток под мантию-невидимку.       Он хорошо понимал, что друзьям нужно личное пространство и время друг на друга, а потому не возражал. Влиял ли целитель или возвращение обратно в Хогвартс наложило свой след, но Гарри больше не чувствовал той сильной отчуждённости от Рона и Гермионы, которую ощущал на Рождественских каникулах.       Сейчас он наоборот был рад, что у него будет возможность побыть в одиночестве и, если Драко ещё не вернётся от своих друзей, то порепетировать вальс перед балом. К тому же, вечером Люпин позвал его выпить чая и немного потренироваться для подготовки к экзаменам.

*****

— У тебя получается всё лучше! Уверен, что с ЗоТИ у тебя проблем не будет! — Люпин улыбнулся, выставляя на столе блюдечко с кусочками шоколада, печенье и чай. — Я рад, Гарри, что ты находишь в себе силы бороться! Твой отец поступил бы так же!       Они только что усердно занимались, практикуя Патронуса и прочие важные заклинания.       Гарри кивнул, на пару мгновений задумываясь о том, что было бы, если бы его родители были живы и узнали о произошедшем. Любили бы они его как прежде или всё изменилось бы в один миг?       Люпин опустился на стул и прищурился, словно читая его мысли. Несколько минут они молчали, а затем он негромко произнёс: — Я уверен, что если бы Лили и Джеймс знали, они бы сделали всё, чтобы тебя защитить. — Вы так думаете? — Гарри нервно улыбнулся и глотнул обжигающий чай, постукивая пальцами по коленке. — Конечно же. Даже не сомневайся! Произошедшее не делает тебя грязным или плохим, оно отбрасывает тень лишь на тех, кто совершил его, — Люпин прислонил кружку к губам, но так и не отхлебнул, смотря куда-то сквозь Гарри.       Согласиться с его словами было трудно, хоть целитель и утверждал тоже самое. После содеянного дядей Верноном какая-то часть души Гарри откололась, навеки окрашиваясь мрачной тьмой, от которой было уже не отмыться. Он чувствовал это каждую секунду своей жизни, где бы не находился и что бы не делал.       Осколок, отравленный грязью, пускал корни, и мрак расползался по всему телу, по всей душе, впитываясь и оседая. — Дядя Вернон делал это летом, — вдруг сказал Гарри и опустил чашку на стол, боясь её выронить. — После того…после того, как я надул тётю Мардж.       Он предполагал, что Люпин догадывался, но сейчас момент казался наиболее подходящим, чтобы рассказать всю правду. Отчего-то Гарри вдруг захотелось поделиться самым страшным с профессором, ставшим гораздо ближе благодаря их частым занятиям.       Ни один мускул на лице Люпина не дрогнул после объявления новости. Он сидел с идеально прямой спиной, словно застывшая статуя. — Ты рассказал Дамблдору? — когда он заговорил, голос его звучал ужасно хрипло, почти незнакомо. — Нет, но… — Гарри сделал паузу, набираясь сил, — но после экзаменов я буду отдавать свои воспоминания о нападении Пайка, и…и наверняка он обо всём узнает.       Люпин кивнул и облизнул пересохшие губы, постукивая кончиками пальцев по тарелке с шоколадом. Даже, если он и догадывался, то признание всё равно стало для него неожиданностью. — Извините, мне вовсе не стоило вас впутывать, просто… — Не извиняйся, Гарри, что ты. Я очень ценю твоё доверие, и не передать, как сочувствую тебе. Мне жаль, что на твою долю выпали столь ужасные испытания, — Люпин протянул подрагивающие пальцы вперёд, но так и не дотронулся до Гарри, останавливаясь в паре сантиметров от его плеча. — Думаете, после этого папа и мама всё равно бы меня любили? Даже несмотря на…грязь? — Гарри закусил губу и подвинулся, подставляясь под тёплую ладонь.       Отчего-то рядом с Люпином он не чувствовал тревоги, словно знал, что может ему доверять.       Они просидели в тишине ещё немного, и Люпин кивнул, аккуратно убирая Гарри волосы с лица: — Они бы любили тебя несмотря ни на что. Как и Драко, как и я. Мы любим тебя, потому что ты есть; это уже достаточная причина.

*****

      Уже вечером, лёжа в кровати и крепко прижавшись к Драко, Гарри думал о словах профессора, вновь и вновь прокручивая в голове его последнюю фразу. Беспокойство о том, будут ли друзья его ненавидеть, когда узнают правду, немного притупилось после неё.       Возможно, ему действительно стоило немного успокоиться и ориентироваться на неё. Ведь Драко никуда не ушёл, хотя у него было много возможностей, да и профессор Люпин продолжил смотреть на него так же, как и раньше.       И вдруг в сознании промелькнула яркая и очень важная мысль, вспыхнув искоркой где-то на краю: чтобы Гарри мог жить дальше и восстанавливаться, дядя Вернон и Пайк должны оказаться в Азкабане. А для этого надо было рассказать правду.       Дядя Вернон сломал его и почти уничтожил несколько десятков раз, а потому только, когда он окажется за решёткой, Гарри сможет почувствовать себя спокойно.       Сердце бешено билось в груди, в висках стучали взволнованные молоточки, когда внезапное осознание нахлынуло на него, будто обдавая ледяной волной.       Мистер Трогмортон был прав, нельзя давать страху себя победить. Но чтобы окончательно выиграть, ему придётся посмотреть ужасу в лицо и швырнуть его в сырую камеру Азкабана к бездушным дементорам.       Только так, и никак иначе.       Гарри сжал руку Драко, и тот тихонько застонал во сне, обнимая его крепче. Все чувства, кроме сильнейшего желания посадить дядю Вернона в Азкабан, исчезли, оставляя лишь твёрдую решительность.       Завтра Гарри станцует с Драко на балу, а затем пойдёт к Дамблдору и расскажет ему правду. С самого-самого начала. И больше не будет ждать экзаменов.       В этой войне должен победить кто-то один, либо он, либо дядя Вернон. Иначе быть не может…