Грязная душа

      На следующий день Гарри проснулся от тёплого поцелуя в лоб. Драко сидел рядом с ним в позе лотоса, улыбаясь и сжимая в руках внушительного размера букет бледно-розовых пионов, наполняющих комнату сладковатым, свежим ароматом. — С Днём всех влюблённых, милый!       Сонно потянувшись, Гарри приподнялся на локтях, удивлённо поглядывая на цветы. Никогда в жизни ещё никто не дарил ему букеты. Особенно такие, большие и красивые. — Это мне? — голос со сна немного хрипел, а сердце забилось сильнее, напоминая, что для Драко в тумбочке припрятана лишь книга, да статуэтка с парой леденцов.       По сравнению с дорогущими пионами, где-то найденными в такой мороз, подарок Гарри явно проигрывал. — Конечно же. Нравятся? Я, если честно, не знал, какие цветы тебе нравятся больше, так что выбрал их. Панси сказала, что они будут красиво оттенять волосы, — Драко очаровательно покраснел и протянул Гарри букет, чуть смущённо закусывая губу. — Разумеется, это не основной подарок. Просто приятный утренний бонус. — Утренний бонус? — Гарри широко распахнул глаза и поспешно надел очки, обхватывая подрагивающими пальцами чуть влажные стебли. — Ты что, вовсе не стоило. Они такие красивые, спасибо! — Звучишь так натянуто, словно, тебе не очень нравится? Хочешь, мы сходим и выберем те, которые захочешь? Не то чтобы у профессора Спраут очень большой выбор, но есть ещё розы, тюльпаны и парочка разноцветных цветочков, — Драко тепло улыбнулся, всем своим видом показывая, что нисколько не расстроен, и Гарри стало стыдно.       Подарок удивил его и вызвал восхищение, но в груди зародилось странное, болезненное чувство. Раньше он считал пионы очень красивыми цветами и иногда посматривал на них сквозь витрины цветочных магазинов, но после лета они стали ассоциироваться лишь с дядей Верноном.       Гарри стоит на коленях в клумбе, весь перепачканный землёй, и сжимает в дрожащих руках маленькую тяпку. Пион, который он пропалывает, пахнет приторно сладко. Его розовые лепестки уже начинают опадать, и вскоре останется лишь одинокий, суховатый стебель.       Во рту набирается вязкая горькая слюна, противно обволакивая язык, и Гарри с трудом сдерживается, чтобы не окропить пион своей рвотой. Ему плохо: хочется плакать, бежать и спрятаться.       Спрятаться от взгляда человека, который стоит на втором этаже. Чьё лицо, искажённое довольной ухмылкой, то и дело скрывает полупрозрачная занавеска.       Гарри касается кончиками пальцев лепестков пиона и смотрит, как зловеще выгибаются толстые влажные губы, по которым скользит бордовый язык. Он понимает, что ждёт его в скором времени и цепляется за пион, как за последнюю надежду.       На самом деле, Гарри готов молить Мерлина, чтобы случилось чудо, и он превратился в один из лепестков и также плавно упал на землю. Так дядя Вернон его никогда не найдёт.       Но он в мире маглов, и магия не работает. Как в замедленной съёмке тётя Петунья и Дадли уезжают на ревущей машине в магазин, а Гарри идёт по сухой земле к дому и поднимается по скрипучим ступенькам на второй этаж.       Там, стоя на коленях в ванной и чувствуя, как чужой палец без подготовки разрывает нежную кожу ягодиц, Гарри вспоминает пионы, и его тошнит прямо в слив. Стоящий сзади дядя Вернон неодобрительно кашляет. — Эй, Гарри, ты в порядке? — Драко взволнованно коснулся его плеча, вскидывая светлые брови. — Я могу помочь? Это из-за цветов? — Нет, — прохрипел Гарри и тряхнул головой, отгоняя мерзкие воспоминания. — Извини, просто задумался. А когда мне лучше подарить свой подарок? Не то чтобы там очень мног… — Давай, сейчас! Я уверен, что он просто замечательный!       Чуть нервозно сдавливая в руках несчастные стебли, Гарри склонился, доставая из тумбочки неаккуратно завёрнутый свёрток. Он провозился с ним вчера около трёх часов и даже попросил Гермиону помочь, но в итоге подарок всё равно напоминал что-то наподобие внушительного комка мятой бумаги.       Драко улыбнулся, и глаза его заискрились любопытством. Было так приятно, хоть и сильно смущающе, видеть его живую заинтересованность, и Гарри вспыхнул, наблюдая, как тонкие пальцы нетерпеливо разрывают бумагу. — Углублённое зельеварение Эзопа Шарпа? Гарри, это же такая редкость! — Драко восхищённо вертел в руках тиснённую обложку. — Где ты его нашёл? Отец хотел подарить мне на прошлое Рождество, но так и не смог отыскать!       Судя по удивлённым серым глазам, скользящим по страницам, Драко действительно был очень рад, и Гарри немного выдохнул. Говорить, что книга была одной из первых, найденных им на полке «Фолиантов и свитков», он не стал. — Какая прелестная статуэтка! — между тем, Драко уже любовался мальчиком, прижимающим к себе щенка. — Почему ты стеснялся? Это же великолепный подарок! Мне очень и очень приятно! Вовсе не стоило так тратиться!       Наблюдать за тем, как обычно спокойный возлюбленный реагирует на достаточно простой подарок уж слишком эмоционально, было неожиданно, но Гарри ценил этот момент, понимая, что Драко со всех сил старается помочь ему почувствовать себя лучше.       Следующие полчаса они обнимались, листали книгу и декламировали друг другу четверостишья, написанные на обороте конфет-сердечек. Вскоре Гарри даже подзабыл про тревогу при виде пионов и коснулся пальцами лепестков, втягивая обеими ноздрями нежный аромат.       Драко, обнимающий его со спины, казался оберегом от всех проблем. Будто даже, если бы дядя Вернон сейчас вдруг оказался здесь, Гарри бы не испугался. Только если самую капельку.

*****

      На завтрак они собрались лишь за полчаса до его окончания, вдоволь наевшись конфетами и с трудом заставив себя подняться с кровати.       В Хогвартсе витала праздничная атмосфера: под потолком висели розовые шары, то и дело осыпающие проходящих мимо учеников конфетти и маленькими сердечками со случайными пожеланиями.       Рон и Гермиона, окружённые порхающими херувимчиками, целовались у входа в Большой Зал, и Гарри улыбнулся, прикрывая рот ладонью. Друзья выглядели такими влюблёнными и прекрасными в своих чувствах, что стало стыдно за то, что он на них обижался зимой. — Никакого стеснения! — притворно-возмущённо заметил Блейз, присоединившийся к Драко и Гарри на лестнице. — Совсем, как Тед и Панс. Я уже сбежал из гостиной, а то боюсь скоро там начнётся кое-что не для детских глаз. — Не уверен, что ты прямо ребёнок, — Драко хитро улыбнулся, кидая на порозовевшего Гарри смешливый взгляд. — Я-то — нет, но первокурсников мне жаль, — Блейз хохотнул, картинно закатывая глаза.       Гарри прикусил губу, смущённо пытаясь представить, что именно учудили друзья Драко. Несмотря на то, что последние несколько дней были не самыми эмоционально простыми, сегодня он чувствовал очень хорошо. Даже разговор с Дамблдором, который должен был состояться после бала, не пугал, а лишь чуть тревожил сознание, то и дело отдавая по всему телу мурашками.       В глубине души Гарри даже хотел, чтобы день закончился, как можно скорее, чтобы он наконец мог оказаться в кабинете директора. Несмотря на решительность, он хорошо осознавал, что вполне может испугаться и передумать прямо перед исполнением. Всё же это был серьёзный шаг.       Опустившись на скамейку между Невиллом и Дином, — даже в отсутствии Рона и Гермионы Гарри ел за своим столом, заново учась взаимодействовать с однокурсниками — Гарри положил себе печёночный пирог, уже собираясь было приняться за еду, когда заметил Дамблдора, хмуро выслушивающего Филча у стола преподавателей.       Лицо директора мрачнело с каждым словом завхоза, а пальцы крепко сжимали палочку.       Казалось, что в мире вокруг вдруг выключили весь звук. Гарри больше не слышал ни смеющихся студентов, ни взрывов праздничных хлопушек, окатывающих сидящих леденцами. Разумеется, на таком расстоянии он не слышал, что именно говорил Филч, но почему-то подумал, что речь идёт о Сириусе Блэке.       Сердце пропустило удар, дыхание замедлилось, словно лёгкие слиплись, отказываясь пропускать кислород. Гарри бросил быстрый взгляд на стол Слизерина и заметил, что Драко тоже наблюдает за говорящими.       Наконец Филч отошёл, прижимая к себе миссис Норрис, и Дамблдор сделал шаг вперёд, громко хлопая в ладоши: — Уважаемые студенты, к сожалению, я вынужден попросить вас прервать завтрак и внимательно послушать объявление. Сейчас старосты каждого факультета выведут вас на поле для квиддича, где пройдёт небольшое шоу, организованное в честь праздника. Тёплые мантии вам выдадут преподаватели у выхода, поэтому будьте добры сразу же проследовать за вашими старостами. Присутствие обязательно! Если вы знаете, что кто-то сейчас находится за пределами Большого Зала, то просьба в срочном порядке сообщить об этом декану своего факультета!       В Зале повисла тишина. Херувимчики застыли в воздухе, а хлопушки зависли, так и не выпустив очередную порцию сладостей. Гарри видел, как тревожно переглядываются ребята, понимая, что в Хогвартсе что-то произошло. В прошлый раз такое было в начале года, когда в школу проник Сириус Блэк, потому что-то подсказывало Гарри, что и в этот раз не обошлось без него. — Что за ерунда? Неужели, он опять попал в замок? — громко прошептал Симус, с любопытством поглядывая на Джинни.       Та закатила глаза и что-то пробормотала, наклоняясь к его уху.       Гарри оглянулся на стол преподавателей, замечая потерянное и бледное лицо Люпина, застывшего с вилкой в руке. Он сидел с самого края, и грудь его тяжело вздымалась, так и норовя порвать хлипкий пиджак.       Профессор МакГонагалл поднялась со своего места и подошла к Люпину, опуская руку ему на плечо.       Гарри ужасно жалел, что сидит так далеко и не может слышать, что именно она говорит, но уверенность, что речь идёт о Блэке, крепла. Он был убеждён, что Блэк как-то связан с Люпином, и дело не в том, что они когда-то были друзьями. Здесь было что-то таинственное и глубинное, недоступное для большинства глаз. Но профессор МакГонагалл это знала и именно об этом она сейчас говорила.       Студенты начали подниматься со своих мест, послушно следуя за старостами, но Гарри, заметив, как Люпин поднялся, натянуто улыбаясь и скрываясь за маленькой дверью, располагающейся за преподавательским столом, тоже встал и скользнул в толпу. Какие бы неприятные ощущения у него не вызывало такое количество людей, но он хотел разобраться в происходящем. Мысль, что всё это время, спрятавшись в своих травмах, он упускал что-то важное, терзала сознание. — Гарри, что ты делаешь? Куда ты? — ласковые пальцы сомкнулись на его локте, осторожно дёргая на себя, и Драко, появившийся из ниоткуда, нахмурился. — Нам же сказали след… — Это связано с Блэком. Он в Хогвартсе, и он ищет меня, — впервые за долгое время болезненная эмоциональность и тревога уступили место интересу.       Гарри чувствовал себя точь-в-точь, как на первом курсе, когда один из старшекурсников по неосторожности выпустил в подземельях тролля, привезённого для занятий по Уходу за Магическими Существами, и они с Роном побежали спасать Гермиону.       Азарт заставлял сердце стучать в рёбра, как бешеное, а щёки — гореть огнём. — И ты думаешь, что будет отличной идеей прийти к нему самому? — Драко отошёл в сторону от гудящих студентов, отведя Гарри за дверь Большого Зала. — Он же опасен. Это беглый преступник, или я чего-то не знаю? — Я что-то упускаю. Что-то связывает их с Люпином, и… — Он его бывший любовник. Они встречались, когда учились в Хогвартсе, — спокойно перебил Драко, сжимая руку Гарри и поглаживая большим пальцем нежную кожу запястья, на которой так и остался маленький шрамик после рождественского происшествия. — Именно поэтому на том ужине отец накричал на профессора. Когда я ещё не родился, они с Блэком постоянно появлялись в нашем доме, и Люпин стал своеобразным напоминание для мамы о…ммм…предательстве Сириуса. — Любовниками? Откуда ты узнал? — Гарри застыл, разом вспоминая все случаи, когда Люпин говорил о бывшем друге.       Он и подумать не мог, что их связывало нечто большее именно в любовном плане. — Отец рассказал, когда объяснял, почему мы не упоминаем имя Сириуса в нашем доме. Я думал, ты тоже знаешь, — Драко пожал плечами. — Пойдём. — Люпин думает, что Сириус невиновен, так что мы должны с ним поговорить. — Что? Гарри, ты с ума сошёл? Пожалуйста, пойдём посмотрим это дурацкое шоу, — Драко побледнел и чуть сильнее сжал пальцы. — Ты не понимаешь, что из-за своей любви профессор ошибается? Я уверен, что Сириус в начале убьёт его, а потом тебя, если мы сейчас полезем их искать.       Гарри вздохнул, взволнованно качая головой. Он и сам не знал, чем вызван такой ажиотаж. В любой другой момент он бы послушно исполнил просьбу Дамблдора и уже стоял бы на поле, наблюдая за фейерверками, но сейчас всё изменилось. Отчего-то всё происходящее казалось очень важным. — Если Люпин ошибается, и Сириус попытается его убить, то мы тем более должны его спасти! — Гарри, Гарри, успокойся. Я уверен, что Дамблдор сам остановит Люпина, если что. Ну или МакГонагалл. Нам с тобой нужно лишь выполнить, то что нас попросили сделать и больше…       Договорить Драко не успел. Последний студент исчез в проёме, выходящем в коридор, и за дверью, где они прятались, раздались голоса: — Вы уверены? То есть…я…я хочу сказать, вы уверены, что это правда? — голос подошедшего Люпина дрожал так сильно, что казалось, он вот-вот заплачет. — Ремус, тебе надо выдохнуть и съесть кусочек своей потрясающей шоколадки, — мягко заметил Дамблдор и прочистил горло. — Я уверен. Всё пошло немного не по плану, как, впрочем, и всегда, когда дело касается Сириуса Блэка, но мы вывели студентов, а значит, у нас есть пара часов, чтобы всё уладить. — Как ты собираешься это уладить, Альбус? Я же говорила с самого начала, что это плохая затея! — профессор МакГонагалл всплеснула руками, и Гарри попятился, вжимаясь спиной в грудь Драко и моля Мерлина, чтобы об их присутствии не догадались. — Шоколад вам придётся съесть обоим, — Дамблдор усмехнулся. — Ты, разумеется, права, это была не очень хорошая затея ровно до того момента, как я не узнал кое-что важное. — И ч-что же это? — Сириус поведал мне, кто убийца.