Toxicant

Ничего не чувствую. Вот, о чём она в данный момент может думать. О том, что она ничего не чувствует. Ни лапок, ни тельца. Словно она находится в вакууме. Или в тугом коконе, в котором не то что бы пошевелиться вообще было можно. Кто ж знал, что так будет? Да никто не знал. К сожалению, Хорнет при рождении была обделена папенькиной способностью в будущее глядеть. Но тем не менее, она признаётся в своей вине. Что переоценила Призрака. Он оказался сильнее тех, кто пришёл до него, но этого было не достаточно. Никогда не было достаточно. Слабый и хрупкий слишком для испытания, которое ему было предначертано с самого рождения (если это вообще можно рождением считать. Бездна выносила и родила из своей утробы уже мёртвых детей). Может, это просто потому что он был маленький? Ему приходилось задирать голову только для того, чтобы на неё взглянуть. И лапки у него ужас какие короткие, без когтей. А хитин тонкий, мягкий даже. А рожки вообще как палочки. Сам факт того, что он не сломался ещё тогда, когда был отвергнут отцом, удивляет. Хорнет поворачивает голову в сторону останков. Шея будто одеревенела. Маска Призрака разбита на мириады мелких осколков, гвоздь выкинут куда-то в сторону, накидка в тряпки, а от фигурки маленькой только лужа черная. Будучи треснувшим Сосуд оказался слишком силён. Даже если он на своих задних лапах нормально стоять не мог, сутулился, в три погибели сгибаясь, остался с одной верхней лапищей и вонял пылью, он был зверем. Да не просто зверем, а голодным. Черв зачем-то любимому сыночку-жертве-ритуальной сделал пасть и желудок. Полый рыцарь Призрака раздавил и сожрал одним махом, не думая дважды. Хорнет задается вопросом, стал ли он такой голодной тварью из-за Старого Света у него под сердцем. Возможно. А может и не возможно. А может, он всегда был тварью дикой и вечно желающей угождать своему чреву, просто продолжал отлично играть в театре одного актера. Хорнет зачем-то хочет ржать. Да ржать во всю глотку, пока ее смех не заполнит всё Черное Яйцо. Тем временем дорогой старший брат тычется треугольной маской в её ещё теплое тело, стоя на коленях. Он её тоже подъедает. Ломает клыками панцирь, рвёт когтями тупыми плоть, хлебает всевозможные соки и даже урчит. Оказывается, ее бедра и брюшко вкусные, раз он их черным языком (или что это?) полизывает. Принцесса (здесь нужна приставка "не". Она не была никогда коронована и является не более чем бастардом) бы хотела сама себя попробовать, чтобы узнать. Может, она на вкус как мёд. Или как те сладости из нектара, которые когда-то продавались в Городе Слёз. Ей хотелось быть если не сладкой, то вкусной. Она определённо расстроилась бы, если оказалось, что подобна вкусу тухлого яйца. Кстати, а где игла? Не то что бы она собиралась себя защищать, когда от этого уже смысла нет, просто любопытно. Полый, когда на нее накинулся, метнул ее оружие куда-то тоже. А в этой оранжевой дымке не разобрать куда. Время тянется как-то медленно, а здравомыслие ускользает. Ведь она умирает. И надышалась ядовитых паров. А ещё печати медленно иссушают, поэтому Сосуд старается съесть как можно быстрее и больше. По белой его не-морде течёт что-то голубоватое*. Это моя кровь? Или это живокровь? Хотя откуда тут живокровь? Или это всё же м-о-я к-р-о-в-ь? Кровь, кровь, живокровь, живо, кровь, кровь живая, кровь Чья? Моя? Моя кровь? У меня живая кровь? Или не живая? Или не моя? ЧЬЯ??? Хорнет снова хочет ржать, потому что коготь и клыки брата-брата-любимого-брата-сосуда-зверя-кто-ты-такой, которые трогают ее органы и мышцы, вызывают щекотку. Что происходит? Ей не совсем ясно. Но это хорошо, наверное. Повитуха когда-то сказала, что неведенье блаженно. Значит, всё хорошо. Она не понимает, почему она ещё в сознании, когда Сосуд ее поглощает живьём. Чума? А что чума? Чума виновата в том, что она ничего не понимает? Или в том, что она в сознании? А почему чума виновата? Чума неживая. А Старый Свет живой. Значит, вина лежит на боге. Бог. Бог. Бог. Боги. Всегда виноваты боги. И она по отцу полубог, значит, она виновата. Полый скорей всего тоже полубог. И он виноват в том, что он был признан чистым. Хотя он нечист. Никто в этом мире нечист. Все грязные. Да. Все-все-все! Но Хорнет бы хотелось сейчас вылизать Полого дочиста. Потому что он должен быть чист. Правда, она даже хелицерами собственными шевелить не может. И глазами тоже. Она просто смотрит вверх. В тёмный потолок Яйца, где оранжевого тумана мало. Хотя постепенно в глазах становится темнее... Бездна? Тьма всё сгущается, и принцесса может лишь слышать то, с каким наслаждением ее едят, хотя постепенно этот звук становится всё более глухим. Словно она тонет. Она тонет в Бездне? Она не знает. Она продолжает тонуть до тех пор, пока не появится вспышка света. Чей свет? Ой, да всё равно уже.