Глубже, чем слова

      Скрип снега под ногами, смешанный с гулом проезжающих машин, резал слух. Линч поднял воротник пальто и захлопнул заднюю дверь такси, пытаясь спрятать лицо от ледяного ветра. В окнах домов мелькали новогодние огни, но в душе было как-то пусто. Праздник, который всегда был временем тепла и семейного уюта, в этом году казался ему чужим, каким-то натянутым…       Он поднялся на нужный этаж, нерешительно помедлив перед дверью. И оглушительный звонок чирикающей птички прогнал тишину старенького подъезда пятиэтажки.       Дверь распахнулась почти мгновенно, словно Лили стояла за ней в ожидании. Ее лицо, обычно светлое и приветливое, сейчас было немного напряжённым, а в глазах читалась смесь тревоги и какого-то укора. Так показалось Егору. Не говоря ни слова, она отступила в сторону, пропуская брата в теплую, пахнущую едой и мандаринами, прихожую.       — Как добрался? — голос Лили чуть дрогнул, словно ком невысказанных слов прорывался сквозь притворное спокойствие. — Снега много навалило, да? Джон тоже скоро должен приехать.       Линч снял пальто, повесив его на вешалку. Избегал взгляда сестры, чувствуя себя ужасно измотанным. Слова Лили казались обыденными, но даже они отдавались тупой болью в висках.       — Нормально, — ответил он тихо, проходя в гостиную, и сразу замечая украшенную ёлку в углу комнаты. — Снега много, да.       В гостиной, украшенной к празднику, возился Лукас. Заметив дядю, мальчик вскинул голову, и лицо озарила радостная улыбка. Но, увидев сердитое лицо матери, он тут же поник и снова сосредоточился на своем занятии, а точнее камере, что вертел в руках, и видимо просматривал отснятый материал.       Линч присел на диван, закрыл глаза, пытаясь отгородиться от шума и напряжения. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя, но Лили, казалось, думала совсем о другом.       — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила она, скрестив руки на груди, и останавливаясь в дверном проеме.       — Нормально, — сухо ответил Егор. На сестру он не смотрел. Отвел взгляд, наблюдая за племянником, что сидел сейчас на мягком ковре, хоть тот и был, кажется, советских времён.       — Все ещё не понимаю куда ты в итоге пропал… — вздохнула Лили. — Джон себе места не находил, мы тебя везде искали. Два месяца прошло, Егор, а вы мне так ничего и не рассказали!       С каждым словом децибел ее поднимался, а у Линча тем временем все сильнее звенело в ушах. Он прикрыл глаза, тяжело вздыхая, пытаясь успокоить себя.       — Лиль, давай потом, а? — на выходе говорит он. Почему-то даже глаза закатить хочется и на сестру вообще внимания не обращать. Впрочем, так он и старается делать. Полностью игнорировать.       — Опять потом, — махнула она руками. — Что один, что второй — два сапога пара! Одно и тоже, изо дня на день. Вы издеваетесь надо мной, да? — Лили все не унималась, но прекрасно видела, как брат всеми силами пытается слиться с диваном.       — Лукас, — Линч обратился к племяннику. — Покажешь что уже успел отснять? — он натянуто улыбнулся, чтобы выглядеть хотя бы в глазах племянника обычным.       — Потом, дядя Линч, — Лукас важно поправил шапку с помпоном. — Мы с пацанами договорились встретиться на нашей секретной базе. У нас важное дело намечается!       Он заговорщически подмигнул дяде и бросился к двери, чуть не столкнувшись на пороге с… Джоном.       Эванс стоял в дверях, заснеженный и немного растерянный. В руках держа большой пакет с подарками, и смотря на паренька сквозь запотевшие стекла очков.       — Осторожнее, мелкий! — проворчал Джон, придерживая парнишку за плечо. — Чуть не снёс…       И взгляд его метнулся по коридору, явно ища кого-то конкретного.       Лукас, воспользовавшись моментом, проскользнул мимо него и выбежал в подъезд, бросив на прощание:       — Дядя Джон, привет! Дядя Линч с мамой в гостиной, а мне уже нужно бежать!       Дверь захлопнулась с громким хлопком. В гостиной стояла тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем настенных часов. Быстро скинув куртку и обувь, он прошел вглубь квартиры. Лёгкая тревога в его глазах сменилась чем-то похожим на облегчение, но тут же вернулась с новой силой. Он быстро поставил пакет на пол и присел рядом с Егором на диван.       — Ты как? — спросил он тихо, внимательно вглядываясь в лицо друга. — Нормально добрался?       Теперь всё его внимание было сосредоточено только на Егоре.       Линч перевел взгляд на Эванса, и в зеленых глазах читалась усталость, какая-то отстранённость. Он попытался улыбнуться, но и та вышла кривой, неестественной.       — Нормально, — ответил он тихо, отводя взгляд. — Просто… устал немного.       Взглянув на друга, Джон тяжело вздохнул. Тревога в его глазах и не думала исчезать.       — Лили сказала, ты снова не брал трубку, — начал он тихо.— Я волновался. Ты… таблетки пил?       Джон старался не давить. Прекрасно знал что происходило с приятелем. Он волновался, но старался сильно этого не показывать, но получалось из рук вон плохо. Сейчас его волновало только одно: состояние Егора.       — Пил, — ответил он односложно, чуть вздрогнув, и снова отвел взгляд. Потер виски, пытаясь снять головную боль. — Этот… твой мозгоправ, сказал, что они должны помочь.       В его голосе прозвучала горькая ирония. Джон помнит, какими усилиями ему удалось уговорить Егора обратиться к врачу после его возвращения. Линч упорно отказывался, утверждая, что с ним все в порядке, но Джон видел, что это не так. Он видел эти внезапные приступы отстраненности, слышал бормотание и крики во сне, замечал испуг в глазах при резких звуках. В конце концов, Джон поставил ультиматум: или врач, или он расскажет все Лили. И Линч сдался.       — И… помогают? — осторожно спросил Эванс.       Егор пожал плечами, блуждая взглядом по комнате, не фокусируясь ни на чем конкретном. Он казался отсутствующим, словно его мысли были где-то далеко.       — Не знаю, — ответил он наконец. — Странные они какие-то. Сны снятся… — начал Егор, но его слова оборвал громкий голос Лили из кухни:       — Вы там что, уснули? Помочь никто не догадается?! Или вы только языками чесать приехали?       Джон аж вздрогнул, на пару с Егором. В глазах Эванса мелькнуло раздражение, но он сдержался. Встал с дивана и протянул руку Егору.       — Пошли, поможем твоей сестре -бедняжке, — сказал он тихо. — Потом поговорим, а то она сама не справится.       Егор неохотно поднялся, кивая, и последовал за Джоном на кухню. Лили суетилась у плиты, ее щеки были раскрасневшимися от жара, а фартук в цветочек выглядел так, словно пережил бомбардировку.       — Ну наконец-то! — воскликнула она, не поворачиваясь к ним. — А то сидят там, секретничают… Егор, ты хоть объяснишь мне, что происходит? Где ты пропадал? Почему не отвечаешь на звонки? Я так с ума с вами сойду, ей Богу! Джон вон сказал, что у тебя проблемы… Какие?       Она резко повернулась к ним, смахивая влажные пряди челки. Ее лицо было чуть вспотевшим от жара, а глаза так и выдавали внутреннюю тревогу. Егор опустил глаза, избегая ее. Он не знал, как объяснить сестре то, что происходило с ним, да и происходит сейчас. Как рассказать о больнице, о галлюцинациях, о таблетках… Как признаться, что он сам до конца не понимал, что с ним творится?       Джон метал свой взгляд от одного к другой, прекрасно понимая, что Линчу сейчас и так не легко.       — Лиль, лапушка, успокойся, — сказал Джон спокойны голосом. — Все хорошо. Егор сейчас дома, и это главное. Ты же видишь, он устал. Давай не будем устраивать допрос.       — Но… — начала она, нахмурившись, но Джон перебил ее.       — Линч действительно уезжал по делу, — продолжил он, ловко уводя разговор в сторону. — Были некоторые… сложности. Но сейчас-то все нормально. Он вернулся, и мы все вместе встретим Новый год. Это же самое главное, правда?       Он улыбнулся ей, стараясь придать своему лицу как можно больше спокойствия и уверенности. Лили несколько секунд молча смотрела на него, затем ее лицо немного смягчилось. Она вздохнула и повернулась обратно к плите.       — Ладно, — сказала она устало. — Но потом ты мне все расскажешь. Все!       Егор кивнул, не поднимая головы. Он действительно благодарен Джону за то, что тот вступился за него, и это уже не первый раз, и явно не последний. Он не хотел сейчас говорить ни о чем. Ему нужно было время, чтобы все осмыслить, разобраться, и выстроить хоть какой-то план действий, хотя бы черновой.       — Чем помочь-то нужно? — спросил Джон, обращаясь к Лили, и та указала на гору немытой посуды в раковине.       — Вот, — сказала она. — Можете начать с этого.       Джон закатал рукава свитера и принялся за помощь. Егор некоторое время сидел неподвижно, наблюдая за ним, затем тоже подошел к раковине и взял сухое полотенце, чтобы хоть как-то помочь и просто обтереть уже вымытую посуду.       Они работали молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Напряжение, висевшее в воздухе, постепенно рассеивалось. Но где-то внутри Егора продолжала клубиться тревога. Он знал, что разговор с сестрой лишь отсрочка. Рано или поздно ему придется рассказать ей правду. И он очень боялся этого момента.

***

      Оставался час до Нового года. За окном кружился снег, мягко оседая на подоконниках. В квартире витала праздничная атмосфера: пахло мандаринами и свежей выпечкой. На телевизоре шел какой-то старый новогодний фильм, а за столом, ломящимся от еды, собралась вся семья. Лукас, вернувшись со своей «секретной базы», даже успел помочь маме, и теперь важно сидел рядом с дядей Линчем, рассказывая о своих приключениях. Дейл, что не было удивительным, уже видел десятый сон в одной из комнат, явно уже отметивший праздник.       — …и мы почти поймали оборотня! — восторженно и гордо вещал парнишка, размахивая вилкой. — Он был такой страшный! Но нам удалось его прогнать!       Лили, наливая всем сок, нахмурилась.       — Какие еще оборотни? — строго спросила она. — Ты бы лучше так уроки учил, а не всякую ерунду себе в голову забивал.       — Ну мам! — протянул Лукас, надувая губы. — Я хочу быть как дядя Линч!       Лицо Лили мгновенно потемнело. Она резко повернулась к брату.       — Вот видишь, как ты влияешь на своего племянника! — воскликнула она, возвращая внимание обратно к сыну. — Так же будешь пропадать неделями, никому ничего не говоря? Нет. Только через мой труп!       — Лиль… — вмешался Эванс, чувствуя, что ситуация накаляется. — Ну чё ты на парня накинулась-то? Не думаю, что он попадет в какую-то опасную ситуацию. Он же ещё мелкий, пусть развлекается. Явно ведь собаку дворовую просто увидели, — добавил он чуть тише, чтобы уж совсем парнишку не расстраивать.       — Развлекается?! — Лили перевела свой гневный взгляд на Джона. — А потом эти детские развлечения приведут его к тому, что сейчас происходит с Егором! Он тоже когда-то играл в охотника на призраков! И чем это закончилось?!       Она кивнула на Линча, который сидел, молча слушая все это, и чувствуя боль, вперемешку со стыдом.       — Лиль, прекрати! — сказал Джон резко. — Он не виноват в том, что…       — Нет! — возразила она уже громче. — Мне надоело! Мне надоело постоянно волноваться! Он вечно лезет в какие-то неприятности! Ты… ты эгоист! — она перевела свой взгляд на брата. — Думаешь только о себе!       Лукас тихо всхлипнул. Егор сидел, бледный и молчаливый, стиснув кулаки. В глазах читалась теперь не только боль, но и закипающая ярость. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Джон опередил его.       — Лили, хватит! — голос Эванса прозвучал резко, он впервые позволил себе повысить голос на нее. — Ты перегибаешь палку! С ним и так сейчас нелегко, а ты еще и…       — А я что?! — Лили развернулась к Джону, сверкая гневным взглядом. — Я должна молчать и смотреть, как мой брат губит себя?! Он…       — Ничего он не губит! — перебил ее Джон. — Ему просто нужно время, чтобы прийти в себя. После… всего, что с ним случилось.       Он замолчал, не желая вдаваться в подробности перед Лукасом. Лили тоже замолчала, ее грудь тяжело вздымалась. Она несколько секунд молча смотрела то на Джона, то на Егора, затем резко встала и, не говоря ни слова, вышла на кухню. Эванс, бросив на Егора быстрый, полный беспокойства взгляд, последовал за ней.       На кухне Лили нервно ходила взад-вперед, пытаясь унять дрожь в руках. Джон закрыл дверь за собой и оперевшись руками в кухонный стол посмотрел на нее.       — Лиль, ну что ты так разнервничалась? — спросил он мягче, пытаясь успокоить ее. — Ты же прекрасно видишь его состояние.       Лили резко повернулась к нему, скрестив руки на груди.       — А мне не плохо?! Я должна смотреть, как он губит себя?! Он вернулся непонятно откуда, молчит. Замкнулся в себе! Он… он меня пугает!       — Он не губит себя! — возразил Джон, его тон невольно повысился. — Ты должна его поддержать, а не не кричать на него! Ты же его сестра!       — А ты кто такой, чтобы меня учить?! — Лили вспыхнула, ее голос сорвался на крик. — Ты просто друг, приятель! Что ты вообще знаешь о семье и об ответственности?! Ты вечно его защищаешь, оправдываешь! Вы вообще… нормальные?! Эта твоя забота уже за рамки выходит!       Слова Лили резанули Джона острым лезвием. Он побледнел, а губы сжались в тонкую линию.       — В смысле «нормальные»?.. — Джон повторил ее слова. Голос дрожал от сдерживаемого гнева. — То-есть, это я ненормальный?! Я, который месяц из него душу вытягивал?! Который заставил его по врачам пойти, когда он сам уже на ногах стоять не мог?! Который ему эти чертовы таблетки каждый день напоминает пить! А ты?! Что ты сделала, кроме как на него наорать и давить?!       — А что я должна была ещё сделать?! — крикнула Лили, не уступая Эвансу. — Радоваться, что он вернулся вот таким?! Благодарить тебя за то, что ты за ним теперь как нянька ходишь?! Выполняешь все его прихоти, как…       Она запнулась, ища нужное слово, и наконец выпалила:       — … как преданная собачонка! Он пальцем поведет и ты бежишь выполнять!       Джон сжал кулаки и сузил глаза. Челюсть уже ходуном ходила, он еле сдерживал себя.       — Еще одно слово, Лиль, — прошипел он. — И я не посмотрю, что женщина. Я делаю для него то, что должен делать друг. То, чего ты, видимо, не способна понять! Он сейчас в таком состоянии, что ему нужна поддержка! Ему нужен кто-то, кто будет рядом! И этот кто-то выходит — я! А не ты!       — Поддержка?! — Лили истерически рассмеялась, голос сорвался на визг. — Ты называешь это поддержкой?! Ты его опекаешь, контролируешь каждый его шаг! Ты так задушишь его своей заботой! Он не хрустальная ваза! И да, я не понимаю, что между вами происходит! Эта… нездоровая привязанность! Ты за ним хвостиком ходишь, все делаешь для него… Что вы там еще делаете, когда вас никто не видит?! Я не знаю! И знать не хочу!       Лицо Джона исказила гримаса боли и отвращения. Он отшатнулся от нее, словно та его ударила.       — Ты… ты с ума сошла, — прошептал он чуть хрипло. — Как… как ты вообще можешь такое говорить?!       — А что мне еще думать?! — крикнула она. — Вы… «просто друзья»! Между вами… явно что-то не так! Я это чувствую! И это… это ненормально!       Она закрыла лицо руками и зарыдала. Джон стоял, опустив голову, его плечи поникли. Он не знал, что сказать. Слова Лили были как нож в сердце. Он и сам не всегда понимал свои чувства. Дружба? Привязанность? Любовь? Он не мог дать однозначного ответа. Но одно он знал точно: он никогда не желал Егору зла. Он хотел только помочь ему, защитить его. А теперь… Теперь все кажется только рушится.       В момент они оба вздрогнули — входная дверь захлопнулась с оглушительным грохотом. Послышались торопливые шаги и дрожащий голос Лукаса:       — Дядя Джон… дядя Линч… он… Он ушел…       Лукас стоял на пороге кухни, его глаза были красными от слез, нижняя губа дрожала. Лили резко подняла голову, на ее лице отобразилась смесь боли и горькой иронии.       — Ушел? — переспросила она севшим голосом. — Ну конечно, ушел. Как всегда…       Джон резко повернулся к ней, стреляя гневным взглядом.       — С Новым годом, Лиль, — бросил он холодно, голос дрожал. — С новым, мать его, годом! Ты этого и добивалась!       Он повернулся к Лукасу, присел перед ним на корточки, сжимая его плечо ладонью в знак поддержки.       — Прости, малой, — сказал он тихо. — Я поехал за дядей Линчем.       Он выпрямился и, не глядя на Лили, торопливо вышел из квартиры, прихватив с собой куртку. На улице его встретил ледяной ветер и вихрь падающего снега. Эванс глубоко вдохнул морозный воздух и бросился на парковку к своей машине.       Ключ в замке зажигания повернулся с трудом. Джон сидел, дрожа от холода и гнева, и ждал, пока прогреется двигатель. За окном кружился снег, укутывая город толстым покрывалом. В салоне было тихо, лишь изредка нарушаемое шумом проезжающих машин и тихим гудением печки. Он смотрел на падающий снег пустым и отстраненным взгляд. Прокручивал в голове последние события, слова Лили, свои собственные…       «Что вы там еще делаете, когда вас никто не видит?!»       Эта фраза звучала в голове назойливым рефреном, заставляя кровь приливать к лицу. Джон ударил ладонью по рулю, ругнувшись сквозь зубы.       «Твою мать…. Что она несет вообще?!» — думал он, пытаясь отогнать навязчивые мысли. — «Мы просто друзья! Лучшие! Как братья! Как она может такое думать?!»       Он был уверен, что Егор вызвал такси, поэтому вдавил педаль газа в пол, и как можно скорее поехал по заснеженным дорогам на конец города. Дорога была скользкой, и Эванс несколько раз чуть не потерял управление.       «Он мне как брат родной, дура», — повторял он про себя, словно пытался убедить самого себя в этом. — «Я не могу его бросить… Не могу… Он сейчас совсем один…»       Мысли путались, слова Лили эхом отдавались в голове. Джон чувствовал, как в нем борются два противоположных чувства: гнев на Лили за ее несправедливые обвинения и тревога за Егора.       Знакомая улица показалась вдали. Джон припарковался у ворот и вышел из машины. Дом был темным, молчаливым, только в одном окне горел слабый свет. Он подошел к порогу, нерешительно протянул руку к дверной ручке и с удивлением заметил, что та не заперта. Он осторожно открыл ее и вошел внутрь. В доме темно и холодно, пахло сыростью и пылью. Из глубины доносились приглушенные звуки: скрежет, шорох, звон бьющегося стекла…       Сердце рухнуло в пятки. Он торопливо прошел в гостиную и замер, шокированный увиденным:       Комната была перевернута вверх дном. Мебель сдвинута с мест, книги разбросаны по полу, на ковре валялись осколки стекла. А в центре комнаты стоял Линч. Его глаза горели нездоровым блеском и злостью. Он что-то бормотал себе под нос, сжимая руки в кулаки. Вдруг он резко развернулся и швырнул в стену пустую бутылку. Та разбилась с громким звоном, осколки разлетелись в стороны.       — Это я виноват! — крикнул Егор. — Во всем виноват! Я приношу только одни беды! Грёбаный неудачник, Линч!       Он ударил кулаком по стене, разбивая костяшки. Джон ринулся к нему, заламывая руки за спину, останавливая. И пытаясь успокоить.       — Эй-эй-эй, остановись, неугомонный! — крикнул Эванс, пытаясь перекричать его. — Что ты делаешь? Все, успокойся. Ты не в чем не виноват!       — Отпусти меня! — рычал Линч, пытаясь вырваться.       — Да успокойся, я тебе говорю! — снова крикнул Джон.       Егор вырывался, метался, словно загнанный зверь. Джон, понимая, что словами его не успокоить, развернул его к себе, крепко обняв. Он чувствовал, как дрожит Линч, как часто бьется его сердце.       — Все. Тихо. Успокойся, — шептал он, гладя его по спине. — Все хорошо. Джон опасный ведь рядом, да?       Он провел руками по его волосам, зачесывая их назад. Его пальцы осторожно сжимали горячую шею позади, словно пытались удержать его от дальнейших разрушений. Джон чувствовал, как постепенно напряжение в теле друга начинает спадать. Дыхание Егора стало ровнее. Он уже не вырывался, лишь тяжело дышал, уткнувшись лицом в плечо Эванса.       — Линч… — прошептал Джон, прижимая его еще крепче. — Что случилось?       Егор молчал, лишь изредка вздрагивал. Джон продолжал гладить его по волосам, шептать успокаивающие слова. Он чувствовал, как Егор постепенно успокаивается, как тело расслабляется в его объятиях.       Наконец, Линч поднял голову и посмотрел на Джона. Зелёные глаза были красными, но ярость в них уже начала угасать. Он просто выглядел измученным.       — Она меня ненавидит, — прошептал он. — Сказала, что я эгоист… что думаю только о себе…       Он замолчал, сглатывая новый ком в горле.       — Это неправда, — сказал Джон, глядя ему в глаза. — Лили беспокоится о тебе, поэтому такая злая сейчас. Она боится за тебя, понимаешь?       Егор отрицательно покачал головой.       — Нет. Она права… Я приношу только беды… — его голос снова сорвался. — И… и про нас… Она…       Он замолчал, не в силах произнести слова Лили вслух. Джон понял все и так. Крепче обнял его, прижимая к себе.       — Не важно, что она там напридумывала, — Эванс сказал чуть тише. — Важно то, что я знаю правду. Ты — мой лучший друг. И даже если все будут против тебя, я всегда прикрою тебе спину. Всегда поддержу. Понимаешь? Джон опасный слов на ветер не бросает, понял?       Он почувствовал, как Егор кивнул в ответ. Эванс медленно отстранился, но не разжал рук, продолжая держать Егора за плечи. Смотрел в его глаза, пытаясь прочитать в них то, что не могло быть выражено словами. В зеленых глазах напротив была усталость, боль, но и что-то еще… похожее на безграничное доверие.       Джон знал Егора как облупленного. Знал все его слабости и страхи, даже если Линч всеми силами старался этого не показывать. Он видел его сломленным и уязвимым, видел его в таком состоянии, в каком его не видел больше никто. И в этой уязвимости была особенная близость, которая выходила далеко за рамки обычной приятельской дружбы. Они были связаны, не простыми словами, а казалось, клятвой на крови. Падет один — второй провалится следом.       Джон точно был уверен, что чувствует его боль как свою собственную. Это порой пугало. Ведь все изначально произошло слишком спонтанно, в это даже сложно поверить. Но вот уже который год он следует за своим теперь уже лучшим другом нога в ногу.       Даже спрашивать не нужно, подставится ли Джон под пулю, чтобы спасти Линча. Он даже думать не будет, сразу кинется вперёд. Линч точно также.       Егор встретил его взгляд. Он видел в глазах Джона то же самое — беспокойство, заботу, преданность… и ещё что-то. Что заставляло его сердце биться и просто чувствовать себя живым. Он знал, что Джон никогда его не предаст, никогда не оставит одного. Он был его якорем. И он был готов ответить ему тем же — безграничным доверием и преданностью.       Бой курантов прозвучал неожиданно. Вскоре наступила тишина, нарушаемая лишь их дыханием и отдаленно услышанными взрывами фейерверка. Джон сделал глубокий вдох и, глядя в зелёные глаза, тихо произнес:       — Я… действительно тебя люблю.       Он не говорил «люблю тебя» в привычном смысле этих слов. В них он закладывал гораздо большее, чем просто любовь. Там была вся их история, все их общие радости, боль и страх. Все те невидимые нити, которые связывали в одно неделимое целое.       Егор замер каменной статуей, и кажется даже не дышал. Он смотрел на Джона широко раскрытыми глазами, в которых отражались и удивление, и испуг. Он, конечно, давно чувствовал это — особенную связь, которая, казалось ему, выходила за рамки. Но он боялся признать это даже себе, боялся разрушить то хрупкое равновесие, которое существовало между ними. А теперь Джон сказал это вслух…       Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но слова застряли в горле. Вместо ответа Егор сделал шаг вперёд и крепко обнял Эванса. Руки обвились вокруг талии, крепко сжимая, боясь отпустить.       И тогда Джон поцеловал его. Это не было нежно и романтично, как в драматических сериалах с счастливым концом на пятисотой серии. Это было отчаянно. Со смесью боли, страха, желанием удержать и не отпускать.       Это было признание и прощение.       И все показалось в миг совсем неважным. В голове набатом билась только одна мысль — «не отпускай».       Казалось, в груди взрывается целое солнце, ибо не объяснишь почему так печет под ребрами. И ноги совсем не держат, и Линч рухнул на диван, усыпанный стеклами, утягивая за собой Джона. Тот поднял руки, зарываясь пальцами в смолистые волосы Егора, притягивая ближе к себе.       Балансируя на грани, среди хаоса и разрушений. Одно неверное движение, и все может измениться и пасть окончательно.       Линч отвечал так, словно пытался вырвать из Эванса ответ на все невысказанные вопросы. Руки блуждали по спине, сжимаясь то на лопатках, то на талии, притягивая еще ближе.       — Егор… — прошептал Джон, отрываясь на мгновение, чтобы сделать вдох.       И снова поддался вперед, запуская руки под чужой свитер, ощупывая разгоряченную кожу. Егор вздрогнул, его пальцы сжались в кудрявых волосах Эванса.       — Джон… — выдохнул он. — Я… я не…       Он не смог договорить. Джон оставил цепочку поцелуев вдоль его шеи, спускаясь к ключицам.       — Джон… — прошептал он снова.       Постепенно страсть начала утихать. Их сердцебиение возвращалось в норму.       Джон уткнулся лицом в плечо Егора, облегченно выдыхая, и тихо шепча:       — С Новым годом, Линч.       Егор обнял его крепче, прижимаясь губами к его виску и тихо ответил:       — С Новым годом, Джон.