Перевоспитание Драко Малфоя

       Кап… кап… кап… кап.       Спящий на шконке волшебник хмурился во сне, между бровей пролегала глубокая складка, пепельные волосы растрепались и упали на лоб. Его голова покоилась на сложенном кое-как чёрном пиджаке, придерживаемым рукой, заведённой за голову; белая рубашка измята, рукава небрежно закатаны до локтей; стрелки на брюках почти разгладились, одна нога парня была согнута в колене, а стопа в неприлично дорогих туфлях из драконьей кожи упиралась в стену; другая нога свисала со шконки, выдавая немалый рост временного заключённого. Даже в этом не самом чистом месте с протекающими краном, который то и дело раздражающе капал, Драко выглядел королём положения.       Вдали коридора послышался металлический скрип тяжёлой двери. Драко проснулся и со стоном зажмурил глаза, пытаясь вспомнить, где он и что было вчера, пока за решёткой раздавались глухие шаги, эхом отражающиеся от стен. Несмотря на дикую головную боль, память услужливо подбрасывала ему самые красочные кадры вчерашнего вечера, и он застонал во второй раз. Опустив ноги на каменный пол, блондин размял затëкшие плечи и посмотрел на наручные часы. В тусклом свете камеры не сразу удалось различить, что показывали стрелки на циферблате. 10:15. Драко зачесал пальцами волосы назад, убирая лезшие в глаза пряди чëлки, и упёрся локтями в колени, ожидая аврора, неспешно приближающегося к его камере и позвякивающего связкой ключей.       Нужно сказать, хоть и не к чести, это было не первое пребывание Драко в камерах предварительного заключения, но первое такое длительное. Обычно Люциус Малфой вызволял своего нерадивого сына достаточно быстро, правда, в тех случаях не шло речи о серьёзных нарушениях со стороны наследника древнейшего рода.       К камере подошёл худощавый мужчина лет сорока в слегка потрëпанной форме аврората. Вытянув перед собой палочку, он вычертил в воздухе несколько рун, невербально снимая запирающие чары. И в довершение, найдя в связке необходимый ключ, открыл решётчатую дверь.       — Малфой, на выход!       — Да неужели? — тон Драко сквозил неприкрытым раздражением. Он встал, забрал пиджак, служивший ему подушкой, и несколько раз отряхнул его, брезгливо осматривая. Поравнявшись с сотрудником аврората и перекинув смокинг, который теперь висел на пальце, за спину, Драко смерил его презрительным взглядом.       — Почему так долго? Если мой отец узнает, сколько вы, идиоты, меня здесь продержали, вам дементоры покажутся Мерлиновым благословением.       — Прикусил бы ты свой язык, парень. Твой отец вообще не спешил тебя вытаскивать. Шагай давай!       Драко был удивлён подобному заявлению, но внешне сохранил холодную непроницаемую маску на лице и последовал за мужчиной. Ещё в детстве Люциус учил его сохранять хорошую мину при плохой игре, это оказалось чуть ли ни единственной полезной наукой с его стороны, по мнению Малфоя-младшего, конечно.       Камера, в которой ему не посчастливилось провести ночь, была одной из последних в длинном коридоре, и на всём пути шествия двоих мужчин ещё не встретилось ни одного заключённого. Видимо, пресвятой Поттер, он же нынешний глава Аврората, трудился не покладая рук. Внезапно из следующей камеры через прутья к нему потянулись, пытаясь зацепиться за одежду, сморщенные костлявые руки с жёлтыми потрескавшимися ногтями. Женщина преклонного возраста в чёрной грязной мантии со свалявшимися длинными седыми волосами, шипела, обнажив в оскале почерневшие зубы. Драко от неожиданности подскочил, как первокурсник, и выругался.       — Да что б тебя, Матильда! — прикрикнул шедший чуть впереди аврор, даже не шелохнувшись от выпада старухи и как ни в чëм не бывало продолжая движение вперёд. — Хватит пугать золотую молодёжь, она ведь у нас нежная, того и гляди заикой оставишь, а нам потом рапорты составлять и перед его папашей отчитываться, — мужчина скрыл смешок, кашлянув в кулак. Подойдя к выходу и открыв большую массивную дверь, он отошёл, пропуская чуть побледневшего Драко вперёд. — Прошу, Милорд! — елейно сказал аврор, отвешивая ему шуточный реверанс.       Драко презрительно скривил губы и, проходя мимо мужчины, ощутимо задел того плечом. Не хватало ещё, чтобы какой-то там недалёкий блюститель закона потешался над ним.              Стоило пересечь порог, как он встретился с холодным штормом серых глаз отца, взирающих на него с присущим Малфоям высокомерием и недовольством. Чуть склонив голову набок, Драко с вызовом выплюнул:       — Отец, какого драккла я проторчал тут всю ночь?       — Следи за языком, сын, — сжав челюсти, процедил Люциус и, кивнув аврору, стоящему позади своего беспечного наследника, резко развернулся в сторону министерских коридоров. — Будет для тебя уроком, пошли.       — Куда? Мне ещё не вернули мою палочку! — нагоняя Малфоя-старшего, негодовал Драко.       — На этот раз ты превзошёл сам себя в безрассудстве. Твоя палочка была передана главе Аврората, туда мы и направляемся. А пока мы идём, расскажи мне, какого дементора ты вчера устроил.       — Главе Аврората? Поттеру, что ли?! — возмущённо спросил Драко.       — Именно так. А теперь вернёмся к моему вопросу.       Поняв, что от ответа ему всё равно не удастся улизнуть, Драко скучающим тоном изложил, что там и к чему было, боковым зрением следя за реакцией отца на его повествование.       Возможно, для всех окружающих, снующих туда-сюда по своим мелким министерским делам, лицо Люциуса Малфоя представляло собой нечитаемое полотно, пропитанное холодным безразличием. Но для его сына, который половину своей жизни потратил на слепое подражание отцу во всём, чём только можно, был вполне заметен весь спектр его эмоций. От снисходительности в момент, когда его сын рассказывал, что всё началось с того, что он заступился за младшую девчонку Гринграсс, до гнева в тот момент, когда речь пошла о показательном выступлении со связыванием и кнутом.       На самом деле Драко не мог взять в толк, зачем нужен был этот отеческий допрос, потому что был уверен, что Люциусу и так всё доложили в самых мельчайших подробностях.       — Чем ты вообще думал? Ты хоть понимаешь, что в этот раз всё намного сложнее? Порядка четырнадцати магглов видели, как ты применяешь магию, не считая тех двоих, которых ты так великодушно имел честь связать, и одного, которому ты обеспечил сотрясение мозга и перелом носа.       — Да брось, отец… Эти недоноски заслужили! — начал было Драко, но был грубо прерван.       — Это не повод размахивать палочкой направо и налево. Не этому я тебя учил.       — О-о-о! Хочешь поговорить о том, чему ты меня учил? Ну давай, — Драко приложил большой палец к подбородку, а указательный к губам, театрально изображая крайнюю степень задумчивости и выдерживая паузу. — Может, поговорим о том, как с пелёнок ты прививал мне предрассудки о чистоте крови? Хм-м… Или, может, о том, что всё в этом мире можно купить и продать? О, нет, стой-стой! То-о-очно! Поговорим о том, как ты называл магглов неотёсанными, недалёкими идиотами, недостойными существования. Об этом ты хочешь поговорить?!       — Достаточно, — холодно отчеканил Малфой-старший, остановившись у лифта и поворачиваясь к сыну.       Драко гневно смотрел в такие же, как и его, серые глаза, а на скулах заиграли желваки. Медленно, аристократичной поступью он приблизился к своему отцу и, щурясь, процедил сквозь плотно сжатые от злости зубы:       — Или, может, поговорим о том, как ты учил меня тому, что ради семьи можно пойти на многое, если не на всё, а потом привёл в наш дом красноглазого, точно маггловский наркоман, змееподобного полукровку и подверг смертельной опасности свою жену и единственного сына в погоне за призрачной властью и одобрением какого-то безносого, нагулянного от маггла ублюдка?!       Люциус сжал губы в тонкую полоску. Прошлое давило своим весом. Он прекрасно знал, что всё озвученное сейчас его собственным сыном вполне справедливо. Но справедливо лишь в отношении его прошлого. С этих событий прошло ни много ни мало десять долгих лет, которые проходили в постоянном переосмыслении и попытках всё исправить.       Люциус всё так же считал, что деньги и связи могут многое решить, расширить границы возможностей, но уже понимал, что это не решающий фактор. А связи не обязаны быть исключительно с чистокровной элитой, чьи хранилища в Гринготтсе полны золота, речи — пафоса, а лица — снобизма и лицемерия. Так же продолжал считать, что древний и знатный род Малфоев достоин того, чтобы его знали, помнили и считались с ним. Он по-прежнему был горд носить эту фамилию, и все эти годы пытался обелить её после тех ошибок, что успел совершить в прошлом. Но так же многое изменилось.       Он больше не ровнял магглов с грязью, хоть и предпочитал избегать с ними контактов. Магглорождëнные волшебники перестали быть для него синонимом слова «грязнокровка». Для всех этих трансформаций в своё время требовалось сильно умерить гордыню и провести ни один вечер наедине с огневиски и собственными мыслями. Помимо этого, Нарцисса настояла хотя бы на паре консультаций у одного целителя ума, который, вопреки сомнениям Люциуса, оказался очень толковым специалистом и смог помочь в некоторых вопросах.       Так к нему пришло осознание, что общение с другими волшебниками может быть не только ради выгоды и сотрудничества, и это было большим откровением. Но самое главное: Люциус понимал, как сильно он сплоховал, воспитывая своего наследника в многовековых ошибочных убеждениях, излишней требовательности, лишая детства, и видел, что тот не готов простить его просто за осознание своих грехов. Ко всему прочему, его сын выбрал путь, ведущий к саморазрушению. Зная, что Драко с раннего детства смотрел на него, как на пример для подражания, теперь Люциус пожинал плоды своего воспитания. Строгость, холодность, высокомерие, цинизм, честолюбие, отсутствие проявления привязанности, жестокость. Глядя на своего сына, он словно смотрелся в зеркало, местами кривое, кое-где треснувшее, и это пугало.       — Я уже говорил тебе, Драко, что во многом ошибался, и да, это моя вина! Но ты не хочешь слушать, — Люциус вздохнул, намереваясь как можно скорее закрыть эту тему. — В любом случае тебе пора завязывать со своим нигилизмом. Я не смогу постоянно вытаскивать тебя из этих твоих… — он грациозно покружил ладонью в воздухе, пытаясь найти тактичное слово, способное передать всё то, что вытворял его дорогой отпрыск, — ситуаций.       — Désolé, papa. Ничего не могу обещать.       Раздался звонок, оповещающий о прибытии лифта, и Драко, улыбаясь одним уголком губ отцу, зашёл в кабину. Люциус негромко хмыкнул, следуя за ним и думая о том, как можно наставить своего единственного, отбившегося от рук ребёнка на путь истины.       Через пару уровней лифт остановился, и приятный женский голос объявил:       «Уровень второй. Отдел обеспечения магического правопорядка, включающий в себя Сектор борьбы с неправомерным использованием магии, штаб-квартиру авроров и административные службы Визенгамота».       Двое платиновых блондинов один за другим вышли в коридор, направляясь в кабинет Главы Аврората. Над головами то и дело проносились летающие служебные записки в форме самолётиков. Малфой-старший отбросил свои размышления и спросил:       — Ты говорил, что был с Асторией Гринграсс.       — Так и есть, — отчеканил Драко и, предвосхищая следующий вопрос отца, добавил: — Она сбежала, как только появились авроры.       — Женщинам свойственен страх и импульсивность, не думаю, что её стоит винить за это. Астория неплохая волшебница, хорошо воспитана, из достойной семьи. В целом неплохая партия.       — Ты уверен, что мы с тобой говорим об одной и той же девушке? — приподняв бровь, уточнил Драко.       — Я заметил, что вы проводите много времени вместе. Мне думалось, это не простое совпадение.       — В том-то и дело, отец. Для меня это простое совпадение, а для этой глупой девчонки — искусно продуманный и невероятно хитрый, по её мнению, план по захвату моего наследства и нашей древней знатной фамилии, — иронично отметил Малфой-младший. — И она далеко не так хорошо воспитана, как ты думаешь, иначе бы эта ведьма не таскалась за мной, навязывая свою персону. Она скучна, с ней не о чём поговорить, если это, конечно, не очередные сплетни или новые коллекции одежды. Просто красивая картинка, не более.       — Мне казалось, вы нашли общий язык.       — Не буду лукавить, отец, кое в чëм мы всё-таки нашли точки соприкосновения и, как ты выразился, общий язык, только вот всё это касается исключительно физической стороны вопроса, если ты, конечно, понимаешь, о чём я, — он многозначительно посмотрел на отца, ему даже показалось, что тот смутился, и, решив добить, добавил: — И даже там она могла бы получить лишь «удовлетворительно». Эта волшебница не подходит мне в долгосрочной перспективе. В общем, если ты хотел меня на ней женить, то я пас.       — Мы с тобой уже обсуждали этот вопрос. Выбор исключительно за тобой, но будь добр, пожалей свою мать, ты же знаешь, как она переживает на этот счёт, — игнорируя все недвусмысленные комментарии сына, проговорил он, уводя разговор подальше от пошлых контекстов.       — Знаю, — коротко и серьёзно ответил Драко.       Пройдя ещё несколько минут в тишине, мужчины дошли до необходимого кабинета. Люциус постучал, параллельно отмечая, что за дверью разговаривали на повышенных тонах, и решил тактично подождать, пока их пригласят. Он отошёл в противоположную от входа сторону, безучастно разглядывая висевший неподалёку пейзаж. Драко же прислонился лопатками к стене практически у самой двери.       Долго ждать не пришлось: уже через три минуты дверь кабинета распахнулась и из него, точно банши, выскочила раскрасневшаяся девушка, продолжавшая ругаться, но уже беззвучно, словно на неё наложили Силенцио. Не замечая ничего на своём пути, вперив глаза в пол, она повернулась и со всего хода врезалась в крепкую мужскую грудь, теряя равновесие. Быстро сориентировавшись, Драко одной рукой подхватил волшебницу под локоть, а второй за талию. В нос ударил приятный цветочный аромат, исходивший от буйных каштановых локонов.       — Ох, я такая неуклюжая! Спасибо, что не дали упасть, и извините за… — тараторила Грейнджер, а затем карие глаза встретились с серыми. Часто поморгав, она заново оценила ситуацию, в которую попала, и ослабила хватку. Драко до это момента даже не обратил внимание, что бывшая однокурсница машинально схватилась за услужливо предложенное им предплечье. И не замечал ровно до того момента, пока её маленькие тонкие пальчики не начали отпускать его.       — Грейнджер… — удивлённо произнёс он устоявшееся между ними за долгое время приветствие.       — Малфой. Драко, — растерянно проговорила она, осознавая, что он ещё не выпустил её из своих рук.       — Добрый день, мисс Грейнджер, — сказал Люциус, и девушка могла поклясться, что заметила искорки веселья в глазах Малфоя-старшего. — Вы в порядке?       В порядке ли она? О, ну что тут скажешь! Гермиона только что наорала на своего друга, по совместительству Главу Аврората, за то, что его недоумки-подчинённые не соблюли написанный ею регламент по перемещению тёмно-магического артефакта с места преступления, чем подвергли несколько десятков человек большой опасности. И только благодаря чуду, ну и её способности быстро соображать в критических ситуациях, удалось избежать катастрофы. А ведь это даже не её работа!       Все невыразимцы были заняты, и Кингсли Бруствер попросил Гермиону помочь отделу Гарри с доставкой артефакта в министерство для дальнейшего изучения. И она бы сказала нет, но так и не научилась отказывать товарищам, оказавшимся в затруднительном положении, благодаря чему постоянно оказывалась в этом положении сама. И теперь, уже к обеду растеряв всю концентрацию, она влетела ни в какого-то там, а в Драко, соплохвост его раздери, Малфоя!       Ко всему прочему, во второй половине дня у неё назначена важная встреча с представителем французского Министерства магии, а после приключений в компании выше упомянутых авроров выглядит она так, как будто она всё утро варила тонизирующий глоток мандрагоры. О каком порядке тут вообще может быть речь?       — Мисс Грейнджер? — Люциус с долей беспокойства смотрел на молодую растрёпанную ведьму, застывшую с остекленевшим взглядом. Он взял в руку её ладонь, тем самым давая знак сыну, что пора бы и отпустить девушку. Драко еле заметно кашлянул и отпрянул от Гермионы.       — Да, всё в порядке, мистер Малфой. Сложное утро, — стряхивая наваждение, пролепетата она и, собравшись, перевела взгляд на бывшего врага и однокурсника по совместительству. Драко снова непринужденно подпирал спиной одну из стен министерства и со скучающим видом изучал свои ногти.       — Извините за причиненные неудобства и ещё раз спасибо.       — Обращайся, — как можно небрежнее сказал Драко, хотя в привычном для него порядке вещей он должен был съязвить, нагрубить, возможно, даже оскорбить, но отчего-то растерял весь пыл. Улыбнувшись такому откровенному позёрству с его стороны, она окинула обоих Малфоев взглядом и уже более живым голосом сказала:       — До свидания!       — Всего доброго, мисс Грейнджер! — чуть приподняв уголки губ, ответил Люциус, и девушка скрылась за поворотом.       Малфой-старший оценивающе посмотрел на своего наследника, который после ухода Золотой девочки сжимал переносицу и медленно качал головой. От него не скрылась перемена в поведении сына, и в голове понемногу начало вырисовываться подобие плана, в ходе осуществления которого он из нелюдимого хама должен был превратиться в адекватного члена магического сообщества. Люциус подошёл к двери в кабинет и окликнул Драко:       — Нам пора.       — Иду, — коротко ответил Драко, следуя за отцом.       Обитель начальника Аврората была на удивление просторной и неплохо оформленной. Три стены были выкрашены в бежевый цвет, а четвертая, находящаяся за массивным столом, заваленным бумагами, в светло-коричневый и имела причудливый рельеф по всему периметру. В центре этой стены располагалась подсвеченная волшебная карта Лондона, на которой разными цветами светились точки: одни просто мигали, другие же передвигались. Вероятно, то были сотрудники, находившиеся в данный момент на задании. Слева и справа расположились стеллажи с многочисленными делами, досье, справочниками и книгами.       Напротив стола стояли два стула с кожаной обивкой, а за ними в том же стиле — диван, над которым висел дартс, по обе стороны на полу стояли горшки с монстерой. Чуть поодаль — шкаф для одежды владельца кабинета и стойка для вещей посетителей. Сбоку от стола было большое окно, зачарованное показывать виды в соответствии с пожеланиями владельца. Сейчас там транслировался вид дождливого Лондона, а сидящий в своём кресле брюнет неотрывно смотрел на проезжающие автомобили.       За прошедшие годы мальчик, который выжил, умер и ещё раз выжил, превратился в хорошо сложенного мужчину — профессия обязывала, ничего не скажешь. Он был одет в чёрные брюки и белую рубашку, поверх которой была закреплена кожаная плечевая кобура для волшебной палочки, на груди отличительный знак аврората, оправа очков, компенсирующих дальнозоркость, была сменена с привычной по школьным годам круглой на более презентабельную. Неизменным остался шрам на лбу и непослушные тёмные волосы, которые местами топорщились в разные стороны.       — Ещё раз здравствуйте, мистер Поттер, — произнёс Люциус, вырывая волшебника напротив из своих мыслей.       — Добрый день, мистер Малфой, Драко, — глава всея авроров встал со своего места, приветствуя посетителей. Гарри обошёл стол и протянул руку сначала Люциусу, а затем Драко. Бывший однокурсник несколько секунд находился в прострации от такого дружелюбия, но ответил крепким рукопожатием. Гарри указал на диван, стоящий за ними:       — Присаживайтесь. Есть несколько деталей, которые я должен озвучить, — пока Малфои располагались, он вытащил из верхнего ящика стола коробку с волшебной палочкой, принадлежавшей Драко. — Твоя палочка.       Он молча принял коробку и, осмотрев содержимое, вернул внимание на школьного недруга, к которому не знал, как относиться сейчас.       — Итак, последствия вчерашнего инцидента были устранены. Магглы, ставшие свидетелями — найдены и подвержены частичному Обливиэйту, последнего из них нашли только час назад. Вопрос с теми двумя ребятами, что были связаны, также решён, — Гарри вернулся к столу и опёрся на него бёдрами, скрещивая руки на груди. — Том Ховард находится под наблюдением колдомедиков Святого Мунго и после лечения сотрудники министерства изменят ему воспоминания, — Поттер сделал паузу и ожидающе посмотрел на младшего из Малфоев.       — Ну, отлично, что я могу сказать? Хотя я бы не стал тратить зелья на этого недоноска, — высокомерно прокомментировал Драко, за что получил укоризненный взгляд от Поттера и свистящий выдох со стороны отца. — Всё? Я могу наконец отправиться домой, принять душ, пообедать и нормально поспать? У меня раскалывается голова, а ваши министерские бараки для заключения не располагают к хорошему отдыху, знаешь ли.       — Ты неисправимый циник, Малфой, ты в курсе?       — О, благодарю, это одна из моих сильных сторон, — глумливо ответил Малфой-младший.       — Драко, прекрати ёрничать, Мерлина ради! — осёк сына, который и бровью не повёл, Люциус. — Что-то ещё, мистер Поттер?       — Да. Утром я разговаривал с министром. Он просил сообщить, что мы больше не сможем покрывать выходки Вашего сына, Люциус, на каком бы хорошем счету не была Ваша семья. Мы благодарны за финансирование и предоставление доступа к Вашей фамильной библиотеке и артефактам, но его поступки становятся чересчур эксцентричными. Если бы наши сотрудники по чистой случайности не успели в последний момент перехватить у входа в тот бар Риту Скитер, которая, как оказалось, следовала за Драко от самого Хогвартса в поисках новой сенсации, мы бы не смогли ничем помочь. Министерство могло быть дискредитировано за потворство противоправным действиям. Мы не можем больше так рисковать.       — Я понимаю. Наша семья благодарна за помощь Министерства и Вашу, Гарри, в частности, — Люциус был сконфужен речью Поттера и безумно зол на сына, из-за которого он оказался в таком унизительном положении. Желание проучить своего драгоценного отпрыска горело адским пламенем в его груди.       — Думаю, на этом всё. Как и раньше, ночной инцидент не будет отображён в личном деле Драко, — в довершение сообщил Поттер.       Малфой-младший бодро встал с дивана и, потирая руки, сказал:       — Премного благодарен за честь, оказанную Вами моей скромной персоне. Засим откланяюсь, — Драко резко склонил голову, от чего платиновые пряди волос, зачесанные ранее, вновь упали на лоб, и так же резко её поднял. Перед глазами заплясали тёмные пятна от резкого перепада давления. Вся эта душещипательная речь некогда Избранного абсолютно никаким образом его не тронула и даже на кнат не приблизилась к тому, чтобы вразумить. Справившись с головокружением, он подошёл к двери, спеша покинуть это место, и кинул на прощание отцу:       — Au revoir, papa.       Как только дверь за Драко была закрыта, Люциус, державшийся всё это время ровно и холодно, шумно выдохнул и, чуть склонившись вперёд, упёрся руками в колени. Ему оставалось собрать последние силы для крайней на сегодняшний день, как он надеялся, просьбы. Медленно поднявшись с места, он устремил на волшебника напротив серые глаза.       — Мистер Поттер, у меня будет к Вам последняя просьба, — сделав небольшую паузу он продолжил, — личного характера. И я очень надеюсь, что Вы не откажете мне в помощи.