Blown

— Ты уже знаешь? Когда Тим заходит в палату, Люси мечется по ней, как раненый зверь. Она ходит из угла в угол, неловко перенося вес с ноги на ногу из-за все еще не затянувшейся раны, с напряженной спиной и находящимися в непрестанном движении руками — заламывает их, трет ладонями лицо. От исходящего от нее отчаянного напряжения кажется, что воздух наэлектризован. На несколько секунд Брэдфорд замирает у входа, наблюдая за движениями Чен, и задает себе один вопрос: почему Харпер и Лопес оставили ее одну в таком состоянии? А потом сам же себе на него отвечает: потому что при них Чен себя сдерживала. Он аккуратно обходит ее, ставит немного помятую коробку из кондитерской на тумбочку и поворачивается, сложив руки на груди. Его глаза встречаются с глубокими вишневыми глазами Люси. — Да, я столкнулся с Анжелой и Найлой у лифтов, — отвечает он наконец. — Но я не знаю деталей. — Думаю, тебя вот-вот вызовут, — получив ответ, Чен отводит глаза и продолжает свои метания. Мягкие кудри подпрыгивают и покачиваются в такт движениям. — Они наверняка поднимут на поиски всех. Розалинд не может просто сбежать, этого для нее недостаточно, она что-нибудь сделает, она точно что-нибудь сделает. Люси говорит быстро-быстро, и ее слова сливаются в сложно воспринимаемый речитатив. С каждым шагом она двигается все более неуклюже, беспокоя рану, и Тим рефлекторно опускает взгляд на ее живот, скрытый больничной сорочкой — туда, где, по его мнению, вот-вот выступит кровь. — Чен, остановись, — просит он со всей мягкостью, на которую способен. — Я не могу остановиться. Это адреналин, у меня паническая атака, — Люси делает большие паузы между последними словами, продолжая ходить по палате, и раздраженно трясет руками. Тим понимает, что еще немного — и она сорвется. И поэтому он шагает к Люси, не думая о корректности действий, и обнимает ее раньше, чем девушка успевает уковылять по своему нехитрому маршруту дальше. — Так, все, хватит, стой. Чен не сопротивляется и позволяет себя обнять, прижимаясь к нему так сильно, как только может. Она по сравнению с ним совсем маленькая, держать ее в объятиях — как поймать маленькую птицу в ладони. Ее сердце колотится быстро и сильно, сомкнутые на его спине руки ощутимо дрожат. — Все будет хорошо, Чен, — тихо и так спокойно, как будто бы говорит с маленьким испуганным ребенком, говорит Тим куда-то в густые волосы. От них пахнет цветочным шампунем. Какое-то время они просто стоят, обнявшись. Тим — вдыхая цветочный запах, Люси — о чем-то глубоко задумавшись и постепенно успокаивая сердце. — Я принес пирожные, — говорит наконец Тим, когда чувствует, что руки Чен больше не дрожат. Он совсем не уверен в уместности своей фразы и самих пирожных и чувствует, как будто бы балансирует на минном поле, произнося эти слова. Она реагирует сразу, — нервно усмехается ему куда-то под правую ключицу, — но отстраняться не спешит. Брэдфорд немного расслабляется — он, по-видимому, так и не наступил на мину. — Ты меня балуешь, — произносит Чен все в то же место под ключицей, и ее дыхание обжигает кожу даже сквозь плотную футболку. Голос девушки по-прежнему немного подрагивает. За словами — недолгая пауза, потом вопрос, в котором едва ли слышится искренняя заинтересованность. — С чем они? — Я не знал, что ты не ешь и на что у тебя аллергия, поэтому взял разные, — честно отвечает Тим. — Там что-то с ванилью, с шоколадом, черникой... короче, там написано. Есть один с ореховой пастой, в коробке он в верхнем левом углу. Знай это, если у тебя аллергия на арахис. Люси совсем немного отстраняется, все еще касаясь его руками, и смотрит очень странно. Тим спешит замолчать. — У меня ни на что нет аллергии, — наконец произносит Чен, и в этот раз ее голос не дрожит. Впрочем, Тим готов биться об заклад: это совсем не то, что она на самом деле хочет сказать. — Спасибо. И в этот момент у Тима звенит телефон. Люси вздрагивает всем телом и поспешно шагает назад, морщась от боли. Магия момента окончательно рассыпается мелкими осколками, и Брэдфорд чувствует острое разочарование, когда смахивает зеленую иконку в правую сторону экрана: — Брэдфорд, ты нужен в участке. Через сколько сможешь приехать? — Хантер не тратит времени на реверансы. — Буду через двадцать минут, — коротко отвечает Тим, смотря за Люси, которая успевает доковылять до кровати, опуститься на нее и, делая вид, что не видит и не слышит Брэдфорда, подтянуть к себе коробку из кондитерской. До того, чтобы добраться до участка, Тиму нужно только пятнадцать минут, но кто он такой, чтобы успешно бороться с соблазнами.

***

Если бы у Люси была аллергия на арахис, она бы съела капкейк из левого верхнего угла коробки, не раздумывая ни секунды. Но ее тошнит от волнения, аллергии нет вообще никакой, и вместо того, чтобы есть пирожные, она отодвигает коробку подальше и прячет лицо в руки. Вдох — и выдох. Больно сдавливая пальцами щеки, Люси пытается привести в порядок мысли. Ей нужно думать. Ей нужно понять, что делать. Потому что Розалинд Даер, психопатка и серийная убийца Розалинд Даер, сбежала. Потому что Люси — неудавшийся проект, с которым Розалинд Даер не закончила. Потому что Розалинд Даер — самый умный человек во всем Лос-Анджелесе. Люси не понимает, как просчитать ее шаги. Глубоко дыша, она не может даже понять, как именно Розалинд будет с ней заканчивать — придет за ней или будет довольствоваться тем, какой животный страх испытывает Чен, сидя за закрытой дверью больничной палаты. Возможно, она подождет, пока Люси поддастся желанию отомстить и вернуть ее за решетку, и подставит ее. Лишит ее работы, например. Или снова напомнит о Калебе. Или навредит кому-то. Например, Тамаре. Или Коджо. Или Брэдфорду. Последняя мысль неожиданно отрезвляет. Люси отнимает руки от лица и мотает головой, как делают отряхивающиеся от воды собаки. Отбросить эти мысли. Мыслить рационально. Они с Тимом коллеги, между ними нет близких отношений, они знают друг друга неделю и сблизились только в результате неудачного задания. И вероятность того, что Даер успела узнать о Брэдфорде, минимальна. У нее банально не было на это времени. Хотя это глупость, конечно. Нет ничего, о чем Розалинд Даер не могла бы узнать. — Офицер Чен? Когда в дверь стучат, Люси вздрагивает всем телом и несколько раз моргает. Голос мужской и смутно знакомый, но она не помнит, кому он принадлежит. Рука рефлекторно тянется к подушке. — Входите. В проеме появляется офицер со знакомым лицом — его фамилия Найт (как рыцарь, не как ночь), и Люси слегка кивает своим мыслям: она знает, что к ней положено приставить другого офицера для защиты, и слегка радуется, что направили известного ей человека. Найт пришел в патрулирование совсем недавно, Люси никогда не работала с ним в паре, да и вообще он выглядит вечно испуганным, но Грей до сих пор его не уволил, а Грею Люси доверяет. — Офицер Найт, — его имени девушка не помнит. Усилием воли она заставляет себя выглядеть как можно более расслабленно и слегка улыбается. Несколько секунд уходит у нее на то, чтобы неловко залезть под одеяло — больничная сорочка открывает вид на голые ноги со смешными полосатыми гольфами. Никаких открытых на всеобщее обозрение веселых гольфов в этот день. Брэдфорд не в счет. — Просто Лео. Найту неловко. Он мнется у входа, и Люси видно, что форма у него немного взмокла — то ли от волнения, то ли от жары. Офицер старшее нее, но не сильно, прошел стажировку за год до ее выпуска из академии в другом участке на юге Лос-Анджелеса — этот факт всплывает в голове Люси несколько неожиданно. Почему он перед ней робеет, ей не слишком ясно. — Тогда я Люси, — идет она на ответную любезность и машет на стул, стоящий справа от кровати. — Садись, тебе еще долго меня караулить. Предложить ему сесть в кресло у окна ей в голову вообще не приходит. Не потому что там опаснее, а потому что там садится только Тим. В ее мыслях слишком много Брэдфорда. — Снаружи лучше, разве нет? — аккуратно уточняет Найт, не спеша принимать приглашение. Протокол и в самом деле предписывает находиться снаружи палаты, чтобы не дать постороннему проникнуть внутрь, но Люси и глазом бы не дернула, если бы у Даер хватило бы фантазии достать намеченную жертву через окно или вентиляцию. Да даже если бы Розалинд выкатилась из-под ее же кровати — никакого удивления. — Подопри стулом дверь, чтобы она была открыта, если хочешь, — предлагает Люси, которой не хочется озвучивать свое скептическое отношение к протоколам в ситуации, когда речь идет о Розалинд Даер. Но все же что-то тянет ее за язык, поэтому она добавляет: — Без обид, но, если Розалинд захочет до меня добраться, она обойдет любую защиту. — У меня инструкции, — Найт явно уязвлен последним комментарием, но старается не показать вида. Получается у него плохо. Зато теперь он готов упорствовать. — Я буду снаружи, зови, если понадоблюсь. Когда дверь за его спиной закрывается, оставляя стул пустым, а девушку в одиночестве, Люси хмыкает и прикрывает глаза, стряхивая наносное спокойное дружелюбие. Глубоко вдыхает и выдыхает, подавляет желание забраться под одеяло и чувствует, как снова ускоряется биение сердца. Ждать. Не отвлекать других полицейских, не смешивать карты. Просто ждать.

***

Когда Брэдфорд входит в палату, Люси спит. Он на мгновение замирает у входа, смотря на нее, а потом все-таки тихо подходит к ближе. Девушка лежит на спине, коса свешивается с подушки, одна рука лежит на животе, придавив собою раскрытого на середине Клинарда, вторая — согнута и заброшена за голову. Дыхание глубокое и спокойное. Тим хотел бы хмыкнуть, но не может — слишком устал. День прочесывания города вымотал его, и он чувствует, что веки постепенно тяжелеют. Ему бы быть дома, а не в больнице, но его слишком влечет в кресло в палате на шестом этаже. Только опустившись в кресло, он видит, что рядом с подушкой лежит телефон. На его экране горит красная круглая кнопка, которую Брэдфорд сначала принимает за тревожный сигнал, и только после пару секунд он понимает, что это включенный диктофон. Чен, очевидно, заснула, пытаясь записать для него очередную часть своей любительской аудиокниги. И Брэдфорд соврет, если скажет, что внутри он не радуется тому, что она на самом деле делает это ради него. Не сопротивляясь желанию слегка улыбнуться, Брэдфорд наклоняется и останавливает запись. Высвечивается уведомление: запись продлилась пять часов. Видимо, Чен заснула с наступлением темноты. В это мгновение звонит его собственный телефон. Вибрация в тишине палаты звучит как выкрученный на максимум рингтон, и, торопясь сбросить звонок, Тим больно бьется локтем от жесткий подлокотник. Это сестра. Он уверенно отклоняет вызов (Люси не просыпается) и привычно ждет пару минут, потирая локоть. Джинни не заставляет себя долго ждать. 10.27 PM Ты в порядке? Слышала про Даер. Волнуюсь. Тим глубоко вздыхает, еще раз убеждается в том, что звук на телефоне выключен, и отправляет ответное сообщение. 10.28 PM Все нормально. Меня вызвали на работу, но я уже закончил. 10.28 PM Ты дома? Брэдфорд смотрит на простой вопрос, испытывая сильное желание соврать. Но врать сестре он не любит, да и глупо как-то врать ей по такому поводу в сорок лет. 10.30 PM Я в Шоу Мемориал у Чен. 10.30 PM Отлично. Тим закатывает глаза и убирает телефон, не собираясь больше ни с кем взаимодействовать в этот вечер. Потом подается вперед и с силой трет руками уставшие глаза. «Отлично». Что вообще можно иметь в виду под «отлично»? Хотя он, конечно, прекрасно это знает.