Закрой глаза. Доверься мне.

Следующие несколько недель пролетели в одно мгновение. Тренировки проходили по расписанию, но каждый раз были похожи на пытки. Хёнджин исправно массировал запястье Лины, иногда слишком долго держа её за руку. А потом с каким-то извращённым удовольствием наблюдал за танцем, который они поставили. Как капитан, он часто следил за всем со стороны, стараясь отследить все проёбы команды. То у Бан Чана не туда рука скользнула, то Ли Ноу недостаточно выгнулся, то Феликс на несколько секунд дольше танцевал парную связку с Линой. Все валились с ног после каждой репетиции. Красные канаты натирали руки, иногда передавливали части тела или затягивались слишком сильно. Несколько раз парни буквально тянули Лину в разные стороны, путая порядок движений, от чего у девушки постоянно ныло всё тело. Находиться рядом с Хёнджином стало больно. Тревожно. Нервы были на пределе и Лина совершенно не понимала, как взять себя в руки. С момента поцелуя они ни разу не оставались наедине. Даже репетируя совместную партию, Джин двигался в половину силы. Не выкладываясь. Но это не мешало заставлять сердце девушки трепыхаться в его руках задыхающейся рыбкой, выброшенной на безлюдный берег. После тренировок Лина сбегала. Отец её оставил. Просто сообщил, что собирает чемодан и уезжает к другой женщине. Что Лина слишком напоминает бывшую жену и у него больше нет сил и желания с ней возиться. Как будто он когда-то это делал. Девушке пришлось продать всё дорогое, что осталось в квартире и устроиться на подработку в книжный магазин, где они впервые столкнулись с Феликсом. Выходя после работы, она не спеша ехала домой, иногда проезжая несколько лишних станций, чтобы подольше не возвращаться в пустую квартиру. Когда было совсем плохо, Лина приглашала в гости Феликса. Они стали друг для друга спасательным кругом, удерживающим обоих на плаву. В обнимку смотрели кино, читали друг другу книги, учились или просто занимались своими делами под тихо играющую музыку. Держались за руки и засыпали в одной постели под общим одеялом. В моменты бессонницы Лина часто с неприкрытой симпатией смотрела на тихо спящего рядом Феликса. Гладила его по волосам. Рассматривала веснушки. Когда рядом с ней был он, такой светлый и мягкий, ей хотелось, чтобы весь мир был в таких же веснушках. И она готова была раскрасить всё своими руками. Они никогда не заходили дальше. Их отношения не были похожи на дружеские — в них было намного больше интимного, скрытого от посторонних, много доверия, секретов и общей боли. Каждый устал от одиночества, в котором их топил Хёнджин, оградившись после той идиотской ночи. Джин почти перестал появляться дома. На тренировках был отрешённым и нервным. Парни пытались его растормошить, но максимум, что получали — очередное злобное «Я в норме, отъебитесь». Когда Феликс был дома — он часто ночевал один в пустой квартире. Джин появлялся либо поздно вечером, либо не приходил вообще. На все попытки поговорить тот закатывал глаза и хлопал дверью, закрываясь от друга. Вечера с травкой на балконе сошли на нет после двух попыток провести хотя бы немного времени вдвоём по привычке. Заламывая пальцы, Феликс, стоя рядом с курящим Джином, умолял того поговорить, но Принц был непреклонен — смотрел стеклянными глазами в небо и лишь изредка удостаивал Ликса равнодушным взглядом. Во вторую, и последнюю, встречу Феликс не выдержал, и уходя к себе, тихо, но так, чтобы Хёнджин услышал, произнёс: — Ты ломаешь всё, что у тебя есть, Джин. Остановись. Мы скучаем.

*****

Хёнджин начал избегать любых разговоров. Ему хватало голосов в голове, которые не оставляли в покое. Он не знал, как выдержать ещё и реальные. Начал больше курить. Сигареты, травку. Иногда принимал таблетки. Запивал алкоголем. Всё ради того, чтобы заглушить мысли. Феликс был прав — он действительно портил всё, к чему прикасался. В какой-то момент пазл сложился и пришло болезненное осознание, что все люди, к которым привязан Хёнджин, обязательно становятся несчастными. Сначала годами рушилась семья. Хёнджин невинными детскими глазами наблюдал за этим, будучи ребёнком, избегал, будучи подростком, пытался быть ответственным и серьёзным, став взрослым. Он очень хотел быть хорошим сыном и не доставлять лишних хлопот. Всеми силами старался облегчить жизнь маме и сделать так, чтобы она забыла прошлое. Отпустила боль и обиды. Не вспоминала, как залечивала разбитую бровь сына, как прятала под слоями косметики кровоподтёки на собственном теле. Но их маленький диалог с Линой словно ледяной волной накрыл Хёнджина — мама всё помнит. Она помнит все унижения, все избиения, помнит крики и детский плач, помнит, как собой закрывала маленького ребёнка. И Хёнджин помнит. Мысль о том, что его маленькая розововолосая девчонка столкнулась с похожим дерьмом, а он не защитил её, пусть даже и вовсе не мог — кромсала сердце. А Феликс… Джин ненавидел и обожал его. Они были противоположностями, которые идеально дополняли друг друга. Они делили квартиру и балкон, завтраки и ужины, делили танцевальную команду. Их мечты и цели во многом совпадали. Только Феликс был хорошим. А Джин — нет. Феликс знал, что такое забота и любовь. Как её проявлять. Как окутывать спокойствием и отдавать всего себя близкому человеку. В этом ему не было равных. Люди очаровывались им, в то время как в Хёнджине видели красивую, но пустую игрушку, с которой можно весело провести время, а потом кинуть на дальнюю полку. И Джина это устраивало — он был таким же. Кроме Феликса, не было ни одного человека, к которому он бы привязался. Даже команду можно полностью заменить. Не говоря уже о девушках, которые висли на нём в университете, в ночных клубах, просто знакомились на улице и бесконечно мелькали в социальных сетях. Свидание, секс, прощание, такси домой. Четыре шага, которые неизменно повторялись из раза в раз. Пока Феликс не предложил найти девчонку и она чуть не снесла его в дверях спортивного зала. Тогда в его жизнь ворвалась разрушительная сила, которой он не мог противиться. Лина. Дерзкая девчонка, знающая себе цену, которая не боится бросать вызовы и идти до конца, появилась так внезапно, что Джин растерялся и пал безвольным солдатом к её ногам, из последних сил пытаясь придерживаться её правил игры. Девчонка одним взглядом сбивала с ног, одним прикосновением разносила в пух и прах внутреннее равновесие, одним словом влюбляла в себя. "Ты — наша победа, Лина. И моё поражение." С закрытыми глазами, будучи трезвым, пьяным или под кайфом, Хёнджин почти всегда возвращался в тот вечер. К смеющейся девчонке. К улыбающемуся другу, который нежно смотрел то на Лину, то на Хёнджина. Он помнил и себя, заглядывающегося на взъерошенные розовые волосы и лёгкий румянец от алкоголя на её щеках. Помнил, как перевёл взгляд на острую ключицу Феликса, торчащую из-под растянутого ворота футболки и не мог отвернуться. Помнил, как Лина завязала им глаза. Как заиграла музыка. Как три пары рук аккуратно исследовали друг друга, как по комнате тихо разлетались стоны и шумное дыхание. Помнил, как движения становились смелее, как мягкие касания рук превращались в крепкую хватку за одежду, за запястья, за шею. Помнил чьи-то вздохи так близко, что едва ли не сошёл с ума в ту ночь. Помнил огонь, разносящийся по телу под аккомпанемент неизвестности, как стирались границы, как откровенно всё равно было на то, кто именно сейчас рядом. Помнил, как перехватило дыхание от руки, тянущей его на себя для поцелуя. Помнил ровно до тех пор, пока его собственная рука не коснулась щетины на лице друга. Дальше в игру вступило разрушение.

*****

Хёнджин лежал на ободранном матрасе посреди тёмной комнаты с потускневшими от древности обоями. Рядом валялась пустая бутылка дешёвого соджу, пепельница с кучей окурков и разряженный телефон. Волосы слиплись, тело ныло, глаза еле-еле различали силуэты в темноте. В голове было всё словно в тумане. Он не мог вспомнить, как здесь оказался, хоть и прекрасно знал, где он — когда-то это была квартира его лучшего школьного друга. Теперь это притон для заблудших душ, которым некуда деться и остаётся только глушить боль запрещёнными веществами. Когда Джин почувствовал себя чужим в своей же жизни — он сразу позвонил Ли Йонгу. Йонг — коренастый малый, со шрамом на брови и более чем устрашающим видом. Встретить такого в подворотне точно не хотелось бы. В школе они много времени проводили вместе — первые девчонки, первые драки, первый алкоголь, первые колёса, первые тусовки и дикие угары. Но после выпуска дружба сошла на нет. Хёнджин пытался взять себя в руки и не доставлять матери лишних хлопот, а Йонг продолжил свой путь грешника. Они виделись несколько раз в полгода — в основном, когда Джину нужно было пополнить домашние запасы для их посиделок с Феликсом. С жёсткой наркотой он завязал быстро, во всяком случае, так он думал. Но как только внутри него что-то надломилось — старые воспоминания о беззаботной жизни накрыли с новой силой и рука сразу потянулась к знакомому номеру. Йонг принял Джина с распростёртыми объятиями. Он скучал по другу, по его деньгам, по его привлекательности. Лицо такого красавчика открывало двери в любые заведения, стоило ему только улыбнуться своей фирменной улыбкой. Почти каждую ночь они отправлялись в один из клубов, где Йонг был «курьером». Глотали таблетки, запивали коктейлями, угощали девушек и за ночь толкали огромные партии всем подряд. Хёнджин отключил эмоции, совесть и чувства. Чем меньше шума было в голове — тем в больший отрыв он уходил. Единственный якорь, который прочно удерживал его с реальностью — команда. Джин не пропускал тренировки. Приходил на них в любом состоянии, но часто чувствовал себя пятым колесом — все прекрасно справлялись и без него. Настолько, что аж бесило. Иногда он чувствовал себя призраком, которого никто не замечает — Джисон и Бан Чан вечно смеялись, Ли Ноу взял на себя доработку танца, Феликс и Лина сблизились и были похожи на идеальную счастливую парочку... Резкий приступ рвоты вырвал парня из размышлений. — Чёрт, — Джин почувствовал ком в горле и рванул в туалет. Подняв крышку, он склонился над унитазом. Его мутило, живот сводило спазмом, горло сдавило. Крепко зажмурившись, он вставил два пальца в рот. Организм несколько минут выталкивал из себя все помои, скопившиеся внутри: остатки фастфудовской еды, желудочный сок, пропахший алкоголем. Поднявшись на ноги, он наощупь добрался до раковины. Умываясь ледяной водой, Джин рассматривал отражение в зеркале. Он поднёс руку к царапине, рассекающей щеку и обратил внимание на стёртые костяшки пальцев. Губа была разбита и после объятий с унитазом снова начала кровоточить. В голове вспышками мелькали какие-то отрывки, которые у него всё никак не получалось собрать воедино. — Эй, Джинни, ты тут? — хриплый голос Йонга разнёсся по квартире. — Я принёс тебе свежей травки, прийти в себя после ночи. — После ночи… Что вчера было? Какой сегодня день вообще? — Джин массировал виски, стараясь сосредоточиться хотя бы на чём-то, но мысли продолжали свой хаотичный танец. — Сегодня четверг. Я смотрю, ты вчера совсем накидался, да? Давно тебя таким не видел, — Йонг расхохотался и достал из холодильника замороженный кусок мяса. — На, приложи, — он бросил его в сторону друга, но Джин тупо не успел среагировать, и импровизированный холодный компресс с громким стуком шлёпнулся на пол. — Мда, друг, иди сядь на кухню, заварю тебе кофе. В глазах всё шло кругом и Джину пришлось несколько раз останавливаться, чтобы определить траекторию движения. Плюхнувшись на табуретку, он упёрся лицом в ладони, пытаясь унять головокружение. — Что мы вчера натворили? Почему у меня разбиты руки и лицо? Йонг поставил перед Джином кружку с кофе, рядом положил очередную таблетку, которую Джин быстро запил кипятком, сел напротив и серьёзным тоном произнёс: — В клуб пришёл старший брат девчонки, которую ты от души накормил таблетками. Ей было плохо и она решила позвать на помощь. Она старшеклассница, Джин. Её брат был в ярости, но повезло, что тот оказался достаточно щуплым и быстро слился. Тем не менее, в этот клуб мы больше не пойдём. Если история всплывёт — моему бизнесу хана. Старшеклассница… Таблетки… Брат... Переваривая услышанное, Джина всё больше охватывала паника и казалось, что сейчас накроет окончательно. Мысли били в набат, сердце болезненно сжалось, воздух в лёгких заканчивался, а вдохнуть новый не получалось. Джин изо всех сил пытался понять, как очутился тут, но не мог найти ни одного оправдания. — Йонг… Мне нужен телефон… Пожалуйста. Друг протянул ему свой, предварительно разблокировав. Хёнджин несколько секунд всматривался в цифры, пытаясь собраться с мыслями, а потом быстро набрал по памяти первый номер, который пришёл в голову: — Алло, Феликс? Помоги… Забери меня отсюда…