An Affair of Consequence and Amity

«Поезд Найтингейл» — прозвище, данное экспрессу, соединяющему Ардхалис-мейн с южным побережьем. Он проходит через весь морской путь и заканчивается в портовом городе Де Ангуас, где туризм был и остаётся популярен среди знати и высшего общества. Он работает в любое время дня, но широкую известность сумел обрести благодаря своим ночным рейсам. Сам поезд был представлен как тот, что практически не издаёт шума, а единственными издаваемыми им звуками является мягкое гудение колёс по металлическим рельсам; отсюда и название: Найтингейл. Фэйрсоны забронировали поездку в последнюю минуту, когда мистер Фэйрсон обнаружил, что его босс великодушно предоставил ему двухнедельный отпуск (после катастрофической лажи в документах, в которых было указано его имя, но вина пока ещё не была признана официально). Миссис Фэйрсон всегда любила море (по крайней мере, так она утверждала, несмотря на то, что никогда его не видела), и мистер Фэйрсон, не желая возникновения ещё одного спора, в котором они бы вновь прошлись по разности своих мнений относительно того, какую страну им стоит посетить, уступил требованиям своей жены и запланировал провести отпуск в La Belle Chose, самом знаменитом местечке для уединения во всём Ардхалисе, расположенном в лоне бухты Фэй, популярного туристического района на самой южной оконечности страны. В настоящий момент сумерки уже вступили в свои права, и пока поезд, пыхтя, двигался дальше, мистер Фэйрсон предпочитал смотреть в окно на проплывающие цвета сгущающихся сумерек и ветхие здания, усеивающие пейзаж, как стада разноцветных овец, когда Найтингейл проезжал маленькие городки недалеко от Ардхалис-мейн, вместо того чтобы слушать болтовню своей жены о его упущенных шансах. — Послушай меня, Отис. Ты мог бы просто рассказать им о той сумме, что мы потратили на дом, вместо того чтобы прятать их за строительными конструкциями, — настаивала его жена, отряхивая кусочки лимонного пирожного со своего насыщенно-багрового вечернего платья. Мистер Фэйрсон заметил, что этот ужасный цвет испортил бы чей угодно вид, но будучи надетым на его жену он сказывался на его зрении особенно пагубно. — Я уверена, дорогой мистер Харрис не стал бы слишком возражать, если бы ты просто... Отис, ты вообще меня слушаешь? Он снова повернул голову к жене и пробормотал уклончивое «Да, дорогая», глядя на её разукрашенную фигуру в кресле напротив него. Он никогда не мог понять, почему светские женщины, с которыми его жена предварительно дружила, утруждали себя ношением этих громоздких корсетов в попытке сгладить свою фигуру, или почему они настаивали на том, чтобы внушить то же самое желание его жене. Корсет ей не льстил, и он ясно видел, с какими усилиями корсеты натягивали ткань платья, чтобы плотнее облегать её фигуру. Оно не сидело на ней так же хорошо, как, подумал он, могло бы на женщине помоложе. — До чего же дотошен. Конечно, мы не можем все быть такими, как сотрудники ПУА или даже Луна, раз уж на то пошло, но ты мог бы, по крайней мере, сохранить хоть частичку того интеллекта, ради которого я вышла за тебя, и использовать его... — О, не могла бы ты оставить это, Петуния? — он раздражённо вздохнул. — Не то чтобы у меня уже не было миллиона мыслей, и теперь я еду в этот ужасный морской порт, где нет ничего кроме рыбы и вони... — Отис! Не будь смешным, это будет весело! Только представь, звуки океана, бьющегося о берег, и мягкий бриз! О, перестань быть таким занудой! — «Мягкий воздух и ветерок», о, послушай себя! Это будет и вполовину не так волшебно, как ты себе представляешь. Ты практически никогда не покидала Ардхалис, ты ничего не знаешь об ужасах этого мира, и, честно говоря, я думаю, что тебе слишком понравилась идея этих диких, экзотических мест... — Отис, ты ужасен! Почему ты не можешь просто... — Мы не будем делать это здесь, — проворчал он себе под нос. Сунув руку в карман и вытащив зажигалку с золотой каймой и розовую коробку сигар, он соскользнул со своего места.

***

— Мне нужно покурить, — хрипло объяснил он, тут же выйдя из вагона-ресторана, не дав жене времени отреагировать. Пробираясь в самый конец поезда, где, как он знал, располагался балкон, предназначенный для людей с сигарами и трубками, мистер Фэйрсон продолжал бормотать недовольства себе под нос. Ему следовало бы остановиться и поехать на виллу в верхней северной части Ардхалиса, которой он и его семья владели, как он и хотел. Вместо этого, чтобы помешать своей жене из гнева потратить больше денег, он лёг, как маленький коврик, и сделал то, что она хотела. Глупо с его стороны, потому что сейчас он оказался в гораздо более неприятной ситуации. Если бы только у него была жена, более настроенная соглашаться с тем, что он говорит. Войдя в последний вагон, отвлёкшись на зажигалку и сигару, он внезапно почувствовал глухой удар и услышал грохот, когда врезался в другого мужчину, в этот самый момент выходившего из кабины слева. Сигары аккуратными рядами выпали из его стального портсигара и рассыпались по расшитому ковру. — Ах, черт возьми! — он выругался и наклонился, чтобы собрать мириады сигар. Мужчина, извиняясь тихим, приглушённым вздохом, начал помогать ему. — Приношу свои извинения, сэр. Я вас не заметил, — нараспев произнёс мужчина и вернул несколько сигар в его портсигар. Мистер Фэйрсон колебался. — О, нет проблем, сэр. Мне стоило быть внимательнее. Мужчина поднёс одну из сигар к мягкому свету, исходящему от лампочки над головой, изучая этикетку. — Шамо 57, да? Они дорогие. И, кроме того, редкие, насколько мне известно, — он улыбнулся, протягивая кончик сигары обратно. Мистер Фэйрсон рассмеялся, принимая его. — Ах, да! Достались мне по пять за штуку. Не самая выгодная сделка, но я могу себе это позволить, и это единственный хороший товар на рынке. Мужчина мягко улыбнулся. — Вы направлялись на балкон, сэр? — спросил он. Мистеру Фэйрсону понадобилось время, чтобы изучить его. Он был высоким и довольно молодым. Во всяком случае, моложе его — возможно, лет тридцати с небольшим. Его длинные волосы цвета воронова крыла были аккуратно заплетены в косу, подвязанную белой лентой, которая изящно лежала на затылке. На нем была элегантная ночная рубашка из серого хлопка и чёрные полотняные брюки, а его поза, угловатая и уравновешенная, противоречила молчаливой силе. В его проницательных тёмно-синих глазах было что-то неуловимое, похожее на неуправляемое биение волн, которые мистер Фэйрсон так презирал. Он не был уверен в том, нравится ему этот человек подсознательно или нет — на самом деле, поразмыслив, он обнаружил, что не может сказать о нём ничего определённого. Но нечто в том, как он смотрел на него — такая неестественная пустота — заставило мистера Фэйрсона почувствовать себя немного напуганным. — Что ж, да. А вы? — Несомненно. Могу я составить вам компанию? Или это было бы чересчур нагло после того, как по моей вине были рассыпаны все ваши дорогие сигары? — появившаяся на его лице полуулыбка была нейтральной, элегантной. — Нет, мой дорогой! — мистер Фэйрсон преодолел неприятное чувство в животе и указал на дверь, ведущую на балкон. — Я был бы рад компании... любой, не будь она моей женой, — пробормотал он себе под нос. Мужчина негромко рассмеялся и последовал за ним из последнего спального вагона. Ровный гул Найтингейла компенсировал прохладный ночной воздух, и они прижались к позолоченным перилам, наблюдая, как сосны проносятся позади них с парящими дроздами. Мистер Фэйрсон зажёг сигару, сделал пару затяжек, наслаждаясь горьким привкусом табака в лёгких, а затем, заметив, что его собеседник не курит, предложил ему коробку. — О, нет, спасибо. Вообще-то я не курю, — ответил мужчина и провёл рукой по чёлке, выпавшей из его косы. Мистеру Фэйрсону показалось, что он выглядит почти как дьявол, привлекательный и манящий, с острым лицом и проступающими в лунном свете орлиными чертами. Должно быть, там, откуда он родом, за него борются несколько женщин, скучающе подумал он. Он сделал ещё одну затяжку, облака табака вздымались за ними, пока поезд двигался дальше. — О? Ну, раз это так, тогда почему вы здесь? Убегаете от чего-то? Мужчина рассмеялся. — Нет же! Ничего подобного, уверяю вас. Иногда мне нравится побыть одному и подумать. Моя жена не слишком любит поезда, и она спит так чутко, что у меня не хватило духу разбудить её своей непоседливостью. — О! Я понимаю. Да, я понимаю. Моя жена такая же, — Мистер Фэйрсон выпустил клуб дыма, наблюдая за тем, как тот уносится в ночной воздух. — Мучается от бессонницы, бедняжка. Не дает мне спать по ночам. Я люблю её, но иногда это трудно, понимаете? Мужчина лишь промычал в знак согласия. Мистер Фэйрсон воспринял это как поощрение для продолжения разговора. — Моя жена не работает, поэтому, конечно, она не поймет трудностей поздних ночей. Но, конечно, я работаю днями и ночами, поэтому мне нужно высыпаться. Каким-то образом ей всё ещё удается ворочаться по ночам. Боже! — он разразился лающим смехом. Мужчина просто улыбнулся, ничего не говоря. Мистер Фэйрсон внезапно осознал, что жаловался всё это время человеку, которого даже не знал, и говорил только о себе. Мистер Фэйрсон повернулся к нему. — Вы с женой в отпуске? Мужчина ответил, что так оно и было. При дальнейших расспросах мистер Фэйрсон был удивлён, узнав, что их пункты назначения совпали. — Вы тоже остановились в La Belle Chose? Боже, какое совпадение! Мужчина издал звук согласия. — Действительно... Поразительное совпадение. Его волосы развевались и обрамляли лицо, как листья, и мистера Фэйрсона снова охватило чувство страха. Он выглядел настороженным, и теперь в его взгляде было что-то почти дикое. Его глаза были подобны сапфирам, отражающим буйное сияние ночи. — Моя жена втянула меня в это. Я не хотел ехать, — признался мистер Фэйрсон, чтобы попытаться ослабить напряжение, повисшее в воздухе. — Она убедила меня, потому что мой бизнес шёл так хорошо, просто сделать перерыв и приехать сюда, но я не знаю, мне просто совсем не нравится море. Мужчина посмотрел в сторону удаляющихся гор. — Тогда, возможно, вам следовало настоять на своём. — Это то, что я продолжаю говорить себе! Но никто не может повлиять на мою жену. Как только она настроится, особенно на что-то подобное, пути назад уже нет. — мистер Фэйрсон повернулся к нему. — Кстати, я так и не представился, учитывая, что мы уже так долго разговариваем. Я мистер Отис Фэйрсон, банковский кассир из Ардхалиса, — он протянул руку. Мужчина мгновение рассматривал его, затем принял протянутую ладонь. — Киран. Киран Синклер-Уайт. Я профессор искусства в Ардхалис-мэйн. Синклер-Уайт. Мистер Фэйрсон обдумал это, пытаясь вспомнить, где он слышал какое-либо из имён раньше, раз они звучали так знакомо. — Ах, вы случаем... Внезапно он услышал звук открывающейся двери спального вагона и почувствовал тёплое дуновение воздуха изнутри. Он обернулся, чтобы посмотреть, кто вышел, и сразу же онемел. Она была одета в длинную белую ночную сорочку, какие обычно носили старые аристократы Ардхалиса, рыжие волосы были собраны в низкий пучок, пряди изящно ниспадали и изгибались на её изящной шее. Она была укутана в одеяло из мягкого багрового кашемира, похожее на кровь, искусно стекавшую по её плечам. Вот как следует носить красный, подумал он. Она была прекрасна. Но её глаза. Они были похожи на округлые драгоценные камни, сверкающие и острые. Полные осознанности. Стойкости. Он чувствовал, что они могут видеть и слышать все его самые тёмные, самые глубокие желания и секреты. Если прежде он был напуган только этим мужчиной, теперь его заставила заволноваться и эта женщиной. — Киран? Ты пришёл сюда? Почему? — спросила она. Её голос был спокойным и мягким, но в нём звучала глубокая уверенность. Киран улыбнулся ей, и мистер Фэйрсон увидел, что впервые за этот вечер его небольшой полуоткрытый рот был полон искренности. Его холодные глаза смягчились, а губы приоткрылись. — Здравствуй, amour. Я тебя разбудил? — и его голос был нежным, ровным. Она улыбнулась. — Да, когда я услышала, как что-то падает, — она перевела взгляд на мистера Фэйрсона, — и голоса. — она снова повернулась к Кирану. — Ты ничуть не деликатна, дорогая. Он засмеялся и приглашающе протянул ей руку. Она приняла её и переплела свои пальцы с его пальцами, стоя рядом с ним. Киран снова повернулся к мистеру Фэйрсону. — Мистер Фэйрсон, это моя жена, Лорен. Лорен протянула ему руку, и он взял её, благоговейно поцеловав тыльную сторону. — Enchanté, madame. Если вы не сочтёте это за дерзость, я должен сказать, что вашему мужу очень повезло. Я никогда раньше не видел таких красивых и задумчивых глаз. Эти глаза сразу же повеселели. Она натянуто улыбнулась. — Благодарю вас, сэр. Вы правы, моему мужу очень повезло, — она повернулась к Кирану и закатила глаза. Он ответил дьявольской ухмылкой, а затем его лицо разгладилось. — Так и есть. Мистер Фэйрсон выдержал паузу, изучая стоящую перед ним женщину. Что-то в ней определённо было... Если бы только он мог вспомнить... Он издал торжествующий вздох. — О! Теперь я понимаю, почему ваши лица кажутся знакомыми. Вы Лорен Синклер-Уайт! Начальник полиции в Ардхалисе! Боже, это большая честь, мэм. Я поддерживал все, что вы делали, с самого первого дня, я... Женщина подняла руку, её губы всё ещё были терпеливо сжаты в нить. — Пожалуйста... Мистер Фэйрсон, не так ли? Я рада, что моё лицо можно узнать, — она усмехнулась, но в той усмешке не было настоящего веселья. — Люди, которые пытаются шутить со мной, плохо заканчивают, верно? — она остановилась. — Но я не хочу это афишировать. Пожалуйста, не придавайте этому такого значения, — она крепче сжала руку Кирана. — Я пытаюсь провести спокойный отпуск со своим мужем без... каких-либо волнений. Киеран кивнул. — Да. Лучше всего оставаться в тени. Я надеюсь, вы понимаете. Мистер Фэйрсон извинился. — Конечно, конечно! Я буду молчать об этом, — он игриво поднёс палец к губам, но, похоже, это не сработало, и пара не обратила никакого внимания. Внезапно поезд дернулся, и все трое на мгновение потеряли равновесие. Киран и Лорен ухватились за поручни, но мистер Фэйрсон споткнулся и чуть не упал плашмя на стальную палубу. Его остановила быстрая, ловкая рука на воротнике и поддерживающая хватка на запястье. Он посмотрел в чарующие глаза Лорен, когда она улыбнулась улыбкой, которая не коснулась её глаз. — Вы должны быть осторожны, мистер Фэйрсон! Не хотелось бы, чтобы вы вот так свалились с поезда. Он рассмеялся и выпрямился, смущённо отряхивая брюки. — Спасибо, миссис Синклер-Уайт, я так сожалею о своей неуклюжести. Получить помощь от женщины... Ах, но она была начальником полиции, в этом был смысл. Она рассмеялась от души, хотя и немного натянуто, и заправила прядь рыжих волос за ухо. — Никаких проблем, мистер Фэйрсон! С каждым порой случается. Он нервно усмехнулся. Пара искоса посмотрела друг на друга. Лорен и Киран стояли близко друг к другу, его бицепс касался её руки, её пальцы дразнили край его рукава. Они выглядели вполне довольными собой, уверенными и устойчивыми, как две скалы посреди стремнины. Мистер Фэйрсон поймал себя на том, что завидует их непринуждённым манерам и очевидной привязанности. Это было тихо и непроизносимо, но, тем не менее, между ними существовала невыразимая связь. Везучий ублюдок. Проанализировав комнату (или, скорее, атмосферу), мистер Фэйрсон поспешно извинился. — Ну, мне действительно пора возвращаться — моя сигара нуждается в заправке... — Конечно, конечно, мистер Фэйрсон, — она на мгновение замолчала. — Вы тоже остановились в La Belle Chose, не так ли? Я буду рада увидеть вас там. Вас и вашу жену. Я очень надеюсь, что вам там понравится, — она улыбнулась. Ему удалось улыбнуться в ответ. — Конечно, миссис Синклер-Уайт. Я уверен, что мне там понравится, как я и предполагал. Лорен кивнула. — Я очень надеюсь, что это даст вам хорошую передышку, чтобы пересмотреть свой бизнес и трудовую этику. Вы обнаружите, что порой море способно сделать это с человеком: заставить задуматься, — она прислонилась спиной к золотым перилам и распустила волосы, алые пряди развевались на ветру. На лице Кирана возникла необъяснимая ухмылка, когда он посмотрел на свою жену. Мистер Фэйрсон кивнул в знак согласия. Затем он остановился и обдумал то, что она сказала. — Ч-что вы имеете в виду? — Хм? — Пересмотреть свой бизнес? Но мне нечего... — О! — она махнула рукой, — Всего-навсего преимущества перерыва, нет? Всегда нужно заниматься самоанализом, — ловкие бледные руки крепче обхватили шаль, словно закрывая заявление для дальнейших расспросов. Он издал ещё один нервный смешок и посмотрел на Кирана, который просто улыбнулся с намеком на веселье. — Желаю вам чудесной ночи, мистер Фэйрсон. Увидимся позже, — беспечно сказал он. — И ещё раз, прошу прощения за то, что столкнулся с вами. Мистер Фэйрсон попрощался с ними и закрыл за собой раздвижную дверь, металл зазвенел от неиспользования. Когда он прислонился спиной к скрипящей дверце, чтобы затушить сигару в металлической пепельнице, он уловил обрывки разговора пары сквозь шум ветра: — Как долго? — О, когда... говорили о курении. Кто это... — Просто мужчина. Кассир... по его словам. — Ну, он был... чем-то... Я думаю. — Не стоит... об этом. Кажется безобидным. — Правда? Пауза. Затем: — Почему ты встала? Серьёзно. — О... Знаешь, я не люблю поезда. И я... тебя там не было, так что... — Мне это известно, amour. Ещё один такт: — Почему ты настаивала.... могли бы просто взять машину. — Знаю. Но ты не любишь машины. Тишина. Мистер Фэйрсон отошёл от двери и направился обратно в вагон-ресторан, где обнаружил свободное место и чек, предположительно выписанный им, засунутый под недопитый бокал с вином, — единственное оставленное женой свидетельство того, что она устала и пошла спать. Он вспомнил о паре, стоявшей снаружи. Действительно, чертовски везучий ублюдок.