Intersex

      Разжигая костёр на берегу залива, Чон делает над собой большие усилия, чтобы не заговорить с Мином. Парни не общаются уже третий день и не планируют сближение. По крайней мере, они придерживаются нейтралитета в отношении друг друга и молча проходят мимо при столкновении. Эта ситуация накаляет Чимина. Сливовый знает, как сильно переживает Юнги, но молчит об этом. Миротворческая натура парня не терпит конфликтов. Чон о своих мыслях на счёт примирения помалкивает и на вопросы окружающих резко уходит от ответов, полностью меня тему или даже место беседы.       — Так и будем молчать? — не выдерживает Мин и первым затевает разговор. Парней намеренно отправили жарить мясо к ужину, чтобы совместный труд разрушил преграду недосказанности.       — Мне нечего сказать. И ты уже высказался, — холодно отзывается младший и, присев на корточки, раздувает пламя костра.       — Слышь ты, вредина, — легонько толкает Чона в спину, — хорош дуться. Я ничего плохого-то не сказал. Подумаешь, не признал чужих заслуг, — фыркает.       Едва не тыкаясь лицом в костёр, Чонгук взрывается от небрежного толчка.       — Ты что, совсем рехнулся? — подскакивает на ноги и без предупреждения бьёт старшего кулаком в лицо.       У Юнги расширяются глаза от удивления. Он и подумать не мог, что мелкий отважится на такое. Чон сам не ожидал. Просто гнетущие мысли не дают покоя. Мозг только и ждал повода, чтобы сорваться и выплеснуть негатив.       — Ты пожалеешь, — шипит Юнги и, продолжая придерживать место удара, хватает горсть песка. Швыряя его в противника наслаждается, когда младший с досадой уворачивается, пряча глаза.       — Ты больной?! — злится Чон.       — А ты нет? Ты ударил меня! — настаивает Мин.       — Ты тупо себя ведешь! Какого чёрта ты лезешь ко мне? — агрессирует младший.       — Тогда какого чёрта ты здесь живёшь? — не подумав, ляпает Юнги. Он ни за что не хотел сказать приятелю этих слов, они вылетели сами. — Я не это хотел сказать, — быстро выпаливает, как из автомата.       — Но ты сказал, — обижается Чон и хочет уйти.       Резко разворачиваясь, парень намеревается вернуться в дом, где в окнах торчат лица приятелей. Юнг и Хосок качают головами, понимая, что проделка не удалась, и парни разругались ещё сильнее.       — Да перестань ты! — Мин хватает Чона за руку. — Ведешь себя как дитя, а собираешься стать отцом. Да вы с Кимом сами ещё молочники.       Заводить речь о беременности и о Тэхёне, в общем, в присутствии Чонгука нельзя. Парень приходит в ярость от упоминания имени своего человека в неуважительной форме. Никто не знает, как Тэхёну тяжело жить и какая у него судьба, но все торопятся осудить и высказать мнение. То, что некогда близкий человек не понимает задетых чувств и не хочет остановиться, затрагивает парня больнее всего.       — Отпусти, — вырывается Чон.       В глазах полыхает пламя ненависти. Разгорающийся костёр отображает состояние того, кто его развёл. В младшем кипит обида, помноженная на предательство.       — Не смей упоминать его имя. Ты понятия не имеешь, что он за человек. Ты не прожил ни дня в его шкуре, чтобы судить. Какое твоё дело до нашего ребёнка.       Юнги и вовсе теряет настрой воевать.       — Да брось, Чонгук. Я ничего не имею против…       — Я и не собираюсь спрашивать твоего мнения, — ставит точку и молча уходит.       По заведенной традиции, парень торопится под бок к своему утешению.       Тэхён практически не выходит на улицу. Его мучает раздавленное состояние и спасают только болтовня Чимина и Юнга. Один навевает желание погрустить и принять происходящее как неизбежное, другой разгоняет хмурые мысли одним своим появлением. И тот и другой привносят в жизнь Кима значительно больше красок, чем Чон.       Отношения стали настолько тихими, что порой старшему кажется, что Чонгук охладел к нему. Парень постоянно молчит, о чём-то думает и прикладывается к груди каждый раз, как наступает минута уединения.       Странное поведение настораживает Тэхёна. Он чувствует недосказанность. Навязчивые мысли укореняются, что младший готовит побег, и в скором времени вторая половина кровати окажется пустой и до неприязни холодной.       — Что происходит?       Задаёт репетиционный вопрос в пустоту комнаты, но он достигает слуха вошедшего.       — Я окончательно поругался с Мином, — сходу отвечает Чон, не задумываясь на вопросом.       Тэхён хлопает глазами. Он не успевает перестроиться с внутреннего диалога с Чонгуком, как нужно вести его в живую. Замечая, как футболка рывком слетает с тела младшего, Ким привычно задирает свою.       Забираясь на кровать и устраиваясь поудобнее, Чон немедленно пристраивается к груди. Тэхён треплет волосы младшего, нащупывая в них песок. Удивлённо рассматривая его на пальцах, спрашивает: «Вы подрались?».       Выпуская сосок изо рта, Чонгук бегло рассказывает, что произошло, и снова присасывается, прикрывая глаза. Его решительные рефлекторные действия до сих пор вызывают у Тэхёна недоумение. Он совсем не против такой близости, но всё же она кажется странной.       Перебирая волосы и вытаскивая оттуда песчинки, Тэхён тянется к тумбочке за расчёской. Чонгук не отцепляется и повиснув на груди, меняет позу для удобства обоих.       «Зачем ты это делаешь?». В который раз задаётся этот вопрос.       Тэхён уже пытался выяснить причину странного рвения имитировать кормление. Для него это подготовка, а вот что получает Чон. Парень уже оговаривался, что это потребность в психо-эмоциональной связи. Что-то на уровне духовного соприкосновения. Замена сексуальной жизни, что почти полностью прекратилась.       — А ещё мне просто нравится, — заключил тогда он.       Не пытаясь узнать истинную причину чужих действий, Тэхён больше не пристаёт с расспросами. Он покорно подставляет грудь для тренировочного сосания, а сам занимается своими делами, пока не уснёт. В данном случае: вычесывает песок из волос.

***

      Ужин на свежем воздухе проходит в молчании. После инцидента между друзьями даже свидетели молча вгрызаются в мясо и тайком переглядываются.       — Мы сегодня уедем, — неожиданно заявляет Ким, повергая всех в шок.       — Почему?! — спохватывается Хосок. Ему совсем не интересно торчать на этом отшибе, как на голодном острове, если впереди нечего ждать.       — Так надо, — заверяет Тэхён и ловит на себе вопросительный взгляд своего младшего.       Чонгук не успел рассказать, что конкретно предъявил ему Мин, но Тэхён и сам всё видит. Обстановка не комфортная, косые взгляды колючие. Хочется, наконец, вернуться в свою квартиру и просто побыть вдвоём.       Юнг с тоской смотрит на повисшую голову Хосока. Значит, и ему нечего больше ждать. Джин написал ещё днём, что планирует вернуться раньше. Пора делать правильные выводы и принимать соответствующие решения.       — Я тоже тогда уеду, — подаёт голос Пак. — Джин возвращается из отпуска. Видимо, рыбалка не заладилась. Он просил меня вернуться к нему.       — И ты уедешь? — дёргается Чон, роняя с колен пластиковую тарелку с кусками мяса.       — Ну, давайте тогда все разбежимся, — недовольный хриплый голос взрывает замершую на секунду тишину. Мин тянется за сигаретами и, щелкая зажигалкой, быстро добавляет к дыму костра запах тлеющего табака.       — Вот тебе и каникулы, — недовольно ворчит Чимин. — На конец недели передают переменную облачность. Солнышко будет, а мы все дружно будем тухнуть в кампусе.       — А мы и не поедем в кампус, — жёстко заявляет Юнги. — Я арендовал домик до конца каникул. Пусть кто хочет, тот и катится, — бросает едкий взгляд на Чонгука.       Парень замечает это и, поднимаясь на ноги, предупреждает Кима: «Пойду соберу вещи. Доедай и поедем».       После таких слов есть не хочется. Тэхён провожает Чона глазами и смотрит на Мина.       — Что происходит, Юнги? Какая собака вас разделила?       Все замирают, прислушиваются и ждут ответа. Парень докуривает и, запульнув окурок в костёр, выпускает дым в сторону сокурсника, но он не долетает.       — Ты.       Обрушивается на русую голову. Тэхён приоткрывает рот от изумления.       — Какого чёрта вы творите? Зачем тебе эта сраная беременность? Мелкого привязать? Да твой отец вышвырнет его за шкирку, как плешивого котёнка, когда узнаёт, что он отец. Как ты можешь так поступать? Это нечеловечно, Ким!       Сверлит блестящими глазами сверстника. Тэхён сидит с застывшим лицом, не зная, что сказать в ответ. Невольные слушатели переглядываются, не понимая, о какой беременности идёт речь.       — Ты всё-таки залетел? — отстранённо гнусавит Хосок и встаёт с поваленного соснового бревна, на котором сидел.       — Да что вы несёте? — ужасается Чимин. — Тэхён же парень, — тычет в соседа пальцем.       — Это для вас он парень. Хитрая дрянь, обвела вокруг пальца весь университет. Как ты получила документы на мужское имя? — допрашивает Мин, совсем потеряв тормоза.       Тэхён забывает дышать. Перед глазами плывут цветные круги и вспыхивает огонь, выбрасывая в воздух столпы мигающих искр.       — Что ты молчишь? Давай уже. Расскажи нам свой секрет. Как ты стала Тэхёном? Кто продал тебе паспорт? Или, может, вновь загадочный ректор смог помочь? Не даром же он закрывал глаза на твоё поведение все эти годы?       Юнг страшится слушать этот разговор. Парень нутром чувствует, что Чонгук не оставит живых свидетелей. Это тайна не одного Кима и видимо, Чимин об этом всём то же не знал.       Беззвучно поднимаясь со своего бревна, парень хочет ретироваться, но грозный голос заставляет остановиться.       — Сидеть! — рявкает Мин и не сводит глаз с серого лица Кима.       Тэхён лижет сохнущие губы и проговаривает про себя слова, что не выходит произнести вслух. Он не хочет вот так прилюдно раскрываться, но и молчать больше не может.       — У меня овотестикулярное расстройство полового развития, — собравшись с силами, заявляет Ким. — Не знаешь, что это такое? — хмыкает с перекошенного лица Юнги. — Это твои проблемы. Узнаешь – поймёшь, откуда у меня паспорт с мужским именем и как я могу вынашивать ребёнка.       С чувством полного достоинства парень встаёт со своего места. Прежде чем уйти, натягивает на груди футболку.       — У меня растёт женская грудь, — натягивает ткань шорт, — и есть член. Ты это хотел узнать? Нужна была тебе эта правда. Можешь теперь ею подавиться.       Разворачивается и собирается уйти, но из домика вылетает Чон, с лицом праведного инквизитора. Младший пробегает мимо Тэхёна и одним ударом сбивает Мина с пластикового стула.       Старший падает, опрокидываясь назад, и заваливает себя содержимым тарелки. Чон рычит от злости и наносит первый удар, слушая стон боли.       — Я доверял тебе!       Бьёт второй раз и в этим ударом ломает челюсть. Чимин верещит от ужаса перекосившегося лица, Тэхён молча стоит, любуясь красотой своего защитника.       — Сделай же хоть что-то, прошу! — впиваясь в руку, со слезами кричит Чимин.       — Он получает за дело, — холодно реагирует Ким и, бросая на Юнга беглый взгляд, разворачивается и уходит.       Долго ещё с улицы доносятся крики о помощи и слёзные мольбы. Тэхён не вслушивается. Он планомерно собирает оставшиеся вещи и подходит к удручающей мысли: «друзей у Чонгука больше не осталось. Мы друг у друга одни».       В комнату входит Хосок. Его мокрые ресницы слиплись и потемнели.       — Ты что, плакал? — удивляется Тэхён.       — Что теперь будет? Ты реально родишь ребёнка? А как же твоё стремление быть мужчиной? — смотрит на сокурсника с жалостью и рухнувшими надеждами.       — Мне не обязательно быть сильным, когда рядом со мной Чонгук. Он моя сила.       Дверь открывается, толкая Чона в спину. Окровавленный младший осматривает непрошенного гостя звериным взглядом.       — Ты что здесь забыл? — злобно уточняет и Хосок, мотая головой, спешит уйти.       Ласково улыбаясь, Тэхён приближается к тяжело дышащему младшему. Берёт его кисть с ободранными костяшками и целует ладонь.       — Не нужно, малыш. Собрал вещи? Уходим.       Подхватывая чемодан, парни покидают комнату. В гостиной сидит избитый Мин и придерживает ушедшую в сторону челюсть. Чимин хлюпает носом и причитает, осторожно прикладывая лёд из аптечки. Юнг трясется как лист и пытается вызвать такси.       — Тебе всё вернётся, Чон! — угрожающе пророчит Чимин. — Вы оба ответите за то, что сделали!       Не реагируя, с тяжёлым сердцем Чонгук вывозит чемодан на улицу и держит Тэхёна за руку. Они бредут по песку к остановке. Хочется хоть немного остыть и подышать воздухом.       — Считаешь, что я неправ? — нарушая долгое молчание, младший оборачивается назад.       Тэхён плетётся нога за ногу, вызывая такси.       — Нет, — отрывает голову от дисплея. — Мин получил по заслугам. Не за чем совать нос не в свои дела. Ты у меня самый лучший, — гладит плечо спутника, подтверждая свои слова.       От одобрения становится в сотни раз легче, но осадок внутри никуда не деть. Юнги предал самым коварным способом. Мысли об этом не покидают голову.       Подъехавшие такси ждут клиентов. Тэхён выбирает одну машину, вторая остаётся пустой.       — Там травмированный пассажир. Его стоит подождать, — объясняется Чон водителю.       Парни загружают багаж и, вдыхая солёный морской воздух, покидают берег залива, а с ним и Инчхон.

***

      В квартире со странными рисунками психопата пустынная тишина и покой. Чонгук проходит внутрь привычно, хоть и не желал оказаться здесь вновь. Стены по-прежнему не вызывают доверия.       Пошатываясь и придерживаясь за устойчивые поверхности, Тэхён идёт на слабеющих ногах в спальню и с наслаждением ложится на кровать. Его снова укачало в машине, и больше он ездить никуда не намерен. До конца каникул парень будет жить здесь.Чемодан тихо приземляется на пол, и Чонгук забирается на постель.       — Как ты себя чувствуешь? — гладит взлохмаченные волосы.       — Странно. Мне отчего-то совсем не жаль Мина. Он с такой ненавистью смотрел на меня, словно я отобрал у него что-то, – оборачивается и, развернувшись на другой бок, задирает футболку.       Нехватка успокоения даёт о себе знать. Имитация кормления входит в привычку, и грудь начинает слабо болеть, когда Чонгук слишком долго к ней не прикладывается.       Тут же присасываясь к соску, младший смотрит вверх, вскинув брови. Тэхён водит большим пальцем по росту волос и целует в голову.       — Мне кажется, он ревнует тебя, — переходит на шёпот, наслаждаясь процессом.       Чонгук мычит в ответ, но не отрывается. Он не согласен с подобным мнением. Не на столько Юнги близкий друг, чтобы претендовать на него.

***

      Хосоку бы промолчать в светлом кабинете для ожидания пострадавших, а его разбирает хохот. Зажимая рот рукой, парень давится, но трясется всем телом. Чимин и Юнг смотрят на него с явным непониманием и осуждением.       — Не пойму, что здесь смешного? — старший Пак делает вид, что задумчиво рассматривает стены.       Они приехали в ближайший травмпункт, где Юнги оказывают первую помощь и фиксируют челюсть, чтобы дожить до утра.       — Ничего, — мотает головой Хосок и смотрит на понурого младшего. Его большие глаза блестят холодом и усталостью.       Внешний вид заставляет улыбку исчезнуть. Понимая, что какая-то чепуха крутится в голове, Чон хватает худую руку и, сотрясая её, тараторит: «Давай поженимся, Юнг. Я буду кочевать с тобой по свету и перезнакомлюсь со всеми твоими родственниками».       Парень округляется глаза от неожиданности и не сразу понимает, что истерический хохот теперь вызван его растерянностью.       — Не принимай близко к сердцу, — на плечо ложится рука Чимина. Старший по-доброму смотрит в серые «океаны», что блестят накатывающими волнами слез разочарования. — Хоби не со зла. У него такое бывает. Может, тебе лучше поехать домой? — предлагает в надежде, что Юнг согласится. Поведение Хосока резко изменилось с появлением Кима в домике. Чон брал себя в руки и периодически вспоминал про младшего, но не переставал любоваться другим. Это всегда было слишком очевидно, и все это видели. — Я могу вызвать тебе такси.       Поджимая губы, Юнг поворачивается к Чону и ждёт его слов. Он с лёгкостью согласится уехать, если Хосок поедет с ним. И с такой же лёгкостью задержится здесь хоть на всю ночь, если старший попросит остаться. Но он молчит.       Не обращая внимания на дрожащие губы и слезы, переполняющие глаза, парень, как в бреду, продолжает смеяться над неясной остальным причиной.       — Поезжай домой, Юнг, — настойчиво просит Чимин. У него сердце сжимается в камень.       По щекам парня бегут крупные слезы. Он, не моргая, смотрит на Хосока, а тот, словно околдованный, не видит чужого горя.       — Да пошёл ты! — от бессилия кричит Пак и, разворачиваясь, ковыляет к выходу.       Чимин хватает сокурсника за голову и прижимает её к себе, лишь бы Чон не посмотрел в след уходящему. Если корявая походка Юнга будет осмеяна – это разобьёт ему сердце.       Стоит двери захлопнуться, и в пустой комнате с креслами повисает тишина. Чона словно подменяют. Он перестаёт улыбаться и смотрит на Чимина взглядом, полным решимости.       — Слушай сюда, Пак, — хватает сверстника за шею и заставляет склонить голову. — Про Кима в этом мире никто не должен узнать. Ты ничего не слышал, ничего не знаешь. Ты понял? — сверлит колючим взглядом.       Хлопая глазами, сливовый открывает рот, но так ничего и не говорит. Рука на шее сжимается.       — Отпусти, больно. Я не понимаю, что ты от меня хочешь? — щебечет Чимин, и Чон не может понять: парень реально ничего не помнит или так первоклассно претворяется.       — Буду надеяться, ты умнее, чем кажешься, — отталкивая свою жертву в сторону, Хосок резко поднимается на ноги и выходит из комнаты. Сливовый с недоверием смотрит, как закрывается дверь.

***

      Догоняя хромую походку, Чон обхватывает Юнга со спины. У младшего дух вышибает вместе с новой порцией слез. Останавливаясь в шаге до остановки, парни замирают на минуту, приводя сердца в спокойствие.       — Что это значит? — неуверенно шепчет Пак, боясь услышать в ответ смех.       — Я люблю тебя, — тихо признается Чон, чувствуя тепло внутри. Обнимать Юнга приятно. Он вкусно пахнет и чуть дрожит. Хочется посадить его в карман и унести отсюда подальше, спрятать его ото всех.       — Врешь, — так же тихо отзывается Пак. — Я не нужен тебе. Ты играешься со мной, пока рядом нет Ким Тэхёна. Я не понимаю, что он за человек, но…       — Никаких «но», Юнг. Не понимаешь и не задумывайся. Тэхён такой, какой есть. Он особенный. Ты другой. Ты мягкий, тёплый и нежный. Ты мой, — в подтверждение трётся щекой о костлявое плечо.       — Я не нужен тебе, — настойчиво повторяет младший, в тайне мечтая услышать опровержение. — Ты просто морочишь мне голову. — Хосок отчаянно мотает головой, не соглашаясь. — В чем радость убеждать меня? Я же вижу, что ты увлечён другим.       Не желая гонять убеждения, как мяч от пинг-понга, Чон разворачивает младшего к себе лицом. Мелкая морось начинает добавлять духоты и атмосферности.       Поглаживая щеки большими пальцами, Хосок засматривается на большие глаза, блестящие от слез и городского освещения.       — Тэхён не совсем парень, — заявляет старший и не позволяет прервать себя вопросами. — Не спрашивай, что и как, я всё равно не смогу сказать, — поджимает губы от досады.       Юнг хлопает глазами. Хмурит брови в недоумении: Хосока отпустило странное состояние или ещё нет.       — Я отношусь к Киму по-особенному, но это не значит, что он нужен мне больше, чем ты. Вы разные. Совершенно разные. И оба мне дороги.       Прижимая растроганного Пака к груди, Чон готов сам расплакаться от возможности высказаться и признаться во внутреннем противоборстве.       — И что же мне теперь делать? — отстраняясь от биения чужого сердца, Юнг с сомнением смотрит на старшего. — Смириться?       Не зная, что сказать, Хосок молчит.       — Хотя мне всё равно. Я скоро уеду, — высушивая слезы, парень берёт себя в руки и полностью отдаляется. Смотрит на Чона холодно и отстранённо. — Мне не нужен неопределившийся человек. Мне и определившийся не нужен.       Это больно бьёт Чона по самолюбию, но он продолжает преследовать младшего, попутно вызывая им такси.

***

      Проспав полночи с соской во рту, Чон ищет её утром на ощупь. Тэхён умиляется этому зрелищу. Вновь задирая ткань футболки, водит соском по губам младшего. Тихо ахает, когда неаккуратное действие приносит резкую острую боль, но она быстро проходит. Не открывая глаз, парень присасывается к торчащей бусине, чрезмерно сжимая её губами.       Наступает затишье. В комнату проникает рассвет. Медленные поползновения солнца рисуют блики на потолке, а в душе Кима распускаются цветы.       «Тошноты нет». Неожиданное осознание прошибает радостью. Предполагая, что всему виной раннее «кормление» Тэхён старается продвинуться к Чону ближе. Их тела соприкасаются вплотную. Младший сонно мычит сквозь дрему, но усердно втягивает в себя сосок, пытаясь высосать сладкий нектар. Обнимает прильнувшее тело и прижимает ещё крепче. Становится теплее.       Солнечное утро приводит Тэхёна в восторг. Не испытывая ненавистного недомогания, парень готов пролежать так весь день, лишь бы Чонгук был рядом. Перебирая его волосы и нежно целуя в голову, наслаждается умиротворением и покоем.       «Так выглядит моё счастье. Просто быть рядом с тобой».       Забываясь и чувствуя жар чужого тела, Чонгук с упоением целует кожу, выпустив «пустышку» изо рта. Старший расслабленно откидывается на подушку, понимая, что в маленьком мальчике просыпается мужчина.       — Я хочу тебя, — шепчет Чон, задирая футболку выше и целуя жарче, настойчивее.       Нежно улыбаясь, Тэхён попадает под власть младшего, разрушая невидимую преграду. Сам стягивает с чужого тела футболку, принуждая освободить руки и голову.       — Ты не против? — скользя ладонью по впавшему от бесконечной тошноты животу, расстёгивает пуговицу на шортах.       — Я только «за». У нас так давно ничего не было, — томно шепчет Ким, а сам торопливо спускает пояс. — Я уже начал думать, что ты остыл ко мне.       — Наивный, — криво усмехается Чон, любуясь розовым рюшем на тазовых косточках. Водит по ним кончиком пальца, испытывая необъяснимое эстетическое удовольствие. — Самый красивый.       Целуя кожу у кромки белья, прикрывает глаза. Кажется, что ничего не происходит, ничего не произошло. Тэхён стал стройным, даже тоненьким. Его узкая талия с прокаченными мышцами стала выглядеть мягче. Плавные изгибы заострены полосами рёбер. Желудок впал на столько, что небольшой бугорок внизу живота наводит на мысли.       «Наш малыш там».       Самозабвенно целуя живот, Чонгук трётся об ногу старшего пахом.       — Только не говори, что на этом всё закончится. Я так не хочу, — предупреждает Ким, подозревая, что полноценного секса не будет.       — А как ты хочешь? — прищурив глаз, младший хитрит. Он давно понял, как сильно Тэхёну нравятся их жаркие ночи. Знает, как сладко стонет этот мужчина, когда его любят как женщину. Сам хочет этого.       — Прекрати прикидываться, Чон. Это не смешно.       Роняя поддающегося, Тэхён перекидывает ногу и седлает расслабленное тело. Чон раскидывает руки в стороны и повержено стонет, принимая чужую победу.       — Я проиграл, — шуточно куксится и, обхватывая ягодицы, сминает их до лёгкой боли. У Тэхёна кружится голова. Слабость в теле воспринимается как предвкушение. Желание захлестывает с головой, не позволяя реально оценивать ситуацию.Торопливо спуская одежду с младшего, Ким краснеет щеками от странного жара внутри. Поблескивая глазами, торопится раздеться сам.       — Ты верно подметил, — нападает на Чона. — Ты проиграл. Теперь я не слезу с твоего члена, пока у меня не кончатся силы.       Яростно целуя в губы, прикусывает их и лижет. Заводит руки над головой и сам управляет чужим телом. Младший послушно двигается, когда позволяют. Стонет от волн тепла по телу и старается продлить момент, отвлекая себя пустыми мыслями.       Сдавленный вскрик ублажает слух, пока Тэхён не валится сверху. Чонгук первую минуту загнанно дышит, оглушенный своим оргазмом, а потом прислушивается к чужому дыханию.       Тэхён не шевелится.       Тараща в панике глаза, парень скидывает с себя безвольное тело. Ким бледный, как ужасные стены, едва дышит и не реагирует. Лёгкие поглаживания быстро переходят в шлепки. Вскакивая на колени, Чон прыгает на кровати, не понимая, что произошло. Шарит по голому телу руками, пытаясь понять, что в Киме сломалось.       Замечая красно-коричневые разводы на бёдрах, напуганный осознанием, смотрит на себя. Весь пах измазан в грязной крови.       С новой силой тормоша партнёра, Чон трясёт его за плечи, взывая с мольбой. Но Тэхён не отзывается. Он словно провалился в другое измерение и больше не владеет собой.       Отступая от бессознательного, стекая с кровати на пол, Чон хватается за волосы. В голове мельтешат мысли, но ни одна не даёт подсказки, как же действовать.       — Что я натворил? — бормочет не связанно.       Шарит глазами по комнате. Словно в тумане, ищет телефон. В голове нарастает колокольный звон, разносящий мозг на атомы, а в груди замирает сердце.       — Что я натворил.

***

      Встречая рассвет на скамье в парке кампуса, Хосок впервые за долгое время чувствует облегчение. Он провёл эту ночь в раздумьях и принял для себя очередное решение.       «Я поеду за Юнгом».       Проводив младшего до корпуса, парень испытывал тоску. Его тянуло забраться в знакомое окно на первом этаже. До комнаты первокурсника рукой подать и Джин ещё не вернулся.       Уже намереваясь это сделать, Чон внезапно повернул в сторону парка и там застрял, слушая ночную жизнь лета. Влажный воздух щепал в носу. Туманность под утро сделала волосы влажными, но мигающие звезды дали точный ответ: «Отпусти Тэхёна и найди свой путь».       — Мой путь устремляется во Францию, а потом меня ждёт Германия. Этот парень когда-нибудь успокоится или до старости будет кочевать?       Усмехаясь сам себе, студент счастлив своей осознанности.       Собираясь принять душ и смыть с себя неприятную плёнку влаги, набирает номер Кима. Это уже привычка или просто не с кем поговорить. Хочется рассказать бывшему другу о своём выборе, но Тэхён не отвечает.       Понимая, что для беседы слишком раннее время, Хосок не отчаивается и решает позвонить позднее. В этом светлом дне не может быть никаких обид.       Через два часа телефон Кима также продолжает молчать. Чон оставил уже три сообщения и, собственно, всё в них и рассказал. Только это не даёт удовлетворения. Настойчивость требует получить хоть какой-то отклик.       Бесясь на молчание одного, парень набирает номер другого. Долгие гудки выносят звонящему мозг, пока вызов не принимают. Всхлипы пугают до мелкой ряби на коже.       Вскакивая на ноги с кровати, Хосок не может определить, кто рыдает сейчас в его ухо.       — Чонгук? — пробует угадать.       — Я… Я убил его… — едва различимо, и новая волна безутешного страдания рвёт перепонку.       — К-кого?       Волоски на руках ощутимо поднимаются дыбом. Хосок боится услышать ответ, но и не знать подробностей больше не может.       — Кого ты убил, Чонгук?! Ты где?! — бросается обуваться.       Радость слетает с души, как дымка. В груди поселяется ледяной ужас, а в сознании – неверие.       «Не мог Чон убить Кима».       — Мой малыш, — взахлёб рыдает Чонгук. — Я убил его… убил, — завывает так, что жалость выдавливает влагу из глаз.       Забывая запереть дверь, парень едва её прикрывает. Разнося приглушённый топот по коридору, бежит к лифту и спускается вниз. Связь обрывается.       Вахтер на проходной едва протирает глаза, как студент проносится мимо.       «Во дела. Даже в каникулы чудакам не спится».       Оказываясь на улице Хосок снова набирая номер младшего. Матерится из-за ожидания. Истеричный Чонгук не спешит отвечать и сказать, где он находится. Неожиданно вызов принимают и женский голос механически оповещает: «Медицинский центр Конкук».       Трясясь от нервов, парень ждёт заказанное такси. Не понимая, что произошло, не может уложить в памяти плачь Чона. В его голосе столько боли, что нехорошие мысли всё сильнее укореняются и подступает злость. Хосок разорвёт младшего в клочья прямо в больнице, если Тэхён пострадал.       «Только бы он был жив». Молится про себя и садится в подъехавшее такси.

***

      В больничном коридоре полно людей. Персонал ходит из одной двери в другую с хмурыми лицами. Хосок нервно ждёт у стойки администратора и стучит пальцами по столу. Девушка ищет глазами из сотни поступивших. Список фамилий «Ким» очень велик, а Тэхён всё никак не находится.       — Посмотрите по всем отделениям, — настойчиво торопит посетитель, и молодая сотрудница забивает имя больного в поисковик.       — Есть! — радостно улыбается, но тут же становится серьёзной. — Произошла какая-то ошибка, — виновато смотрит на Хосока. — Ваш друг числится пациентом не в том отделении. Видимо, неправильно занесли или это какой-то сбой.       — В каком отделение? — парень ложится на стойку грудью, пытаясь заглянуть в монитор. — Он что, в морге? — с трепетом.       — Нет, что вы? — машет руками девушка. — Он числится пациентом женского отделения. Здесь какая-то ошибка.       Чон вытягивается в струну.       — Женского? Это какое? — уточняет без тени насмешки.       — Гинекология, — смущается регистратор и собирается возобновить поиск.       — Не надо ничего искать, — торопится Чон, ударяя ладонью по столешнице. — Это не ошибка. Он беременный. Там же лежат такие?       Девушка открывает рот и смотрит по сторонам. С утра пораньше её угораздило нарваться на ненормального. Желая отвязаться от чудного друга ещё более странного беременного Ким Тэхёна, она торопливо объясняет, где находится отделение.       Толкаясь в битком набитом лифте, Хосок с отвращение вдыхает запах медикаментов. Кажется, что какая-то из медсестёр пользуется успокоительной настойкой на травах вместо парфюма.       Доползая до восьмого этажа, парень выходит в фойе отделения в лёгком дурмане. На диванчиках сидят люди, что ждут встречи с находящимися на лечении. На одном из таких диванов лежит Чонгук.       Проорав свою боль, излив её в литрах слез, парень получил огромный укол успокоительного. Заботливые санитары сняли с убитого горем кроссовки и аккуратно поставили возле дивана. Так Чон и лежит. Вытянувшись в полный рост, устроил ноги на подлокотник и, сложив руки на груди, пялится в потолок.       Уже никто не обращает внимания на странного посетителя, к которому больше часа никто не выходит.       Хосок приближается быстро и замирает рядом с диваном. Всё лицо младшего в ярких полосах от ногтей.       — Что произошло, Чонгук? — тихо шепчет, опускаясь рядом на колени.       — Я убил его, — равнодушно отвечает Чон. — Мне не хочется больше жить, — не сводя глаз с точки на потолке.       Понимая, что младший не готов к рассказу, Хосок осматривает любопытных зевак. Всем интересно посмотреть, кто это подошёл к странному парню. Чон же ищет того, кто может хоть что-то рассказать.       Цепляя глазами белый халат, выходящий из отделения, парень вскакивает на ноги и бежит за доктором в лифт.       — Вы знаете поступившего Ким Тэхёна? — тараторит на одном дыхании, складывая руки в мольбе.       Врач осматривает странного вопрошающего.       — Единственный парень в женском отделение? — хмыкает старший. — Десять лет здесь работаю, а такой феномен на моём веку впервые, — кажется вполне разговорчивым, но быстро справляется с желанием этот нонсенс с кем-нибудь обсудить. — А вы ему кто? — делает серьёзный вид.       — Друг. Так что произошло? Там Чонгук на диване, — тычет пальцем в потолок кабины лифта. — Он ничего не говорит.       — Это нормально, — не сдерживается доктор. — Если бы я знал, что мой друг не совсем парень, я бы тоже был в шоке.       Хосок кривится от этих слов. Никакой профессиональной этики.       — То есть вы ничего не знаете, — звучит небрежно. — Остановите, я выйду.       Уловка срабатывает и врач теряет голову перед хитрецом.       — Ему вкололи Сонга Найт в десятикратной дозировке. Удивительно, что он до сих пор не уснул, — торопится подтвердить свою компетентность.       — Что с Тэхёном? И почему у Чонгука всё лицо в полосах? — не унимается младший.       Пристально осматривая незнакомца, доктор открывает рот, но лифт останавливается. Пришло время выходить. Уцепившись за рукав, Чон спешит за халатом.       — Что вы себе позволяете? — вырывается врач. Смотрит на парня с большим подозрением и желает отделаться как можно быстрее. — У этого вашего друга, — рисует кавычки, — замершая беременность. Началось кровотечение. Его привезли к нам в острым интоксикационном состоянии. Плод начал разлагаться у него в матке.       Высказавшись, старший с интересом смотрит на перекошенное лицо парня. Думает, что поверг его в прострацию такими подробностями, а Чон смачивает слюной пересохшее горло и уточняет: «А он ещё сможет родить?».       — Что?! — поражается врач и стихает, осматриваясь по сторонам. — Вы в своём уме, молодой человек? Слава богам, что гермафродиты не размножаются.       Только вновь открывшийся лифт и толпа, хлынувшая из него, остановливают Хосока от удара. Парень на грани влепить нерадивому врачу увесистую оплеуху.       Чтобы не привлечь лишнее внимание и не навлечь на себя злую охрану, Чон стискивает зубы и, не прощаясь, молча заходит в лифт.

***

      В сотый раз прокручивая в голове слова доктора, Чон пялится в потолок ничего невидящими глазами. Образ бледного Тэхёна, которого пришлось хоть как-то одеть до приезда скорой помощи, не выходит из головы.       — Ребёнок не родится. Мне очень жаль.       Сочувственный взгляд врача из отделения свёл Чонгука с ума за одну секунду. Парень взвыл, хватаясь за голову. Таская себя за волосы от отчаяния, царапал лицо, желая хоть как-то наказать за проступок.       О том, что всему виной генетический сбой плода, а не секс, Чон уже не слышал. Истерика захватила в плен.       Санитары предлагали отвезти сумасшедшего в неврологию и там положить под капельницу, но суровый взгляд доктора остудил их порыв.       — Вколите успокоительное и оставьте на диване. «У парня горе. Не будьте скотами». Остаётся не высказанным.       Так Чонгук и лежит. Обрастая невидимым мхом, впускает корни в этот диван. Он не уйдёт отсюда, пока не покажется Ким. Страшно видеть старшего. Колени сводит от предвкушения, стоит одной мысли закрасться в голову: «Он должен ненавидеть меня».       Вновь возникший Хосок, как привидение, осторожно подсаживается рядом. Протягивая потеющую от волнения руку, прикасается к побелевшим пальцам напряжённой руки. Лежащий сжимает кожу на себе до синяков и отметин, стараясь перетерпеть рвущихся наружу боль.       — Чонгуки, — тихо взывает к вниманию. — Чонгуки, мне очень жаль.       Голос предательски дрожит. Старший прорвался в отделение и упросил дежурного врача рассказать о случившемся. Вести задели за струны души.       Не то, чтобы Хосок поддерживал затею с ребёнком. По его меркам всё случилось слишком рано и неосознанно. Но, зная правду о Тэхёне, парень с горечью признаёт, что подобное никогда больше не повторится.       — Чонгук, не убивайся так. Это ничего не изменит. Главное, что Тэхёна спасли. Он жив и скоро поправится. У вас всё будет хорошо.       Впервые Чон действительно хочет, чтобы всё так и было. Поняв, чего желает от жизни сам, парень готов сделать всё возможное, чтобы и Киму было комфортно. Хоть с опозданием, но протянуть руку настоящего друга.       — Он ненавидит меня. Я убил нашего ребёнка, — монотонно повторяет одно и то же.       — Его убил не ты, а гормональный фон. Тэхён не может давать жизнь по медицинским показателям. Он не просто девушка, — пытается убедить.       Мягко донося до младшего слова доктора, Чон настойчиво смотрит в потухшие, как угли, глаза.       — Двуполость даёт какой-то генетический сбой. Ребёнок не может появиться в таких условиях. Это не твоя вина и не Тэхёна. Пойми, — сжимает ослабевшую руку. — Если бы этого не произошло, Ким бы умер от отравления. Его тошнило не от беременности.       — А от чего? — голос сухой и колючий.       Понимая, что младший ему не верит, Хосок тянет его за руку.       — Пойдём со мной. Пойдём к доктору. Он расскажет тебе, — прилагает все силы, но Чонгук, словно бронзовый. Потяжелев от успокоительного, почти не двигается с места. Его удобная вытянутая поза не меняется.       Мучаясь с монолитным парнем, Чон не чувствует, как в кармане джинс вибрирует телефон. С каждой секундой жизнь в теле звонящего сокращается.

***

      Возвращение в комнату сопровождается грохотом чемодана. Джин пыхтит, как паровоз, завозя свою поклажу через порог.       — Юнг! — голосит старший, намеренно желая разбудить соседа. — Пак Юнг! Живо вставай! — раскидывает руки, ожидая объятий.       Парень прячется под одеяло вместо радостной встречи такого доброго недавнего друга. Ким перестаёт улыбаться. Так и не дождавшись реакции, медленно опускает руки.       — Юнг? — настороженно. — С тобой всё нормально?       Старший и не подозревает, что могло произойти за эти две недели. Для него это был неудачный отпуск, который хочется поскорее забыть, а для младшего за почти четырнадцать дней весь мир полностью изменился.       — Ююнг, — плаксиво тянет Джин, кидаясь откопать соседа из укрытия.       Большие серые глаза смотрят с печалью. Влажный взгляд прожигает до костей и пускает дозу страха по венам.       — Что случилось, малыш? — поражённый в самое сердце, Ким готов расплакаться за компанию. — Тебя кто-то обидел? Чимин? Юнги? — перебирает в памяти имена сокурсников. — Хосок? — вспоминает про самого ненормального из летней компании друга.       Пак смотрит на старшего открыто и слишком доверчиво. Парню и в голову не приходит соврать или промолчать.       — Я люблю его, — тихо признается.       — Кого? — отпрянув, Джин часто моргает. — Хосока? — поражается.       — Со мной так близко никто не стоял никогда. Никто не трогал мои руки и плечи, — нежно улыбаясь, младший вспоминает светлые моменты этого отдыха. — Это глупо, знаю, но мне этого достаточно. Я был так счастлив рядом с ним. Даже когда приехал Тэхён, я любил его.       Голос становится заметно тише.       — И сейчас люблю. И буду любить.       Онемев от неожиданности, Сокджин молча поднимается на ноги и берётся за чемодан. Ему так много хочется сказать сейчас, но он не знает, с чего начать. Чувство младшего неоспоримо. У него в глазах сверкают сердечки, а вот насколько серьёзен Чон. Он вообще в курсе произошедшего?       — Я звонил ему всё утро, но он не принимает звонки, — продолжает Пак, так и не дождавшись ни слова. — Я хотел о многом ему сказать, но придётся сказать тебе. Ты передашь?       — Угу, — бездумно соглашается Джин, вытряхивая свою одежду из недр чемодана.       — Передай ему, что он был моим солнцем. Что лучики его света останутся со мной навсегда. Я не забуду его и всю жизнь буду любить, — затихает.       Роняя шорты из рук, старший стоит в оцепенении.       — Я не понял. Это что за прощальная песня? — быстро приближаясь к кровати, Ким срывает одеяло по пояс с лежащего. — Ты что удумал, мелкий? — смотрит в блестящие «северные океаны».       — Я принял решение этой ночью. Если Хоби не пойдёт мне навстречу утром, то я уеду. Я собирался подождать несколько месяцев, но не буду. Сердце болит, пока я рядом с ним. Нужно увеличить расстояние.       Хватая глупца за плечи, старшекурсник встряхивает хилое тельце.       — Куда ты собрался? Год ещё не закончился.       — Во Францию. Меня ждёт там родня. Потом в Германию. Пройдёт лет пять, прежде чем я смогу вернуться сюда. Если смогу…       — Что ты несёшь? — злится Джин. — Я сейчас же позвоню Чону и всё выясню.       Хватаясь за телефон, парень набирает номер сокурсника. Долгие гудки бесят пыткой молчания, но так радуют Пака.       «Не отвечает. Значит, не одному мне не отвечает. Может быть, просто спит?». Надежда теплится в груди.       Внезапно Джин оживает.       — Хосок! — вскрикивает от радости. — Ты сейчас где? Нужно поговорить.       Юнгу не слышен ответ из динамика, но лицо Джина сползает на сторону.       — Как у Тэхёна выкидыш? Это же когда… Он был беременный?.. — вскрикивает, не таясь.       Шок от новости перекрывает проблему с соседом. Быстро запихивая смартфон в карман, парень торопится обуваться.       — Юнг! — кричит, завязывая шнурки. — Мне нужно отъехать. Ты же никуда не денешься, пока меня нету? Я скоро вернусь, и мы всё решим. Я приведу к тебе Чона, — бросает обещание и торопливо скрывается за дверью.       С трудом отрывая себя от подушки, парень садится в кровати. Сквозь плотные линзы слез пытается рассмотреть дисплей. В его телефоне давно открыто приложение для заказа билета. Давно выбран маршрут и время вылета самолёта. Смаргивая слезы и глотая надрывный всхлип, парень растирает влагу по щекам, но она не иссыхает. Одно нажатие и на билет падает бронь. До вылета пять часов. Это последнее время в этой жизни. Уже завтра его встретит Страсбург со своим приятным после духоты климатом.       «Завтра начнётся новая жизнь». Произносит сам себе и, закрывая лицо ладонями, тихо, надломлено рыдает.