Intersex

      Сквозь сон Чонгук чувствует, как нежная ладонь гладит его бок, медленно ползёт к животу и возвращается. Улыбка просится сама собой, пока чувство дискомфорта не проявляет себя. Сразу вспоминаются эпизоды прошлой ночи. Тэхён, в свою очередь, уже давно мусолит в голове прожитый восторг и страстно желает его повторить. Ради этого он готов пойти на уговоры, но для начала решает воспользоваться природным обаянием.       — Чонгуки, — жарко шепчет на ухо. Мурашки быстро разбегаются по плечу, и солнечные лучи начинают резать глаза через закрытые веки. — Чонгуки, я знаю, что ты не спишь, — повторяет ещё слаще, шевеля волосы дыханием.       Парень тает от наглой руки с ухоженным маникюром. Подушечки пальцев щекочут кожу, едва прикасаясь к голой ягодице.       Прячась лицом в подушку, младший не хочет поворачиваться. Он не поддаётся попыткам развернуть его и не даётся поцеловать.       — Ты стесняешься или мне стоит начать нервничать? — голос становится грубее.       Чонгук верещит внутри себя от того, как пронзает его сердце этот неповторимый тембр.       «Черт возьми! Я же действительно люблю его. Его. Не её. Нет в Тэхёне ничего по-настоящему девчачьего».       — Скажи что-нибудь, — просит не выныривая из укрытия.       — Что? — Тэхён начинает настойчивее тормошить за плечо. — Чонгук, перестань себя так вести, это напрягает.       — Скажи, что любишь меня.       Ким выдыхает. Напряжение быстро сменяется игривым настроем, и старший вновь распускает свободную руку, как щупальца.       — Не скажу, — мурлычет на ухо, не видя, как у Чона закатываются глаза. — Я хочу, чтобы ты это чувствовал.       Притягивая младшего к себе, льнет к нему навстречу всем телом. Прижимается своей голой грудью, позволяя прочувствовать сердцебиение позвонками.       Чон замирает, когда чувствует частые удары. Они не бьют его в спину, но колотят грудную клетку старшего до вибрации. Это необыкновенное чувство. Словно сама жизнь Кима бьётся между его лопаток.       — Чувствуешь? — шепчет, целуя затылок. — Чувствуешь, как оно рвётся к тебе. Я вырву его догонять тебя, если ты от меня уйдёшь.       «Это не любовь. Это сумасшествие».       Осторожно ерзая на краю, Чон, придерживаемый старшим, разворачивается лицом к лицу. Смотрит в тёмные глаза, обрамлённые светлыми прядями, и произносит сам себе, но вслух: «Я готов в нём раствориться».       Желание обладать телесной ободочной смещается в сторону. Тэхён жмёт младшего к себе и не делится своими мыслями. В его голове звучит голос отца. Отвратительно скрипучий, с примесью желчи и отвращения: «Да кому ты будешь такая нужна? Ты же не парень, а урод!».       «Нужен. Я чувствую, что нужен ему». Прижимает плотнее к сердцу.       Чонгук совсем не против пропустить этот учебный день и провести его в самых тёплых руках, но телефон на столе заставляет сменить планы. Безжалостный будильник требует внимания.       — Пора вставать.       Нехотя расцепляя на себе руки, парень сваливается с кровати, не рассчитав её край. Быстро вскочив на ноги, прикрывает пятую точку рукой.       — Не смотри на меня, — игнорируя телефон, бежит в ванную.       Тэхён тихо смеётся, но, напротив, не сводит глаз. На заднице несколько следов от ногтей. Он сам их старательно оставил. Этой ночью Ким не насиловал младшего. Разморив соседа поцелуями и поглаживаниями, забрался на него сверху. Чон смешно кряхтел от тяжести на своём теле, но быстро вошёл во вкус.       Второй заход произошёл по его личной просьбе. Парень высоко задрал ногу и громко стонал, получая удовольствие.       Эти же воспоминания очередной волной стыда окатывают Чонгука в душе. Парень исследует своё тело, очевидно, потерявшее девственность, и с мурашками по телу вспоминает, как ему было приятно.       Чётко понимая, чем они занимались этой ночью, парень ни за что на свете не расскажет даже Джину, как низко он пал.       «Как я мог так себя вести? Мало того, что добровольно согласился, так ещё и запросил повтор». Поражается сам на себя. «А он мне себя не даёт». Зарождается червь недоверия.       Уже были попытки, но ничего не свершилось. Тэхён либо выбирает неподходящий момент, либо в открытую просит быть активом. Чонгук, уверенный в своей сексуальной позиции, уже второй раз выполняет роль принимающего, и это задевает.       Полный решимости поговорить об этом и высказать своё мнение, Чон быстро смывает пену и выходит из ванной, едва обтерев себя полотенцем и прикрыв им же наготу.       — Тэхён, это, конечно, всё очень классно и мне было хорошо с тобой, — быстро лепечет, пока хватает силы духа и стыд не берёт верх, — но я тоже хочу быть в подаче.       Молчание в ответ заставляет Чона испытать лёгкий испуг, что он в комнате один. Бросая взгляд на кровать , парень видит старшего, но тот словно застыл. Держа в руке телефон, сложив ноги в удобной позе, Тэхён пялится в одну точку и, моргнув, пускает по щеке большую слезу.       Сердце пропускает удар при виде такого соседа.       — Тэхён, что произошло? — идёт к кровати.       Ким не реагирует. Он сидит неподвижно и, не моргая, выпускает из глаза одну быструю слезу, что катится по проторенной дорожке, и вторую, что медленно и неуверенно ползёт вниз.       — Что случилось? — младший совсем теряется.       Тэхён молча показывает входящий.       «Отец». Читает Чонгук, а у самого начинается карусель воспоминаний, отматывающая время вспять. Тэхён говорил, что сегодня приедет родитель.       — Он будет сильно ругаться? Ты боишься его? — уговаривает Чонгук, а сам гладит голое плечо, съезжая то и дело глазами на неприкрытую грудь.       — Ты не поверил в то, что я сказал вчера? — старший поворачивает голову и застаёт Чона врасплох. Стараясь скрыть направление своих глаз, младший мотает головой, окончательно путаясь и краснея. — Хочешь потрогать? — без энтузиазма.       — Да, — честно кивает, — но не сейчас.       Ким хмыкает, невесело кивая своим мыслям.       — Что ты там говорил? Хочешь быть подающим? Скоро так и будет. Только так, — трагично завершает, прикладывая ладонь младшего к груди.       Легонько шевеля пальцами, Чонгук немножко наслаждается процессом и старается быть собранным. Он должен поддержать Тэхёна, но его скорбь кажется чрезмерной.       — Перестань так убиваться. Ну, ляпнул твой отец в сердцах, что отрежет. Но не сделает же он это на самом деле. Это верх кощунства, — уговаривает, как может.       Тэхён прижимает ладонь к другой груди. Исследует выпирающих бугорок из молочной железы и кожи с крупным тёмным соском и вздыхает: «Ты не знаешь, на что способен этот человек. Я восемь лет носил платья. Ходил на бальные танцы, а позже начал носить каблуки. Ты представляешь меня на каблуках?».       Чонгук перестаёт мять манящий сосок и пристыженно опускает голову. Тэхён действительно парень. Сильный, смелый, устремлённый вперёд. Он намного сильнее самого Чона и морально, и физически. Как младший смеет так безвкусно нацеплять на него ярлык женственности только за наличие груди и изгиба талии.       Качая головой в ответ, парень всё ещё настаивает: «Ну не отрежет же».       Тэхён готов взвыть от тупого упрямства младшего.       — Он только что мне звонил, — трясёт телефоном в загипсованной руке. — Он приедет сегодня днём. Я уеду с ним. И всё.       — Что всё? — пальцы холодеют от этих слов. Чонгук хватает Кима за руку выше локтя. — Что всё? — заглядывает в глаза.       — Мне сделают операцию и удалят всё мужское. Потом я пройду терапию по увеличению женских гормонов. А через полгода он выдаст меня замуж, — заколачивает последний гвоздь в крышку их совместного гроба.       — Нет! — почти теряя сознание, Чон хватается за телефон. Вырывая гаджет из руки старшего, начинает давить на вызов, но он обрывается. Смотрит на Кима круглыми безумными глазами: «Вызов не идёт». Тихо шепчет.       — Я знаю, — спокойно поясняет Ким. — Я занесён в чёрный список. Пока я не сделаю так, как хочет он, я не могу ему звонить.       — И ты так спокоен?! — импульсивно вскакивает Чон. Его раздирает от негодования. Он готов бросить учёбу, едва её начав. Готов перебраться куда угодно, в любые условия, лишь бы не разлучаться с Тэхёном, а он сидит, как будто ничего не произошло. Даже слезы высохли.       — Я обречён, Чонгуки. Он не даст мне жить, — следит глазами за снующим из стороны в сторону соседом.       — Но это не повод сдаваться. Я должен встретиться с ним, — останавливается напротив и гневно бьёт кулаком в ладонь, эпично теряя полотенце с бёдер.

***

      Идти в учебный корпус нет смысла. Судьба Кима уже предрешена. Его либо отчислят, либо нет, что крайне мало вероятно. Парень собирается и выходит только для успокоения Чона. Младший так разнервничался, что отказывался идти один.       — Ты только не молчи, понял? Если он приедет, обязательно скажи мне. Я должен с ним поговорить, — спускаясь по лестнице, Чонгук вполне комфортно чувствует себя в бомбере старшего. Они сроднились. Джинсы тоже пришлись по размеру. У Тэхёна узкая талия, но если не затягивать ремень и не завтракать, то сошлись и на поясе Чона.       Неприхотливый по своей природе, Чонгук легко приспосабливается к новым условиям и не просит больших удобств. Если ему нечего надеть из своего, то и чужие вещи сойдут за новые.       Тэхён же, напротив, очень доволен видеть соседа в своей одежде. Это придаёт некой уверенности, что они не расстанутся. Словно общие вещи смогут повлиять на решение отца, и тот отступится от своих слов.       Зная родителя много лет. Проживая с ним тяжёлое подростковое время, Ким знает, что небо должно рухнуть на землю, чтобы отец свернул с намеченного пути.       В коридоре наступает траурное молчание, стоит двоим жильцам верхнего ступить на светлую территорию третьего этажа. Чонгук будто ничего не замечает. Вышагивает вперёд, самозабвенно рассуждая, что он скажет рогатому мистеру Киму. Тэхён же стреляет по сторонам предупреждающим взглядом и вынимает из кармана руку с окровавленным гипсом.       — Тебе лучше не светить этой штукой, — предусмотрительно предупреждает Чон и, обхватывая руку старшего, прячет её обратно в карман куртки.       — Почему? Это отпугивает. Моё показательное выступление явно видел весь универ, — хмыкает Ким и, обойдя младшего с другой стороны, демонстративно закидывает руку ему на плечи.       Чонгук счастлив. Это верх показателя расположения для Тэхёна. Парень на публике ведёт себя довольно-таки сдержанно, что не может не настораживать в его искренности.       — Это, конечно, всё круто, но каково Чону? Если он напишет заявление? — хватая старшего за руку, Чон хочет сцепить с ним пальцы, но, встречая удивлённые глаза Чимина на горизонте, передумывает. — Нужно сходить к мистеру Квону. Давай поторопимся.       Пак ныряет в пространство своей комнаты и что-то взахлёб рассказывает Юнги. Его высокий взволнованный голос слышно в коридоре. Не заостряя внимание, парни проходят мимо.       Тэхёну наплевать, каково Чону. Он много раз просил бывшего друга отстать и свалить в неизвестном направлении. Если Хосок не понимал, то и получил.       Сегодня совсем не тот день, когда хочется думать об окружающих. Кима волнами накрывает проявление женской сущности в теле.       «Как некстати начались эти дни».       Пропуская младшего в лифт, Тэхён прижимает его к стенке кабинки.       — Полегче, — улыбается Чон, обвивая тело руками под расстёгнутой курткой.       — Не хочу «полегче», — бубнит в шею Ким. — Хочу с тобой под одеяло и чтоб все забыли о нас.       Мужественно перенося щекотку кончиком носа, Чонгук целует гладкую щеку.       — Когда ты успел побриться? Я не заметил, — для большей убедительности ведёт по щеке рукой.       — Я не брился. Во время месячных у меня не растёт щетина, — вяло отзывается голос, словно сказанное такая обыденная вещь, что не стоит о ней даже думать.       Чон не может об этом не думать. У него в голове переворачивается знание о строении людей. Насколько же Тэхён сложно устроен, что может перестраивать привычную физиологию, при этом по-прежнему оставаясь собой.       — Ты уникальный, — шепчет, испытывая восторг от особенной связи с таким редким человеком. — Ты чудо.       — Я чудовище, — хмыкает Ким и отстраняется.       Двери лифта разъезжаются в стороны. Тэхён выходит первым с лицом полного безразличия. Чонгук плетётся следом, но не может так просто отпустить волнующие мысли. Сердце колет иголкой от осознания, что таким ужасающим его соседа считает почти что весь универ.

***

      Мистер Квон долго качает головой, пока фиксирует лангет на сломанной кисти.       — Как ты так можешь, Тэхён? Совсем себя не бережешь. У меня нет лекарства, чтобы быстрее заживить тебе руку, — сожалеет.       — Не переживайте, доктор Квон. Я не сильно пострадал. Со мной всё в порядке, — задумчиво произносит Ким, а Чонгук за его спиной заливается краской. Он прекрасно помнит, при каких обстоятельствах старший сломал руку. Мысли о своей никчемности не мучают парня, но на фоне Тэхёна он и правда слаб. Желание возобновить прерванные тренировки возрастает.       «Тэхён сказал, что ему, как девушке такой парень не нужен. Что я предъявлю мистеру Киму, если даже по силе не гожусь в пару его... дочери».       — Ты что так побледнел? — шершавый голос доктора прерывает мысли. — Ладно бы Тэхён, ему положено в такие дни, а ты? Стоишь со слезами на глазах. Соберись! Это всего лишь перелом!       Тэхён тихо улыбается, стараясь не быть слишком очевидным. Чонгук в растерянности качает головой, не зная, на кого смотреть.       — Мы пойдём. Спасибо за помощь, — старший студент встаёт со стула и решает спасать потерявшегося в обвинениях Чонгука.       Выталкивая младшего за дверь, не может удержаться от поцелуя. Мордашка Чона так мила в растерянности. Он хлопает глазами, приоткрыв рот.       — Он что, знает? — с трудом выдавливает из себя.       — Да, — кивает Ким. — Он родственник людей, что меня растили. Я, как мог, поддерживал с ними связь, когда отец забрал меня к себе. Собственно, из-за мистера Квона я здесь и оказался. Мне было уготовано место в другом университете. Гораздо лучшем, чем это, но я взбрыкнул и вуаля, — разводит руками. — Поступил туда, где мне была рада хоть одна единственная душа.       — Уже не одна, — шепчет Чон. У него глаза горят, когда он видит Тэхёна таким: спокойным, размеренным, обыкновенным.       — Мне пришлось прождать тебя три года. Не слишком-то ты и торопился ко мне, — насмешливо укоряет и щёлкает пальцем по кончику носа.       — Эй! Я рос так быстро, как только мог, — игриво возмущается младший и с удовольствием ныряет под руку Кима.       Интереснейшую картину наблюдают из-за угла. Чимин не смог устоять перед соблазном и потащил Мина проследить за странной парочкой. Им пришлось спуститься с третьего по лестнице, а потом, изображая шпионов, красться за парнями в медкабинет.       — Я тебе говорил, говорил! — кричит шёпотом Пак. — Чонгуки разморозил ледяного принца.       — Скорее уж приручил дракона, — хмыкает Мин. — Только вот о чем они говорили. Что о Киме знает доктор Квон?       Желая ещё немного понаблюдать, парни крадутся следом. Как они не стараются, услышать больше ничего не удаётся.

***

      Обсуждения произошедшего прошлым днём не утихают. В кафетерии сегодня многолюдно, и почти каждый рот считает своим долгом высказаться по поводу последних новостей.       Работница кафетерия жадно цепляет каждое слово, каждый возглас по поводу поведения Кима. Он строит из себя непробиваемую стену, а душка Чонгук, привязанный к «злодею колдовством» обязан следовать за ним, как в бреду. Никто не верит в дружбу между этими двумя. Не может настолько положительный и приятный парень добровольно общаться с таким, как Тэхён.       — Это абсурд! — удар по столу кулачком.       — Тише, тише, — уговоры соседок.       Влюблённые девушки шипят по углам, обделённые вниманием Чона.       — Я пойду в деканат и сообщу о шантаже. Ким явно манипулирует Чонгуком.       Громкие заявления становятся всё агрессивнее. Разъяренные студентки требуют расправы над диким и невоспитанным отшельником, что не даёт Чону даже смотреть в их сторону.       — Представляете? — начинается очередной рассказ и Джин замирает возле чужого столика. Студентка поднимает на него голову, но, не видя в нём противника, продолжает жаловаться: «Я подошла к Чонгуки на перемене, чтобы просто поздороваться. Мы учимся в параллели. Это нормально, — оправдывается. — А этот ненормальный возник из ниоткуда и смотрел на меня кровавыми глазами».       — Ооо! — под большим впечатлением.       — А ты? — ждут продолжения.       — А я смотрю на него и говорю: «Отойди. Ты нам мешаешь».       Девчонки щебечут, предвкушая кульминацию и развязку.       — А он?       — Он знаете что сказал? — ждёт вариантов и, довольная трепетным молчанием, продолжает: «Он закрыл собой Чонгука и гневно на меня смотрел. Мне казалось, что у него из ушей дым повалит. Стиснув зубы, он зашипел…»       Джин старательно греет уши и старается стерпеть, но его распирает: «Подожди. Дай угадаю. Он сказал, чтобы ты больше не приближалась к Чону».       Хихикает, прикрываясь подносом.       Недовольная рассказчица бросает на работника кафе убийственный взгляд.       — Нет, — заявляет обиженно. — Он сказал, что я сама мешаю. И зря путаюсь под ногами. Вы представляете, какой Ким хам?       Подружки переглядываются, прикрывая открытые рты ладошками. Как будто это кого-то удивляет.       Джин смеётся в голос.       — Моя версия была близка к правде, но менее болезненная. Прости, но ты в полном пролёте.       Хлопнув в дно подноса, парень удаляется, продолжая освещать присутствующих бесконечно счастливой улыбкой. Он как никогда рад слышать то, что парни не теряют связь несмотря ни на что.

***

      Упустив из виду преследуемых, «шпионы» меняют траекторию пути. Вынюхивать по-настоящему они не собираются, уважают личную жизнь других, хотя… Чимин очень настаивал подсмотреть. Любопытство гнало его всё дальше, но суровый взгляд Юнги останавливает порыв.       — Тебе понравится, если за нами будут следить? — ставит приятеля перед прямым вопросом.       — Неет, — ужасается Пак, встряхнув разноцветной головой.       — Вот и мы не будем. Пойдём, — подталкивает в плечо.       Чимин ещё дважды оборачивается, чтобы с сожалением посмотреть в спины удаляющихся, и тихо вздыхает. Ему очень хочется посмотреть, как эта убойная парочка ведёт себя наедине.       Утягиваемый вперёд не понимает, почему Мин резко останавливается. Поворачивая голову, утыкается взглядом в чей-то выпирающий, как нос коршуна, острый кадык. Поднимая глаза, отступает на шаг, желая скрыться за спиной друга.       Намджун со своими приятелями перекрывают дорогу. Четыре рослых парня быстро закатают двоих щупленьких под напольное покрытие. Чимин судорожно сглатывает, Юнги спокоен и хладнокровен, но это только оболочка.       — Чего ты хочешь, Намджун? — сухо и собранно спрашивает сокурсник. Ким знает о характере Мина, потому уважает его за стойкость. Миротворец группы неприкосновенен.       — Что вы смогли вынюхать? — требует немедленного ответа.       — Ничего. Мы с Чимином поспорили: будут эти двое целоваться или нет. Чимин мне проиграл, — довольно улыбаясь, поворачивается к возмущенному Паку.       Парень трясется от негодования, но считывает посыл соседа и одного подмигнувшего глаза хватает, чтобы включиться в игру.       — Опять сотку? Серьёзно? Ты так всю стипендию у меня выудишь, — куксится, массируя чужое плечо.       — Довольно, — устало гремит голос Намджуна. — Мне нужен компромат. Нужно накопать что-нибудь на Кима. Срок два дня.       Мин спокойно поднимает брови. Ему не приходилось ещё крысятничать. Он принципиально держит нейтралитет. Чимин готов расплакаться от досады. Ему до жути не хочется вредить хорошенькому Чону, хоть тот и часто с ним довольно груб.       — Зачем копать там, где и так земля разверзается? — философски размышляет Юнги.       — Не разверзается. Мне донесли, что Тэхёна не отчислят. Связи его отца глубже, чем я думал, — недовольно сознаётся Ким.       — А Хосок? — подаёт голосок Чимин. — Разве он не станет предъявлять Тэхёну обвинения в побоях? Он же ему лицо размазал, — удивляется Пак. Видимо, он совсем ничего не понимает в людях, что после таких увечий они могут всё простить.       — Хосок ничего не предъявит, — скупо заявляет боксёр. Он ещё не виделся с приятелем. Тот в реанимации после нескольких операций, но обещание Джину было дано, и его нужно исполнить.       — Откуда такая уверенность? — Мин щурит глаза.       — Не ваше дело. Я всё сказал. Жду информацию через два дня.       Приговор вынесен. Боксёры, как по команде, разворачиваются и уходят. Пак дрожит всем телом за спиной Мина. Переминается с ноги на ногу, а по коридору разливается звон. Начинается очередная лекция, которую совсем не хочется слушать.

***

      Расставаясь у аудитории младшего, Ким впервые берёт его за руку на глазах изумленных студентов.       Чонгук расценивает этот жест как прощание.       — Тэхён, я боюсь, — честно признается, быстро шепча.       — Чего ты боишься? — грустно улыбается Ким, едва сдерживая в себе слезы, чтобы не показать слабость своего духа.       — Ты уходишь не как обычно. Я боюсь. Меня пугает это прощание, — смотрит в тёмные глаза, скрывающиеся под светлой чёлкой.       — Я просто очень люблю тебя. Запомни, что никого в этой жизни я не приму. Моё сердце всегда будет рваться к тебе, — берёт за вторую руку и под тихий ропот любопытных студентов целует пальцы Чонгука. — Запомни меня.       Завидев приближающегося преподавателя, толпа зевак рекой сметает Чонгука в класс. Парень силится растолкать толпу и последовать за Тэхёном, но старший пользуется заминкой и растворяется.       — Студент, — сурово звучит голос преподавателя, — ты не слышал звонок? У тебя, видимо, много пропусков. Я не помню тебя.       Заставляя развернуться, старший давит авторитетом и заставляет войти в кабинет. Чонгук слабо сопротивляется, убеждая себя, что вот так вот просто Ким не посмеет его бросить. Только не так.       Тэхён без доли сожаления заходит в свою аудиторию. Он понимает, что больше не увидит Чонгука. Смирение давит на грудь. Сообщение от отца уже пришло. Скоро его вызовут в деканат, а дальше последует неминуемый отъезд и маленькая смерть, пройдя которую, Тэхён навсегда потеряет себя настоящего.       Так и происходит. Проходя с опозданием на лекцию, парень не обращает внимания на лектора и молча занимает привычное место. Смотрит в окно, игнорируя чужие взгляды. Весть о приезде мистера Кима быстро ползёт по головам, и сокурсники ждут кровавой расправы.       Многие ненавидят Кима, многие боятся. Есть не мало, кто завидует. Намджун пялится в спину поникшему противнику и хочет задеть, подковырнуть, но язык не поворачивается.       Тэхён не хочет ничего замечать. Он витает в своих мыслях, в которых Чонгук смело берёт его за руку и они уходят ото всех.       В разгар монотонной лекции, где даже голос преподавателя звучит с горечью и грустью, входит мистер Ан.       — Ким Тэхён, с вещами на выход, — громогласно раздаётся поставленный голос.       Кто-то хихикает: «Как в тюрьме». А Тэхён лучше бы сел на пожизненное, чем встречался с отцом.       Стаскивая со стула сумку, не оборачиваясь на прощание, Ким выходит. Его тяжёлый шаг находит отголосок в душе каждого. Все молчат и словно понимают, что провожают глазами парня на смерть.       Выходя за ответственным по дисциплине, Ким закрывает дверь. Её гулкий, но глухой удар завершает представление, объявляя антракт. Студенты оживают, игнорируя преподавателя, но Тэхён этого уже не слышит.

***

      Растерявшись в суматохе, возникшей от ухода однокурсника, Юнги не сразу соображает: «Чимин, быстро к Чонгуку». Отчеканивает тихий приказ.       Парень, как пёс на охоте, вскидывает голову и, не произнося ни слова, срывается бегом из аудитории.       Преподаватель провожает его усталым взглядом, уже не удивляясь в этой странной группе ничему.       Развевая волосы на ветру, Пак бежит через коридоры, разнося свои громкие шаги по пустому непривычному пространству.       Добегая до крыла первокурсников, ищет, в какой аудитории Чон. От волнения совсем забыл номер его кабинета.       Открывая не ту дверь, бегло осматривает обернувшихся изумленных студентов и, бросив невнятное: «Извините», торопится к следующей двери.       В кабинете напротив голос мистера Ли не даёт сомнений о важности его предмета. Чимин с ужасом допускает беглую мысль, как ненавидел его занятия, но сейчас важно не это.       Распахивая дверь, разноцветная голова нагло лезет в проём. Чонгук сидит рядом. Он не занял привычного места, так как хотел сбежать с лекции, но Пак опередил. Встречаясь глазами со старшим, всё понимает и сердце ухает, захлебываясь в крови.       — Где он?! — срываясь с места, кричит Чон.       — Его вызвали в деканат, — отчеканивает Пак и едва успевает отскочить с дороги.       Чонгук выпрыгивает на одной ноге из кабинета и, делая крутой поворот, быстро исчезает из виду. Чимин никогда не видел, как быстро способен бежать страх. Поистине это чувство придаёт сверхъестественные силы.       Затаптывая в себе желание бежать следом и полюбопытствовать, Пак нагло проникает в аудиторию и не спеша забирает сумку младшего. Он вальяжно закидывает её на плечо, красуясь тем, что больше не боится гнева этого преподавателя.       Младшие с завистью смотрят на выпускника, пока он неспешно покидает чужую территорию под оглушительные угрозы мистера Ли.       Врываясь в дверь секретариата, Чонгук, с обескровленным лицом, пугает сотрудников.       — Где? Ким. Тэхён, — запыхавшись, с трудом сглатывает скудную слюну в пересохшем горле.       Женский коллектив смотрит на студента с изучением.       — Зачем он тебе? — оттягивают время глупыми расспросами.       Чонгук негодует от людской манеры выяснить то, что их не касается.       — Мне сказали, что его вызвали в деканат. Он там? — указывает на высокую дверь в смежный кабинет.       — Был. Его отец приехал. Но они уже ушли, — неспешный ответ с каждой секундой убивает в парне триллионы нервных клеток.       — Давно? Куда? — трясется от нехватки сил.       — Студент! — раздаётся голос старшей секретариатом. — Что за допрос вы тут устроили? Одного отчислили за драки. А вы сейчас отправитесь следом за прогулы! Какая у вас лекция? — требует серьёзная женщина.       Молодые сотрудницы смотрят на парня с жалостью. Чон теряет лицо, слыша об отчислении Кима.       — Нет! — рывком бросается бежать. Ему нужно успеть остановить Тэхёна. Он будет умолять его отца либо оставить сына, либо забрать и его с собой.       Перепрыгивая через ступени, парень рискует оступиться и слететь с лестницы кубарем. Это не худший вариант, лишь бы ускориться.

***

      Тэхён чувствует себя нашкодившим ребёнком рядом с огорченным его поведением отцом. Проводя старшего за собой по тёмному коридору, просит быть осторожным и не споткнуться о неразобранные коробки. Пропуская в комнату, садится на кровать, сжав колени.       Осматриваясь, старший недовольно фыркает: «Как ты живёшь в этом убожестве, Нарэй?».       Отец намеренно игнорирует желание дочери быть парнем, а Тэхён смиренно терпит желание отца обращаться к нему в женском роде.       — Живёшь как крыса, — осматривая меблировку и стены. — Этаж на ремонте. В коридоре нет света. Ты изгой, Нарэй?       Тэхён не поднимает голову. Он бы вскипел сейчас и вспыхнул, если бы женские гормоны не брали верх, заставляя прогибаться под сильнейшего.       — Молчишь? — злится отец и заглядывает в ванную. Морщится от предметов личной гигиены, предназначенной для мужчин.       Захлопывает с силой дверь и громко выдыхает. Сверкает глазами, а Ким сжимается, словно в него бросили камень.       Внезапно припадок бешенства затихает. Тэхён слышит, как отец приближается к столу. Это молчание хуже криков. В любую минуту может случиться что угодно, и парню не дать отпор.       — На кого ты похожа, Нарэй? Ты себя в зеркале видела? Что это за фигура? Рука. Давно ты занимаешься боксом? — устало хмыкает, но Тэхён знает, что это просто игра.       Молча, пялясь себе под ноги, ковыряет лангет.       — Отвечай! Что ты молчишь?! — гремит голос старшего.       Жмурясь и кусая губы, сын силится собрать крохи мужества и посмотреть родителю в глаза.       — Как поступил. Четвёртый год, — бубнит едва различимо.       — Что за «поступил»? Что ты мараешь честь мужского рода своими прихотями. Ты девка, Нарэй. Всегда ей была и ею останешься. Снимай штаны! — в руке щёлкает лезвие раздвижного ножа.       Ким трясется всем телом. Судорога охватывает плечи, пробирая до сердца, и оно замирает с острой ноющей болью. Горло сдавливают слезы.       — Папа, не надо. Прошу тебя. Не надо, — шёпотом причитает Ким.       — Что не надо? — издевается старший. — Раз ты по другому не понимаешь. Что мне ещё остаётся делать? Я же для тебя стараюсь, — присаживаясь на стул, разворачивается к дочери, разговаривая с ней как можно ласковее. — Мне же пристроить тебя надо. Кому ты, такая уродина, нужна? Девка должна выглядеть, как девка, — убеждает и касается ладонью волос.       Тэхён вздрагивает и вскакивает.       Смотрит на отца с ужасом и слезами, градом текущими по лицу.       — Я не хочу. Меня не надо пристраивать. Я не смогу стать женой, — рыдая, пытается доказать свою правоту, интуитивно прикрывая руками слабое место.       — Станешь! — твёрдо заявляет отец. Ему надоело смотреть и слушать. — Я дал тебе возможность быть мужчиной. Ты не справляешься. Я краснел за тебя в деканате, не смея признаться, кто ты такая на самом деле. Собирай вещи. Мы уезжаем. Завтра ты ложишься в клинику.       Тэхён дрожит ещё сильнее. Пуская из глаз бесконечные потоки слез. Молится про себя всем святым, чтобы они послали ему во спасение Чонгука. Если не сможет младший изменить его судьбу, так хоть проститься. Жить оскапленным Ким не будет. Это разрушит его.

***

      Задыхаясь от скорости и наполняющего до краёв ужаса, Чонгук бежит по третьему этажу. Он не плачет лишь оттого, что ещё надеется успеть.       Сердце встанет в ту же секунду, если в комнате не окажется вещей старшего.       Взлетая по лестнице, ныряет в привычное до боли тёмное пространство. Здесь каждый миллиметр пахнет Кимом. Каждый сантиметр помнит его счастливым и злым. Чонгук похоронит себя в безномерной комнате, если она окажется нелюдимой.       — Давай, живей! — раздаётся гневный чужой голос, и в голове Чона всплывают ужасающие картинки. Парень ярко и красочно представляет, как сосед лишается органа, забрызгивая кровью стены и пол.       — Нет! Не смейте! — врывается в комнату, ударяя дверью о стену.       Тэхён оборачивается. Его большие глаза ещё никогда так сильно не блестели. Спутанные ресницы слиплись в мокрые стрелы. Заплаканное лицо покрыто паутинкой из капилляров на болезненно белой коже.       «Пришёл». Ударяет в голову осознание.       — Тэхён, — выдыхая с облегчением тонну не пережитых эмоций, Чонгук стремится обнять старшего. Необходимо проверить реальность чужого тела. Вдруг это больная игра вооружения.       Мистер Ким закидывает ногу на ногу и с удивлением рассматривает пришедшего.       «На вид настоящий парень. Ростом чуть ниже и хлипковат. Или это Нарэй перекаченная?».       — Я вам не мешаю, — решает привлечь к себе внимание и выяснить, в кого так крепко вцепилась его странная дочь.       Чонгук не готовился к разговору. Он очень взволнован, и опыта общения с деловыми людьми у него нет. Один только взгляд старшего заставляет его опускать почтительно голову, но сейчас это не лучший вариант.       Тэхён набирается мужества в присутствии Чона. Ему становится легче дышать, убеждаясь, что младший по-прежнему на его стороне.       — Папа, это мой друг. Чонгук. Он не отдаст меня тебе, — заявляет со всей уверенностью и сжимает в кулаке пальцы младшего в лепёшку.       Отец надменно, издевательски смеётся. Ему забавно посмотреть на выкрутасы дочери и непонятного паренька, что может потеряться за её спиной.       — Собирай вещи, я сказал, — приказывает наперекор протесту.       Тэхён поджимает губы.       — Не буду, — смелеет.       Чувствуя, что мнение о нём сильно занижено, Чонгук выдергивает руку из чужого захвата. Решая показать себя мужчиной, а не тряпкой, смотрит на удивленного Кима требовательно.       — Тэхён, оставь нас.       Старший Ким вскидывает брови. Младший собирает свои у переносицы.       — Чонгук, но…       — Я прошу тебя, оставь нас одних, — не унижая достоинства чужого ребёнка, Чонгук смело смотрит противостоящему Тэхёну и заставляет его послушаться.       Опуская голову в знак повиновения, Ким выходит из комнаты, бросая на младшего умоляющий взгляд.       Оставаясь один на один, сверлят друг друга взглядами. Чонгук стоически терпит оценку своего внешнего вида и, задирая голову выше, смело идёт к столу.       — Зачем вы собираетесь забрать Тэхёна? — наглеет и первым задаёт вопрос, без разрешения присаживаясь на свободный стул.       — Она моя дочь. Что хочу, то и делаю, — цедит сквозь зубы старший.       Чонгук старается соображать быстрее. Ему жизненно важно выстроить этот диалог.       — Тэхён не ребёнок. Он совершеннолетний и сам решает, где и с кем жить, — настойчиво смотрит на недовольное лицо.       — Я что, тебя забыл спросить? Ты меня слышал?! — злится. — Она. Моя. Дочь! — ставит точку, ударяя зажатой в кулаке рукояткой ножа об стол. Остаётся вмятина, но её сейчас никто не замечает.       Меняя тактику поведения, Чон пытается поймать нужную струю. Если отцу так принципиально называть Тэхёна дочерью, то младший подстроится в поисках более удобного подхода.       — Ваша дочь не может сама принимать решения, где и с кем ей жить?       Наступает пауза. Мистер Ким что-то обдумывает, не переставая сверлить в оппоненте дыру.       — Хочешь сказать, что знаешь, что Нарэй не парень и тебя это не беспокоит? — присматривается, ожидая уловить заминку или смятение.       Чонгук хмыкает и качает головой, чувствуя послабление ситуации.       — Но она и не девушка.       Отец сужает глаза, не довольный ответом. В коридоре слышится, как топчется за дверью Тэхён, боясь, что Чонгук может пострадать.       — А кто же она? — ехидно хмыкает старший, желая подловить остряка и поставить в тупик.       — Человек. Вольный и дееспособный. Нарэй, Тэхён? Какая разница? Что меняется от того: «он» это или «она»? — смотрит на старшего, пытаясь понять, достаточно ли весомы его слова.       — Мальчишка, — смеётся и машет рукой мистер Ким. — Ты ещё ничерта не понимаешь в жизни. Статус – вот что имеет значение.       — И какой статус вы прочите Нарэй? — смелеет Чонгук, пытаясь повернуть русло разговора в нужное направление.       — Она станет женой. Не родит сама, будет воспитывать детей мужа. Станет достойной наследницей моего состояния, — возвышенно рассказывает старший, явно предвкушая воплощение задуманного в реальность.       — А если всё-таки не дочь, а сын? Тогда он не сможет стать наследником? — удивляется Чон.       — Мальчишка, — вновь издевательски звучит в ответ. — Дело не в наследстве. Что станет с Нарэй, если она останется такой? Всю жизнь будет махать кулаками? Жизнь скоротечна, уж поверь мне. Я не хочу, чтобы она осталась одна.       «Вот оно». Ликует Чонгук.       — Она не одна. У неё есть я. Я принимаю вашу дочь такой, каким он сам себя считает, — пламенно заверяет.       Настолько студент хочет быть убедительным, что даже подаётся вперёд.       — Я люблю её.       Отец отстраняется, рассматривая парня напротив с явным недоверием.       — Да ты сдурел. Что несёшь? Денег хочешь? Я заплачу, только слейся с горизонта, — надеется быстро отвязаться.       Чонгук качает головой.       — Не надо мне ваших денег. Жил без них и дальше проживу.       Старик совсем теряется. Ищет скрытый подвох в задумках младшего.       — Что же, и женишься, если прикажу?       — Женюсь, — согласно кивает, не раздумывая. — Но не по приказу. А потому что люблю.       — Перестань нести чушь! — злится старший. — Я не верю тебе. В такую невозможно влюбиться.       Чонгук начинает чувствовать напряжение. Он не думал о женитьбе и не может сказать, что к ней готов, но сейчас не время размышлять. Нужно понять мышление старшего.       — Чего вы хотите? — осторожно интересуется.       Ким двигается ближе к собеседнику, не переставая сжимать нож в руке.       — Чтобы сменить Нарэй документы, она должна доказать на медицинской комиссии, что чувствует себя женщиной. Убедишь её сменить облик, тогда разрешу связать с ней судьбу, — ждёт, что Чон даст попятную.       — Да не вопрос, — раззадоренный парень забывается и выдаёт свой незрелый возраст.       Старший смеётся над мальчишкой. Он переигрывает глупого студента. Заметив, что Нарэй подчиняется воле этого паршивца охотнее, чем родного отца, старик решает схитрить. Он руками Чонгука переделает свою дочь в настоящую женщину и выдаст замуж за более достойного человека.

***

      Измеряя коридор метровыми шагами, Тэхён втаптывает плитку глубже в пол. Его до сих пор лихорадит. Просто так взять и успокоиться не хватает силы воли и умения.       Много раз прислушиваясь к голосам за дверью, парень злится, что не может разобрать ни одного слова. Прилипает ухом к поверхности, но не смеет ослушаться и войти. Это дело чести Чонгука. Если Тэхён не выполнит его просьбу, значит, не уважает его решение. Допустить подобных мыслей в голове отца Ким не посмеет.       Прохаживаясь в очередной раз, заложив руки за спину, парень слышит на лестнице посторонние голоса. Думается, что снова объявились курильщики, но, выходя на площадку под свет фонаря, Тэхён видит сокурсников.       — Что вы здесь забыли?! — голос угрожающе разносится по голым стенам и ложится под ноги двум возящимся в нерешительности парням.       — Тэхён! — восклицает прокуренный голос. — Как хорошо, что ты ещё здесь! — неподдельная радость.       Ким удивляется. Что-то он не припомнит большой любви от этих двоих, да и сам с ними толком никогда не контактировал.       — Что вам надо? — звучит крайне недружелюбно и должно бы отпугнуть чужаков, но находчивые сурки скидывают с плеч неприятный осадок, как перхоть, и продолжают идти вперёд.       — Мы очень переживали за Чонгуки, — слишком нежно Чимин произносит имя.       Тэхён складывает руки на груди и, позабыв, что в конце коридора его ждёт верная смерть, сам становится размытой причиной чужой инвалидности.       — А не надо переживать за моего Чонгуки, — огрызается так, что только чудо или Юнги спасают Пака от падения с лестницы. — С ним всё отлично.       В одну секунду в голове Тэхёна зреет план. Он согласится на что угодно, если только отец разрешит забрать Чона с собой. Парень ляжет в клинику, удалит всё, что делает его мужественным. Станет миловидной красоткой, нацепив каблуки, и согласится вернуться в танцы. Да он что угодно сделает, если только Чонгук останется рядом с ним и не достанется никому из этих…       Мин, уколов приятеля злобным взглядом, тихо пытается примириться.       — Тебя не отчислили?       Нужда заставляет парня идти на подлость, но он не полезет в душу. Единственное, что собирается узнать Юнги – общедоступную информацию, только из первых рук.       — Я и сам не знаю. Отец собирается меня увезти. Наверное,.. — замолкает от громкого «ах» Чимина.       — Как же так?! — тараторит пёстрая голова. — Что же будет с Чоном?       Наступает натянутое молчание.       За спиной, далеко по тёмному коридору открывается дверь, и Чонгук с громким криком вылетает из комнаты. Ударяясь в противоположную дверь, оседает на пол, зажимая голову.       У Тэхёна из-под ног уплывает пол.       Парень срывается, полный решимости оторвать отцу голову. Как тот осмелился прикоснуться к самому дорогому.       — Не смей! — кричит в ярости, быстро развивая скорость, как дикая кошка.       Отец, сложив руки, стоит в дверях. Смотрит на дочь, что несётся к нему сломя голову.       — Тише, Нарэй. Усмири свой пыл. Мы с Чонгуком неплохо поговорили и нашли компромисс. Ты остаёшься доучиваться здесь. А потом переедешь в свою квартиру.       Тэхён, ошарашено затормозив, смотрит в непонимании то на отца, то на младшего, что без доли боли на лице выпрямляется и с улыбкой подходит ближе.       — Всё будет хорошо, — тихо шепчет, успокаивает.       Ничего не понимая, Ким так и не произносит ни слова. Старший подходит ближе и, похлопав дочь по накаченному плечу, прощупывает мышцу.       — Для такого хорошего парня ты могла бы быть более женственной. Смотри, вдруг случится так, что этот напористый юноша дорастет до твоих высот. Он может позвать тебя замуж. Как ты будешь нелепа в платье невесты, — усмехается. — Подумай об этом.       Обходя молодых людей и осматривая их напоследок, не прощаясь, начинает удаляться. Замечая в начале коридора двух неизвестных, решает подлить масла в огонь: «Нарэй! Я решу вопрос с деканом!».       Парни перестают дышать, когда мимо них проходит нереально сильный аурой мужчина. Молча склоняя головы, они срываются с места, едва мистер Ким ступает на лестницу.       Бегом приближаясь к Тэхёну, мельком осматривают Чонгука.       — Нарэй? — хихикает Пак. — Твой отец хотел девочку?       Мин осматривает Кима, прищурив глаз.       — Или… — едва успевает произнести, как его горло сжимает стальная хватка. Чонгук решительным движением готовится задушить приятеля, если тот осмелится продолжить.       — Чонгук, ты что? — плаксиво стонет Чимин, пытаясь вырвать Юнги из захвата.       Мин серьёзно смотрит в глаза младшего. Считывает из них всё, что не скажут слова, и, хлопая по кисти на горле, хрипит: «Я понял. Семейная фишка».       — Так звали мою мать, — оживает Тэхён. Он долгую минуту провёл в самой странной прострации. Не успев среагировать сам, поражён, как молниеносно включился младший на его защиту. Сердце трепещет в груди от осознания. Больше такого, как Чон, ему не найти.       Чимин так и не понимает, что же произошло. Чонгук резко схватил Мина за шею, а потом так же отпустил. Юнги, растирая следы удушения, хрипло покашливает и смеётся.       — Я думал, ты мышь. А ты прям питон. Чуть не задушил, придурок.       — Не пора ли вам уйти, — решает высказаться Тэхён.       Пак начинает суетиться: «Юнги, пойдём. Я проголодался». Тянет друга за рукав в сторону.       Мин собирается послушаться, но Чонгук останавливает. Заходя в комнату, а затем в ванную, выносит бутылек.       — Намажь шею. От синяков. Помогает, — вкладывает в руку старшему.       Юнги рассматривает странный презент и, хмыкнув своим мыслям, заверяет Чона: «Я тебя понял».       Тэхён не терпит разговоров и с силой заталкивает младшего в комнату. Чимин тянет Мина за собой к свету, а тот не разрывая молчаливый взгляд, договаривается с Чоном хранить случайно расскрытую тайну.