Антипод.

* * *

      Когда боль становится слишком сильной, а организм перестаёт с ней справляться самостоятельно, люди, как правило, прибегают к помощи врачей и обезболивающих. Это касается и душевных мук.       Чимин же решил прибегнуть в решении всех своих проблем к помощи алкоголя и наркотиков.       Всё началось на первом курсе института, когда он наконец-то вкусил и распробовал, что такое настоящая свобода. До конца школы Чимин жил под строгим надзором Чонгука и большую часть времени проводил за учёбой, книгами и дополнительными занятиями с репетиторами. Двенадцатый класс Чимин окончил с золотой медалью не потому, что испытывал огромное рвение к знаниям. Нет. Просто он слишком страстно желал получить в подарок шикарную машину и свою собственную квартиру в лучшем районе города. Именно то, что и пообещал ему старший брат, если он не ударит в грязь лицом и с лёгкостью поступит в университет.       А господин Чон умеет мотивировать и добиваться своего.       Чимин не ударил в грязь лицом. Поступил в институт. Получил крутую тачку и роскошную квартиру в одном из самых престижных жилых комплексов в Сиднее.       Пообещав строгому старшему брату тратить все силы исключительно на образование, Чимин умудрился заполучить его доверие. Жалоб со стороны преподавателей никогда не было, все пары он почти всегда посещал, в неприятности не попадал, поэтому в какой-то момент Чонгук действительно ослабил хватку, понадеявшись на благоразумие младшего брата, и снял с него тотальный контроль.       И понеслось…       Прилежная и спокойная дневная жизнь студента сменялась ночными вылазками в бары, в клубы и в рестораны, в которых Чимин налево и направо тратил деньги, которыми его обеспечивал не только Чонгук, но и мать, высылая каждый месяц внушительную сумму из Германии. За ночными пьянками пришёл и легко доступный беспорядочный секс, к тому же популярности среди девушек Чимину придавало не только наличие крутой тачки и квартиры, но и симпатичная внешность.       К концу первого курса Чимин трахал всё, что движется, курил всё, что дымит и пил всё, что горит. Но, как зачастую бывает, в подобных компаниях всегда находятся и те, кто предпочитают немного другой отдых.       Впервые Чимин попробовал кокаин на дне рождения знакомого. Просто в качестве эксперимента. Чисто из интереса. Вставило. Понравилось.       Спустя время, таких экспериментов становилось всё больше — Чимин не употреблял на постоянной основе, но с завидной регулярностью, стоило ему только выбраться на очередную тусовку в клуб. И, как и все зависимые люди, он был уверен, что сможет остановиться в любой момент, а сам никогда не был и не будет наркоманом. Так, баловство. Не более того.       Но любая шалость имеет свойство перерастать в настоящий беспросветный хаос. Особенно в руках тех, кто не умеет держать себя, свои желания и пороки под контролем.       Чимин закрывает глаза, а пухлые губы расплываются в блаженной широкой улыбке. У него не было возможности понюхать весь перелёт, более тридцати часов, поэтому сейчас, когда наступила ночь, он наконец-то погружается в свою собственную нирвану, забывая обо всех проблемах и сложностях.       Несколько минут забытья. Несколько минут счастья. Несколько минут тишины, из которой не хочется вылезать.       Эти несколько минут лишают его всякой боли, воспоминаний, лишают его совести, лишают его мыслей. Эти несколько минут Чимин больше не чувствует себя грязным, униженным, оскорблённым, уязвлённым.       Эти несколько минут Чимин больше не чувствует себя изнасилованным…       И эти несколько минут небытия — единственное, ради чего он хочет жить и просыпаться каждое утро.       Несколько минут наслаждения.       Но даже сейчас, среди этой блаженной тишины наедине с самим собой, он слышит голос Юнги, вновь впитывает все его слова, пропуская через себя, снова испытывает эту щемящую боль.       Неужели теперь даже кокаин не в состоянии заглушить его кровоточащие раны?..       Зачем он солгал ему? Почему не оставил всё так, как есть? Почему сказал Юнги, что он выдумал историю про изнасилование? Только ради того, чтобы тот не рассказывал Чонгуку? Только ради сохранения собственной репутации? Или репутации брата? Но какая разница, если есть видео?.. Компромат. То, что может вылезти в любой момент.       Снова становится тошно и мерзко. От самого себя, в первую очередь. От осознания того, как он сумел докатиться до такой жизни и позволить шантажировать себя.       Хочется сдохнуть.       Хочется уснуть и больше никогда не просыпаться.       Не просыпаться даже ради этих нескольких минут…       Чимин испуганно распахивает глаза только в тот момент, когда слышит шаги возле себя. Резко поворачивает голову вбок и впадает в ступор, наблюдая за тем, как Тэхён наспех собирает белый порошок с гладкой мраморной поверхности своими ладонями и смахивает всё на пол.       Мгновение… Всего одно мгновение… И ровные дорожки оказываются белой пылью под ногами…       — Что ты творишь?..       Тэхён не успевает договорить, а Чимин с рывком подскакивает на ноги, хватает друга за воротник пижамного поло и резко толкает к стене, впиваясь в него огромными глазами, переполненными искрящейся яростью.       — Какого хуя?! — шипит сквозь зубы в лицо Тэ и замахивается на него с кулака, но останавливает сам себя, сдавленно рычит и разжимает пальцы, отпуская. — Ты ахуел, блять?! — хватается за голову обеими руками, растерянно смотря на пол ванной комнаты. — Тэ, блять, какого хрена?! Что ты наделал?!       Тэхён шумно выдыхает, стараясь отдышаться.       — Чимин, я… Ты… — прикрывает глаза, сам не понимая, почему, не разобравшись в ситуации, сходу подлетел к нему. — Что это? Наркотики?..       Глупый вопрос. Очевидно, что да.       — Блять! — еле сдерживает себя, чтобы не зарычать на всю комнату. — Какого хрена ты вообще припёрся сюда?! Вали. Вали, блять, отсюда, пока я тебя не убил, — чуть ли не со слезами на глазах выдавливает из себя Чимин. — Пиздец… Как ты… Блять! — ещё один рык и взгляд на пол. — Блять, Тэ!       Тэхён отходит от стены, поправляя на себе шёлковое поло, и поднимает на Чимина бирюзовые глаза, растерянно хлопая ими.       — Как давно?.. — тихо спрашивает. — Как давно ты нюхаешь эту гадость?       — Да какое твоё собачье дело вообще?! — рявкает в ответ Чимин в поисках тряпки, чтобы вымыть пол. — Хули ты вламываешься ко мне без стука, блять?! — поворачивается к нему и злобно смотрит в упор. — Сказал же, свали из моей комнаты!       Тэ снова выдыхает и оглядывается по сторонам, затаив дыхание.       Не верит. Вновь не может поверить в происходящее.       Никогда бы не подумал, что Чимин употребляет наркотики.       — Я просто хотел поговорить… — тихо и с таким разочарованием в голосе. — Увидел, что у тебя горит свет, и зашёл, чтобы… Чимин, я…       — Да свалишь ты уже или нет?! Иди отсюда нахуй, Тэ! Хватит ко мне шататься. Я тебе не нянька, понял?! И не психолог! И слушать твои жалобы на своего брата не собираюсь. Разбирайтесь сами. Вы меня заебали уже! — Чимин со всей дури швыряет мокрую тряпку на плитку так, что капли разлетаются по всей ванной комнате. — Сука, ненавижу вас! — с такой болью в голосе. — Когда же вы все сдохнете?!       Тэхён отходит на шаг назад, чувствуя, как капли грязной воды попадают ему на лицо.       И надо бы уйти после такой «пламенной речи». Надо бы забыть дорогу в эту комнату. Надо бы не пропускать всё услышанное мимо ушей. Но…       … разве друзья бросают?..       — Я не стану извиняться, — холодно произносит Тэ и наклоняется вниз, чтобы помочь скорее прибраться, пока никто не пришёл на шум, но Чимин тут же грубо отпихивает его, ударяя локтем прямо в бок, на котором по-прежнему болят синяки и ссадины даже от малейших движений.       Не рассчитал силы. Удар пришёлся слишком сильным.       Тэхён морщится от боли и сгибается, тяжело дыша. Стискивает зубы, чтобы не простонать, хватается рукой за дверной косяк и зажмуривается, ощущая, как вся кожа вновь загорается и начинает отдавать ноющими импульсами.       — Я должен сказать Чонг… — рвано выдыхает, кое-как разворачивается и начинает выходить из ванной комнаты.       Так больно, что не может даже говорить, сдерживая стоны в себе.       — Стой! — только в эту секунду на Чимина обрушивается осознание всего происходящего. — Стой, Тэ… Подожди…       А ведь минуту назад сам выгонял.       — Да стой же ты!.. — подлетает со спины и судорожно дотрагивается до плеча, страшась лишний раз прикоснуться. — Я помогу дойти, — испуганно кивает на кровать, выводя из ванной. — Чёрт, я не хотел… Прости. Прости, Тэ… — боится даже дотронуться. — Блять…       А ведь минутами ранее толкал и пихал, плевав на то, что Тэхён и без этого весь покрыт ссадинами и ушибами.       — Послушай меня, чувак, ладно?! — усаживает его на кровать, а сам садится перед ним на корточки. — Я не хотел. Серьёзно! Извини, блять! Я… Я не рассчитал силы, — осматривает его. — Слушай, Тэ, прости… — перепуганно смотрит вверх, ловит его взгляд. — Давай я принесу лёд? Надо? — с такой надеждой в голосе.       — Какого чёрта ты творишь вообще?! — шипит на него Тэхён, всё ещё тяжело дыша. — Какого чёрта, Чимин? Наркотики? Ты серьёзно? — смотрит на него в упор. — Чонгук знает?..       — Нет, конечно! — Чимин оглядывается по сторонам, прислушиваясь. — Да тише же ты! Конечно, не знает! — снова эти огромные щенячьи глаза. — Да он бы мне голову оторвал нахуй! Тэ, слушай, давай забудем об этом, и…       — Нет.       Чимин меняется в лице. Взгляд становится стеклянным и темнеет, а сам он боится даже шелохнуться.       — Бля-яяяять, чувак, давай мы…       — Нет, — отрицательно машет головой Тэхён. — Ты убиваешь себя, Чимин… Я должен сказать. К тому же… — замолкает, несколько секунд молчит, а после честно продолжает. — Рано или поздно всё тайное вылезает наружу. Он узнает… А вместе с тем он узнает, что я тоже знал… О, нет, Чимин, я больше не хочу, чтобы меня насиловали и избивали, наказывали и воспитывали… Я больше не хочу… Я просто больше не смогу… Я…       — Тшшш-тшшшш, — Чимин опускается перед ним на колени и берёт за руки, сжимая пальцы своими ладонями. — Я клянусь, что Чонгук никогда не узнает, что ты был в курсе! Тэ, я жизнью своей клянусь! — голос покрывается перепуганной дрожью. — Ты ведь знаешь, на что он способен… — тихо шепчет. — Прошу, не выдавай меня… Умоляю тебя! Пожалуйста! Я брошу! — лжёт самому себе, в первую очередь. — Обещаю! Только не говори Чонгуку! — с испугом оглядывается на дверь комнаты, а после утыкается лбом в колени. — Тэхён, я молю тебя…       Тэхён прикрывает глаза, пропуская через себя каждое слово.       Почему именно сейчас в его голове проносится воспоминание о том, как он точно так же просил и умолял Чимина помочь, когда Чонгук насиловал его у клетки? Ведь он тоже молил. Он тоже кричал. Он тоже был напуган. Он тоже звал на помощь. Ему было больно. Страшно. Было до ужаса противно… Но никто, ни единая душа, не протянул ему эту необходимую руку помощи…       Ни тогда. Ни несколько дней назад.       Это ранит. Это заставляет чувствовать себя беспомощным и одиноким.       — Пожалуйста… — доносится жалобный шёпот снизу. — Прошу, Тэхён… Не сдавай меня. Я сделаю всё, что ты скажешь… Только не рассказывай Чонгуку! Прошу тебя! — робко и чуть ли не плача. — Он меня разорвёт на части… Он меня голыми руками задушит!..       Вне всяких сомнений.       Чонгук умеет это делать, как никто другой.       — Помоги мне сбежать, Чимин.       Чимин замирает, хлопая огромными округлившимися глазами.       — Что?.. — будто не услышал с первого раза.       Тэ наклоняется к нему чуть ниже и тихо-тихо шёпотом повторяет ещё раз:       — Я не расскажу ничего Чонгуку, если ты поможешь мне выбраться в город и сбежать.       Чимин резко отстраняется от него, а уголки губ приподнимаются в пугающей и безумной улыбке.       В такой, что у Тэ пробегает холодок по спине.       — Чувак, не впутывай меня в это дерьмо… Ты что такое несёшь?! Ты в себе вообще?!       — Но я же в твоё теперь впутан, — Тэхён кивает на ванную комнату. — Помоги мне, Чимин, — смотрит неотрывно в ошалевшие глаза. — Я должен сбежать. Понимаешь, я должен! — ещё немного, и эмоции переполнят через край, а шёпот станет громким голосом.       — Нет, Тэхён, ты определённо ебанулся…       — Отказываешься? — прямой вопрос в лоб.       Чимин запрокидывает голову назад и громко выдыхает. Почти что с безнадёжным стоном, который вот-вот обрушится на его спальню.       — Ты просишь меня о нереальном! Блять, ты хочешь невозможного! Приди в себя!       Оба замолкают. Без слов смотрят друг на друга и щурятся, разглядывая серьёзные лица.       — Уже поздно, — холодным тоном. — Пойду к мужу. А то вдруг он уже потерял меня.       — Блять! — Чимин, по-прежнему стоя на коленях перед Тэ, хватает его за запястья и останавливает. — Сука, блять! — глухо шипит на него. — Да как ты себе вообще всё это представляешь?! Мы же с тобой днём обо всём разговаривали! Что тебе не сидится спокойно, мм?! Тебе мало было, да?! — сдвигает брови. — Хочешь, чтобы он тебя опять отпиздил?! И меня заодно вместе с тобой! Тэ, это невозможно осуществить! — с напором. — У тебя нет выхода!       — Выхода нет только из гроба. Я всё продумал, — тихо и спокойно. — Нам нужно выбраться в город, Чимин, там я сяду на автобус и доеду до Берлина. А потом…       Чимин начинает смеяться, заливаясь хриплым хохотом.       — В Берлин? — иронично переспрашивает. — И что дальше? Куда ты отправишься оттуда? Разве что на тот свет! — сверкает глазами. — Тэ, нет… — вертит головой. — Я понимаю. Я понимаю тебя! — кивает ему. — Но твои мечты… Эти надежды… Ничего не выйдет! Ты подставишь себя, меня, Хосока. Чего ты хочешь добиться?! Хватит бесить его, чувак! Хватит! Ты ведь доиграешься… Ты ещё не видел Чонгука в ярости. В настоящей, сука, ярости. И я не видел. Блять, думаю, даже Хосок не видел! И ебучие прыгалки покажутся тебе приятным дуновением ветерка по коже! Заканчивай это! Угомонись уже! — трясёт его за руки. — Я понимаю, ты обижен на Чонгука, злишься, но не ломай себе жизнь, слышишь?! Ничего не выйдет, нет! Он не позволит тебе сбежать.       Тэ приоткрывает влажные губы и тихо-тихо выдыхает, смотря в упор на своего растерянного друга, сидящего у него в ногах.       — Я должен попробовать… Я должен… Ради себя… — чуть слышно.       — Ты уже попробовал, Тэхён… Даже грёбанные копы тебе не помогли! О чём ты вообще?! — фыркает. — Смирись, слышишь?! Просто смирись… Так будет проще. Так будет легче. Год, два… И всё пройдёт, Тэхён. Стерпится. Слюбится…       Год?.. Два?.. Будто это так мало…       Стерпится?.. Слюбится?.. Словно это возможно…       — Должен ведь быть выход… Он есть! Выход есть! Просто я не знаю, где мне выйти… — сглатывает ком в горле Тэхён. — Я не хочу с ним жить… — глаза тускнеют и становятся заметно мокрыми. — Я не хочу с ним быть… Я не люблю его, Чимин, и никогда не полюблю… Я не хочу с ним спать, не хочу с ним трахаться, не хочу ничего… Меня воротит от любого его касания, Чимин…       Чимин обхватывает голову обеими руками и опускает её вниз.       Больно. Даже слушать это больно…       А ведь его понимает… А ведь Чимин знает, что чувствует Тэхён, но…       … ничего не может с этим сделать…       — Судя по всему, — внимательно прислушивается к обстановке за дверью. — Чонгук ещё в кабинете. Лучше иди, Тэхён… Не нужно вызывать лишних подозрений, ладно? Ложись спать. Завтра поговорим…       — Завтра?       — Да. Я обещаю тебе, что подумаю над твоими словами, — кивает Чимин. — А ты обещай, что ничего не скажешь Чонгуку! — и вновь этот щенячий взгляд.       — Я обещаю, — честно говорит Тэ, прикрывая глаза. — Только и ты обещай мне…       Но Тэхён больше не верит в обещания.

* * *

      Тэхён почти бесшумно заходит в спальню, торопливо прикрывает за собой дверь, оборачивается, чтобы пройти к кровати, и резко останавливается, когда сталкивается с Чонгуком, выходящим из ванной комнаты.       — Где ты был, золото моё?       На секунду Тэ теряется от внезапного вопроса, но быстро берёт себя в руки и спокойно отвечает:       — У Чимина…       — В столь поздний час? — поправляет белоснежное махровое полотенце на своих бёдрах.       — Да, — кивает ему Тэхён, боясь скользнуть взглядом вниз. — Он не спал. И я тоже. Решили просто поговорить.       Чон делает шаг к своему супругу, но останавливается, когда тот тут же пятится назад, нервно сглатывая.       — Мы ведь давно не виделись… — тихо продолжает Тэхён, глядя ему в лицо. — Просто пообщались…       Ещё секунда, и Чон услышит, как бешено колотится сердце его юного мужа в груди. Взгляд такой испуганный. Глаза бегают из стороны в сторону. Дыхание рваное и тяжёлое.       Картина маслом.       — Наговорились? — говорит мягко, но Тэ слышит лишь ледяную суровость.       — Так спрашиваешь, будто ты всё это время ждал меня в спальне, — Тэхён поджимает губы.       Ну, зачем? Зачем?! Зачем он опять начинает с ним спорить?..       Чонгук замирает на месте, а лицо становится каменным.       — Ты был в кабинете, — с лёгкой улыбкой продолжает Тэхён. — Ты работал. Что такого в том, что я зашёл к Чимину?       — Разве я тебя упрекнул в этом? — Чон удивлённо приподнимает бровь. — Я лишь поинтересовался, где ты был, не более того. Почему ты сразу же начал искать подвох в моих словах и попытку надавить на тебя, мальчик мой? Разве я не имею права уточнить у тебя об этом, если, вернувшись в спальню почти в час ночи, не застал тебя спящим в кровати? Я ведь беспокоюсь о тебе.       Тэхён чувствует себя дураком. Будто его обвиняют в том, чего он не делал.       — Но я ведь дома… — задумчиво пожимает плечами Тэ. — Что со мной может произойти? Рядом с тобой мне не угрожает никакая опасность, — и снова улыбка, от которой уже тошнит.       Тэхён никогда не мог себе даже вообразить, что однажды возненавидит улыбаться.       — Тэхён.       Вздрагивает от собственного же имени.       — Почему ты пятишься от меня, будто я преступник какой-то? — Чон делает шаг вперёд. И сразу ещё один, настигая мужа.       Тэхён беззвучно выдыхает и делает шаг навстречу.       «Ты не просто преступник, нет. Ты мучитель, насильник, убийца!» — вертится на языке, но вместо этого вслух лишь:       — Разве?       — Всё хочешь сбежать от меня, м? Улизнуть? — тянет каждый звук. — Спрятаться?       В груди леденеет. Тэ почти не дышит.       Чёрт побери, Чонгук словно читает его мысли. Будто проникает в его разум. Словно знает каждый его шаг наперёд.       Тэхён подходит вплотную, но не смотрит в глаза. Дотрагивается ледяными ладонями до обнажённой и всё ещё влажной после душа груди Чонгука и осторожно проводит кончиками пальцев чуть ниже, вырисовывая волнообразные зигзаги.       Скользит по гладкой коже вниз, нежные и мягкие подушечки пробегают по накачанному торсу, собирая капельки воды, а трепетное дыхание ударяет прямо в подбородок.       — Я наоборот хочу быть ближе… — тихонечко и так кротко. — Хочу вспомнить тебя… Вспомнить, что ты умеешь быть другим. Не таким…       — М-м, продолжай, — глухое прямо над головой Тэхёна.       — Не таким… суровым… Не таким жестоким… Не таким бескомпромиссным… — Тэ поднимает бирюзовый взгляд на своего супруга. — Всё из-за смерти сына, да?.. Это она так повл…       Пальцы тут же перехватывают руку Тэхёна, и Чон сдавливает его запястье, резко притягивая к себе. Смотрит ему в глаза. В упор. Смотрит из-под чёрных бровей.       — Листочек…       — Прости, я не хотел задеть… — Тэхён даже не моргает. — Я хочу лишь поддержать. Тебе ведь до сих пор больно… — пальцы сильнее сжимаются на тонком запястье, давя на старые синяки. — Я знаю, что да… Я чувствую, Чонгук… — Тэ морщится от боли, но Чон не отпускает, продолжая крепко удерживать возле себя. — Поделись этим со мной. Пожалуйста… Я не помню эту историю. Не помню, знал ли о ней когда-либо вообще, но…       — Тшшшш, — шипит Чонгук в губы своего мужа. — Если ты не помнишь, то с чего вдруг заговорил об этом?       — Ты сказал, что беспокоишься за меня… Почему же я не должен беспокоиться за тебя, Чонгук?..       — Это не ответ на мой вопрос, — наклоняется ещё ближе к лицу Тэ, сверля суровым взглядом. — Кто тебе сказал?       — А это тайна?..       — Тэхён! — ещё немного, и зарычит ведь.       — Чимин, — спокойно отвечает Тэхён, давя в себе страх. — Мне рассказал Чимин. Я не хотел тревожить старые раны, — опускает болезненный взгляд на своё запястье и тут же возвращает на супруга. — Но для меня это важно… Ты ведь мой муж. А я — твой. Разве не так ты мне говорил, Чонгук? Позволь мне начать вспоминать тебя… Пожалуйста.       Чон размыкает свои пальцы, тянет руку Тэхёна к себе и осторожно целует его запястье, окончательно ослабляя хватку, а после молча проходит мимо супруга и выходит на балкон спальни, теряясь за полупрозрачным колыхающимся на ветру тюлем.       Тэхён не решается сразу пойти за ним, но всё же подходит ближе, когда слышит щелчок зажигалки, а в комнату начинает поступать запах никотина.       — Я не знал, что ты куришь…       — Ты многого обо мне не знаешь.       Тэ выходит на балкон, подходит к Чонгуку и, еле касаясь, проводит ладонью по обнажённой спине.       — Верно… — вздыхает и нерешительно обнимает сзади. — Я не хотел давить на больное, но…       — Уже не больно.       Тэхён знает, что сейчас его супруг лжёт. Видел это в его взгляде в спальне. Чувствует это в каждом движении: в том, как Чон держит сигарету, как делает вдохи, как шумно выпускает густой дым из своего рта.       Боль сложно скрывать. Особенно, когда она настоящая.       И, кажется, им обоим это плохо удаётся…       — В Сиднее такого не увидишь, — внезапно произносит Тэхён.       — М? — задумчиво хмыкает господин Чон.       — Я про звёзды, — отпускает его из робких объятий и встаёт рядом, указывая рукой на небо. — Посмотри, как их много… Сотни и сотни.       Чонгук мельком смотрит вверх, а после поворачивает голову к Тэ, замирая от изумления.       Кажется, будто в бирюзово-голубых глазах отражается целая необъятная галактика, переливаясь в полумраке сияющими созвездиями. Словно светлячки, мигающие не в лесу среди густых деревьев, а над бесконечной океанской гладью.       — Разве это не красиво? — Тэ говорит о звёздах.       — Безумно… — Чон — исключительно о нём.       — Смотри, это Большая Медведица, — щурится Тэхён, снова указывая в тёмное небо, усыпанное яркими звёздами, будто бисером. — Одно из самых известных созвездий, — улыбается. — Боже, я это помню… — губы дрожат от восторга.       Взгляд Чонгука по-прежнему прикован лишь к нему.       Только к его листочку.       — В городе такого не увидишь… Я часто рассматривал ночное небо в Сиднее. Особенно, когда переехал из нашего дома в твою квартиру, — с искренней грустью. — Я сидел на четвёртом этаже и просто смотрел в небо в надежде… — тихо выдыхает. — Увидеть какой-нибудь знак, который подскажет мне дорогу, подскажет, что же мне делать. А потом я ослеп. Мне никогда не было так страшно, Чонгук… Хотя, я лгу сейчас… Было. Совсем недавно. Буквально на днях. Знаешь… — полушёпотом и так искренне. — А я ведь по-прежнему его жду… Всё ещё жду этот знак… Хотя бы какой-нибудь… Но его нет.       Чонгук не может даже пошевелиться, словно зачарованный, а сигарета, зажатая между его пальцев, медленно тлеет, превращаясь в пепел.       — Наверно, мои слова кажутся тебе такой ерундой и юношеской глупостью, — смущённый и тихий смешок. — Ты ведь взрослый, состоятельный, состоявшийся мужчина. Но в этом мире есть вещи, которые невозможно измерить возрастом, статусом и деньгами. Порой в это так сложно поверить, — приподнимает брови, замечая падающую звезду. — Но я почему-то верю… Даже вопреки тому, с чем успел уже столкнуться… Порой я задумываюсь, как может всё снова стать хорошо, когда всё настолько плохо? Разве это вообще возможно? Но рано или поздно всё проходит. У всего есть конец. Ничто не вечно. И даже самый непроглядный мрак когда-нибудь обязательно рассеется, а вместо него взойдёт яркое и тёплое солнце, которое будет греть. Главное — верить… И я верю, что в этом мире существует любовь и добро, Чонгук, и за них стоит бороться…       Чон разжимает пальцы, и фильтр от сигареты летит вниз, падая со второго этажа куда-то на газон. Он машинально тянется рукой к Тэхёну, обнимает его и притягивает к себе, заставляя уткнуться себе в шею.       Молчит. Вдыхает приятный аромат, исходящий от светлых и мягких волос, а дыра в груди, в которой должно быть сердце, начинает ныть.       Но это вовсе не боль. Не щемящее чувство. Это что-то другое. Что-то, что давно уже забыто и утеряно. Настолько, что кажется чужим.       Будто в этой дыре что-то начало снова шевелиться.       Оживать.       — В этом мраке есть только одно солнце, способное греть и дарить тепло, — закрывает глаза, проводя губами по макушке. — Это ты, Тэхён. Сколько же в тебе света… — голос срывается на заметную дрожь, которую господин Чон даже не пытается скрыть. — Ты — моё солнце посреди любой непроглядной тьмы. Ты — моя самая яркая звезда на любом небосводе.       Это можно считать признанием в любви?..       Это можно считать попыткой попросить прощение?..

* * *

      Тэхён тихонечко потягивается, пробуждаясь от крепкого сна, приоткрывает глаза и тут же морщится, когда в лицо мягко ударяют лучи утреннего июльского солнца, проникающие в спальню сквозь открытые окна. Широко зевает, мило причмокивая, и снова утопает в мягкой пушистой подушке.       Хочется поспать ещё. Хотя бы немножечко. Хотя бы полчасика.       За спиной слышны негромкие шорохи, и Тэ вновь открывает глаза, глядя перед собой, и сонно щурится, не понимая, что находится буквально в метре от него.       Приподнимает голову с подушки и моргает несколько раз, чтобы наконец-то выползти из столь тёплых и приятных объятий Морфея.       — Доброе утро, маленькая сонная звёздочка.       Тэхён оборачивается на голос, замечая Чонгука, стоящего у гардеробной.       — Доброе утро, — и снова протяжный зевок. — А что это? — вспоминает про странную вытянутую конусообразную штуку на белых устойчивых ножках, завёрнутую в полосатую упаковочную бумагу. — М? — пытается угадать. — Это… Хм…       — Это знак.       Тэхён замирает, ощущая, как его тело стремительно покрывают малюсенькие мурашки, бегая по коже.       Знак?.. Что это значит?..       Тэ садится и снова поворачивается к своему супругу, видя, как тот кивает ему и начинает подходить со спины с нежной улыбкой на лице.       — Я могу посмотреть?       — Конечно, — Чонгук присаживается рядом с ним на кровать и внимательно наблюдает, как Тэхён начинает разворачивать шуршащую бумагу. — Напоминаю, листочек, что я всё ещё не умею делать подарки, — переводит взгляд на юного супруга, взволнованно предвкушая реакцию. — Я подумал, что…       — Это же… — Тэ не может сдержать радостную улыбку и шумно выдыхает от полной неожиданности, поднимаясь на ноги. — Это ведь телескоп! — на всю спальню, будто счастливый ребёнок, который нашёл под новогодней ёлкой долгожданный подарок от Санты.       — Верно, — Чон следит за каждым его движением, боясь упустить хотя бы одно мгновение. — Я не знал, какой выбрать, но консультант сказал, что это один из самых мощных и лучших для использования в любительских целях.              — Но когда ты успел, Чонгук?! — осторожно дотрагивается до чёрной оптической трубы и аккуратно проводит по ней, принимаясь увлечённо разглядывать со всех сторон. — Мы ведь так поздно уснули!       Чон довольно хмыкает, наблюдая за столь удивлённой и в то же время восторженной реакцией.       Именно этого он и желал. Хотел поразить в самое сердце. И вовсе не острой стрелой. Не наповал.       Чонгук просто хотел сделать приятное.       — Время — ничто, когда хочешь порадовать любимого человека, золото моё. Всё — ничто, когда любишь.       Тэхён замирает, а пальцы начинают дрожать. Он опускает глаза вниз, прикусывает нижнюю губу и, не глядя на мужа, сдержанно произносит в ответ:       — Спасибо, Чонгук. Это… Это очень неожиданный подарок…       — Я рад, что тебе нравится, — поднимается на ноги, поправляя рукава своей рубашки. — Что ж, теперь осталось дождаться наступления темноты, чтобы опробовать, — Чон мельком смотрит на него и отводит взгляд в сторону, чтобы лишний раз не смущать. — Я вниз.       И как только Чонгук отходит от кровати, Тэ торопливо его останавливает:       — Подожди, — догоняет уже почти в дверях, шлёпая по полу босиком, берёт за предплечье, разворачивает к себе и, будто вот-вот прыгнет с парашютом, на выдохе прикасается губами к его губам, коротко чмокая. — Большое спасибо… Мне безумно приятно…       Господин Чон со всей осторожностью обнимает мужа за талию и притягивает к себе, аккуратно поглаживая поясницу.       — За любовь ведь стоит бороться, не так ли? — сдержанно произносит и нежно целует в кончик носа. — Мне нравится, когда ты улыбаешься, листочек, куда больше, чем когда плачешь. И я хочу, чтобы ты это знал. И помнил об этом. О, кстати, чуть не забыл, — лезет свободной рукой в карман брюк, достаёт из него свой телефон и поворачивает экраном к изумлённому Тэ. — Почему именно этот?       Тэхён смотрит в экран и узнаёт сайт той самой школы искусств.       — О чём ты?.. — растерянно и невнятно.       — Почему ты оплатил именно этот курс, м? Есть ведь и другие, куда более полные и масштабные. Ты хотел сэкономить? — с иронией в голосе.       — Три тысячи долларов за обучение — это не дёшево, Чонгук…       — Правда? — наигранное удивление. — Что ж, посмотри вот этот, — указывает на самый дорогой из представленных курсов по рисованию, в стоимость которого входят не только лекции и практики, но и постоянное кураторство на время всего обучения, а также живые встречи с известными художниками современности и мастер-классы с ними. — Думаю, мы сможем найти ещё пару тысяч, чтобы доплатить.       Пару тысяч?.. Доплатить?.. Но вчера Чонгук говорил, чтобы Тэхён узнал, как осуществить возврат денежных средств…       А теперь…       — Внимательно ознакомься, хорошо? — целует его в висок. — Мне кажется, этот курс всё же поинтереснее будет, чем тот, что ты купил. И дай мне ответ к обеду, договорились? Я скажу бухгалтеру, чтобы он произвёл оплату. Ты говорил, что обучение стартует со следующего понедельника? — хмыкает. — Не тяни тогда, чтобы тебя успели записать на новую программу, листочек. С понедельника? Или я перепутал? — заглядывает в побледневшее замершее лицо перед собой.       — С понедельника…       — Тогда точно поторопись, — и снова целует в висок. — У меня встреча. Не могу опаздывать, — довольно мурлычет Чонгук и отпускает Тэ из своих объятий, покидая спальню.       Тэхён не двигается. Стоит на месте, как вкопанный, не рискуя даже пошевелиться. Смотрит в одну точку, не моргая, а после оборачивается на телескоп, вновь возвращает взгляд в пустоту, где только что был его супруг, непонимающе сдвигает брови, кривя лицо, и приоткрывает рот.       Какого чёрта только что произошло?..       И как только на него с грохотом безудержной радости обрушивается всё осознание, искрящаяся улыбка срывается с губ, а сам он, не удержавшись, запрыгивает на кровать, готовый вот-вот начать скакать на мягком матрасе, точно ребёнок, получивший то, чего так сильно ждал и хотел.       — Тэ, и… — Чонгук останавливается в дверях, еле сдерживая что-то похожее на глухой смешок, когда видит, как его юный муж испуганно замирает, вытаращив на него огромные голубые глаза, и застывает в одной позе, стоя прямо посреди постели. — Так как времени осталось не так много, уточни ещё раз у администратора, что именно тебе потребуется для занятий. Какие краски, какие карандаши, какая бумага, — смотрит на него, не позволяя себе даже улыбнуться. Не мужчина, а кремень. — Нужно будет всё купить заранее, — заканчивает свою мысль, разворачивается и уходит, оставляя Тэ одного.       И только теперь господин Чон даёт себе право на искреннюю и довольную улыбку, спускаясь вниз по лестнице и зная, что Тэхён тоже улыбается.       Искренне. По-настоящему.       Прямо в эту же секунду.       Вместе с ним.       — А что, собственно, произошло-то? — в дверях спальни появляется Чимин, сонно оглядывается вслед своему старшему брату, а после смотрит на Тэхёна, который так и искрит неподдельным детским счастьем. — Я не понял что-то… — поправляет копну взъерошенных волос. — Он что, дал тебе развод? Всё? Добби свободен?       Тэ плюхается на огромную кровать, морщась от боли, и заваливается на спину на скомканное одеяло, глядя в белоснежный потолок.       — Я буду рисовать! — не веря в собственные слова. — Я буду рисовать, Чимин! — закрывает лицо ладонями, начиная смеяться.       — А-а-а, — хрипло и непонимающе тянет тот, заходя в комнату. — И что с того? — снова оглядывается себе за спину. — А радуешься-то ты чему?       — Да как ты не понимаешь?! — никак не может победить свой безудержный восторг. — Рисовать — это же… Это… Это как парить над этим миром! Это быть птицей, способной летать! Это всё равно, что иметь крылья за спиной!       Чимин приподнимает бровь, смотря на Тэхёна с таким видом, будто это не он наркоман, а тот, кто прямо сейчас валяется на кровати и несёт эту отъявленную чушь под диким приходом.       — М-м-м, — ехидно. — Хороший супружеский секс творит чудеса, я понял, — как и всегда, отшучивается.       — Не было никакого секса, — выдыхает Тэ. — Просто… — приподнимается и смотрит на своего друга. — Для меня это очень многое значит… Очень многое, Чимин…       — Короче, побег отменяется, как я понял? — шепчет с облегчённой улыбкой на пухлых губах.       И в это же мгновение Тэхён мрачнеет, лицо каменеет, а былая радость исчезает прямо на глазах.       Растворяется. Будто её и не было вовсе.       — Блять, — Чимин поднимает взгляд к потолку, безнадёжно выдыхает и торопливо закрывает дверь в комнату. — Зачем я только это сказал?! Вот нахуя, а?! На-ху-я?!       — Действительно… Зачем…       Столько мыслей в голове. Столько сомнений. Столько вопросов. И никаких ответов.       Тэхён снова падает в эту пропасть…       — Чувак, слушай, сейчас же всё хорошо, да? — переводит взгляд и морщится, меняя тему разговора. — О, а это ещё что за штуковина такая? — подходит ближе. — Лазер для атаки на зомби? — хватается за оптическую трубу обеими руками, как за пулемёт.       — Телескоп… — не глядя на него. — Чонгук подарил.       — Какая прелесть, — продолжает играться. — И нахрена он тебе?       А ведь и вправду… Нахрена?..       — Чтобы я увидел знак…       — Знак? — переспрашивает Чимин, словно не расслышал. — Какой ещё знак? От пришельцев, блять? — со смешком.       Тэхён не отвечает. Смотрит перед собой, не моргая, и обдумывает произошедшее.       Выходит, Чонгук его слушал этой ночью, стоя на балконе. Каждую фразу. Каждое слово. Всё, что говорил Тэхён.       Выходит, Чонгук услышал его.       — Типа того… — отрешённо отвечает Тэ.       — Короче, я не ебу, что у вас тут за инопланетные игры, но, Тэ, давай честно? — садится на кровать рядом с ним. — Не верю, блять, что произношу это вслух, но согласись, что это мило!       Тэхён поджимает губы, чтобы скрыть улыбку.       Ну, а чего она так и просится наружу всё утро?!       — Пожалуй, — поворачивается к нему с серьёзным видом. — Но не думай, что на этом всё. Ты мне должен, Чимин.

* * *

      После завтрака Тэхён решил провести время на улице в полном одиночестве. Выйдя во двор, он медленно прошёлся по тропинкам среди хвойных деревьев позади дома, а потом присел у открытого бассейна, опустив ноги в тёплую приятную воду.       Нужно было подумать…       Интересно, почему говорят, что если хочешь успокоиться и привести свои мысли в порядок, то стоит прийти на берег озера, реки или моря, удобно усесться и долго-долго смотреть на гладкую поверхность воды? Разве она успокаивает? Разве вода не пугает? Не вызывает ужас? Панику? Страх? Ведь никогда не знаешь, насколько она глубокая и где там дно.       И никогда не знаешь, что или кто скрывается на этом самом дне…       Мировой океан изучен всего на пять процентов. Это ничтожно мало… И пугает тот факт, что даже космос со всеми его чёрными дырами и галактиками куда более приветлив к человеку.       Если даже среди людей есть чудовища, то почему их не может быть в воде?       Тэхён прикрывает глаза. В голове непроходимый бардак. В душе — непроглядный мрак. И хотелось бы увидеть ту самую яркую звезду, которая указала бы путь.       Так хотелось бы найти этот знак…       С чего вдруг Чонгук поменял свою тактику? Почему повернул ход игры на сто восемьдесят градусов? Сменил кнут на пряник? Но зачем?..       Или это жест доброй воли, а Тэхён просто ищет подвох, успев уже привыкнуть к тому, что везде скрывается нож, который рано или поздно вонзится в его спину?       Бирюзово-голубые глаза скользят по спокойной поверхности воды в бассейне, наблюдая за переливающейся рябью в лучах дневного солнца. Странно, но… становится так тихо… И вместе с тем так умиротворённо на душе. Будто вода и впрямь способна успокаивать.       И кажется, словно она манит, зазывает в свои прозрачные сети, напевая тихую убаюкивающую мелодию.       Мистика какая-то…       Тэхён закрывает глаза, чуть наклоняется вперёд, расслабляя пальцы, сжатые на бортике, и медленно соскальзывает вниз, бесшумно пропадая под этой тёплой толщей.       Опускается всё ниже, приближаясь ко дну бассейна, не двигается, позволяя воде полностью поглотить его.       Первые секунды он даже не сразу осознаёт, что оказался под водой. Становится так безмятежно. Пропадает усталость. Исчезает страх.       Ему больше не страшно.       Ему больше не больно.       Теперь Тэхён ощущает настоящее, подлинное, чарующее успокоение.       Не хочется больше думать. Не хочется больше сомневаться. Не хочется больше чувствовать.       Единственное, чего хочется — это остаться на этом дне и больше никогда не всплывать, потому что…       … там так тихо и спокойно.       Тэхён испуганно распахивает глаза только в тот момент, когда его крепко хватают чужие руки и начинают торопливо тащить куда-то наверх. И только в этот миг его окутывает понимание, что он находится под водой, а вовсе не во дворе. Он судорожно оглядывается вокруг себя, болтыхает ногами и руками, и кажется, будто вода вокруг кишит чудовищами… Зубастыми. Огромными. Клыкастыми. С острыми шипами. Так и хотят его сожрать…       Заживо проглотить.       Тэхён делает глубокий судорожный вздох и начинает хрипло кашлять, задыхаясь, как только оказывается на земле, а прямо над ним возникает лицо Чонгука.       Растерянное.       Источающее ужас.       С чёрных волос стекают капли воды, и он оборачивается куда-то за спину, что-то яростно рычит, но Тэ не может разобрать ни слова.       Тэхён сжимает пальцами предплечье Чона, хватая губами воздух, и пробует что-то сказать, но не выходит. Будто вода застряла в горле и не даёт говорить.       И становится по-настоящему страшно… Настолько, что Тэ сильнее сжимает руку своего мужа, хватаясь за него, как за спасательный круг, и резко отрывает спину от земли, прижимаясь к его мокрой груди.       Снова… Опять… Снова он возле неё…       — Тэхён! — голос становится ближе и слышится уже чётче. — Тэхён, ты в порядке?       Тэ впервые слышит, чтобы его супруг кричал. Он не повышает голос, он именно рычит на весь двор, заглядывая ему в лицо и прижимая к себе так крепко, будто боится отпустить.       Словно вода снова может забрать у него Тэхёна…       — Это вышло… случайно… — и снова хриплый кашель. — Я не знаю, как так произошло… — перепуганно повторяет Тэхён, как заезженная пластинка. — Случайно…

* * *

      Господин Чон подходит к Хосоку и смотрит на него в упор. Не взгляд, а чёткий и быстрый выстрел в лоб.       Хосок нервно сглатывает, не шевелясь, и молчит, хотя прекрасно понимает, что его босс не просто ждёт, а жаждет объяснений произошедшему сегодня днём.       — Что ж, хорошо, — глухо хмыкает. — Тогда я начну первым, — прямо напротив лица Хоби. — Хосок, какую смерть ты предпочёл бы, будь у тебя выбор?       — Господин Чон, я…       — Подожди-подожди, — с особой любезностью в интонации перебивает его. — Не отвечай так сходу. Подумай, Хоби, хорошо подумай, потому что от твоих слов будет зависеть, как именно ты сдохнешь, — и голос становится низким и пугающим рычанием.       Начальник охраны господина Чон замолкает, стараясь не показывать волнение и страх, уже скопившиеся в его глазах.       — Охранник, который был на заднем дворе и должен был следить за вашим супругом, уже уволен, — торопливо поясняет ему Хосок.       — Уволен, — холодно повторяет за ним Чон, зная, что речь вовсе не об увольнении. — Прямо-таки от души отлегло, — с убивающей иронией. — Позволь уточнить, а где был ты, м? — вопросительно приподнимает бровь.       Хосок еле слышно выдыхает.       — Господин Чон…       — Хосок, чтобы ты не понял меня неправильно, я хочу кое-что пояснить тебе. Представь, что ты возвращаешься домой, думая о том, что сейчас ты найдёшь своего супруга в полной безопасности и предложишь ему пообедать, но вместо этого ты случайно, — спокойно подчёркивает в голосе. — Обнаруживаешь его на дне бассейна. Абсолютно одного, потому что рядом нет ни души. Что бы ты сделал, м?       Хосок молчит. А что тут скажешь? Он снова облажался.       — Ты решил со мной не разговаривать?       — Я бы убил тех, кто это допустил, господин Чон.       — О, правда? — заинтересованно. — Тогда не медли, — протягивает Хосоку свой кольт, смотря на него в упор. — Убей. Себя.       Хосок не шевелится. Смотрит на своего босса и вновь напряжённо сглатывает, ощущая, как в горле образовывается огромный ком.       — Это моё упущение, и я…       — Это мы уже выяснили.       — Господин Чон, я…       За спинами слышится стук, а после приоткрывается дверь, и на пороге рабочего кабинета господина Чон появляется растерянный Чимин.       — Ты меня звал?.. — опускает взгляд на орудие в руке старшего брата. — Чёрт… Я потом зайд…       — Проходи, — строго шипит Чонгук, по-прежнему глядя лишь на своего начальника охраны.       И как тут не подчиниться? Как ослушаться?       — А с тобой мы закончим чуть позже, — хмыкает Чон и кивает на дверь, одним только взглядом выгоняя Хоби.       И как только они остаются наедине, Чон садится в своё кресло, открывает ящик стола, убирая туда кольт, и поднимает чёрные глаза на Чимина, вызывая у него хаотичную дрожь.       — Ничего не хочешь мне сказать? — наклоняется к столу, переплетая пальцы обеих рук.       Чимин боится даже шелохнуться, а в голове тут же проносится мысль о самом страшном и самом пугающем для него.       Он знает… Чонгук всё знает…       Он знает про наркотики…       Тэ всё ему рассказал.       Глаза становятся огромными, воздуха в груди не хватает, и захлёстывает разрывная паника.       — О чём?.. — тихо-тихо, а сам вот-вот взорвётся от ужаса.       — Ну, например, о том, что вы вчера обсуждали с Тэхёном, — звучит даже как-то подбадривающе.       — А что мы обсуждали с ним?..       Чонгук мрачнеет на глазах, недовольно сдвигает брови, а пугающий взгляд становится ещё более цепким и пристальным.       — Чимин.       Кажется, будто Чимин сейчас рассыпется на мелкие кусочки.       — Он сам пришёл… — на тяжёлом выдохе. — Я не звал его! — оправдывается. — И я отказал ему! Я же сказал, что это бред… Я говорил! — тараторит. — Я сразу предупредил…       — Отказал? В чём же? — с интересом уточняет старший брат, а тот даже не понимает, играет он с ним сейчас или же нет. — О, Чимин, если мне придётся вытягивать из тебя каждое слово, то я установлю камеру в твоей спальне или прослушку, чтобы мне не приходилось тратить своё время на бесполезные разговоры с тобой.       О, нет. Только не это.       Только не это…       К чёрту! Плевать!       — Я сказал, что не стану помогать ему в побеге! — выпаливает Чимин, окончательно поддаваясь страху за самого себя. — Я сказал, что его идея повторно сбежать — это чушь! Я говорил! Но он не слушает меня… Я всячески пытался объяснить ему, что он должен слушаться тебя и не выёживаться! Я говорил, Чонгук! Это он пришёл и попросил помочь ему сбежать… Это он!       И только в это мгновение Чимин осознаёт, что его брат вовсе не знает про наркотики, а он только что подставил Тэхёна.       Снова. Опять. В который уже раз…       Без всякого повода и причин. Хотя…       Защитить свою шкуру — чем не веский повод для предательства?..       Чем не весомая причина, чтобы своими же собственными руками вновь отправить Тэ на убой?..