Оружие или спасение

Киото завершил задание с той лёгкостью, будто это было чем-то обыденным. Ни следа усталости — лишь холодная точность в каждом движении. Он спокойно вытер кровь с руки, поднялся и выпрямился, словно ничего не произошло. Телефон в его кармане завибрировал. На экране высветилось имя — Алекс. Киото на мгновение задержал взгляд, потом ответил. — Закончил? — голос на другом конце линии звучал ровно и ледяно, без единой эмоции. — Да, — коротко ответил он, не позволяя чувствам вырваться наружу. — Хорошо. Жду отчёт. Связь оборвалась. Киото ещё некоторое время смотрел на тёмный экран телефона, пока в голове эхом не зазвучали слова Алекса. Алекс всегда держал всё под контролем. Он следил, наблюдал, дышал в затылок. Тень, неотступная и всевидящая — вечно рядом, ожидающая совершенства.

***

Алекс возглавлял достаточно известную компанию — с безупречной репутацией, громким именем и идеально чистыми отчетами. На первый взгляд — образец успешного бизнеса, который внушал доверие клиентам и уважение партнёрам. Но за фасадом роскошных кабинетов и холодных стеклянных стен скрывалась совсем иная суть. Именно здесь проходила большая часть отмыва денег, добытых их теневыми делами. Компания была лишь прикрытием, тщательно продуманным и выстроенным до мелочей. Все, кто здесь работал, знали правила. Никто не задавал лишних вопросов. Каждый понимал, что, как и к чему — и почему некоторые документы не должны покидать эти стены. Здание дышало ложной респектабельностью: мягкий свет ламп, запах кофе, строгие костюмы, деловые переговоры… Но за всем этим чувствовалась едва уловимая напряжённость, как будто воздух сам хранил их секреты. Здесь царил порядок, построенный на страхе и преданности. И в центре этого — Алекс. Спокойный, расчётливый, всегда безупречный. Он знал всё и всех, и ни одна тень не могла проскользнуть мимо его взгляда. Киото вошёл в кабинет уверенным шагом, будто не произошло ничего необычного. Лёгкая тень усталости мелькнула в его взгляде, но исчезла прежде, чем могла выдать боль. На первый взгляд он выглядел как всегда — спокойный, собранный, хладнокровный. Только внимательный глаз мог заметить, как под тёмной рубашкой ткань медленно темнеет от крови. Из-под неё по животу тянулась алая струйка — тонкая, предательская, но он не обратил на неё внимания. Каждый шаг отзывался резкой болью, будто нож по-прежнему оставался внутри, но Киото держался прямо, не позволив себе дрогнуть. Его дыхание оставалось ровным, взгляд — холодным. В кабинете царил полумрак. Алекс сидел за столом, почти не подняв глаз от бумаг. Только лёгкий кивок обозначил, что он заметил присутствие подчинённого. Киото остановился напротив, выпрямился, будто перед ним не человек, а сама смерть, требующая отчёта. — Слушаю, босс, — произнёс он ровным голосом, таким же спокойным, как всегда. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Ни тени боли, ни слабости. Только ледяное спокойствие — маска, за которой пряталась рана, боль и кровь, медленно стекающая на пол, пока Алекс, не поднимая взгляда, продолжал листать документы. Алекс сидел за широким столом из тёмного полированного дерева — массивным, как и он сам, символом власти и контроля. Тусклый свет лампы мягко скользил по его лицу, выхватывая из полумрака холодные черты и спокойные, почти безжизненные глаза. В комнате стояла тишина, в которой слышно было даже, как тихо тикали часы на стене. Он не произнёс ни слова, лишь молча наблюдал за Киото. Его взгляд, цепкий и изучающий, медленно прошёлся по фигуре парня — от плеч до груди, где ткань рубашки едва заметно темнела от крови. Ни удивления, ни сочувствия, ни даже интереса — только холодное равнодушие, за которым скрывалась привычка видеть боль как часть работы. Алекс чуть приподнял руку и небрежным жестом указал на стул напротив. — Садись, — произнёс он негромко, но в его голосе звучала властная уверенность, не допускавшая возражений. Киото без слов подчинился. Сел, сохраняя выпрямленную спину, будто и не ощущал рану под одеждой. Их взгляды встретились — два человека, связанных не доверием, а необходимостью, и между ними повисла тяжёлая тишина, в которой каждый понимал: за этими спокойными лицами прячется слишком многое, чтобы назвать это просто делом. — У тебя пятно на рубашке, — произнёс Алекс спокойно, даже без намёка на удивление. Его взгляд оставался неподвижным, холодным, словно он смотрел не на человека, а на статистику. Кончики пальцев едва слышно постукивали по столу — размеренно, в такт его собственным мыслям. — Или это уже третье задание за сегодня? — добавил он после короткой паузы, чуть приподняв бровь. Он не спрашивал, как парень себя чувствовал. Не интересовался, болит ли. Ему было всё равно, сколько крови он оставил за дверью. Он просто считал — не шрамы, не потери, а эффективность. Как бухгалтер старых долгов, где каждое задание стоило капли крови, а каждый успех оплачивался раной. Воздух в кабинете стал гуще, будто сам пропитался холодом его равнодушия. Алекс не смотрел — он оценивал. А Киото, сидя напротив, знал: сочувствие — не часть его словаря. Киото не спешил с ответом. Его взгляд оставался холодным, ровным, словно ледяная стена. Наконец он произнёс спокойно: — Пятое. В слове не было ни сожаления, ни жалости к себе, ни боли. Только точный, ясный отчёт — как цифра в списке выполненных заданий. Его руки лежали на коленях, спина выпрямлена, а лицо оставалось маской невозмутимости. Алекс кивнул, словно приняв этот сухой факт к учёту. Для него слова Киото не выражали эмоций — они были просто цифрами, оценкой работы, очередной отметкой в их бесконечном счёте. Алекс не спешил отвечать. Его взгляд стал чуть мрачнее, пронизывая Киото холодом и бесстрастной оценкой. Он медленно сделал затяжку своей дорогой сигареты, тянул дым глубоко в лёгкие, а потом лениво выпустил его клубами в полумрак кабинета. Голова чуть наклонилась набок, будто он рассматривал не человека, а предмет — своё тщательно выбранное имущество, которое должно было работать безупречно. — Пятое? — тихо повторил он, словно подсчитывая что-то в своей голове, сдерживая иронию и раздражение одновременно. — Ты, конечно, хорош в своей работе… — пауза, холодная и долгая, — но переусердствуешь. Каждое слово ложилось на Киото словно тяжёлая плита, и хотя оно не звучало как упрёк, оно было весомым — тихое напоминание, что даже совершенство здесь измеряется гранями контроля и власти. — я сделаю все ради Вас, — сказал Киото спокойно, без эмоций. Алекс дернул головой, его взгляд стал острым как лезвие — воздух в кабинете будто сжался вокруг них. Тишина повисла тяжелой и колкой, будто вся комната слушала. Он ненавидел эти слова. Ненавидел, когда кто-то напоминал ему, что под фасадом безразличной машины под именем «Киото», всё ещё живёт человек. Что где‑то под рубашкой и приказами бьётся сердце – его возможно слабое место. — Хватит нести ерунду, — выдавил он, голос был холоден, но на секунду в нём проскользнула слабая трещина. Она исчезла так же внезапно, как и появилась. Сигарета зашипела, когда он резко затушил её об пепельницу. — Если уж ради меня… — продолжил Алекс тихо, каждое слово поражало точностью, — то сейчас же отправляйся на следующее задание, нету времени на отдых. Мне плевать. Я не буду жалеть ни этот мир, ни тебя тем более. Пауза — Сможешь стрелять одной рукой, если потеряешь вторую? - внезапно спросил Алекс. — Ради Вас смогу без двух. — Тогда не теряй их зря, — прошептал Алекс. Голос был ровный, почти машинальный, как будто он заучил эту фразу, но за этой выученной ровностью сквозила едва заметная трещина. Он встал, обошёл стол, подошёл ближе. Пальцы сомкнулись на подбородке Киото — жёстко, отточенно, будто это был привычный шаг по инструкции, а не импульс волнения. — Лицо не трогать… оно моё, — произнёс он, ровно, по «бумажке», но взгляд выдавал напряжение, которое он старался скрыть. Отпустил. Сделал шаг назад, снова выровняв голос и осанку. — Иди к медбрату в подвал. Потом — ко мне. Задание ждёт. Каждое слово звучало точно и методично, но Киото ощущал.. нет, хотел ощущать что под этим тщательно выстроенным фасадом бьётся что-то живое — тревога, которую Алекс скрывал за машинальной холодностью. — Мне не нужна помощь медиков. Скажите координаты задания, — сказал Киото ровно, без намёка на боль или усталость. Алекс на мгновение замер, взгляд его стал холодным и острым. В глубине глаз мелькнула раздражённая искра, будто он осознал дерзость слов. Медленно достал телефон, небрежно набрал на экране несколько цифр и протянул Киото: — Хорошо. Координаты: 50.****° N, 14.****° E. Южный подъезд. Точка входа — третья дверь справа. Прибытие через сорок минут. Один выход, никаких свидетелей. Он положил телефон на стол, голос был ровный, машинальный, но каждое слово звучало как приказ: — Не подводи. Киото кивнул, сохраняя холодную невозмутимость, и уже мысленно просчитывая следующий ход. Он медленно оглядел Киото с головы до ног. Пальцы снова дотянулись — на этот раз сжали плечо чуть сильнее обычного, ощутимо, но не жестоко. — Ты идёшь — значит, сделаешь, — сказал он ровно, почти без эмоций. Пауза. Голос опустился, стал тихим, почти шёпотом: — Но если упадёшь… я не стану тебя поднимать. Отпустил плечо. Сделал шаг назад, выровнял осанку и добавил спокойно, как отмеряя каждую секунду: — Время пошло. Парень коротко поклонился — без слов, без эмоций. Развернулся и вышел из кабинета, оставив за собой запах дыма и крови. Шаги стихли в коридоре, растворились где-то между тусклым светом ламп и гулом лифта. Он медленно сел в машину, захлопнул дверь. Двигатель загудел — ровно, уверенно, как будто всё происходящее было лишь рутиной. За окном кабинета, в тьме, Алекс наблюдал, как тускнеет силуэт машины. Рука машинально потянулась к сигарете — уже третьей за вечер. Он не отводил взгляда, пока фары не исчезли за поворотом. Ночь была густой, вязкой — будто сама дорога не хотела его отпускать. Фары резали тьму, выхватывая из неё лишь фрагменты — покосившийся знак, ржавую сетку, переломленный вороной силуэт дерева. Киото не включал радио. Машина гудела ровно, монотонно, и этот звук сливался с собственными мыслями — холодными, собранными, как сталь перед выстрелом. На дисплее мигали координаты — старый промышленный район за городом. Когда-то там собирали детали для поездов, теперь это место принадлежало никому и всем сразу. Склад №47 — пустой по документам, но по данным Алекса, туда недавно зачастили люди, которых не должно было там существовать. Контрабанда оружия. Без маркировки. Без следов. Без хозяев. Задача была простой на бумаге: осмотреть, подтвердить, устранить, если потребуется. Киото остановил машину за сотню метров от ворот. Двигатель стих. Ветер пронёсся по пустырю, и в этом шорохе послышался тонкий металлический звон — будто кто-то внутри уже знал, что он пришёл. Он поправил рубашку, вытащил из бардачка пистолет с глушителем, проверил обойму. Каждое движение было выверено — не от привычки, а от необходимости. Тишина. Он шагнул за ворота. Склад возвышался мрачной громадой — бетон, ржавчина и отблеск лунного света на разбитом стекле. Изнутри доносился слабый гул — электричество. Значит, здесь кто-то есть. Трое. Двое вооружены. Один — в костюме, слишком чистом для этого места. На стене — символ, выцарапанный ножом: перекрещённый круг. Тот самый знак, что Алекс приказал уничтожить год назад вместе со всей группировкой. «Ты идёшь — значит, сделаешь…» Слова Алекса прозвучали в голове ровно, будто приказ включился сам. Киото выжидал в тени, наблюдая. Третий человек, в идеально чистом костюме, прижимал к стене девушку. Его руки давили на плечи, лицо наклонено к шее — мерзкие поцелуи оставляли следы на коже. Она пыталась вырваться, била кулаками по груди, ногами отбивалась от него, вырывала руки, дергалась всем телом. Киото медленно поднял оружие. Дыхание ровное. Пальцы сжали курок. Выстрел прозвучал — первый мужчина рухнул на пол. Склад вздрогнул от звука падения, девушка вскрикнула и изо всех сил толкнула мужчину в костюме. Он замер, глаза расширились, губы прикусил. Второй вытащил оружие, но выстрел Киото был точен — тихо, смертельно. Он упал, больше не двигаясь. Мужчина в костюме, остался один на полу склада, сжатый страхом и невозможностью понять, что произошло. Девушка, дрожа, отступила назад, прислонившись к стене. Киото шагнул вперёд, контролируя ситуацию. Руки его были ровны, движения — точны. Он наклонился к девушке и без слов указал путь к выходу. Склад снова погрузился в тишину. Тяжёлая, гнетущая, пронзительная тишина, нарушаемая лишь тихим скрипом досок под ногами. Мужчина в костюме осознал, что теперь один. Он дёрнул плечом, пытаясь схватить девушку, а рукой тянулся к пистолету у пояса. Киото мгновенно среагировал, выстрел уже был нацеленный — выстрелить было делом секунд. Но в этот момент девушка, в панике, попыталась оттолкнуться от мужчины и случайно столкнула его в сторону. Пуля, вылетевшая по траектории, попала прямо в её живот. Она вскрикнула, упала на колени, сжимая рану. Киото не дрогнул, но едва заметно сжал пальцы на курке сильнее. Киото шагнул вперёд, перекрыв путь мужчине в костюме. Тот сделал ещё один отчаянный рывок к пистолету, но пальцы Киото мгновенно сомкнулись на его запястье, не давая вытащить оружие. — Ошибаешься, — холодно произнёс он, держа руку как твердую скалу. Мужчина в костюме дернулся, пытаясь вырваться, но Киото точно рассчитал вес и импульс. Лёгким, но мгновенным движением он вывел противника из равновесия, повернул и опрокинул на пол, удерживая его ногой. — Успокойся, — с холодной ясностью сказал Киото, прижимая его спиной к бетонному полу. — Дальше будет хуже. Мужчина дергался, пытался сбить ногу, но Киото лишь надавил своим весом на его грудь. Взгляд был сосредоточен, движения — отточены до механики. Киото удерживал его на земле, пока дыхание противника не стало учащённым, а глаза — полными ужаса и осознания беспомощности. Всего один выстрел. Всего одна пуля, чтобы тело, которое некогда ходило по этой земле размякло, а дыхание оборвалось. Киото прошёл мимо мертвых тел, не отрывая взгляда от груза. Девушка всё ещё дышала рвано, кровь стекала по её плечу и животу, но он не обращал на это внимания. Она была живой — этого уже хватало. Свидетелей нельзя было оставлять, но он сделал исключение. Он подошёл к деревянным ящикам, быстро осмотрел содержимое, достал телефон и доложил Алексу происходящее. Сообщение заняло несколько секунд — коротко, сухо, по делу. Положив телефон в карман, Киото медленно пошёл к выходу, мимо девушки, которая пыталась стоять на четвереньках, но едва удерживалась. Тяжёлый стон, слабый плач — всё это раздражало лишь в тишине склада. Он остановился у выхода, тяжело выдохнул, затем повернулся. Мгновение, и холодный расчёт сменился действием: он наклонился и поднял девушку на руки. Она слабо сопротивлялась, но его хватка была железной. Киото шёл без слов, не оборачиваясь, через пустой склад к машине. Каждый шаг отдавался в полу глухим эхом. На улице он аккуратно усадил её на заднее сиденье, не говоря ни слова, затем сел за руль и завёл машину. Теперь нужно было только довезти её в офис — и закончить это задание.