«Ху Минг Легенда о Белом лисе»

В таком виде он мог гулять среди толпы, заглядывать на прилавки и брать сладости, словно простой посетитель, и при этом оставаться самим Ху Мином, незаметным и неуловимым для окружающих. Ху Минг гулял по рынку, наблюдая за людьми и яркими прилавками. Он заглядывал на лавки с жареным мясом на шампурах, которое в те времена называли «цяо-чжоу» — ароматное мясо, жаренное на углях, манящее запахом и дымком. Далее его внимание привлекали прилавки с ароматными маслами для тела и лица, изготовленными из природных компонентов: сандалового дерева, жасмина, лотоса, мяты и розы; масляные смеси, ароматические пасты и порошки из трав и цветов для очищения кожи или принятия ванн. На этих прилавках можно было купить: • Ароматные масла для кожи и губ (жасмин, лотос, роза, сандал) • Травяные порошки и пасты для умывания • Парфюмированные палочки и благовония для дома и одежды • Тонкие веточки роз или цветов для аромата или ванны Ху Минг задерживал взгляд на каждом прилавке, вдыхал запахи, трогал флаконы и маленькие шкатулки с маслами. Ему нравилась эта атмосфера: яркие краски, гомон людей, ароматы специй и трав, смешанные с дымком жареного мяса — всё это создавалo ощущение жизни, которую он давно не видел в своём уединённом доме. Ху Минг спокойно шел среди праздничной толпы, взгляд внимательно ловил каждую деталь: яркие ткани на прилавках, смеющихся детей, пары, спорящие о цене, и купцов, призывающих к покупке. Люди иногда бросали на него взгляды — и Ху Мин замечал, как на его лице отражается свет фонарей, как очарованно смотрят глаза, и это слегка развлекало его. Иногда он шалил: лёгким движением кисти сдвигал дорогую подвеску из нефрита на прилавке, чтобы потом незаметно поднять её и покрутить в руках, а продавец лишь морщился. Или проходя мимо богатого купца, он слегка толкал корзину с фруктами, и яблоко катилось по земле, как будто само упало — люди переглядывались, а Ху Минг тихо улыбался, незаметно двигаясь дальше. Иногда он подбрасывал небольшие кусочки сладостей или рисовых конфет в воздух, ловил их на лету и тихо смеялся, будто был просто юным мальчишкой в толпе, и при этом никто не мог понять, что за этим стояли ловкость и хитрость двухсотлетнего духа лиса. Эта игра и наблюдение дарили ему радость: он мог быть частью человеческого мира, смотреть на него глазами человека, играть с его законами и одновременно оставаться неуловимым и таинственным. Праздник превратился в охоту. Кто-то крикнул: «Тот преступник!», и тень прорезала толпу: люди испугались, ведь в последние месяцы этот человек разыскивался за страшные преступления. Он стремился пробраться между прилавками, полон решимости скрыться. Городовая стража (城兵 / chéngbīng) мгновенно оказалась вокруг. Они образовали кольцо, подняли факелы и оставили лишь несколько узких выходов. Люди замерли, продавцы спрятали товар, дети прижались к матерям. Кто-то толкнул, где-то упал фонарь — и в этот момент толпа превратилась в ловушку. Ху Минг стоял в тени у прилавка с благовониями. Он видел, как люди прячутся; видел глаза патрульных, полные решимости. Он также видел преступника — усталость в глазах, страх, но и опасность. Ничто из того, что он делал, не было равнодушным. Когда стража начала скользить между лавками, искать закоулки и осматривать каждую тень, Ху Минг позволил себе небольшое удовольствие: он создал несколько миражных отблесков — казалось, будто несколько разных людей убегают в разные стороны. Патруль, разделившись, бросился за ложными следами, давая преступнику шанс прорваться — или толкая его в ловушку, в зависимости от настроения. После этого рынок долго бурлил — некоторые тихо благодарили незнакомца за помощь, другие вспоминали о странных исчезновениях вещей во время суеты. Ху Мин тихо ушёл в сторону, оставив место происшествия таким, будто ничего и не было — разве что в его кармане ещё оставались несколько сладостей. Он следовал за ним — тихо, грациозно, словно ветер. Его скорость была неслыханной: ни один человек рядом не мог с ним сравниться. Наконец он подошёл и стал перед незнакомцем. Его голос был почти ласковым, с едва заметной угрозой: — Я тут потерялся… не подскажете, как выйти на главный рынок? Незнакомец, тяжело дыша после погони, почувствовал холодный взгляд. Его тон был спокойным, даже немного дерзким: — Я не знаю… Вам лучше спросить кого-то другого. На главную улицу можно выйти там… Думаю, вы найдёте выход сами. Ху Минг наклонился немного вперёд, улыбка мягкая, но проницательная: — Ох, извините, я здесь впервые. Может, проведёте меня? Я Сэнь Ли. Незнакомец на секунду задумался — почувствовал попытку сбить его с толку. Он сделал шаг вперёд, напряжённый, готовый к конфликту. Но Ху Минг уже создал несколько миражей: отблески его тела перемещались с разных сторон, и незнакомец стал путаться, пытаясь реагировать на фантомы. Незнакомец, раздражённый и взволнованный, начал бросаться на фантомы Ху Минга, размахивая руками, пытаясь рубить их, не замечая, что это лишь иллюзии. Его движения были хаотичны, а лицо искажено страхом и гневом. Ху Минг стоял спокойно, почти развлекаясь. Каждый его удар он видел заранее, каждый удар рассеивался в воздухе, не касаясь настоящего тела. Его шёлк и одежды слегка светились синей энергией, создавая иллюзию множества присутствующих рядом — словно облако теней, движущееся самостоятельно. — Похоже, ты не очень любишь терять контроль, — тихо произнёс Ху Минг, голос мягкий, но с едва заметной угрозой. Его глаза блестели, наблюдая, как незнакомец сражается с воздухом, путая фантомы с реальностью. Смех Ху Минга тихо звучал между лавками, когда он демонстрировал контроль над ситуацией. Незнакомец остановился, растерянный: перед ним стоял один, а ощущение множества его теней всё ещё смущало. Несколько секунд они просто молча смотрели друг на друга. Резко незнакомец попытался убежать в противоположную сторону, но Ху Минг мгновенно приблизился: скорость, которую никто не мог предвидеть, казалась магией. Тихо, почти шепотом, он произнёс: — Ш-ш-ш… Внутренняя энергия охватила незнакомца, заставив его всхлипнуть и потерять сознание. Ху Минг осторожно поднял его, словно куклу, и мгновенно переместил на крышу ближайшего дома, чувствуя себя одновременно ловким и властным. По пути он встретил бродягу — того, кто раньше считался незаметным в толпе. Ху Мин позаимствовал его лицо, чтобы спокойно поднести незнакомца к 城兵 (chéngbīng) — городской охране. Тьма и вечерний туман усложняли всё, стража едва могла разглядеть лицо. Ху Минг поднёс незнакомца к стражникам и сказал: — Бедняга потерял сознание. Я ничего о нём не знаю, думаю, вы сможете позаботиться. Стража осмотрела незнакомца, ещё не подозревая, что это именно тот, за кем ведётся охота. Один из них покачал головой: — Оставим его на улице. Ху Минг легко бросил незнакомца так, чтобы было видно лицо, и мгновенно исчез в тумане. Когда стража пыталась разглядеть лицо, они узнали его со стены розыска: Dong Fa (Восток и Начало). — Где тот, кто его принёс? — крикнул капитан стражи. — Не знаю… он исчез, — ответил подчинённый. — Ладно, главное, что мы нашли его… И уже через мгновение Ху Минг был далеко, оставив хаос и немного смеха позади. Ху Минг мчался узкими улочками обратно к своему дому, шаги едва касались брусчатки. В голове крутились мысли: «Достаточно нескольких фантомов, и люди сами запутались. Иногда свет и тень — всё, что нужно». Улыбка игриво появилась на лице. Ему нравилось чувство контроля, словно в игре: кто настоящий враг, а кто лишь маска — всё путается под его взглядом. «Ночь — мой союзник, а скорость и хитрость — мои карты. И пусть этот мир видит только то, что я разрешу…» В сердце прокатилась маленькая волна азарта, лёгкая, как дуновение ветра. Он знал, что каждый движение — это игра, и он мастер её правил. Ху Минг вернулся домой, тихо закрыв двери своего двора. В узком преддверии запахи трав и древесного дыма ещё держались в воздухе. Он поднялся на второй уровень, где стояла его ванна — «yù» (浴), деревянная, большая, обтёсанная вручную, с тёплыми каменными подпорками. Нагрев воду, он осторожно налил её в ванну и расслабился, погрузившись в тёплую жидкость. В руке держал «гучжу» (бутылка) с сухим вином, глоток которого придавал лёгкий тёплый привкус вечера. После купели Ху взял ароматические масла для тела, лица и волос — смесь бергамота и лёгких цветочных нот, раскрывающихся при прикосновении к коже. Массируя кожу, он ощущал, как расслабляются мышцы, а его сверхъестественная энергия балансировалась внутри. Лежа в ванне, глаза полуоткрыты, он вдыхал аромат, ощущал тепло воды, шелест листьев через открытое окно. И даже в этой тишине, в спокойствии, ощущал слабый, почти незаметный азарт — игра мира продолжается, и он лишь на мгновение отложил её, чтобы насладиться моментом, но мысли всегда оставались начеку: кто заметит, кто запутается, кто станет следующей его загадкой. Колёса медленно катились по каменистой дороге, когда вдруг повозка резко дернулась. Лошади взволновались, а затем где-то неподалёку раздался глухой грохот. Старик побледнел и испуганно взглянул вперёд. — Что за звук?.. — прошептал он, хватаясь за вожжи. Он прищурился. Воздух стал плотнее, и уже через несколько секунд с-за холма вылетели пятеро всадников — громкий топот копыт, звон мечей, грубый смех, крики. Они мчались, поднимая пыль, словно вихрь. — Стой! — закричал один, перегородив дорогу списом. — Что везёшь, дед? Давай показывай! Старик задрожал и кивнул, подняв руки. — Забирайте всё, сыновья мои, только не трогайте… — Сыновья?! — заржал самый высокий из них. — Мы тебе таких сыновей родим, что и не снилось! — и с этими словами ударил старика ногой прямо в грудь. Тот упал, закашлявшись, а остальные заржали, словно стая гиен. В повозке, в тени, что-то тихо пошевелилось. Ху сидел неподвижно, глаза полуоткрыты. Эх, путешествие без приключений — не путешествие… но эти безмозглые уроды таки перешли черту. Он вышел из повозки, лицо наполовину прикрыл широким рукавом. Лёгкий ветер сдвинул прядь волос — и разбойники на мгновение стихли. — Добрый вечер, господа, — произнёс он спокойно, почти нежно. — Вижу, вы здесь развлекаетесь… не пригласите присоединиться? Один с рыжей бородой заржал, плюнув в сторону: — Ха! Смотри, Шершень, у нас тут барышня! Ты кто такая, милая? Заблудилась в наших краях? — Ага, — хмыкнул другой. — Дамочка, может, откроешь личико? Посмотрим, за что тебя отпускать? Ху улыбнулся. Сначала ласково, затем — холодно, опасно. — Вы наглые, — тихо сказал он. — И не сдержанные. Старика избили, а теперь ещё и со мной решили поиграть? Ай-яй-яй… — А ти хто такий, щоб нам моралі читати?! — вигукнув один і ступив уперед. — А ты кто такой, чтобы нам морали читать?! — воскликнул один и сделал шаг вперёд. Ху Мин медленно наклонил голову, его глаза засветились бледно-голубым блеском. — Закрой рот, — сказал он спокойно. Слова упали в воздух, словно камень в воду — и сразу разошлись волнами. Разбойник дернулся, но не смог произнести ни звука. Остальные испуганно отступили. — Так лучше, — прошептал он.. Он подошёл к первому, провёл взглядом с головы до ног, наклонился, словно хищник, изучающий добычу, и вдохнул воздух у его шеи. — Вы убивали? — спросил мягко, но в голосе прозвучало что-то хищно-музыкальное. Тот, освободившись на мгновение от чар, плюнул ему под ноги: — А тебе какое дело, гадюка? Мы таких, как ты… Ху Мин слегка махнул рукой, и голос разбойника оборвался. — Дело моё — любопытство, — прошептал он, коснувшись пальцами его лба. — А запах крови и лжи я ощущаю лучше, чем ветер. Он снова вдохнул, и на лице появилась почти сладкая улыбка. — Ты говорил правду… — тихо, едва слышно. — И потому ты мне больше не нужен. И в тот же миг тело разбойника ослабло, глаза потемнели, он медленно осел на землю. Остальные не успели ничего понять — Ху Мин растворился в голубых искрах, и через секунду они уже спали, охваченные иллюзией, от которой сердце замирало. Он стоял среди тишины, тяжело дыша. Его глаза снова заблестели — голод. То, что он пытался сдерживать. Он наклонился, коснулся груди одного из них и прошептал: — Прости… природа не прощает слабых. Сладкий запах плоти смыл все мысли. Он закрыл глаза, ощущая, как тепло крови стихает на пальцах, и лишь тогда — вздохнул, снова став человеком. Когда наконец подошёл к старцу, его взгляд снова стал спокойным, почти ласковым. — Старче, — мягко сказал он, наклоняясь, — просыпайтесь.