Нил Абрам Джостен

Где то в Москве в квартире у Даниэля.

2036 год.

***

"У Дани поднялась температура до 39°. Макс, оставив все дела, сорвался с работы, словно обезумевший. Примчавшись, он дал Дани лекарства, и, усадив рядом, решил, что больше не может держать это в себе. — Дани, я... я люблю тебя. Идиота кусок, но люблю. Всегда любил. С первого класса, как только увидел. — Почему... почему ты молчал, дурачок? — Дани прошептал это, и слезы, жгучие, непреодолимые, полились по его щекам. Макс пододвинул стул, его сердце колотилось. Он взял Данины руки, прижал их к губам, ища в этом жесте утешения. — Мне нужно рассказать тебе кое-что. Очень важное. — Макс, я... — попытался начать Дани, но Макс мягко прервал его. — Подожди. Выслушай сначала. А потом... потом решай сам. — Макс едва слышно пробормотал это, его голос дрожал от внутреннего напряжения. — Понимаешь... Дани... у тебя... у нас... родились двое малышей... — Как? Как это? — Дани снова перебил его, шок отразился на его лице. — В общем, у Эмми... у моего... у нашего Эмми... у него... — Говори, Макс, не бойся, — прошептал Дани, влажные от слез губы дрогнули в слабой улыбке. — Просто скажи. — Родился мертвый ребенок, — Макс произнес это, прикусив губу. Страх и вина боролись в нем. — Но... как? Врачи же говорили, что всё нормально... — Я не знаю, малыш. Возможно, врачебная ошибка... или они просто скрывали правду, чтобы не расстраивать его... Это было такое шоковое известие для всех нас. — А второй? Второй ребенок? Что с ним? — Дани смотрел на Макса с нарастающим ужасом, его губы дрожали. Макс замолчал, не зная, как сказать дальше. Сказать это было еще тяжелее. — Говори, Макс. Пожалуйста. — Ты возненавидишь меня, — прошептал Макс, отпуская руки Дани и опуская голову, запустив пальцы в волосы, словно пытаясь вырвать их. — Второй ребенок... он... у Эмми. Перед ним сидел его Дани, хрупкий и больной, и Макс больше не мог скрывать свою одержимость. — Дани, я... я настолько одержим тобой, что... — Макс запнулся, слова давались с трудом, словно вязли в горле. — В общем, я поменял детей. — Что?.. — Дани едва слышно прошептал, его глаза расширились от недоумения, а температура, казалось, отошла на второй план. — Малыш, выслушай меня. Пожалуйста, не перебивая, хорошо? — Макс с мольбой посмотрел на него. Дани лишь слабо улыбнулся сквозь слезы, которые продолжали литься, и кивнул. Макс сжал его руки, переплетая свои пальцы с пальцами Дани, чувствуя, как его собственное тело дрожит от волнения. — Я подумал... точнее, я знал, что Эмми не переживет такую потерю. Он бы сломался. И тогда я решился. Я знал, что ты возненавидишь меня, когда узнаешь правду. Ведь рано или поздно всё тайное становится явным. И, похоже, это время настало. Я ведь в тебя с первого класса влюблен, Дани. Безответно, как мне казалось. — Почему ты не сказал мне об этом? — Дани спросил это с искренним недоумением, сжимая руку Макса. — Что тебе помешало? Макс опустил голову, его пальцы перебирали тонкие пальчики Дани, словно ища там поддержки. — Я ведь был полным ребенком. Не просто полным, а очень полным. И эти прыщи по всему лицу... а про очки я вообще молчу. Ты ведь всегда был таким... таким ярким, таким желанным. — Да, я понимаю, — мягко ответил Дани, его взгляд был полон понимания, но и скрытой боли. — Чтобы тебе понравиться, я решился начать худеть. Я повесил твои фотографии у себя в комнате – они были моей единственной мотивацией, моим маяком. Каждый день я смотрел на них и думал, что однажды ты посмотришь на меня так же. Мне было всего тринадцать, когда я это осознал, когда увидел, как ты смотришь на спортивных парней. И когда произошла эта ужасная трагедия с Эмми... я увидел шанс. Шанс, который мог разрушить всё, но который я не мог упустить. Я знал, что это неправильно, что это эгоистично, но любовь... она заставляет делать страшные вещи. "— Подожди, подожди, — Дани осекся, в глазах его мелькнуло что-то похожее на узнавание, смешанное с полным недоумением. — Ты говоришь, что влюблен в меня с первого класса? — Да, мы учились с тобой в одном классе, — Макс спросил это с легкой, почти неверимой усмешкой, словно не смея поверить, что Дани его не помнит. — Разве ты меня не помнишь? Вспоминай. Дани на секунду задумался, его взгляд устремился куда-то в прошлое, в пыльные коридоры школьной жизни. — Подожди... у нас в классе был один Макс... — Он нахмурился, пытаясь ухватить ускользающее воспоминание. — Так ты... нет, не может быть. — Дани освободил свою руку, которую Макс все еще сжимал, и приложил ее к виску, потирая его, словно пытаясь прогнать наваждение. — Макс Титов? — Это был не вопрос, скорее констатация факта, произнесенная шепотом. На что Макс лишь едва заметно кивнул, его лицо осветилось слабой, но искренней улыбкой. — Да. Это я. — Не может быть, — снова повторил Дани, его голос дрожал от шока. — Но ты весил килограммов сто... казалось, что еще чуть-чуть, и ты в дверной проем не войдешь даже боком. Сколько же ты весил? — Сто килограммов, — Макс сглотнул, вспоминая те мучительные дни. — А когда влюбился... в тебя... то набрал еще больше. Потому что не мог открыться тебе, знал, что ты отвергнешь. И стал есть. Много есть. Сладкого. В основном. Это успокаивало. Еда была моим единственным другом в том аду. Но в какой-то момент я решился. Начал худеть. — И что ты делал? — Дани спросил это совсем тихо, его взгляд был полон не только шока, но и зарождающегося сочувствия. — Сначала я начал ходить. Много ходить, — Макс говорил, и каждое слово давалось ему с трудом, словно он заново переживал все эти унижения. — Поскольку бегать было не вариант при моем весе. Тяжело. Для этого мне приходилось вставать в пять утра. Не высыпался. Я просто шел, ноги гудели, тело ныло, но я шел. Потом отказался от еды. Совсем. Стал голодать. — Макс сделал паузу, его дыхание стало прерывистым. — И что потом? — устало спросил Дани, его собственное тело, ослабленное болезнью, едва могло вынести эту историю. — Прошел месяц. Я продолжал ходить. Мои старания заметила Лена. Она тоже полноватой была. Подошла ко мне. Сказала, что я похудел. Когда вес большой изначальный, то скидывать легко, знаешь. — Сколько ты сбросил? — осторожно спросил Даниэль, словно боясь услышать ответ. — Килограмм пять-семь. Немного. Да. Но это ощущалось. Я чувствовал, как одежда сидит свободнее, как мир вокруг становится чуть более дружелюбным. Потом присоединилась Лена. Она была тоже полноватой, но не так, как я. Но была. Мы стали ходить вдвоем. Вместе голодать. Стало не так одиноко. — Макс посмотрел на Дани, словно ища подтверждения, что тот его понимает. Дани продолжал молча слушать, не перебивая, его глаза были прикованы к Максу, словно он видел перед собой не просто бывшего одноклассника, а сломленного, но борющегося человека. Прошел еще месяц. Я скинул десять килограмм. Но вес встал. — Почему? — лишь спросил Дани, его голос звучал мягко, почти ласково. — Когда долго идет снижение веса, организм устает худеть, и вес останавливается. — Макс вздохнул. — Это такой момент, когда хочется всё бросить. — И что ты делал в таких случаях? — спросил Дани, осторожно садясь на край кровати, чтобы быть ближе к Максу. Его прикосновение было таким нежным, таким ободряющим. — В таких случаях нужно вывести тело из привычного равновесия, — произнес Макс, глядя на Дани, чувствуя, как в груди разливается тепло от его присутствия. — Нужно шокировать его. — Что сделать? — переспросил мужчина, его взгляд был полон неподдельного интереса, но и легкой тревоги. — Ну... — Макс замялся, его взгляд метнулся к двери, словно опасаясь, что его могут услышать. — В такихситуациях... ты меняешь все. Абсолютно все..."